Перестройка 23. ГКЧП и разброд

          

   Цивилизация развращает.
   Можно проследить на примере Церкви. Сравните скитания Христа, в рубище передвигающегося на осле в сопровождении смиренных учеников и патриарха на суперджете в ослепительном великолепии и сопровождении архаровцев из ФСО и золотогвардии.

   На человека налипает грязь цивилизации. Лишь прожив всю жизнь как Дерсу  Узала можно остаться человеком.
   Стоики уходили в скиты, но в итоге они вытеснялись проходимцами, а скиты превращались в вертепы. Не те, в которых праведники рождаются, а те, что притоны. Праведники шли и создавали новый скит. Так и скитались в стремлении спастись.

   Олег Сергеевич в скит уходить не хотел, спасаться тоже. Но чем дальше он продвигался по социальной лестнице, тем больше замечал на ней грязи и налипание ее на руках и подошвах.
      Аскетизм, провозглашаемый идеологией, оправдывал отсутствие элементарных вещей и всеобщий дефицит на них. В итоге желаемое равенство превращалось в свою противоположность. Одни и те же вещи имели разную ценность.
   Взять хотя бы деньги. По определению это всеобщий эквивалент, предназначенный для обмена на любые товары. Это когда товары есть.
   На деле все прекрасно понимали, что эквивалент не всеобщий. Ударник коммунистического труда на равное количество рублей купит в разы меньше товаров, чем простой товаровед. Товары при этом будут другого качества.

   Пакеты из райкомовского буфета и профсоюзного кабинета из этой же серии. Люди получали их, оправдываясь, что у них нет времени на поиски необходимых вещей, считая компенсацией за важный и сложный труд.

    Олег Сергеевич вспоминал беззаботные времена, когда был свободен от условностей.
   Все вышеописанное он сводил к простой формуле «дурят нашего брата».
«Нашему брату» он сочувствовал, будучи выходцем из него.
 Не сюсюкал,  пресекая попытки спекуляций «гегемона» классовой принадлежностью. Репутацию справедливого руководителя заслужил без рисовки и подыгрываний.
   Коллеги его не очень жаловали и сторонились, не в состоянии понять, что ему нужно и чего от него ожидать. Он их давно вычислил и в компанию не набивался, стараясь добросовестно выполнять свои обязанности.

   Молодые специалисты выходцы из сословной прослойки номенклатурной верхушки быстро выбивались в руководители управлений и отделов районного уровня.
   Их не нужно было развращать, исключительное положение принадлежало им по праву рождения.
   Достигнув необходимых высот, не испытывая моральных страданий начинали пользоваться своими возможностями.

   На побережье этим «специалистам» изящной жизни было раздолье. Их прихоти удовлетворялись всеми возможностями санаторно-курортных учреждений. Отказать нельзя, ибо чревато. Завтра этот отпрыск нагрянет с проверкой или натравит сотоварищей по утехам.
   Олег Сергеевич таких выскочек не очень привечал. Они тоже старались с ним не связываться, им  хватало тех, кто ублажал их охотно и добровольно. Противно было слушать разговоры солидных руководителей почти с гордостью рассказывающих, кто их  вчера посетил, да еще и принял в свою компанию.
   Особенно когда эта компания была богемной, с модной во все времена ориентацией. У этих ребят всегда была особая спайка и многие примыкали к ним не в силу увлечений, а лишь для извлечения выгоды. Сами тайком плевались, но правила игры вынуждены были принимать.
   Преследование нетрадиционных склонностей советскими законами делало их сообщества тайными и от того влиятельными вроде масонских. Непосвященные удивлялись могуществу их членов, посвященные опасались затрагивать, дабы не навлечь на себя гнев, зная, что в арсенале всех закрытых организаций законных и незаконных, в первую очередь всегда используются приемы самые наиподлейшие. Чекисты, «голубые» и другие извращенцы в выборе средств не стеснялись. Не случайно представитель одной из этих каст на последней конференции был избран  секретарем горкома по идеологии.
   Возможно, не без его участия Олега Сергеевича снова пытался прессовать заворг горкома. Зимой после очередной кляузы партийного актива во главе с секретарем территориальной первички его вызвали в горком. Поехал туда с намерением расставить все точки.

