Глава 8. Чёрный король

Глава 7. Черный король.

           Граф Эрнесто Родерик торопился. Впервые за многие годы на смену уверенности и спокойной жестокой властности к нему пришёл испуг и паника. Впервые он не мог контролировать всё что происходило с ним и вокруг него. Он метался по маленькой комнатке, не зная, что схватить в первую очередь, что следует сжечь, а что оставить. Его метания объяснялись не страхом, хотя, и он присутствовал тоже в странной смеси чувств, которые сейчас испытывал Эрнесто Родерик.  Были в этой смеси злость, отчаяние, ярость, разочарование, страх и ненависть. Сейчас ненависть не давала ему мыслить разумно, он совершал ошибку за ошибкой и наконец, обессилев опустился в кресло, чтобы хоть немного успокоить себя и заставить мыслить разумно. Хотя, ненависть была долгие годы ему помощницей и почти магической силой, питающей всю его натуру, позволявшей совершать то, что он совершил. И вдруг ненависть, оказалось, утратила всё своё тёмное волшебство.

            Он долгие годы жил во всепоглощающей ненависти. И, как говорится, если живёшь в ненависти, то найдёшь, кого ненавидеть. Вот маленький Эрни и ненавидел – сначала свою семью, в которой его угораздило родится младшим сыном и ничего кроме имени не получить. Имя и возможность служить в армии. Потом молодой унтер-офицер Родерик ненавидел своих более удачливых сослуживцев и командиров, он из кожи лез, чтобы доказать своё над ними превосходство. И во многих вопросах, действительно, был превосходен, он был умён, смел и дьявольски искусен во владении клинком.  А ещё Эрнесто Родерик был красив, хищно обаятелен и пользовался вниманием женщин. Но и их он тоже ненавидел, потому что не мог обладать каждой безраздельно. Ему всего было мало, потому что у него не было того, перед чем поспешно склонится любой- славы, богатства и власти. Особенно власти. Над чем может властвовать третий сын из славного, но бедного рода Родериков? И когда подвернулся случай перевестись в полк королевской черной стражи, пехотный, уже к тому времени, капитан туда перешёл, неожиданно помог шурин, муж старшей сестры. С этого момента началось его стремительное восхождение к вершинам власти. Он шел по головам, в прямом смысле этого слова.  И очень быстро стал вначале одним из батальонных командиров, потом бригадиром, а потом и командором черной королевской стражи. Эрнесто Родерик нашёл для себя источник силы и теперь пил эту магическую смесь ненависти и власти. Он и его король, которому он единственному служил со слепой преданностью, совпали в своих стремлениях повелевать и пугать. Король ему доверял безраздельно, достаточно было заикнуться о своих планах, как Родерик получал полную свободу действий и действовал безоглядно и решительно. Теперь его не презирали за бедность и никчемность, теперь его боялись. И даже самому себе он казался демоном, и это ему нравилось. Его не пугали ни вид крови, ни крики умирающих людей, ни пыточные тюрьмы, которые он регулярно посещал для допросов. Он всё сделал для того, чтобы повелевать Мореей с помощью страха и подлости. Наконец он стал богат, знаменит и властен над всем. Даже собственная семья, которая многие годы предпочла делать вид, что он им безразличен, вдруг заметила его. В какой-то момент ему стал мешать даже король -  Фредерик Кровавый, но поделать с этим Родерик уже ничего не мог.
 
            Крушение его случилось неожиданно, подобные события всегда приходят неожиданно. Смерть его повелителя Фредерика IV Дагона сразу пошатнула основы существования теперь уже графа Эрнесто Родерика. Пошатнула, но не разрушила. Он по-прежнему имел много власти, пока молодой монарх неосмотрительно не лишил Родерика одной из опор своим указом о роспуске черной королевской стражи. «Черная башня» власти Эрнесто Родерика, выстроенная с упорством и фанатизмом, лишенная фундамента всевластия, закачалась, и он стал спешно искать «подпорки». Такой подпоркой оказался мятеж, быстро и ловко им спровоцированный.  Этот мятеж позволил выйти ему даже из-под власти короля. Требовалось только время, для полного и окончательного свержения последнего из правящей династии Дагонов – глупого, мягкотелого и нерешительного. Ещё чуть-чуть терпения и упорства, и тогда Родерик уже наденет на себя корону Мореи. Он знал, что сможет это сделать. Это было смыслом его теперешнего существования. Он рассчитывал, что исполнит свою мечту о безраздельной власти уже к Рождеству.

