de omnibus dubitandum 120. 482

ЧАСТЬ СТО ДВАДЦАТАЯ (1919)

Глава 120.482. ИСПОЛКОМДУХ…

    Казалось бы, надо остановиться. Но на следующий год Алексей Фролович вновь в гуще событий, на этот раз — в делах церковных.

    Он умудрился войти в доверие патриарха Тихона. Из донесения Филиппова от 7 сентября 1919 года:

    «Все послания патриарха проникнуты прямой или открытой, но неприязнью к Советской власти. Они заключают в себе в той или иной форме резкий или более смягченный, но отголосок общественного мнения, определенного периода и тех командовавших классов населения, которые стояли в то время у власти, но принуждены были с появлением большевиков сойти с арены политической деятельности.

    Совсем иной характер носит последнее, еще не выпущенное пока, но уже подписанное обращение Тихона к духовенству — послание четвертое по счету».

    Речь шла о послании от 25 сентября — 8 октября 1918 года, в котором говорилось: «Не подавайте никаких поводов, оправдывающих подозрительность Советской власти, подчиняйтесь и ее велениям, поскольку они не противоречат вере и благочестию, «ибо Богу», по апостольскому же наставлению, «должно повиноваться более, чем людям».

    Издателем этого послания выступил сам Филиппов. В это же время появляется и созданный Филипповым «Исполкомдух» — «Исполнительный комитет по делам духовенства всея России».

    Из воспоминаний еще одного недруга Алексея Фроловича: «На сцене появилась другая личность — на этот раз мирянин — некий Филиппов, бывший когда-то закадычным другом Гришки Распутина, а теперь перекрасившийся чуть ли не в коммуниста.

    Это был ловкий жулик, старавшийся служить и «нашим и вашим».

    Ему грезился особый пост какого-то большевицкого «оберкомиссара» по духовным делам. Большевикам он доказывал необходимость устроить контроль над епископами и духовенством и благотворить тем из них, которые сделаются послушным орудием властей.

    Перед духовенством он показывался полным желания всеми мерами защитить и поддержать Церковь, насытить голодавших батюшек и их многочисленные семейства, позаботиться о церковном благолепии, избавить духовенство от произвола властей, тюрем, расстрелов и т.п.

    Некоторые умеренные большевики стали поддерживать его программу и при их благосклонном содействии он учредил исполнительный комитет по духовным делам всех культов, получивший сокращенное название «Исполкомдуха».

    К Филиппову потянулось уже не только прогрессивное духовенство, но и всякое, и архиереи, и белый клир».

    Впрочем, дело было небезвыгодное. В ведении «Исполкомдуха» были «дела распределения между церквами и религиозными обществами [продуктов и предметов религиозного культа], как организации центральной, могущей беспристрастно и компетентно удовлетворять в этой области религиозные интересы всех исповеданий».

    Самостоятельность Филиппова не могла не раздражать. В конце 1920 года «Исполкомдух» был расформирован. Новый арест и преследование со стороны Виктора Васильевича Фортунатова, бывшего дьякона, ставшего при новой власти ревностным чекистом.

    Как известно, в первые годы советской власти взаимоотношения большевиков с Православной Российской Церковью (далее - ПРЦ) характеризовались особой ожесточенностью. Однако первый опыт (с лета 1918 по лето 1919 г.) использования чисто репрессивных способов преодоления церковно-религиозного влияния показал их малую эффективность.

    С помощью прямого силового противоборства достичь реального и масштабного снижения уровня религиозности масс не удалось, зато напряженность во взаимоотношениях власти и многомиллионного крестьянства заметно усилилась.

    Для богоборческого государства становилось все более очевидным, что добиться отмирания религии в обозримые исторические сроки будет невозможно без выработки приемов и нахождения механизмов прямого государственного вмешательства в жизнедеятельность конфессиональных объединений.

    В этой связи особая нагрузка ложилась на специальные службы, имевшие в своем распоряжении специфические возможности и средства достижения выше означенных целей.

    Не случайно на хронологическом отрезке осени 1919 - зимы 1921/1922 гг. приоритет выработки практической линии поведения в отношении религиозных организаций был закреплен именно за ВЧК, затем, в 1922–1929 гг., инициатива перейдет в руки Политбюро и Антирелигиозной комиссии при ЦК РКП(б) - ВКП(б).

