Эра милосердия эпохи разрух и Попль - Вух

                Моей любимой Милене Ангел
     - Значится, Копытин, ты официально утверждаешь, что у  " Студера " мотор втрое ?
     Начальник отдела по борьбе суетливой пробежкой мотылялся по скудно обставленному по военному времени кабинету отдела, в полной мере ощущая качельный эффект от вмазанного до прихода шофера раствора кокса и плохоочищенного чеченского герыча, куда непременно приходится добавлять каплю, выжатую из свежего лимона, махом отбивающую говенные примеси, с легким и непринужденным шипением образующие миниатюрную пену по краям ложки. Зрачки Жеглова никак не могли сфокусироваться на невнятном и широком народном лице водителя, аккуратно сидящего на самом краешке казенного стула в закутке между столом начальника отдела по борьбе и жестяным шкафом, где кроме запыленного стакана и стреляной гильзы от ТТ ничего и не было. Героиновая тяга пробивала зрачок в точку и тогда начинал проявляться потенциально вредительский облик Копытина, но следом крыла трясучая коксовая болтанка, сердце скакало и прошибала потливость, чтобы через мгновение смениться вязкой, обволакивающей истомой.
     - Втрое не втрое, но около того, - весомо произнес Копытин, деланно рассматривая козлобородый портрет чахоточного изверга, оптимистично поглядывающего со стены.
     - Ты мне яйца не крути, - посоветовал Жеглов, закуривая  " Казбек ". - Мне их Синичкина сегодня ночью лизать будет, пока Володя Шарапов на пианоле нам зажгет.
     Он прикрыл усталые глаза и хриплым баритонцем запел :
     - Кудой, кудой девалси ваш китаёза Пак ?
     Вы, кожится, перды с каким - та дагестанцам,
     А, мобыть, и киргиз совал вам в туз кулак.
     - Про Хоткинкиджо стихоза ? - осторожно поинтересовался Копытин, скашивая левый глаз на хромовый сапог Жеглова.
     - За Изю Кларк, - сипловато ответил подчиненному Жеглов, стряхивая пепел на пол, - она же Ирка Щербакова. Ворует жопой разнообразные предметы быта, разлагаясь в ём же. Пробы ставить негде ! - закричал начальник отдела по борьбе. - Чистое золото эта самая Ирэн. Но Оля, - он облизнулся, - ещё лучше, недаром : Хоткинкиджо. Так что там  " Студер "? - вспомнил он, падая на стул.
     - Да ты, Глеб Егорыч, никак допрашиваешь меня ? - угрожающе уточнил Копытин, нашаривая за пазухой монтировку. - Мотри, я молчать не стану, все скажу : и как ты по коммерческим кабакам на трамвае ездил, и как Верке Модистке под юбку пялился, и как лимитное суфле в столовке трескал, думая про себя о правоте Троцкого.
     Жеглов кашлянул, успокоительно выставляя вперед жесткую ладонь.
     - Опрашиваю, Копытин, опрашиваю, не допрос, понимать должен.
     - А мне один хер, - хмыкнул водитель, тоже закуривая, - что в лоб, что по лбу. Шмон делаете, так осмотром именуете, так и с вопросами вашими хитромудрыми к Ипать Епатичу вон суйтесь, а мне без надобности. Я хоть сейчас готов мусоров резать или разбежаться, мне терять нечего.
     - Эк ты заговорил, - тихо сказал Жеглов, катая желваки по щекам, - Копытин. А ведь еще вчера канючил у завгара покрышки почти новые. Ну ладно, - он вскочил и, подбежав к окну, рванул на себя створку. Свесился и заорал : - Коля ! Тараскин ! Тащи сюда мотор от   "Студера " !
     Захлопнув окно, он сел на стол и замотал ногой, не силах совладать с коксовым тряхом.
     - Щас мы тебе этот мотор в карман всунем, - наконец заговорил Жеглов, упорно стараясь рассмотреть перед собой Копытина, - позвоним Кондрат Филимонычу и станешь ты, сука, народным говноблогером блевотного рунета.
     - Ты Шарапова на понт бери, а не меня, - уже открыто смеялся водитель, вставая, - мудак хренов. Ужахался вусмерть, а туда же : я - ста да я - ста. Гнида ! - вопил уже из коридора Копытин. - Бухлом, что ль, каким обломи коксовый ход - то, дурак совковый.
     - И то дело, - облегченно вздохнул Жеглов, доставая из ящика стола початую бутылку  " Зубровки ".
     Шел тяжелый разрушистый сорок шестой год. До разрухи шестьдесят шестого оставалось ровно двадцать лет, а до разрухи восемьдесят шестого, соответственно, сорок. Впрочем, Милена, милая, можешь сама сосчитать, потому как не разрухи тута никогда и не было.