Языческий Лес

Языческий Лес.
Этот прохладный день ноября начинался как обычно – я и один мой старый приятель отправились в знакомый лес, находившийся в окрестностях Тронхейма. Величественные холмы уже покрылись золотистой жухлой травой, деревья стали опадать и превращаться в корявые скелеты, ощетинившиеся во все стороны колючими черными ветвями. Я шел. На спине был рюкзак из кожи, спереди шел мой друг, ударяя по крупным булыжникам походным посохом из осины.

В кармане у меня болтался найденный мной недавно в затерянном кладбище амулет. Я отчетливо помню, как откопал его у полуразрушенной могилы, испещренной надписями на норвежском, латинском и периодически – немецком. В той сырой земле, из которой торчал пучок еще зеленой травы, лежал амулет, припав к земле и частично закопавшись в смердящую миазмами и сыростью почву. В нем было несколько драгоценных камней, похожих на лазурит и рубин, да и друг мой, хорошо знающий историю, заявил, что этот «антикварный мусор» будет стоить дорого вследствие своего возраста.

Мы двигались по проторенной тропе, окружённой высокими соснами, напоминающими хмурых великанов, которые, насмехаясь над нашим ничтожеством, склонились, опустив холодные и тяжелые взоры вниз. Дальнейшая дорога была скрыта туманом. В воздухе пахло сыростью и затхлостью. Я надвинул на голову шляпу, и пошёл дальше за моим приятелем, который уже был далеко впереди, и выдавал его в тумане только колышущийся плащ. Я побежал за ним еще быстрее, и вскоре мы взошли на невысокий лысый холмик, увенчанный странным высоким сооружением. Как только мы поднялись, стало ясно, что это полуразрушенная башня из булыжника, обсыпавшаяся и поросшая мхом. Внутри неё царил мрак. Рядом было еще несколько сооружений, уже намного приземистее и проще – могильные камни, небольшие домишки - вернее, их останки с обваленными крышами и проломленными стенами. Тут же мы стали обшаривать всю местность в поисках разных артефактов, антиквара и прочих безделушек, которые были «дороги лишь из-за их старости – в остальном, это мусор», как бы выразился мой друг, который сейчас испуганно пялился куда-то вдаль. Он подозвал меня и молча указал пальцем в туман рядом. Я медленно прошел туда, ноги мои слегка подрагивали, но я взял себя в руки и уставился на то, что показал мне мой друг…

Тут стояло некое подобие идола. Деревянная статуя изображала богомерзкое чудовище, которое, сгорбив спину, покрытую огромными чешуйками, обхватило здоровенными лапами с белоснежными, длинными, словно копья, когтями, обхватило деревянный посох, увенчанный вбитым в дерево рубином, слегка багряным, словно уже засохшая кровь. Продолговатая морда твари имела два небольших глазика из лазурита, форму морды, словно у крота, и тоже была покрыта крупной чешуей. Помимо гротескных лап стоит упомянуть, что также существо имело длинный хвост в форме длинного, широкого весла, скрывающий его ноги, на которых оно стояло. Далее хвост оплетал посох. Но это мерзкое сооружение, сколоченное из дерева каким-то безумным язычником, было не самым страшным. У ног этого деревянного тотема валялся скелет, больше напоминавший скелет гротескного крота, чем человека. Он был укутан в старую черную мантию с серебристой гравировкой в области рукавов, воротника и пола мантии. Сам скелет уже был желтоватого цвета, в некоторых местах там были глубокие трещины. Череп с острыми кривыми зубами, покрытыми толстым слоем черного и липкого, словно смола, кариеса, был с огромной трещиной в области макушки – словно его пробили тупым предметом наподобие молота. Лапы твари оканчивались коротенькими толстыми пальцами с очень длинными когтями. Одна лапа впилась в землю и загребла её – до сих пор бурые комья лежали в лапе омерзительного скелета. Вторая лапа как бы приобняла тотем – словно это существо успело доползти до него, прежде чем умерло. Из-под мантии торчали ноги. Мой друг, недолго думая, побежал к останкам, и хотел было сдёрнуть с трупа мантию, как вдруг поднял взгляд, и встретился лицом к лицу со зловещим тотемом. Он долго смотрел в глаза жуткой статуи, и вскоре я почувствовал некое напряжение в его взгляде.