            Но столь долгожданное событие сначала отодвинулось. Мягкотелый и нерешительный молодой Фредерик, окружённый небольшой группой преданных вассалов, неожиданно уперся и оказал, хоть и неграмотное, но сопротивление, а потом над всеми его планами нависла реальная угроза. Появление банды «ночных охотников» черный граф сначала не воспринял как нечто угрожающее и отмахнулся от странных докладов, считая глупой мелочью случайные происшествия. Но из незаметной случайности вдруг проросла опасная и воинственная закономерность, как из безобидного зелёного ростка вдруг появляется могучий чертополох. Для победы над Фредериком его чёрной орде, сосредоточенной в Тумацце, не хватало какой-то малости. Но эта малость, словно крошечный камешек в сапоге, бесконечно мешала, мешала, мешала. Этой малостью оставались «ночные охотники». Даже запуганные жители Тумаццы стали симпатизировать появившейся банде. Её почему-то не удавалось обнаружить и уничтожить. Потом «ночные охотники» сожгли трущобы Земляного города, лишив орды Родерика привычных мест обитания, уничтожив часть войска, а в другой его части посеяв панику. Армия начала разбегаться, и лишь жёсткие меры и привлечение сторонников из ближайших провинций, позволили это процесс остановить. В установлении жёсткого контроля над своими ордами Эрнесто Родерик прибег всё к тому же проверенному средству – страху. Страх! Это прекрасный инструмент, который любого может заставить смириться. Храбрец страшится быть трусом, трус страшится быть убитым, убитый боится быть непогребённым, а непогребённый страшится полного забвения. Во владении этим инструментом Родерику равных не было, а когда он прибегнул ещё и к помощи сущего дьявола Антонио Рокла с его егерями, о жестокости которых ходили пугающие поговорки, то чёрная армия, на победу которой он так рассчитывал, вновь обрела нужный воинственный дух.  Этот дух призван был уничтожить проклятых «ночных охотников» и их вожака, чтобы расправиться в конце концов с королевскими отрядами. Теперь уже Родерик знал, что во главе столь ненавистных «ночных охотников» стоит некто Альсандер. Человек с более, чем сомнительной репутацией, появившийся в самый неподходящий момент, словно чёрт из табакерки. И. судя по всему, это был очень способный чёрт. Родерик бы предпочёл заключить союз с ним, но найти и поймать ловкача никак не удавалось, и уже после главарь мятежников узнал от верного человека, что Альсандер вступил в союз с королём.
Союз оказался неплох и провёл серию очень успешных в военном плане действий, дал возможность сторонникам короля покончить с блокадой на Дворцовом острове и выйти в городские кварталы. Теперь королевским войскам и их «ночным» союзникам стали помогать даже горожане, натерпевшиеся от орд Родерика. Больше подавляющего превосходства у Родерика в Тумацце не было, хотя сил пока оставалось достаточно, и Родерик решил нанести последний, сокрушающий удар, отбить утраченные мосты, смять охрану, ворваться на её плечах на Дворцовый остров и растерзать-таки королевскую власть в лице молодого Фредерика Александра Дагона. Требовалось генеральное сражение. И Эрнесто Родерик решил дать его, начав с площади Трёх фонтанов. Именно её удалось отбить королевским солдатам во время штурма мостов. На площади уже стояли укрепления и караулы, но лазутчики Родерика, посмеиваясь. сообщили, что укрепления какие-то слабые, а караулы излишне ленивые. Охрана мостов тоже оказалась небольшой, по докладу лазутчиков, видимо, людей у Фредерика не оставалось вовсе, но при этом противник почему-то проявлял удивительное умиротворение, видимо почивая на лаврах последней победы. Оставалась только небольшая для Родерика проблема, его шпион в военном совете, купленный за огромные деньги, приближенный к королевской особе, введенный в венный совет, оказался отправлен в Рюген с каким-то весьма срочным приказом, и Родерик лишился своих глаз и ушей в стане противной стороны. Но его действия теперь уже не требовали внутренней информации. Так он думал, а зря.

            Накануне решающего сражения огромная армия, числом никак не меньше пяти тысяч человек сосредоточилась на улочках и в переулках рядом с площадью Трёх фонтанов, совершенно откровенно обозначив свои намерения. Расчёт был на то, что один только вид взвинченной и разъярённой человеческой массы, заставить королевских солдат дрогнуть и вновь отойти за мосты. В предвкушении стремительной и лёгкой победы чёрные орды Родерика веселились и бесновались. Перепуганные горожане, те, которые уцелели ещё в рукотворном аду под названием смута, в панике поспешили, побросав дома и пожитки, спастись на Левобережье, там было спокойно уже давно. Они не хотели стать жертвами безжалостной расправы черной смертоносной толпы над королём и остатками его армии.
 А в стане противника почему-то по-прежнему царили покой и невозмутимость.  И вот тогда Родерик насторожился, своим звериным чутьём он неожиданно понял, что дело неладно, и нападать именно сейчас никак нельзя, но было поздно. Спустя каких-то четверть часа его люди пришли в движение с первым проблеском солнца и визжащей массой двинули на Дворцовый остров. Они заполнили площадь, смели оставленные караульными укрепления и, разделившись на соединения, приготовились к атаке. Только, их ждали. Удар нанесли не с фронта со стороны моста и острова. а с флангов. Скрытые в полуразрушенных домах и никак себя не обнаружившие до этого батареи лёгких пушек дали залп картечью, потом второй и третий, почти в упор по плотной, построенной для слаженного нападения армии Родерика. Площадь заволокло дымом, и в эти белые облака дыма батареи пушек продолжали бить теперь уже по готовности. Воздух вместе с кислым пороховым дымом, грохотом и визгом картечи заполнили проклятия, крики, стоны раненых и умирающих под выстрелами пушек людей. Вместо чётких и заранее просчитанных действий, армия Родерика погрузилась в панику и хаос. Потерявшие ориентиры в дыму, спотыкаясь и падая, пока ещё оставшиеся в живых солдаты преступной армии метались по площади и находили единственный выход – бегство. Но и оно оказалось невозможным, в тех переулках и улочках, откуда они пришли, уже выстроились пехотные расчёты, каким-то непонятным образом очутившиеся в тылу черной армии.  Ещё прошлой ночью приказами Мотлика и Альсандера солдаты, под плотной опекой привычных к незаметности «ночных охотников» зашли на «собачьи земли» и ждали сигнала, чтобы занять позиции на улочках и в переулках. Пехотинцы давали ружейный залп и очень чётко и слаженно перестраивались, освобождая место для стрельбы следующим шеренгам. В довершение всего, с крыш вели прицельную стрельбу снайперы, выбивая из чёрной массы командиров отделений и групп. Над Тумаццей повисли грохот и дым решительного, определяющего сражения. Самые верные люди Родерика стояли, как и он, в засаде, надеясь остаться незамеченными и вступить в сражение в переломный, почти победный момент. Родерик понял, что этого момента не будет, когда возле уха свистнула пуля, и со стоном повалился верный его соратник Гаспар Трулле, следом упали Соззени и Рокл. Стало ясно, что королевским полкам известно о засадном полке самых преданных Родерику войск, чёрные егеря падали выстрел за выстрелом, сами превратившись в мишени в игре, где роли неожиданно поменялись. Вот тогда Родерик осознал, что проиграл, проиграл эту странную войну и единственное, что он может сделать сейчас - это скрыться. И он скрылся, оставив теперь уже совершенно неуправляемую толпу на верную гибель, тела раненых или убитых соратников и даже тех, кого считал друзьями.