   Накануне граждане на очередном сходе обвинили Олега Сергеевича в номенклатурной принадлежности и связанными с нею злоупотреблениями служебным положением. Основанием послужило очередное разоблачение о привилегиях районных партийных начальников. Это не нарушения, а раскрытие их законных доходов, неизвестных даже работникам аппарата.
   Когда он работал секретарем парткома, то в первой строчке ведомости по зарплате видел фамилии секретарей и суммы, которые от других отличались незначительно. К примеру, его оклад был двести сорок рублей, а у первого секретаря четыреста. Учитывая должность, разница разумная. Секретари часто это подчеркивали в своей работе с коллективом. Олега Сергеевича упрекали, что он получает кроме того выплаты на предприятии и иногда его зарплата превышает секретарские, что часто заставляло прикусить язык.
   А теперь выяснилось, что секретари и заведующие получали столько же по ведомости надбавок, а секретари еще и по линии крайкома. Доходило до восьмисот в месяц. Вот это справедливость, не говоря о санаторно-курортном лечении, спецпайках, подписках на книжные издания, обеспечение жильем и прочих льготных очередях. Что говорить о крайкомовских работниках. На сходе выступали граждане с окладом в восемьдесят рублей.
   Попытки оправдаться, что вопрос идет о работниках партии только подлили масла в огонь. Во-первых, сам он недавний ее работник, во-вторых, все ее члены одним миром мазаны. Люди как-то неожиданно стали проводить линию разграничения, подтверждая свои обвинения фактами из открытых источников информации.
   К тому же Олег Сергеевич понимал, что партия в попытках влиять на все и всех становилась тормозом.   В горкоме его опять начнут склонять к сотрудничеству с общественными организациями вроде Совета ветеранов, Народного контроля и т.п. цепляющимися за отжившие формы существования и на дух не переносящими никаких перемен не считаясь с реалиями.

   Заворг, Сердюхин Николай Иванович, был суров. Ему надоело хлопать глазами перед честными коммунистами, выслушивать их справедливые упреки в том, что на председателя исполкома нет управы.

- Я намерен поставить вопрос о привлечении тебя к партийной ответственности и сегодня же назначу комиссию по возбуждению персонального дела.
- Поясните, в чем состоит обвинение.
- Не паясничай! Я же сказал: в нарушении партийной дисциплины.
- Нет уж. В этом меня обвинять неперспективно. Вы уже боролись со мной во времена партийного всесилия, результат могу напомнить. А теперь и подавно. Я уставы и положения знаю не хуже ваших специалистов и камня на камне от вашей затеи не оставлю. Партия уже стала полулегальной организацией с такой репутацией, что перед людьми стыдно за принадлежность к ней. Мне вчера на сходе граждан люди выставили все оценки. Честное слово, хотелось отмежеваться. Партия провозгласила перестройку при этом сама перестраиваться не желая. Отторгая все попытки трансформироваться. Меня последний раз еще Нина Петровна лишила возможности присутствовать на партхозактивах. А нынешнему секретарю по идеологии я сам руки не подам. Брезгую, зная его особенности в мужской дружбе.
- Ты это ему скажи, я с тобой о серьезных вещах говорю. Или ты немедленно выполнишь все требования или пожалеешь о своем упрямстве. Чего тебе не хватает? Никто тебя притеснять не будет. Старики будут рады тому, что настояли на своем. Они давно поняли, что ты не Дядькин и ездить на себе не позволишь.
- Ну да, потом мне ничего не будут стоить их многочасовые разглагольствования, подготовка отчетов на собрания, возня с нарушителями партийной дисциплины и персональные поручения организации. И снова отчеты по кругу. Хватит, наигрался. Вам тоже советую заняться делом. Привлечь вы меня ни к чему не сможете. Руководящей роли у КПСС уже нет. Претензии принимаю только от граждан и Совета народных депутатов, который сам и возглавляю по закону. Тоже гримасы, но лично мне в данный момент это на руку. Экономит время для работы.
- Больше времени потеряешь, когда мы займемся твоим делом.
- Дела не будет. Какие у вас основания, что я нарушил?
- Вот мы и разберемся. А в составе комиссии как раз будут старики из парторганизации, в которой тебе не хочется стоять на учете. И никуда не денешься, как член партии будешь участвовать, оправдываться и подчиняться партийной дисциплине. Что ты на это скажешь? Отхватишь строгача, а то и вовсе вылетишь из наших рядов.
- Значит как член партии?

