Чёрный Ворон. Последний дневник. 3 часть. 16 глава

Гариса, который так и не пришёл в себя, отнесли в медпункт. Нам же с Вороном предстояло убрать всю ту разруху, что творилась во дворе. Конечно, поначалу стрелок хотел, чтобы блондин справлялся со всем один, а я же приступил к «утилизации» тел, но в этот момент во мне нашлась смелость возразить мужчине:
  — Подождите. Может, я лучше помогу Аддерли и…?
  — Ты глухой? Я тебе только что сказал, что делать.
  — Просто я один буду работать медленнее, как и Ворон. А так мы вдвоём уберём всё быстрее и разберёмся с остальным, — стрелок на момент замолчал, видимо, принимая решение. — Пожалуйста. Я один не справлюсь с кобылой.
  — Ладно. Только чтобы сегодня этой трупятины не было!
  — Хорошо, мы всё сделаем. Спасибо, — я отошёл к вокалисту, который стоял возле табуна, убирая поломанные доски от разрушенного заборчика. Он удивился моему приходу. Я рассказал, что уговорил Лари на работу вдвоём.
  — С чего такое желание? — блондин посмотрел на меня.
  — Не хочу один трупы таскать, — слабо улыбнувшись в ответ, я посмотрел на чёрного жеребца, которого уже затянули в сбрую, привязав к железной балке. — Как думаешь, что на него нашло?
  — Что бы ты сделал, если бы увидел, что членов твоей семьи разрезают на части?
  — Семьи?
  — Хорошо. Рода.
  — Всё равно странное поведение.
  — Вовсе нет. Лошади умные. И память у них хорошая.
  — А при чём здесь память? — я принялся помогать убирать доски.
  — Конь помнит своих детей долго. И их мать. Заводчик сказал, что они все с одного места.
  — Хочешь сказать, что жеребёнок был… ну... его сыном?
  — Я почти уверен в этом.
  — Слащаво звучит. Не думаю, что в этом причина была…
  — Даже если я ошибаюсь, он сделал всё правильно, — вокалист посмотрел на гнедого.
  За несколько часов непрерывной работы мы справились с оставленной табуном разрухой и приступили к тому, к чему оба не хотели — к телам.
  Каждый из нас отрубал части от кобылы по очереди. Наверное, это было честно. Хорошо, что в этот момент лошадей уже разместили в живой зоне, иначе одному Богу известно, что бы было.
  Конечно, чувство рвоты часто и сильно давило на горло, но я держался. Не хотелось выглядеть тряпкой. Однако, как оказалось, это была одна из лёгких частей «утилизации». Насаживать большие, тяжёлые куски лошади и её жеребёнка на крюки, перемалывать их в этом котле и убирать застрявшие куски кожи и гривы — это было целым испытанием для меня.
  Когда мы закончили, я сразу же заторопился выйти на воздух. Ворон разделял моё желание. Охранники закрыли за нами двери. Я выпросил у одного из них разрешение пойти в туалет. Там уже мой организм терпеть не смог.
  Вечером к заводу приехала большая машина. Все арестанты уже закончили свою работу и стояли поодаль. Гарис не мог идти сам, поэтому до колонии ему пришлось добираться «на колёсах». Его погрузили первого, аккуратно занося в транспорт на носилках. Остальных посадили следом. Нам же с Аддерли, как самым «провинившимся», места не нашлось, поэтому, когда машина выехала за ворота, мы молча пошли пешком в колонию под присмотром Крикса.
  Единственный плюс во всём этом смраде — душ. Мыться второй день подряд было роскошью для любого арестанта, но для нас с вокалистом это была обязательная процедура. Конечно, полноценно оценить такой «подарок» я не мог. Ноги от усталости то и дело подкашивались. Я видел, что у Ворона сил было не больше моих, но парень изо всех терпел, стараясь надолго не закрывать глаза.
  Газетчик и Джо встретили нас за столом во время ужина не без явных удивления и интереса:
  — У вас что ни день, то новости, — аккуратно начал диалог первый. — Закончили там всё?
  — Что закончили? — монотонно отозвался я, взяв в руки вилку.
  — Ну, с лошадьми теми.
  Ворон посмотрел исподлобья на Тома и ответил за нас обоих:
  — Ты имеешь в виду: превратили ли мы их тела в кашу с помощью большой мясорубки? — за столом повисла тишина. — Если так, то да. Мы закончили.