    Со дня организации ВЧК и по декабрь месяц 1918 г. в составе ВЧК существовал Отдел по борьбе с контрреволюцией (в протоколе № 21 заседания Совнаркома РСФСР от 7 (20) декабря 1917 г. используется словосочетание «Отдел борьбы» [с контрреволюцией], однако позднее утвердился иной вариант названия: Отдел по борьбе с контрреволюцией или, в усеченном виде, Контрреволюционный отдел).

    После того как 18 марта 1918 г. задачи Отдела были уточнены руководством ВЧК, он развернул активную деятельность.

    13 июня участники [I-й] Всероссийской конференции чрезвычайных комиссий (11–14 июня 1918 г.) одобрили текст Положения о Контрреволюционном отделе.

    В соответствии с этим документом в его структуре было сформировано «Секретное отделение» («Секретная часть»), призванное бороться «со всеми контрреволюционными организациями, носящими те или иные названия» (в частности, с враждебными элементами из среды духовенства), а также «со всеми политическими партиями, не стоящими на советской платформе».

    Приказом № 2 по Контрреволюционному отделу ВЧК от 8 июля 1918 г. заведующим «секретным» (в документе – «политическим») отделением был утвержден А.М. Трепалов, который продолжал возглавлять отделение, по крайней мере, до 25 сентября 1918 г.

    Костяк Отдела составляли следователи и их оперативные помощники, делившиеся на старших и младших: комиссаров и разведчиков. Сотрудники занимались наружным наблюдением и агентурной работой, проводили обыски и аресты, осуществляли следствие.

    Отдел, тем самым, совмещал (причем далеко не всегда успешно) множество самых разных направлений деятельности. С середины ноября 1918 г. на волне массовой критики ВЧК ее руководство приступило к реформированию структуры ведомства, перераспределяя полномочия в самом центральном аппарате.

    Началось расформирование и Отдела по борьбе с контрреволюцией, в частности, посредством передачи следственных функций от Контрреволюционного отдела другому, специализированному подразделению - Следственно-юридическому отделу.

    22 ноября 1918 г. на заседании ВЧК было утверждено положение о Секретно-оперативном отделе (СОО) ВЧК, призванном выступить правопреемником Отдела по борьбе с контрреволюцией.

    Через несколько дней вопросы перехода к новой оргструктуре были обсуждены на II-й Всероссийской конференции чрезвычайных комиссий (26–30 ноября 1918 г.).

    Заседания ВЧК, посвященные реализации организационных решений II-й конференции, состоялись 9 и 17 декабря 1918 г. «По новой структуре получилось такое положение вещей, при котором секретно-оперативный отдел становился органом[,] руководящим непосредственной активной работой местных Чр[езвычайных] Комиссий, их секретно-оперативных отделов, т.е. розыском, наблюдением, обысками, арестами и даже дознанием. Но кроме этой работы на нем лежала еще и непосредственная борьба с центрами противосоветских политических партий в Москве».

    Впрочем, СОО в ВЧК просуществовал меньше месяца: уже в последней декаде декабря 1918 г. он был преобразован (реорганизован) в Секретный отдел (СО) ВЧК путем выделения в состав Президиума ВЧК Оперативной части Отдела, осуществлявшей обыски, аресты и засады на территории столицы. В постановляющей части протокола заседания ВЧК от «18 и 19 января» 1919 г. было записано, что принимается структура («схема организации») СО, предложенная М.И. Лацисом [Лацис (Судрабс) Мартын (Мартин, Ян) Иванович (Пиндрикович, Фридрихович) (1888–1938), заведующий СО / СОО ВЧК с начало января 1919 г. по середину марта 1919 г. и с середины сентября 1919 г. по 6 сентября 1920 г.]: «1) Секретная часть, где сосредотачивается весь материал секретный по борьбе с контр-революцией и проч[ее]. 2) Разведывательное бюро и 3) Регистрационное отделение».

    Вслед за этим происходит передача (по сути, возвращение) следственных функций «самому отделу». При этом вся работа разбивается «на группы, соответственно политическим партиям, во главе которых становятся политически грамотные уполномоченные, которые ведут всю работу[,] начиная с розыска и кончая следствием».

    В промежутке между 21 и 30 марта 1919 г. единый Следственно-юридический отдел ВЧК «был упразднен», а всех следователей Президиум ВЧК постановил распределить между СО и Инструкторским отделами.

    Основной причиной ликвидации Следственно-юридического отдела ВЧК называлась предполагавшаяся передача следственных функций трибуналам. Однако т.к. спустя три месяца, 26 июня 1919 г., намеченные шаги не были реализованы, было принято решение организовать следственное подразделение (на правах отделения) при Президиуме ВЧК. Правда, вновь созданная структура не обладала, в отличие от старого Отдела, функцией кодификации чекистских законодательных актов.