Мой друг схватил кирку, лежавшую в его рюкзаке, и, медленно и угрожающе замахнувшись, мощным ударом снес тотем, разбил деревянную морду и кончик посоха, при этом крича страшные проклятия в адрес мертвеца и тотема. Я хотел было его остановить, но он неудержимо бил киркой по статуе, разнося её в щепки, летевшие в стороны и бесшумно падавшие в землю, скрытую туманом. Вскоре он наконец доломал её до основы, и, тяжело дыша, смачно сплюнул в куст в низменности, и, пнув обломок, молча пошёл обратно, попросив меня пойти за ним. Я сначала было отказался, однако выхода у меня не было, как и желания шляться по этому лесу в одиночку. Я ринулся за моим другом, все стремительнее уходившим по тропе, подальше от чащи. Я все думал о тех безумцах-язычниках, которые раньше тут обитали. Я думал о захоронениях проклятых манускриптов глубоко под землей, старинного непонятного оружия и украшений, украшений с бриллиантами, рубинами и сапфирами.
Пока мы шли, я чувствовал, что что-то не так. Мы вернулись в Троннхейм, где отправились на отдых. Как только я проснулся и отправился за другом, его я не нашел. Через несколько часов, ближе к полудню, меня постигло глубокое разочарование – его нашли мертвым с пробитым черепом, в лесу, среди руин. Также там лежали деревянные обрубки, а в кустах нашли голову крупного непонятного существа, похожего на крота…


Я, торопясь, вышел на улицу под тяжелым угрюмым пологом серого неба. Тяжёлые кучевые тучи заволокли небо и угрожающе темнели, накапливая в себе холодную воду. Я шёл среди несуразных невысоких домишек и красивых домов из брёвен, в окнах которых, несмотря на утро, горел свет. Вдалеке бушевало море. Лазурные волны валом разбивались о камни, на которых оставалась хрустальная пена. Вдалеке уже был горизонт, где вода казалось фиолетовой. Там шумел мощный дождь.
Я тем временем шёл к идолу того омерзительного порождения больного разума язычников, друидов, которые приносили в жертву чудовищным богам кровь и плоть, которая оставалась гнить на чёрных алтарях среди лесов и пурпурных пиков гор, над которыми нависала клокочущая тьма космоса, в которой проблескивали звезды, молча хранившие свои тайны.
Вскоре я добрался, пройдя по той же тропе. Я вспоминал, как ещё вчера я шёл тут с моим дорогим другом, приятелем ещё со времён института! Я не мог поверить, что он лежит мёртвый у ног чешуйчатого, испещрённого шрамами Демона, высеченного в дереве...
Я еле сдерживал слёзы, к горлу подступил давивший ком. Я почувствовал холодную, словно лёд, слезинку, которая упала в траву, став капелькой росы, которая блестела на жухлой траве.
Я двинулся дальше, и вскоре добрался до идола. Тут и лежал мой друг. В растрепанной одежде. Засыпанной землей и сеном, он скрывал лицо. Я упал на колени рядом и в приступе дикой ярости воззрился на останки идола, и ударил по нему кулаком с такой силой, что оставшиеся щепки разлетелись в разные стороны, скрывшись в тумане у моих ног. Я в ярости бил кулаками о землю, пока не почувствовал Адскую боль в костяшках пальцев.
Я проклинал Чертов идол самыми страшными словами, пока вдруг не услышал странный гром. Я посмотрел на небо. Это был гром. Вдалеке уже сверкали молнии, серебром проступавшие в густой аметистовой тьме облаков.
Но самым страшным было не это. Передо мной шествовала кошмарная процессия богомерзких, обросших шерстью тварей. Они шли на задних лапах, через темную густую и растрёпанную шерсть, покрытую коркой грязи, проступали кровавые раны. Продолговатые морды со светившимися желтыми глазами жутко скалились. В этих гримасах не осталось ничего человеческого; это было бесспорно. Тварь несли в громоздких лапах грубо сколоченные перевёрнутые кресты из темного дерева и сжимали в поражающе длинных когтях отвратительно пахнувшие серой благовония. Некоторые несли в лапах кривые кинжалы, покрытые толстым слоем праха и ржавчины, с ребристыми рукоятками, которые покрылись плесенью. Тот, что был впереди, был выше остальных. Он нёс в лапах крупное деревянное копье, чьё стальное блестящее острие, по кромке которого бежал голубоватый свет, торчало из груды черепов каких-то грызунов, связанных воедино лыком. Все были облачены в шерстяные плащи и мантии, грубо сшитые, с пробоинами и обожженные. На лапах и шеях были ожерелья из зубов и когтей, и невиданных драгоценных камней, потускневших спустя годы.
Я в ужасе отпрянул, и побежал через лес, не разбирая дороги и спотыкаясь о могучие корни деревьев, загребающие землю деревянными щупальцами. За мной бежала свора этих зверолюдей, рычавшая и отгрызавшаяся зубастыми пастями с зубами в кариесе. Я бежал и молился всем богам, которых вспоминал, пока мой мозг в тумане пытался осознать то, что бежало за мной. Смерть друга. Страшный идол. Вскоре я рухнул в овраг, случайно споткнулся у самого края, и рухнул, ударившись плечом о дерево. Оказался я в болотной Тине, по моему плащу ползла жирная блестящая пиявка. Накрапывал дождик. Твари у склона издали несколько непонятных звуков и скрылись в чаще.
Я тяжело дышал...