          Черные псы погибали, под ударами пушек, винтовочных залпов и метких снайперских выстрелов. А те, кто отваживался вступить в рукопашную, встречались лицом к лицу с «ночными охотниками», достигшими в деле владения клинковым оружием большого умения, а самое главное, ярость и злость, жажда отмщения за свои несчастья и за смерть родных, близких и любимых, превратили две с лишним сотни «ночных охотников» в убийственную силу, которая вырвалась на простор. Все они словно сделались остриём копья возмездия за страхи и несчастья жителей Тумаццы и Мореи.  Чёрные псы, натолкнувшись на эту безжалостную атаку, скулили совершенно по-собачьи, моля о пощаде, но пощады не было, ни от Униди, ни от Строма, ни от парней Редвуда и самого Редвуда. Никакой приказ, никакая команда была не в силах остановить эту безжалостную слепящую ярость. 
 Но вот среди «черных псов» пронеслось известие, громкий вскрик о том, что граф Родерик бежал, бросив своих соратников, бойцов и последователей, он предал и оставил своё воинство в самую тяжёлую минуту.  Кровавая бойня сразу стала затихать, теперь уже многие псы предпочли сдаться и бросали оружие, лишь бы сохранить себе жизни.  Солдаты их связывали и конвоировали к той самой тюрьме, которая долгие годы была символом вероломства, безжалостной жестокости и безнадёжности, это была Катаржи, самая страшная, самая жутка тюрьма Тайного ведомства, тоже служившего интересам злой воли графа Родерика.  Снова в её мрачных коридорах и холодных казематах скрипели петли тяжёлых дверей, распахивая безжалостное нутро камер и казематов. Но снова в чудовищной игре, разыгранной Родериком, все действующие лица поменялись местами. Арест стал уделом бывших тюремщиков Мореи. Уже к середине дня на площади Трёх фонтанов стало тихо. После грохота орудий и отчаянных криков, стоны умирающих казались тихими звуками.  Дым рассеялся, и глазам открылось чудовищное зрелище. В лужах крови, иногда друг на друге лежали тела убитых. Кровь стекала по углублениям между камнями брусчатки, затекала в канавы и оказывалась в реке, смешивалась с холодными водами Кроневеры, окрашивая их, серые и холодные, в различные оттенки багрового и красного. Кровь чёрных псов оказалась такой же тёплой и алой, как и остальных людей. Не отказывая умирающим в последней просьбе, по площади ходили полковые капелланы и монахи Михайлова монастыря, только монотонное негромкое бормотание висело над местом побоища.

              Белый, словно мел Фредерик V, преодолевая отвращение и тошноту, смотрел на весь этот кошмар, блестящие багровые лужи и ручьи крови, мертвые, опалённые тела и оторванные конечности, и не находил слов. Он чувствовал себя кровожадным монстром, одобрившим чудовищную бойню, в этот момент он был ничуть не лучше своего кровожадного отца. Такая мысль вызывала в груди у него обморочную пустоту, он хотел покончить с кровопролитием, но никак не ожидал такого кровавого, бесчеловечного финала.   Его глаза блестели лихорадочным блеском, губы беспрестанно шептали какие-то молитвы, а руки вздрагивали.  В чувство и реальность после свершившегося его вернул Грегор Лендэ, сказавший холодно и спокойно:
- А теперь представьте, ваше величество, что победили они. Они победили и всю Морею залили реками крови, а мы обошлись одной только площадью. Успокойтесь, ваше величество, возьмите себя в руки, вы не слезливый ребёнок. Именно так выглядит война, и в ней нет ничего героического и прекрасного. И мы вынуждены быть безжалостными к врагам. Мы вынуждены, потому что до тех пор, пока мы надеялись на мягкий исход этого противостояния, мы почти потеряли королевство. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца.
Рядом стояли и согласно кивали Мишель Мотлик и Фердинанд Пейрот.
- И всё ж это излишне, - пробормотал Георг Равияр, тоже с трудом переносивший открывшееся зрелище, - какая-то запредельная жестокость, в упор по живым людям из пушек, – этот ваш Альсандер бесчеловечно жесток. Да и чего можно было ожидать от убийцы.
- Зато Родерик – образец добродетели, - зло возразил Мотлик, ему не понравилось то, что сказал герцог, - он же из человеколюбия растерзал Морею и убил ваших родных. А кто-нибудь видел Альсандера, где он?
- Я видел, как бесновались в переулках его «ночные охотники», это не люди, это исчадия ада, наконец-то чёрная стража получила сполна, - отвечал граф Лендэ, всматриваясь в королевских солдат на площади и в тревоге отыскивая глазами своего сына. Но Артура Лендэ тоже не было нигде видно.
Итак, Эрнесто Родерик торопился. Дождавшись, когда на площади успокоятся военные действия, а на мостах соберутся толпы зевак, перешёптываясь, обсуждая невероятное сражение, вдруг положившее конец всем несчастьям Тумаццы и, похоже, всей Мореи.  Родерик незаметно выбрался из своего убежища и стащив чёрный, ставший окончательно проклятым теперь в Морее мундир, бросил его в кучу какого-то вонючего хлама. В сорочке и жилете было прохладно, но до своего скрытного дома за Замковым мостом он добрался быстро и замёрзнуть не успел. А оказавшись в теплых, уютных комнатах, бессильно упал в кресло, где просидел чуть более четверти часа в отупении и растерянности. Он неожиданно проиграл, хотя полагал, что нынешнее сражение вознесёт его на  вершину власти , на ту самую вершину, на которую  он с таким упорством  карабкался, стоял уже  совсем рядом. И… проиграл.  Это- конец, если его найдут и схватят, то ничего кроме плахи или эшафота его не ждёт. Он сотни, а может тысячи раз видел, как расстаются с жизнью его недруги или те, кто перешёл ему дорогу, а теперь сам ожидаемо мог очутится на их месте. А он этого не хотел, поэтому имел на всякий случай надёжное убежище в добротном крепком доме, а после вполне чёткий план исчезновения из Тумаццы. Он поднялся, чтобы собраться в дорогу. Скорее всего, ему придётся бежать, и он даже знал куда, в германских землях у него был куплен дом преданным человеком, и там ему помогут скрыться. Но до Германии ещё нужно добраться, а это потребует и сил, и средств. Он заходил по комнате, складывая дорожную сумку, наполнил водой флягу, торопливо завернул в чистую тряпицу кое-что из съестного. Главное, выбраться из Тумаццы, а уж после он придумает, за кого выдать себя.