   Олег Сергеевич достал из кармана партийный билет, взял со стола ручку и написал в графе «оплата членских взносов» в следующей строке за январь «Выбыл» и расписался.
   Показал запись заворгу.

- Все? Теперь вопросы есть? Только не как к члену партии. Можете доложить первому секретарю, что вы меня убедили расстаться с партийным членством без всяких бюрократических процедур.
- Ты ошалел? Это недействительно. Теперь еще ответишь за порчу партийного билета. За них люди жизнь отдавали!
- Это были другие, настоящие люди, не из нашего времени. На меня теперь ваши правила не распространяются. Я не член партии. Времени на комиссии, партсобрания, бюро горкома у меня нет.

   Неизвестно как докладывал заворг секретарям, но никто из них не звонил, а остальным работникам горкома со смехом говорил, что вызывать его не имеют права. Если есть вопросы, пусть записываются к нему на прием.
   Через некоторое время он ощутил, что хоть партия и не может наносить серьезного ущерба, но на мелкие пакости способна.

   В свое время он отказался от получения квартиры, уступив свою очередь многодетной матери-одиночке. В очереди оставалась жена. Ее поставили еще как молодого специалиста и до сих пор не обеспечили. При сдаче очередного дома, квартиру, выделенную районной больнице, отдали начмеду, который в очереди стоял после нее. Мотивировали тем, что у него семья больше. Тот фиктивно прописал к себе семью тещи. Юристы райисполкома быстро разобрались, председатель местного исполкома признался, что надавили из горкома. Председатель райисполкома оказался на высоте и справедливость восторжествовала. Правда квартира долго стояла пустой, так как доводить ее до жилого состояния не было возможности. У самого нет времени, а нанять кого-то легально было проблематично. К тому же и материалов не было. Все другие способы являлись злоупотреблением. Предложения были, но Олег Сергеевич понимал, кем они инспирированы.
   Некоторые вещи партия продолжала контролировать. Например, первый секретарь горкома лично просматривал списки очередников на машины при распределении.
   Олег Сергеевич зная ревностное внимание к руководящему составу, сам на очередь не вставал, поставил жену. Хитрость не помогла. При очередном поступлении подошла их очередь. Он уже засуетился было, денег не хватало, нужно было доставать добрую треть. Но тут позвонила заведующая торговым отделом и извиняющимся тоном сообщила, что их из списка удалил первый секретарь. Он в этот раз был особенно свиреп, повычеркивал всех руководителей, включая второго секретаря, ее саму и много других статусных лиц района. Олег Сергеевич смеялся, что жену исключили как «члена семьи врага партии». Зато в долги не залез.
   Так ему при советской власти приобрести личный автомобиль и не удалось. Трудовой стаж к этому времени составлял двадцать шесть лет, из них пятнадцать в Сибири и вредном производстве. Это к слову о райской жизни в СССР.