Я довольно долго пролежал в липкой и холодной тине, которая уже прилипла к моему плащу, испачканному в грязи. Я лежал и почти не шевелился, только вздыхал и еле сдерживал вопль души. Я уверен, что человек не должен был видеть этих изуродованных колдовством омерзительных тварей, союза человека и зверя.
Я медленно встал, согнув колено, и, сделав пару шагов, обратился в бегство в сторону выхода с болота. Я спотыкался о коряги, принимавшие самые необычные формы, пробегал мимо скоплений лягушек, которые уже вырыли себе к зиме ямки в тине и пытались сохранить там тепло.
Вскоре я вышел с болота, и раздумывал о дороге в Тронхейм. Сбоку веяло холодом с моря, пронизывавшим до глубины души. Где-то были видны уже серые силуэты гор, которые возвышались вдалеке.
Я пошёл в сторону моря. Вскоре грязь на пиджаке отсохла и свалилась в траву под моими сапогами. Я погрузился в раздумья, стараясь выбросить из головы образ кошмарного идола и процессии язычников.
Я пошёл в самую чащу, откуда слышал зов моря и звуки разбивавшихся о камни волн. Однако, я подошёл с сгустку клокочущего мрака, который материализовался среди Толстых стволов деревьев и скрывался под густыми кронами с жёлтыми и иногда зелёными листьями.
Вскоре я добрался до города и вновь пришёл в родной дом. Тут же запер дверь на замок, кинул плащ в угол, и уселся за письменный стол, шёл нацарапал послание, которое вы сейчас читаете. Есть такие вещи, которые человек видеть и думать о них не должен. Так решила Природа. Но не все она может уследить, и я убедился в этом во время стычки с чёрной процессией.
Я чувствую как силуэты этих существ стоят во мраке леса и ждут возвращения человека, с спрятанными под мантиями кинжалами и копьями. Они тяжело дышат и щурят свои жёлтые глаза, они скрылись и дожидаются в окружении сломанных древних идолов и деревьев. Я не могу выдержать этот мир более...
Я следую за моим другом.