  — Что за херню он несёт? — Джо посмотрел на меня.
  — Вы спросили — он ответил, — я положил в рот вилку с картонными бобами.
  — Очень смешно, — фыркнул на меня друг. — Думаете, мы такие лохи, что поверим во всё, что угодно?
  — Это не шутка, Джо.
  — Какая, к чёрту, мясорубка?
  В ответ на это я бегло описал ему блок «М»:
  — Ты где начитался такого бреда? — смеялся с моего рассказа Том.
  — Не начитался, а насмотрелся, — исправил его мой друг. — Такая штука была в одном из фильмов про Пилу. Часть только не вспомню. Почти один в один пересказал. Только там свиней распиливали.
  — На свинье нам показали, как это работает, — ответил я.
  — Ну да. Конечно. Теперь у него свинья…
  — На твоём месте, я бы не гордился сходством с подобным моментом, — прервал парня Ворон низким басом. — Если ты помнишь, там человек внизу лежал, прикованный за горло. Сделать так в той комнате, где были мы, и события фильма покажутся просто прелюдией.
  — Ты сейчас смелость свою показываешь или что? Типа крутой, фильмов не боишься… вот это достижение!
  — В низу той мясорубки не голый пол, а десятки наточенных лезвий, которые превращают всё, что попадает на них, в кашу.
  — Так что, — вклинился в разговор Том. — Гарис там навернулся?
  — Нет, — ответил я и рассказал про события с табуном.
  — Ну ясно, — рассмеялся Джо. — Вы оба уже окончательно заврались. Можете не стараться.
  — Ты сейчас серьёзно?
  — Все уже знают, что вы идиоты, — усмехнулся газетчик. — Которые на нормальных местах работать не умеют. Поэтому вас и отправляют говно убирать. Сказочки про то, что пока все коробки собирают, вы там дохлых лошадей распиливаете, не помогут обрести статус.
  — Конечно, — Ворон сделал глоток чая. — Только и мечтаем о статусе.
  — Откуда столько недоверия? — я не мог поверить в услышанное.
  — Ты сам понимаешь, что несёшь? — Джо отставил в сторону пустую тарелку и на миг посмотрел на меня с долей жалости в глазах. — Хотя тебя можно простить. Ты всегда стоял на самых завидных рабочих позициях, а тут раз и… отправляют говно мести. Мне бы тоже было обидно. Но врать не надо. Ты не хуже меня знаешь, как это у нас не любят.
  Я хотел возразить, но Ворон остановил мой порыв, наступив под столом на мою ногу. Возможно, это верное решение. Только впустую силы потрачу, пытаясь объяснить то, что понимать не хотят.

  Вместо того часа, который выделили всем на отдых в любимой комнате с телевизором, нас с Вороном отправили мыть полы на коридор. Я еле шевелил тряпкой. Глаза просто закрывались сами по себе.

  Давно я так не был счастлив от ора Крикса: «Отбой!».
  Несмотря на то, что заснул я буквально за несколько мгновений, это не дало желаемого расслабления. В темноте опущенных век то и дело всплывали образы табуна, жеребёнка… кусков его тела… отрубленной головы матери… я всеми силами гнал прочь эти воспоминания, но всё же просыпался часто.
  Вот и сейчас. Я снова открыл глаза, пытаясь лечь поудобнее. И тут до ушей донёсся какой-то шорох. Скрип кровати. Кто-то встал. Я осмотрелся. Один парень, два, три, четыре, пять… все они осторожно поднялись со своих кроватей и пошли в сторону нашего ряда. Внутри меня всё напряглось.
  В лунном свете я разглядел лицо Малена, Тэда… вся компания в сборе. Они подошли к кровати музыканта и резко сорвали с того одеяло. Один из них тут же зажал рот блондину, а другие же принялись стаскивать парня с кровати. Я тут же встал и быстро пошёл к ним. Главарь преградил мне путь:
  — Иди обратно.
  — Что вы делаете? За что? — я выглянул из-за его спины. Ворон уже начинал получать удары.
  Все в комнате проснулись и наблюдали за этим зрелищем.
  — Джаспер, я тебе сказал: иди обратно.
  — Что он вам сделал?