 Он спустился по наружной прочной лестнице тихо и быстро, пересёк небольшой чистый двор, чтоб войти в конюшню и удивлённо остановился. На пороге её, как-то по-хозяйски, сидел молодой, небрежно одетый светловолосый парень и задумчиво вертел в руках палаш. Странно, но, когда Родерик вошел в дом часом ранее, он его не заметил.
- Далеко ли вы, граф, собрались? - с явной издёвкой спросил этот светловолосый, и мотнул головой, что в разные стороны разлетелись белокурые, сильно отросшие волосы, собравшиеся в кончиках в сосульки от пота, - мне кажется вам в другую сторону. Катаржи во-о-он туда.
Родерик замер, такой тон не предвещал ничего хорошего и, потом, эта издёвка.
- Пошёл к чёрту, - резко ответил Родерик, не будет он даже разговаривать с этим сопляком, - дорогу, ублюдок малолетний
Парень, вернее молодой мужчина, спокойно поднялся, но проход в конюшню по-прежнему закрывал своим корпусом и кивнул кому-то за спиной Родерика. Граф резко повернулся. Сзади стоял десяток таких же молодых и сильных ребят, и в глазах их читались решимость и злость, когда они успели подойти совершенно бесшумно было непонятно. Потом он увидел, как к светловолосому подошли ещё двое: один с валкой походкой, крепкий и загорелый, а другой- высокий, в форме морского офицера. Это был молодой граф Лендэ, Родерик его узнал. Но на лице молодого Лендэ обозначилась такая же злость и презрение, как и у остальных. Только светловолосый хищно улыбался и кажется, собирался издевательство и унижение продолжить, от его улыбки по спине у Родерика пробежал холодок.
- Вот, господа, позвольте, я вас познакомлю, - с напускной вежливостью сказал светловолосый, - это и есть граф Эрнесто Родерик, вы почти никто не видели   его прежде, а я вот встречал однажды, памятная была встреча, нечего сказать. Вы постарели, граф, я помню вас молодым сильным и злым, впрочем, похоже, что и сейчас доброта - это не ваша отличительная черта.
Он откровенно издевался над ним, этот малолетка, что он мог помнить, он очень молод, он подошёл вплотную, от него пахнуло пороховым дымом и потом, а ещё смертью, Родерик явно ощутил это.
- Вы не узнаёте меня, граф? А я слышал, что вы так искали встречи со мной, и даже обещали сказочное вознаграждение за мою голову, засады ставили, людей моих пытали, да только ничего у вас не вышло.  Меня зовут Альсандер, я пришёл за этим вознаграждением сам. Так во сколько вы оцените мою голову, давайте рассчитаемся.
Его приятели оскалились в довольных улыбках. Сволочи, какие же они твари… В Родерике волной поднялась звериная ярость, потемнело в глазах от бешенства, а рука сама потянулась к эфесу надёжного ликского клинка.
- Мне нужна была отрубленная голова, щенок, -взревел он, - но так уж и быть, кровавая ты тварь, я отрублю её тебе сам.
 Он выхватил из ножен тяжёлую шпагу, которую в Морее чаще называли палашом. Похожей был вооружён и его противник. Пришедших с ним «охотников», встревоженных   вызывающим поведением, по сути дела, пленника, Альсандер остановил коротким жестом.
- Теперь, ребята, это только моё дело, - сказал он им спокойно, скидывая тёплую куртку, оставаясь в серой грязной сорочке и драном жилете, - я кое-что должен вернуть графу. А долг - дело святое, сочтёмся, любезный.
Бойцы отошли подальше, освобождая место для поединка, который обещал быть нешуточным. Плиты внутреннего дворика были чистыми и гулкими, ветер остался за каменной стенкой глухого забора. Установилась оглушительная тишина, нарушаемая только шорохом подошв и частым, шумным дыханием возбуждённого Родерика. Альсандер же был холоден и спокоен, как всегда бывало в минуты опасности, шаг его поменялся, смягчился, с лица сбежала ироничная усмешка, а рука поудобнее перехватила рукоять клинка. При этом он   пристально следил за всеми движениями своего противника, больше ничего вокруг не замечая.
- Что он делает, - пробормотал Артур Лендэ, бледнея, но не рискуя возражать против начавшегося поединка, - Родерик - первая шпага Мореи. Вступить с ним в бой - самоубийство, он коварный и опытный боец.
- Ничего, - сквозь стиснутые от напряжения зубы, ответил Медведь, как и остальные, не отрывающий взгляда от врагов, - наш Альсандер тоже умелец, каких ещё поискать. Поглядим, в случае чего, этот проклятый Родерик всё равно живым не уйдёт.
 И он переглянулся с другими «ночными охотниками». Наконец-то Медведь понял о каких долгах говорил ещё осенью Альсандер, оставляя Эбергайль и свой корвет. Родерик тоже понял, что живым уже отсюда не уйдёт и вступил в схватку с Альсандером с отчаянием человека, которому терять нечего. Он был выше Альсандера, у него оказались длиннее руки, шире шаг, и это давало ему некоторые преимущества в схватке.