   Курортный сезон, август. К этому времени свои уже все приучены к порядку, более-менее контролируются надзорными органами и хлопот доставляют немного.
   Неуправляемыми оставались базы в свое время созданные краевыми властями для предприятий краевого центра и сельскохозяйственных районов края. А их полторы сотни. Все для летнего сезона из легковозводимых построек без соблюдения противопожарных и санитарных норм. Это тысячи людей проживающих без элементарных удобств, с выгребными ямами для туалетов и пищевых отходов.
   После ливня Олег Сергеевич видел, как содержимое этих помоек несло в море. Чего там только не плавало вместе с пьяными колхозниками прямо на берегу разделывающими свиней. Условий для хранения продуктов не было, они привозили с собой живые консервы, которые хрюкали, блеяли и кукарекали на весь берег. Все это под разудалые песни с гармошкой и плясками. Ароматы были еще те.
   Весной он распорядился закрыть эти базы своим постановлением, чем возбудил районное руководство. Было высажено несколько начальственных десантов. В итоге его специальным распоряжением, нарушающим все законы, отлучили от управления этой частью территории и установили там протекторат с особым статусом. Олег Сергеевич назвал все это свинофермой, а начальника участка ее заведующим. Большой краевой начальник обиделся и перестал заезжать в исполком.
   Олег Сергеевич смирился, утешая себя тем, что его население от этого не страдает, пусть голова болит у природоохранных служб.
   Сейчас его больше заботила предстоящая зима и подготовка к ней. Дрова льготникам, готовность котельных, развитие электросетей и водоснабжения. Почему-то не стало хватать электроэнергии, люди привыкали к «веерному» отключению.
   На добрую половину продуктов ввели талоны.

   Много времени отнимала зона бедствия в горах, приходилось участвовать как в ликвидации последствий, так и в размещении и содержании пострадавших оставшихся без жилья. Председатель райисполкома сидел по этим делам безвылазно в Москве, в Совмине РСФСР, выколачивая деньги, фонды, наряды.

   В самый разгар этой круговерти вдруг грянул ГКЧП. Неразбериха полная. Но понятно, что в стране двоевластие. И отношение к этому далеко неоднозначное.
   Даже у него с заместителем поначалу мнения расходились. Юрий Михайлович, любивший во всем порядок и размеренность, обрадовался, что наконец-то в стране наведут порядок. Олег Сергеевич ему возражал, такие методы не порядок наведут, а скорее приведут к гражданской войне, учитывая раскол в руководстве страны.
   На следующий день после показа во весь экран трясущихся рук Янаева вышел знаменитый выпуск «Московского комсомольца» со статьей Сергея Медведева. Потом был показан Ельцин на танке с призывами к бойкоту Комитета и к всеобщей забастовке. Затем Указ о приостановке всей деятельности на территории РСФСР. Неразбериха полная, несмотря на объявление ГКЧП путчистами.
   Обращения в райисполком ничего не дали. Председатель в Москве, сидит в многострадальном Белом Доме, окруженном защитниками от регулярных войск СССР. Заместители разбежались. Депутат РФ Шиширенко Василий Александрович куда-то делся. Он всегда исчезал в непонятных ситуациях. Его ищет Москва для участия во внеочередном съезде, ищет край, ищут коллеги на местах, нет человека.
   В исполком стали съезжаться руководители предприятий. Решено провести внеочередное расширенное заседание. Обзвонили членов исполкома, руководителей.
   Заседание больше походило на митинг. Одни кричали о последних судорогах коммунистического режима, другие прочили печальный конец Ельцину и его сторонникам.
  Когда накричались, Олег Сергеевич призвал к порядку.

- Товарищи, нашим криком этому делу не поможешь, хоть глаза друг другу повыцарапаем. Давайте не строить баррикад и фронтов, это в стране обстановку не изменит. Нам сейчас нужно благополучно пройти этот этап неразберихи. Пока нас непосредственно не касается, думаю, что самым благоразумным будет заниматься своим делом. Наше дело работать. На призывы Ельцина, будь он трижды прав, внимания обращать не советую. Больше того, запрещаю. Если нужно, будет соответствующее постановление. Скорее всего, оно не понадобится, здесь все люди вменяемые. Может в Москве остановка промышленных предприятий поможет борьбе России с Советским Союзом. Но то, что оставим без обслуживания отдыхающих, целиком зависящих от нас, вряд ли чему поможет. И еще. До меня дошли слухи, что некоторые директора проводят на предприятиях собрания в поддержку ГКЧП. Что это вам даст? Не советую работников втягивать в политику, сами пожалеете потом. Люди уже начали заказывать билеты, не закончив отдыха. Мобилизуйте персонал на обеспечение нормального режима работы. И поменьше сплетен и домыслов.
 Все, расходимся по местам и работаем.