  Мален дал молчаливую команду, и к его собакам присоединились ещё трое:
  — А кто сказал, что он сделал что-то нам? Тут мозгов хватило не вляпаться. А вот за Гариса ответит.
  — Что?! Он не трогал его! — стоило мне повысить голос, собеседник тут же огрел мою щеку своей ладонью. Этот жест в момент пробудил во мне непреодолимое чувство злости. Если бы он ударил меня в лицо кулаком — это было бы понятно и ожидаемо, но пощёчина… это означало, что тот статус, о котором говорили за столом, и вправду ускользал от меня. Да, конечно, это всё предрассудки, но не в этих стенах. За счёт этих предубеждений тут и выживают.
  — Закрой рот, кретин! — прошипел главарь. — Если сейчас придёт охрана — тебе не поздоровится потом! Уж поверь: я слов на ветер не бросаю!
  Мою попытку замахнуться Мален тут же пресёк, схватив в свои тиски. Локти больно упёрлись в мои рёбра. Дыхание от этого сбивалось, делая жесты жертвы, мои жесты, более слабыми и расплывчатыми.
  Каждый из семёрки был преданным «последователем» их предводителя, поэтому страшно подумать, что испытывал Аддерли в тот момент. Главарь выбирал людей похожих на Гариса, а я уже понял, что в драки с ним лучше не вступать. А тут же просто избиение. У блондина не было ни малейшего шанса дать отпор. Вся комната молча наблюдала за происходящим.
  Спустя минут десять всё прекратилось. Мален схватил меня ещё крепче и, прошептав:
  — Если подойдёшь к нему сейчас — я тебе лично лицо разукрашу. А этому белобрысому куску дерьма ещё сильнее прилетит. Так что советую вернуться в свою кровать. Понял? — отпустил.
  Вряд ли Ворон выдержал бы продолжение, виновником которого был бы я. Эта мысль заставила меня отойти.
  Заснуть я смог только под утро.

  Голос Крикса ворвался в комнату вместе со светом от потолочных ламп:
  — Подъём!! Встаём!! На линию! Быстро!! Пошевеливайтесь!
  Я тут же поднялся и, шатаясь, подошёл к жёлтой полосе, исполняя приказ, как и все. Надзиратель гордо шел между рядами, стуча пальцами за спиной по дубинке. Видимо, для устрашения. И тут мужчина остановился. Несмотря на то, что все арестанты уже стояли на положенных местах, каждый повернул голову… каждый пытался высмотреть… Ворон лежал на полу возле своей кровати в луже крови. Я не мог видеть всех деталей, но лицо Крикса мне многое дало понять. Мужчина тут же опустился к арестанту, проверяя пульс. Затем он достал рацию и, сказав в неё:
  — Первая спальня! Носилки! Быстро! Вызывайте Байрона! — поднялся и обернулся ко всем нам. — Это что такое?! — надзиратель указал на Аддерли. — Кто это сделал?! Шаг вперёд!! — предсказуемо, виновные остались стоять на месте. — Вы что, оглохли?! Я спрашиваю: кто?! — через несколько минут его ора на нас в комнату вбежали двое охранников с носилками. Не без удивления они забрали Аддерли с пола и понесли к выходу.

  За завтраком я то и дело ловил на себе взгляды Малена. Джо заметил это и сказал:
  — Смотрю, ты привлекаешь к себе много внимания.
  — Слишком много, — я отвернулся к своей тарелке.
  — Говорят, у вас в спальне сегодня было весело, — буркнул себе под нос Том.
  — Нет.
  — Нет? Говорят же, что…
  — Это было не весело. Ясно?
  — Понятно, понятно, — улыбнулся газетчик. — Не горячись. Я просто спросил.
  — Зачем спрашивать то, что ты и так знаешь?
  — Забей на это, — обратился ко мне Джо. — Самого не затронуло, уже хорошо.
  — Считаешь, это повод для радости? — я посмотрел на друга. — Аддерли Гариса не трогал.
  — Но того всё же на носилках уносили с завода…
  — Я уже говорил, что произошло. Это были лошади.
  — Ну да. Конечно, — подхватил газетчик. — Сразу после того, как к вам феи на единорогах прилетели, да?
  — Закрой рот! Я не с тобой разговариваю!
  — Да ладно тебе. Чего такой злой? Джо прав. Тебя же не тронули. Радуйся.