 Они долго кружили друг напротив друга, завораживая мягкими плавными шагами и неторопливостью, больше похожей на медленный танец, чем на смертельный поединок. Но то была всего лишь видимость, теперь дело заключалось в выдержке и контроле над эмоциями. Первым не выдержал Родерик, из совершенно спокойной позиции, он вдруг провёл молниеносную атаку, закончившуюся длинным прямым выпадом. На несколько мгновений воздух проткнули звон и скрежет металла. Всякий раз, когда Эрнесто Родерик завершал свой коронный выпад, его жертве никакой надежды на спасение не оставалось. Он всё правильно рассчитал, но теперь всё сложилось иначе. Альсандер внезапно резко ушёл с линии атаки, чуть отступив в сторону, и выпад Родерика ухнул в пустоту. Он едва устоял на ногах и нечеловеческим усилием вернул себе равновесие, вовремя успел закрыться от летящего ему навстречу клинка «ночного охотника».
- Хитрый, чёрт, - прохрипел в ярости Родерик, понимая, что нарвался на человека, в мастерстве ему ничуть не уступающем.
              Альсандер казался спокойным. Но ему нелегко дался этот контратакующий удар. Родерик был сильнее и мощнее его физически, что было скверно. И снова долгое кружение в полной тишине, накопление сил для следующей атаки, поиск промаха у противника или хоть маленькой ошибки. И снова первым бросается в атаку Родерик. На этот раз он делает ставку на свою звериную силу. Альсандер отступает, отступает, отступает, будучи не в состоянии этой силе противится. Он только успевает защищаться от чудовищной мощи рубящих ударов, реакция его не подводит и о блокирует все удары, выжидая удобного положения для себя. Двор наполняет звон, даже серебряные искры срываются с лезвий клинков.  Наконец, напор Родерика ослабевает, он устал сам от такого темпа поединка. Но, кажется, что Родерик подобрал инструмент победы над Альсандером, он вздыхает с облегчение и делает шаг назад, чтоб встряхнуть кисть и …не успевает. Где этот худощавый невысокий противник нашёл время на неожиданный выпад и переход в атаку, непонятно. Более того, клинок Альсандера достиг цели, хоть и промежуточной. Кончик шпаги чиркнул по плечу графа, оставив неглубокий порез. Это просто мелкая неприятность, но всё ж, кое-что заставившее чувствовать Родерика дискомфорт.  Родерик взревел словно зверь и ринулся в новую силовую атаку. И снова всё прошло по похожему плану, только, уставший Альсандер пропустил удар, и Артур Лендэ увидел, как клинок Родерика ударил его друга в грудь, чуть ниже левой ключицы, заставив вскрикнуть от вспышки боли. По светлой сорочке начало растекаться алое пятно. Но Альсандер ещё не сдался, хоть и вырвался из груди Родерика торжествующий крик, он снова каким-то неуловимым движением перешёл к контратаке и, тогда все присутствующие увидели тот самый знаменитый тройной выпад. Выпад -  поспешивший радоваться победе Родерик, еле успел его парировать, сразу же второй – Родерик и его отбил, хоть и с превеликим трудом, потеряв скорость движения и инициативу, но против последовавшего за ним третьего, граф Эрнесто Родерик сделать уже ничего не смог. Клинок Альсандера влетел ему в верхнюю часть живота, а выскочил из-под лопатки. Альсандер с усилием протолкнул свой клинок дальше, пока гарда не упёрлась в корпус Родерика, сошелся с ним вплотную и сказал в ещё живые глаза черному графу:
- Ты не узнал меня, а ведь это я - тот самый мальчишка, которого ты собственноручно истязал в застенках Катаржи, и я не подох на каторге, хоть ты очень старался. Теперь сдохнешь ты, сдохнешь, как шелудивый пёс. Я возвращаю тебе смерть, на которую ты обрёк меня и моих друзей. Будь ты проклят.
В глазах Родерика застыли ужас и смерть. Свой клинок Альсандер вытягивает из уже мёртвого тела. Он стоит, качаясь от усталости и боли, нечеловеческое напряжение схлынуло, и сил не осталось, ноги уже не чувствуют опоры, и сам он весь проваливается в какие-то сизые и чёрные клубы то ли дыма, то ли   пара.  «Откуда дым?», - думает Альсандер с недоумением и сквозь начавшую темнеть пелену слышит голос Артура
- Альсандер, держись, не падай!
 Чьи-то руки его подхватывают, и он погружается во мрак, временами выныривает из него, видит лица Униди, Медведя, Строма, Лендэ. Все эти лица как-то странно мешаются перед глазами, растекаются, размываются, и снова скрывает всё серо-чёрный дым.