   Часа через два Олег Сергеевич входя в приемную, услышал как секретарь диктует кому-то телефонограмму о запрете выполнения указов Ельцина и постановлений Совмина РСФСР.

- Лиля, остановись. Что это ты диктуешь и кому?
- Вот Вера Мефодьевна из райисполкома передала, сказала руководителей обзвонить.
- У тебя Вера Мефодьевна начальник или я? Много успела обзвонить?
- Два предприятия.
- Сейчас позвоню Вере Мефодьевне, потом перезвонишь им и скажешь, что распоряжение отменяется.

   Вера Мефодьевна работала заведующей сектором отдела обращений граждан, попросту отдела жалоб.

- Алло! Вера Мефодьевна, вас назначили председателем исполкома? Поздравляю с повышением. Почему вы нашим работникам указания даете? Что значит, меня на месте не было, что за срочность?
- Олег Сергеевич, я не причем. Здесь все куда-то разбежались. Ни одного заместителя нет. Приехал из крайкома партии Чубуков и распорядился разослать эту телефонограмму.
- Всем разослали?
- Только вам успела.
- Вот и хорошо, остановитесь. Распоряжение отменяется. Позоните Чубукова к телефону, пожалуйста, если он еще в исполкоме.

Чубуков Виктор Николаевич раньше работал у них в горкоме заведующим отделом, а теперь переведен с повышением в крайком. Во время бодания с горкомом у них не раз были стычки, и он понимал, что значит вставать на пути Олега Сергеевича.

- Олег Сергеевич, он не идет к телефону.
- Вот и хорошо. Гоните его из здания пока он там еще что-нибудь не выдумал.

   Примерно через час позвонил один из заместителей председателя райисполкома Ткачук Николай Иванович.

- Олег Сергеевич, ты почему у нас распоряжаешься? Указания крайкома отменяешь. Ты даже у себя не имеешь права это делать. Мы все же вышестоящая организация.
- О-о-о, нарисовался один! Ты где пропадал, ждал подкрепления? Второй день никого из вас нет и депутата в том числе. Не с ним скрывался?
- Чего тебя опять заносит? Ты на чьей стороне? Шиширенко, к твоему сведению собрал всех нормальных мужиков и сказал, что к вечеру всех смутьянов повяжут, а через три дня повесят.
- Я был ни на чьей. Но раз их повесят, то теперь я за них. Ты бы лучше работу в районе отслеживал, а не о виселицах разглагольствовал. А то коллеги мне звонят, никого из вас найти невозможно. У тебя на территории пропал депутат Верховного Совета, а ты не чешешься. Если вы собирали актив, почему меня не известили? Рылом не вышел?
- Так твои директора сказали, что ты им запретил политикой заниматься.
- Причем здесь политика. Дураку понятно, если законного президента отстранили, значит, захват власти.
- Посмотрим, что ты запоешь дня через два.
- Тебе безопаснее отсиживаться с депутатом. Что и советую.

    Первый раз в жизни на работу позвонила жена,  спросила, что происходит и сказала, что ей угрожали по телефону, если муж не одумается.

- Это кто-то дурачится. Чего ты всполошилась? Дальше Сибири не сошлют. Ну, отвезут нас бесплатно на историческую родину, только и всего.
- Я за детей боюсь.

   Зашел заместитель. Его кто-то из директоров только что обматерил и предрек скорое наказание за отступничество.