  В ответ я молча отвернулся, осознав, что говорю в пустоту.

  Когда нас уже собрали, чтобы выходить на завод, Крикс выцепил меня из общего строя и сказал:
  — Пойдём со мной. Сегодня останешься здесь.
  Я молча повиновался.
  Мы шли по коридорам. Хотелось, конечно, задать вопрос, но ответят ли мне? И тут надзиратель сам сказал:
  — Благодаря избиению твоего нового приятеля у мисс Бэкер работы прибавилось. Поможешь ей сегодня. Понял?
  — Да, сэр, — не помню, когда я так радовался полученному заданию.
  Таких людей, как Сесилия в этих стенах можно было встретить редко. На моей памяти только этот человек не относился к нам всем, как к дерьму. Почти каждый, кто попадал в лазарет, радовался её приходам к кушетке пациента, ведь это была не просто медсестра. Она всегда выслушивала больного, сидела с ним сколько могла, никогда и никого не осуждая за те проступки, которые мы «отмывали» в колонии. Помочь ей я хотел от чистого сердца, поэтому слова Крикса не были для меня «заданием». И слава Богу: сегодня был будний день. Вечер пятницы, суббота, воскресенье, утро понедельника — ждала бы меня Джеси. Эту рыжую стерву я не любил всей душой. Она давала отдых Сесилии после целой недели работы. Однако на этом её достоинства заканчивались. Надменный взор зелёных глаз, подведённых большими, чёрными, жирными стрелками, раздавался бесплатно каждому арестанту. И только лишь для некоторых охранников и начальства предназначался взгляд «кошечки». Милая, приветливая, игривая — такую маску она надевала перед ними. Лицемерная кудрявая ведьма.
  Сесилия же была полной противоположностью. Миниатюрная девушка в как всегда выглаженном, аккуратном, хоть и поношенном халате встретила нас у входа в санитарную часть колонии. Её одежда никогда не отличалась изысканностью: тёмные оттенки, дешёвая ткань, потёртости, но девушку нельзя было упрекнуть в неопрятности. Спокойная, ровная, смиренная походка казалась продолжением её образа. Несмотря на то, что Сесилия никогда не красила губы, их природный оттенок мог привлечь внимание: приглушённый розовый с красным подтоном. Карие глаза под изящными тонкими бровями. Единственное, что никак не сочеталось с её мягкими чертами лица — шрам на правой щеке, который доходил почти до самого уха. Наверное, именно он подарил девушке привычку всегда поправлять передние пряди волос около лица, чтобы те прикрывали этот изъян. Я помню, как по приезду в колонию меня повели на медицинский осмотр, прежде чем отравить к остальным. Тогда-то я и разглядел из-под каштановых прядей медицинские швы, которые казались уже на тот момент достаточно давними, однако не заживали. И не заживут. Да, они затянулись, но оставили на коже пожизненный шлейф. Всеми силами я старался не смотреть так явно на девушку. Многие представительницы прекрасного пола из-за одного красного пятнышка на коже могут разыграть целую трагедию, поэтому я понимал, насколько тяжело может быть Сесилии от косых взглядов. Зато сейчас я уже и вовсе не замечал этого шрама. Она и с ним казалась мне самым светлым человеком здесь:
  — Как заказывала, — улыбнулся ей Крикс. — Держи, — он пихнул меня в спину навстречу девушке. — Подойдёт?
  — Конечно, спасибо, — та приветливо приподняла уголки губ в ответ.
  — До вечера он твой, — надзиратель пошёл обратно по коридору прочь от нас. — Выжми его хорошенько!
  На этот «приказ» Сесилия промолчала, а затем обратилась ко мне:
  — Здравствуй, Джаспер. Рада тебя видеть.
  — Я тоже, мисс Бэкер, — я не смог сдержать улыбку.
  — Поможешь мне сегодня?
  — Конечно. Сделаю всё, что скажете.
  — У нас там, как ты знаешь, два пациента. Работы много, а вчера вечером приехали новые запасы: бинты, вата и прочее. Надо разобрать коробки. Справишься?
  — Да.
  — Отлично, спасибо. Пойдём, я покажу, куда что складывать.
  Работа была наслаждением. Несколько лёгких картонных торб мне предстояло разложить по шкафам, следуя инструкциям девушки. Я сразу принялся за выполнение поставленной задачи. Жаль, что у нас нет чётких рабочих мест в колонии, как это было на заводе. В таком случае, я бы сделал всё, чтобы работать у Сесилии.