           К тому моменту, когда закончился этот поединок во дворе уже было много зрителей и зевак, сбежавшихся сюда на звон клинков. И они видели окончание поединка, тройной выпад и видели, как рухнул мертвым телом на землю высокий, немолодой черноволосый человек, а светловолосого подхватил морской офицер.
Альсандер…, Родерик…, перелетало из уст в уста, и к вечеру почти вся Тумацца уже знала, что граф Родерик пытался сбежать из города, но его остановил и убил в поединке предводитель «ночных охотников» Альсандер. Наконец-то некоторые жители Тумаццы увидели своими глазами того, кто организовал в столице сопротивление черным ордам и победил не только их, но даже самого проклятого Родерика. Свидетели схватки с воодушевлением рассказывали своим знакомым и даже незнакомым, но внимательным слушателям, о её финале, сострадая раненому Альсандеру - их нынешнему герою, и продолжая ненавидеть мёртвого, проклятого Родерика. Тело мёртвого Родерика опознали видевшие его люди, и по решению короля, хоть это и выглядело средневековой дикостью, но выставили на всеобщее обозрение на виселице на Площади Слёз. Три дня, пока висело оно там, на площади толкались возбуждённые горожане, обсуждая бесславный конец величайшего злодея последних лет. Через три дня тело сняли и похоронили без всяких почестей и свидетелей, вместе с его сторонниками в огромной общей могиле, за чертой кладбища.
          
 Начавшаяся весна принесла в растерзанную Тумаццу радость освобождения и надежду. Небеса, словно обрадовались случившимся переменам, и разогнав тучи, по городу загулял прозрачный, наполненный теплом и свежестью воздух. Тумацца отряхнула с себя пепел и траур, на площадях и возле домов засуетились горожане, солдаты некоторых полков помогали им разгребать завалы, по улицам двинулись кареты и повозки, к речным пирсам снова причаливали корабли и баржи. Город наполнялся надеждой, светом и деловитость.Но Альсандер долго ещё не мог вдохнуть этой свежести. После поединка его, тяжело раненого унесли в дом графа Лендэ, он был совсем недалеко. На помещение Альсандера именно в своём доме особенно настаивал Артур Лендэ, к неудовольствию своего отца и всего остального семейства. Но Артур был неумолим, и пришлось считаться с его желанием тоже, поскольку он теперь тоже являлся одним из вожаков   победного сражения, более того, по приказу Альсандера, все его «ночные охотники» перешли в подчинение к Артуру Лендэ. С такой силой в столице теперь уже считались, обожали отважных охотников и всячески приветствовали рядовых бойцов и простолюдины, и знать, а командиров так тем более. Поэтому старый граф ничего возразить сыну не сумел. Альсандеру даже позвали лекаря, более того, своего медика прислал, узнав о поединке, его величество Фредерик V. Усилия двух докторов увенчались успехом,  почти неделю спустя спал сильный жар, вызванный глубокой раной в груди, и Альсандер открыл глаза.

           Мрак и серый дым начал светлеть, размываться, словно грязную воду разбавляют чистой и прозрачной. Очень хочется пить, он просит об этом и … открывает глаза. Ни тумана, ни мрака нет, а есть только небольшая уютная комната, похоже, спальня, Альсандер рассматривает лепнину на потолке и соображает, где и почему он тут. «Должен быть двор дома, где состоялся его поединок с Родериком, как он внутрь - то попал. Ах, да, этот убийца успел ткнуть его своей шпагой как раз туда, где так сильно жжёт, и что-то стучит. Что внутри него может стучать? А-а, это сердце. Стучит, значит, он живой, а раз лежит, похоже, что упал. Надо встать». Альсандер осторожно откидывает лёгкое одеяло, стараясь не делать резких движений, садиться и… останавливается в изумлении. Он же раздет, почти совсем, только штаны нижнего белья на нём, и те какие-то чужие, даже рубахи нет. Вместо неё тугая неудобная широкая повязка, закрывающая всю грудь и прихватывающая руку.  Но он продолжает оглядывать комнату, в надежде, что обнаружит свою одежду. Напрасно, есть только серый халат на стуле рядом, но не разгуливать же по городу в нижнем белье и халате, тем более, сроду он халатов не носил. Он возвращает себя в прежнее положение и решает подождать хоть кого-нибудь, чтобы вытребовать себе обратно свою одежду. Она, конечно, не роскошна, но это его одежда, и куда они её дели?  Нет, главное, уложили почти голого в кровать, и нет никого.

           Артур принимается громко хохотать, слушая ворчание раненого Альсандера. Именно Артур пришёл к нему, после того, как перепуганная решительными требованиями Альсандера сиделка метнулась из спальни.
- Да ты чем-недоволен-то? – смеётся друг, облегчённо выдыхая от того, что Альсандеру стало заметно лучше, - лежи себе и отдыхай, ранен ты, серьёзно ранен. Неделю в горячке метался, а чуть полегчало сразу требуешь свои лохмотья.
- У меня не лохмотья, -  сердито спорит Альсандер и трёт свободной рукой колючую щетину на подбородке, - штаны были приличные, рубаха и куртка тоже, немного грязные только, а за сапоги я вообще бешеные деньги отдал. Неси обратно, я  голым что ль ходить должен?
- Куда тебе ходить, полежи, - продолжает Артур, развлекаясь ворчанием своего давнего приятеля, - куртка твоя в крови вся, да и рубаха тоже, купишь новые.
- Ты дурак, Лендэ, - печалится Альсандер и становится совсем   забавным, - чтобы новые купить, надо в старых дойти до лавки. Даже в уборную не в чем идти.
Эта его фраза вызывает новый взрыв хохота у Артура и он, вытирая слёзы смеха, обещает:
- Я тебе сам новые куплю, как только доктор разрешит  встать, а если в уборную, надень пока халат, пойдём доведу.
- Сам, - кряхтит и сопит Альсандер, но едва встаёт на ноги как всё вокруг начинает медленное вращение. Артур его подхватывает и удерживает.
- Сам, - передразнивает он и заботливо накидывает на плечи раненому «ночному охотнику» халат, подпоясывает его словно заботливая нянюшка, - пошли, говорю.
Артур очень рад, потому что медики, увидев рану, только переглянулись и покачали головами.  Рана была глубокой, задевшей лёгкое, связки и крупный сосуд, от чего долго и обильно кровоточила. А ещё они, обрабатывая ранение и накладывая повязки, совершенно определённо разглядели и каторжный номер на груди, и последствия знакомства спины Альсандера с кнутом. Личный доктор семейства Лендэ, старый, сгорбленный, но чрезвычайно опытный в своей профессии, очень встревоженный открывшимися фактами, помнится, взял Артура за локоть и спросил:
- Скажите, ваше сиятельство, а вам известно, что человек, которого вы зовёте Альсандером, является беглым каторжником? И это может быть очень опасно для вас и вашей семьи.
- Перестаньте, доктор, нам ничего не может грозить со стороны этого беглого каторжника, - отмахнулся Артур небрежно, - потому что мы с ним друзья, очень давние друзья, а кроме того, Альсандер пока даже встать толком не может. И, доктор, я бы хотел, чтобы никто об открывшемся факте не узнал более, пообещайте мне это.
 