- От чего я отступился и что я должен делать, чтобы не получить наказание? Кто будет наказывать? Эти подонки, которые вцепились в свои кресла и боятся, что их лишат сытой жизни. Меня жена уже гонит с этой работы. Говорит, что ты ничейных бабушек хоронишь, а люди думают, как сыр в масле катаешься. Сколько будем сидеть и выжидать? Нет указаний, давай сами действовать.
- Как ты предлагаешь действовать? Мне вот тоже жена звонила. Кто-то ей угрожает. Успокаивал.
- Народ не знает в какую сторону метнуться. Пора обозначить позицию.
- Народ занимается отдыхающими, сезон в разгаре. Мечутся активные и бездельники.
- Учителя, врачи это тебе бездельники? Отдыхающими занимаются бабушки, а вопросы задают те, кто думать не разучился.
- Юрий Михайлович, я тебя не узнаю. Ты же вчера ратовал за порядок, который несет ГКЧП.
- Я думал там разумные люди, а на деле шантаж, угрозы, слухи о каких-то списках чуть ли не расстрельных. Мы живем в России, почему не должны подчиняться российскому правительству?
- Точно! Ты меня просветил. Наконец я понял, почему дискомфорт. Сейчас единственно законным является правительство РСФСР. ГКЧП самозванцы и все кто его поддерживает путчисты, Ельцин прав. Поскольку других способов публично выразить позицию не имеется, предлагаю снять со здания флаг СССР, под которым выступают путчисты. Российский флаг единственно законный на данный момент. А что? Все чудят, давай и мы не отставать, повеселим народ.

   На следующий день война закончилась, путчистов арестовали, из Фороса привезли Горбачева, и управлять страной стал Ельцин. Появился указ о триколоре.
   Информация поступала дозировано, люди, оторванные от телевизора, продолжали отстаивать свои представления о власти.

   Олег Сергеевич с заместителем решили повесить триколор. Промышленность их не выпускала, пришлось шить самим. В общем отделе была швейная машина, белую и красную ткань запросили в «Курорторге» из своих похоронных резервов. А вот с синей тканью пришлось повозиться. На складах ее не было, она не являлась ритуальной. Додумались вырезать вертикальные вставки из флага РСФСР, которых было навалом и сшивать из них синюю полосу для триколора. Позвонил «ровесник Октября», так звали по дате рождения директора одной из туристических баз, неформального лидера местных руководителей. Сказал, что хватит маяться дурью, чтоб не пришлось за вас потом хлопотать.
   Через час после того как затрепыхался над зданием Совета новый символ в кабинет Олега Сергеевича влетел разъяренный человек средних лет со значком депутата Верховного Совета СССР. Двери в приемную остались открытыми, в них заглядывала встревоженная секретарша не успевшая задержать посетителя.
   Олег Сергеевич услышал гневную тираду.

- Ты председатель? Что ты себе позволяешь? У вас здесь анархия процветает! Что за тряпку вы вывесили вместо государственного флага? Вы понимаете, что совершаете государственное преступление?
- Вы ошибаетесь. Это символ государственной власти республики согласно принятому Верховным Советом закону.
- Этих законников вместе с их предводителями не сегодня-завтра к стенке поставят и вас вместе с ними!
- Кто вы такой и по какому праву здесь буяните?
- Не видите? Я депутат Верховного Совета СССР, высшая власть в стране!
- От какого вы округа?
- Какое это имеет значение? От Воронежского.
- Поезжайте в Воронеж, там и хозяйничайте, чего вас сюда занесло? Насчет стенок. Еще неизвестно кого и как будут ставить. Почитайте газеты. ГКЧПисты со вчерашнего дня в застенках маются. Снимайте значок, а то в этой свалке можно пострадать даже физически.
- Да как ты смеешь?
- Смею, не кричи, я с тобой гусей не пас. Лиля, зачем ты сюда впустила этого хама? Я поехал на водозабор, буду к концу дня.

   Олег Сергеевич обошел застывшего вельможу и вышел из кабинета.