  Одна коробка, две, три… я встал со стула и пошёл забирать следующую партию.
  Медленно шагая по коридору, я услышал чей-то знакомый голос. Это был явно кто-то из наших… из арестантов. Подойдя к лазарету, я аккуратно заглянул в комнату, дверь которой была открыта. Около стены расположился ряд из четырёх кроватей. На одной из них лежал Ворон. В синяках, ссадинах, с перебинтованной головой, под капельницей… Другая же была занята Гарисом. У парня были перебинтованы грудь и плечи. Из-под белой ткани виднелись какие-то палки. Должно быть, имитация гипса, которого у нас никогда не наблюдалось в колонии. Не было нужных материалов, как говорили многие. Рядом с Альфредом сидел Хогарт — одна из тех собак Малена, что избили вчера Ворона. Парень высокого роста, темноволосый, с бледно-синими глазами:
  — Говорю тебе, всё так и было, — радостно рассказывал он пациенту. — Даже стараться не пришлось особо.
  — Сколько вас всего было в итоге? — Гарис воодушевлённо слушал приятеля, задавая вопросы с явным огнём в глазах.
  — Семеро.
  — Ни черта! Круто. Досталось ему, что надо, — Альфред посмотрел на Ворона. — Жаль, что меня там не было.
  — Так за тебя и получил.
  — В смысле? Это как?
  — Ну, за то, что ты здесь. Это ж он тебе ключицу сломал, тварь белобрысая.
  — А…, — Гарис на момент замер. — Да. Сзади подкрался.
  — Вот сцыкло, — усмехнулся Хогарт. — Спереди смелости не хватило нападать.
  — А кто вам вообще сказал, что это он сделал? Как поняли?
  — Это просто было, — улыбнулся парень…

…12 часов назад…
  Надзиратели стояли в углах комнаты отдыха. Они не особо следили за арестантами, больше переговаривались между собой. Мален уловил этот момент и вместе с Хогартом двинулся в сторону Джо, который сидел за столом, играя в карты с Томом:
  — Ну что? Как раздача? — главарь согнал с соседнего стула одного из новичков и сел возле парней.
  — Мне везёт сегодня, — улыбнулся газетчик. — Хочешь с нами?
  — Ободрать тебя? Заманчиво, но потом как-нибудь, — парень посмотрел на Джо. — Слушай, о чём вы говорили сегодня с твоим дружком в столовой?
  — С Джаспером? — тот положил следующую карту на стол.
  — А что, у тебя ещё друзья появились?
  — Да так. Ничего важного. Бред всякий обсуждали.
  — Что бред, это да, — протянул Том. — Причём весьма занятный, — парень усмехнулся.
  — Поделишься? — Мален ядовито улыбнулся газетчику.
  — Рассказывал нам, как они с этой рок-звездой лошадей распиливали в какой-то мясорубке. Это место блоком «М» называется.
  — Впервые слышу.
  — Вот и я. Но дальше интереснее. Я спросил у него: что там с Гарисом случилось? Ты же за этой информацией пришёл, не так ли?
  — Том, не задавай лишних вопросов. Продолжай, если есть что сказать. Не трать моё время.
  — Ну… так и я говорю. Джаспер сказал, что там табун лошадей привезли. Один конь типа начал там крушить всё. Остальные подключились. Копытом попали Гарису по ключице. А знаешь, когда я понял, что всё это враньё? — главарь ещё пристальнее посмотрел на рассказчика. — Там пришёл какой-то заводчик этих лошадей. Увидел, что происходит, и решил пристрелить этого коня, который начал всё это. В этот момент Аддерли как-то вырвался из-за закрытых дверей (они там якобы спрятались в здании, оставив Гариса лежать) и побежал к этому жеребцу. На него пистолет наставляют, а Ворон закрывает его собой. Вот так рок-звезда животное спасла.
  — То есть Аддерли за дверями прятался, а Альфреда бросили там со сломанной ключицей, пока табун носился вокруг?
  — Ага, — усмехнулся Том. — Не забывай: он у нас спаситель. А Гарис, который этого скота ногами пинать может, копытом получил.