Но доктор отвёл глаза и что-то буркнул, а уже после не смог ничего скрыть от Грегора Лендэ, и он же передал состоявшийся между ними разговор.
Грегор Лендэ насторожился. Разумеется, вся Тумацца знала, что знаменитый Альсандер ранен и находится в доме графа Лендэ. А иначе горожане уже бы давно обласкали своим вниманием и признательностью вожака «ночных охотников». Имя его не сходило с уст   военных, знатных, торговых и простых горожан. Но если простолюдины, ремесленники, торговцы и даже военные, не скрывая ликования, обсуждали все более или менее известные вылазки и сражения «ночных охотников», то дворяне и приближённые к его королевскому величеству особы, отнеслись к победе Альсандера над Родериком    с большой прохладцей и пренебрежительно. Для них он по-прежнему оставался выскочкой, грязным убийцей и проходимцем. И всё же графу Лендэ было немного лестно, когда каждый день его величество, обретший в результате победы над Родериком прежнюю уверенность и власть, справлялся о здоровье раненого авантюриста. Король подчёркивал тем самым, что Грегор Лендэ оказал и продолжает оказывать   королю неоценимые услуги. Но всё было так тишь с одной стороны, а с другой… Доктор был прав, Грегор Лендэ как никто иной знал о беспредельной жестокости Альсандера и его способностях убийцы, а тут ещё и открылся неприятный и пугающий факт. Беглый каторжник, осуждённый пожизненно, наверняка тоже за убийство! Пугающей абсолютно для всех выглядела   зарождающаяся дружба между преступником и Артуром, причём Артур ничем не был смущён и открыто симпатизировал Альсандеру. Он   забрал к себе в полк всех его  «ночных бандитов» и командовал ими как ни в чём не бывало. Иногда даже не мог удержаться от восхищённых эпитетов по отношению к ловким и хорошо обученным убийцам Альсандера. Артур жертвовал собственной репутаций, положением в обществе и всё ради кого? Ради беглого каторжника! Требовался серьёзный и решительный разговор, который состоялся, когда Артур оказался дома после почти недельной вылазки в окрестности столицы. Там его отряды отлавливали разбежавшихся по округе «чёрных псов». Грегор Лендэ говорил со своим сыном в кабинете, что всегда означало чрезвычайную важность беседы.
-Артур, - начал отец, - я понимаю, что ты испытываешь определённые симпатии к этому проходимцу. Я соглашусь, что он смел, умён и возможно, талантлив. Но он проходимец, он же убийца. Даже если предположить, что ты благодарен ему за спасение своей жизни
-Твоей, между прочим, тоже, - вставляет Артур
-Да и моей, но я отблагодарил его, устроив аудиенцию у его величества, и более ничем ему не обязан, твоя же благодарность не знает границ. Ты притащил его в дом. Настоял на врачевании этого….  Артур, он же убийца, ты разве не видишь этого? В нашем доме в одной из спален находится убийца, а в доме женщины и маленький Рихард.
- Отец, - возмутился Артур, - я что должен был сделать, бросить его раненого на улице, на потеху толпе? Ты не забыл при каких обстоятельствах он получил ранение, нет? Если бы он не выследил и не остановил Родерика, то это исчадие ада ускользнуло бы в неизвестном направлении.
- Родерика надо было задержать и предать суду, лишь суд должен выносить приговоры, касающиеся жизни и смерти. Я вообще не понимаю, почему ты не воспротивился подобной расправе, не остановил поединок.
- А Родерик видимо, все предыдущие годы вёл себя в соответствии с уложениями уголовного закона Мореи? -  язвительно поинтересовался молодой Лендэ, - это он по какому закону убивал людей сотнями и тысячами? Вот тебя, например, его люди в Солоне, наверное, везли в суд, да тут как назло, влез дикарь Альсандер со своими  моряками?
- Но ты не он, не уподобляться таким как Родерик.
- А я и не уподобляюсь, - с облегчением выдохнул Артур, он не собирался выслушивать претензии отца, просто потому, что сам довольно насмотрелся на ужасы смуты, - всех, кого задержали мои люди, препроводили в Катаржи, о, там им самое место, этому сброду. Хотя, когда-то в Катаржи находились и весьма благородные пленники. Ты не забыл о судьбе дяди Флориана? Его по какому закону пытали, а потом лишили головы? По закону Родерика? Так на закон Родерика, который расправился с почти целой страной, нашёлся закон Альсандера. Он его судил и приговорил к смерти, и, смею тебя уверить, имел на это полное право. Поэтому я и не воспротивился его действиям. Жаль, что он ранен и не может нам помочь добивать проклятых мятежников, а то мы бы справилась гораздо быстрее. Альсандер умеет всё это как-то организовывать. Его бойцы вообще не имеют себе равных во всей морейской армии.
- Я не желаю, чтобы ты водил с ним дружбу, он отребье с самого дна нашего общества, - резко сказал Грегор Лендэ, прерывая речь сына, - он беглый каторжник, варнак. А ты принадлежишь  к роду Лендэ, древнему и почтенному.
Артур побледнел, он совсем не желал, чтобы его отец оскорблял Альсандера и тоже возразил излишне резко:
- Но он не заслужил такого к себе отношения, и потом, это ему мы обязаны, в конце концов, победой над Родериком. Отребье смогло, а дворянство нет!
- Оно потому и смогло, что знакомо с себе подобными, он знает все уловки, привычки и нравы. Он такой же как Родерик. Сейчас он ранен и не способен нормально двигаться, и я его выставлять из дома не стану, но как только рана его подживёт, я укажу ему на дверь. Это мой дом!
Кажется, между отцом и сыном Лендэ назревала ссора, к их громким голосам в испуге прислушивались добродушная графиня Луиза и баронесса Богарне, переглядывались и даже крестились слуги,  а супруга Артура поспешила увести маленького Рихарда в детскую половину дома.
- Не смей даже произносить это, если не хочешь, чтобы мы сейчас поссорились, - вспылил Артур.  – Альсандер не отребье, он не такой как Родерик, хоть и несладко ему пришлось, судя по отметинам на спине. Он мой друг, не смей оскорблять моих друзей, а то я припомню тебе, как мы принимали в своём доме Эрнесто Родерика и даже мило ему улыбались. Ты забыл?
- Это было очень давно, а Альсандер лежит в постели в нашем доме сейчас. Я никак не пойму, что связывает вас? Что лежит в основе вашей дружбы, мимолётное знакомство не может привести к такой крепкой дружбе. Скажи мне сейчас или я всё узнаю у него.
- У него ты не узнаешь ничего, он пятый день в бреду. Но… - Артур решился на это, чтобы избежать ненужных, бесполезных и ведущих к ссоре разговоров.  – пойдём со мной, я тебе покажу его каторжное клеймо, там сейчас доктор, который не сдержался и выболтал тебе секрет, о котором я его просил. Доктор осматривает и перевязывает рану, и ты увидишь это клеймо своими глазами.
Грегор Лендэ попытался протестовать, но Артур настаивал, упирая на то, что у него есть причины такого своего поведения. Он почти насильно протащил своего отца в дальние комнаты первого этажа, где устроили раненого Альсандера. Артур был выше, и сила молодого мужчины преодолела сопротивление пожилого.
Альсандер действительно был без чувств, лежал неподвижно, только потрескавшиеся губы что-то беспрерывно шептали, он звал кого-то, но кого разобрать было невозможно. Доктор, осматривавший сильно воспалившуюся рану, ненадолго отступил, позволив Грегору Лендэ увидеть клеймо. Тот глянул и … у него потемнело в глазах.
- Видел? - жёстко поинтересовался Артур, - теперь идём обсудим, что ты видел.
Прежде, чем начать говорить, старый граф Лендэ налил дрожащими руками стакан воды из кувшина и залпом выпил. Артур, молча, смотрел на него.
- Этого не может быть, - прошептал его отец, - я сам видел выписку из тюремной книги, там было указано, что заключенный под номером 2788 казнён после третьей попытки побега.
- А ты и могилу видел? – всё так же жёстко спросил Артур
- Нет, - в ужасе прошептал Грегор Лендэ, вспоминая пугающую черноту пропасти и смрад оттуда исходивший, - в той каторжной тюрьме нет могил, Артур, умерших и казнённых сбрасывают в затопленную шахту.
- Верно. - согласился Артур, успокаиваясь и теперь уже с интересом рассматривая растерянного отца, - только его не умертвили предварительно, его туда живым сбросили.  Руки связали за спиной и столкнули. Я как услышал это, неделю даже спать не мог. Как уж выбрался он, я его спрашивать не стал, чтоб не бередить душу ужасными воспоминаниями. Но это он, мой лучший друг, друг и я его больше никуда не отпущу от себя. Потому что таким какой он есть, он нужен только мне и больше никому. Даже ты, вон кривишься, убийца, отребье, каторжник. Его кто таким сделал? Потому он Родерика и прикончил, потому у него и было право суда и казни этого …. Я даже не знаю, каким словом назвать Эрнесто Родерика. Тварь он последняя.