  Мален перевёл взгляд на Джо:
  — Смотрю, твой дружок заврался совсем. Зачем вся эта легенда?
  — Не знаю, — смутился парень. — Может он… просто…
  — Просто что?
  — Он всегда стоял на хороших местах на заводе. А теперь с этим белобрысым психом вынужден ходить. Пытается как-то оправдаться.
  — Слабовато получается.
  — Знаю. Я предупредил его, чтобы заканчивал со своими сказками.
  — И он тебя послушал?
  — Да. Просто обидно, что из-за какого-то урода он так опустился.
  — Обидно, говоришь? Может, твоему другу подоходчивее объяснить, что к чему?
  — Не надо. Он…
  — Так что случилось с Гарисом?
  — Я думаю, что… это Аддерли его ударил. Лошадь же он убил недавно.
  — Аддерли, значит? — переспросил Хогарт.
  — Ничего удивительного, — Мален поднялся со стула. — Я так и думал с самого начала, — он обратился к Тому. — Смотри, не проиграйся. А то потом не интересно будет тебя обдирать.
  — Хорошо, — покорно улыбнулся на «шутку» газетчик.
  Главарь и его сопровождающий вернулись в свою компанию, принявшись что-то обсуждать.

  — Видишь, говорю же. Это легко было, — улыбнулся Хогарт.
  Я почти уверен, что всё это время Ворон лежал без сознания. Вряд ли бы парню удалось держать такое безэмоциональное, совершенно неподвижное лицо, слушая подобные факты. Выходит, он подкрался к Альфреду со спины?
  — Ладно, — Хогарт встал. — Я к тебе так, на минуту забежал. Пойду обратно, пока эта шлюха не увидела, что меня нет.
  Я тут же отошёл от двери и быстро направился к оставленным коробкам.
  Почти весь остаток дня я прокручивал в голове услышанное.

  По коридору раздались шаги:
  — Когда это произошло?! — я сразу узнал голос Кея.
  — Ночью, наверное. Утром он лежал на полу возле своей кровати, — рапортовал Крикс.
  — То есть вы утром уже знали и мне не сказали?
  — Мы пытались. Звонили вам, но связи не было и…
  — Сколько раз звонили-то? Один и хватит? Телефон у меня с одиннадцати утра работал уже! И что-то я не особо видел ваши попытки дозвониться и доложить о случившемся! Байрон знает уже?
  — Да. Он утром собирался уезжать домой, но остался.
  — Хоть у кого-то мозги работают!
  — Он просил принести бинты…
  — И что?! Мне прикажешь тащить?!
  Голоса становились всё громче, и в следующий момент их две фигуры мелькнули в проходе:
  — А это что? — директор остановился, смотря на меня. — Что он тут делает?
  — Сесилии помогает. Она попросила сегодня двух помощников. Хогарт ещё…
  — А кто на завод пошёл?
  — Отряд собрали. Парни крепкие. А он же в живой зоне работает. Там сегодня Бэзил осматривает новых лошадей. Завтра уберёт всё.
  — Ладно. А чем он занят? — Морис сделал ко мне несколько шагов, заглянув в коробки.
  — Поставка пришла. Разбирает, — коротко пояснил Крикс.
  — Бинтов как раз вон сколько! — Кей посмотрел на меня. — Хватай упаковку этого дерьма и быстро за нами!
  Я молча повиновался, взяв то, что было сказано, и пошёл вслед за мужчинами.

  Около Ворона, который по-прежнему лежал без сознания, хлопотала мисс Бэкер, а Байрон стоял неподалёку, что-то записывая в журнал. Гарис молча лежал на кровати, делая вид, что засыпает. Все они обратили внимание на приход директора. Медсестра робко поздоровалась с начальством и продолжила бинтовать голову блондина. А Байрон, вытянувшись, сказал:
  — Ждал вас, очень ждал. С утра…
  — Да, знаю, — Кей пожал врачу руку. — Как собрание закончилось — сразу же приехал, — Морис посмотрел на Ворона. Увиденное мужчину явно не порадовало. — Чёрт возьми… только этого не хватало… Ну, давай, вводи меня в курс. Выглядит паршиво.
  — Оно так и есть, паршиво, — Байрон перевёл взгляд в свой журнал. — Множественные синяки, ссадины, гематомы, перелом носа, кровотечения были… но всё это не так важно.
  — Не так важно? — директор взглянул на «докладчика». — Что же тогда…?
  — Голова, — врач отложил журнал, подошёл к блондину и, отстранив Сесилию, размотал бинт на его голове. Затем мужчина отнял от волос музыканта примочку и показал всем нам нечто красное, кровоточащее, с ободранными краями.
  Кей поморщился:
  — Что это?
  — Если бы те, кто его избил, хотя бы немного сдвинули свои удары вниз — сейчас бы уже он тут не лежал. Морга у нас нет, но положили бы внизу. Там температура пониже.
  — То есть… у него…, — замялся директор, подбирая слова. — Сотрясение? — услышав это предположение, я чуть было не засмеялся, но сдержался. Если бы вокалист умер, Морис сказал бы, что парень просто прилёг отдохнуть?
  — Это лишь малая часть его проблем. Подобные травмы многих спортсменов лишают возможности выступать дальше.
  — Ну он мне тут марафоны бегать не будет, так что…
  — Видеть и говорить тоже не обязательно?
  — Не драматизируй. У нас тут часто головы разбивают и ничего, живут.
  — Если у вас разрыв соединительных тканей и, как следствие, вытекание ликвора дело привычное, то это повод задуматься о создании морга.
  — Ликвора? — переспросил директор. Он ни черта не понял из услышанного. Я уверен в этом. — И это связано со зрением и речью?
  — А тут сотрясение «поможет». Более точную картину скажу, когда он очнётся.
  — А он, что…?
  — Доставили мне его уже без сознания. Я сделал полный осмотр и вколол ему препарат из группы барбитуратов. Барбамил.
  — Это что?
  — Снотворное.
  — И зачем вы это сделали?
  — Если он проснётся раньше положенного — будет много шума. Такие травмы болезненно переносятся. А разбираться с его истериками сейчас нет времени. Разбужу, когда отёк спадёт.
  — Отёк головы?
  — Отёк соединительных тканей головного мозга.
  Морис на момент замолчал, рассматривая тело музыканта, а затем повернулся к Криксу:
  — Кто это сделал?
  — Пока не определили.
  — Уже почти вечер и до сих пор нет имени виновного?
  — Никто не признается в таком.
  — Значит, сделай так, чтобы признались! Вся эта ситуация может обойтись, конечно. Я на это очень надеюсь. Но если мои опасения подтвердятся, то…, — в этот момент у директора зазвонил телефон. Мужчина заторопился выйти в коридор.
  — Вам нужны были бинты? — Крикс обратился к Байрону.
  — Это Бэкер.
  Надзиратель дал мне молчаливую команду. Я подошёл к Сесилии и передал ей принесённую упаковку:
  — Спасибо, — улыбнулась мне девушка.
  — Думаете, найдёте виновного? — врач вернулся к своему журналу, исподлобья посмотрев на Крикса.
  — Вряд ли. Все знают, что наказание за такое будет по полной программе.
  — И что это значит?
  — Разные случаи бывают. Но занесение в личное дело с увеличением срока — однозначно. А что?
  — Да так, — спокойно отвечал Байрон. — Интересно посмотреть на того, кто может так пробить голову.
  — Я не думаю, что здесь один человек постарался, — Крикс сделал в сторону кровати Ворона несколько шагов. — Синяки наверняка по всему телу. Скорее всего, работали группой.
  — Это уже не так интересно, — врач закрыл журнал.
  — Что вы имеете в виду? — надзиратель посмотрел на мужчину.
  — Я представлю, как можно сделать такое группой. Известный сценарий. А вот один человек… был бы интересный случай.
  Морис вернулся в комнату. Лицо директора стало явно более раздражённым:
  — Чёрт возьми, — он провёл рукой по волосам. — Я так надеялся, что этого не случится. Тем более сейчас! — все смотрели на директора с молчаливым вопросом в глазах. — Через три дня приедет проверка. Будет комиссия ходить по нашим коридорам, а у нас тут парень с проломленной головой! Представляете, чем это грозит? Значит так, сегодня пусть лежит здесь. Ночью следите за его состоянием. Если что-то надо из лекарств — говорите сейчас, чтобы съездить в город. Но к проверке он должен стоять на ногах. Ясно?
  — Три дня? — удивился врач.
  — Для меня это тоже как шило в одном месте. Работайте! — Кей быстро вышел из комнаты.