Грегор Лендэ опустился в кресло, опять ощутив невыносимый стыд и вину перед Альсандером, правда, теперь они пришли со словами его сына. Вот откуда было странное чувство какого-то дальнего знакомства с «ночным охотником». Значит, мальчишка, однажды перемолотый жерновами Катаржи не погиб.
- Но я очень тебя прошу, - твёрдо проговорил Артур Лендэ, -  этой тайны никто узнать больше не должен. Он просил меня об этом, и я не сдержал слово, потому что уж очень ты крепко презираешь его. Но теперь, я думаю, ты не будешь больше так раздражён присутствием Альсандера в нашем доме. Не будешь?
- Ты что, как можно, теперь я верю, что он не угрожает нам, не угрожает тебе. Но его величество должен узнать, что это…
- Если ему нужно будет, он раскроет все свои тайны его величеству, но если он поймёт, что его тайна раскрыта мною или тобой, то он исчезнет. Ты не хуже меня знаешь, как он   ловко это делает.  Я второй раз своего лучшего друга терять на  хочу. Дай слово, что ты не подашь даже виду о том, что тебе известны некоторые подробности из сегодняшней беседы.
- Даю слово, обещаю – поспешно говорит Грегор Лендэ, всё ещё пребывая в изумлении и растерянности от вновь открывшихся обстоятельств.