    В разгар описываемых «нововведений» руководство СО ВЧК переходит к С.Г. Уралову [Уралов (Кисляков) Сергей Герасимович (1893–1969), заведующий СО / СОО ВЧК с мая (не позднее 8 мая) 1919 г. по сентябрь/октябрь (не ранее 17 сентября и не позднее 8 октября) 1919 г.], после чего в «схему организации» СО ВЧК вносятся серьезные изменения. По инициативе нового заведующего вся московская работа по партиям передается в Московскую ЧК (зав. Разведывательно-оперативным отделением СОО МЧК - Наталья Алексеевна Рославец), а за центральным аппаратом остаются только: руководство секретно-оперативными отделами местных комиссий и, в отдельных случаях, право ведения следствия.

    Численность СО ВЧК на глазах уменьшается и к середине июля она не превышает 19 человек, из которых руководящими работниками и специалистами были только 9 человек (в т.ч. двое уполномоченных по отдельным направлениям деятельности). «Но при этом построении работа отдела слабеет с каждым днем.

    Материалы о политических партиях уже не концентрируются в отделе. Отдел все узнает с запозданием и со стороны. Работники, непривыкшие к сухой канцелярской работе, расползаются[,] и отдел становится пустым местом. Это все заставляет пр[е]зидиум передавать все крупные дела или Особому отделу[,] или МЧК».

    Лишь возвращение к руководству СО М.И. Лациса, в течение недолгого времени перестроившего работу по прежней схеме, придает (с середины октября 1919 г.) новый импульс процессу развития Отдела. На том основании, что работа уполномоченных СО была тесно переплетена со следственными действиями, Лацис вновь добивается предоставления ему полномочий по ведению следственной работы (хотя «при президиуме остается следственная часть для разбора дел[,] возникающих по отношению сотрудников самой ВЧК и местных Чр[езвычайных] Ком[иссий] и для просмотра дел присылаемых местными Чр[езвычайными] Ком[иссиями] на утверждение приговоров»).

    Осенью 1919 г. вся агентурно-оперативная работа по небольшевистским партиям и среди духовенства вновь оказывается сосредоточенной в центральном аппарате ВЧК («Отчет о работе секретной агентуры М.Ч.К. за 15/VI – 15/ХI.1919 года»).

    В первой половине ноября 1919 г. численность сотрудников СО ВЧК возрастает до 44 человек (управленцев и специалистов - 28), в т.ч. уполномоченных по конкретным направлениям работы - 5. При этом ряд должностей остаются вакантными, т.к. штат, «необходимый» для Секретного Отдела, был установлен в количестве 57 человек, из них руководящих и оперативных работников - 30, в т.ч. «уполномоченных по разным группам» - 8; следователей (помощников уполномоченных) - 16.

    7 января 1920 г. предпринимается «попытка сделать серьезное изменение по организации ВЧК. Т.т. Лацис, Павлуновскому и Жукову поручено было представить проэкт о слиянии Секретного, Особого и Транспортного отделов ВЧК в Секретно-оперативный». Этому предшествовало наращение в составе СО числа оперативных работников, откомандированных из Оперативного отделения при Президиуме ВЧК: во второй половине октября 1919 г. в рядах СО насчитывалось 5 комиссаров и 7 разведчиков, в первой половине ноября 1919 г. - 4 комиссара и 7 разведчиков. По мнению О.И. Капчинского, не исключено, что М.И. Лацис стремился создать в реформируемом Отделе полноценную оперчасть с комиссарами (и с последующей передачей Отделу права проведения арестов и обысков), однако реализовать этот проект не удалось.

    11 января 1920 г., при вторичном обсуждении вопроса о создании Секретно-оперативного отдела ВЧК на базе Секретного, Особого и Транспортного отделов, руководители ВЧК «признали это слияние преждевременным». Как следствие, до осени 1920 г. структура СО (и название отдела) оставались неизменными. Почти не менялась за это время и численность отдела, составившая на 15 сентября 1920 г. 47 чел. (руководящих, следственных и оперативных сотрудников - 30), в т.ч. заведующих подотделами - 3, следователей - 2, комиссар - 1, уполномоченных - 8, помощников уполномоченных - 11.

* * *

    Ни в структуре Контрреволюционного отдела, ни в структуре СОО / СО специализированных отделений не существовало: только уполномоченные по направлениям, первые упоминания о которых приходятся на лето-осень 1919 г., а также их помощники, исполнявшие роль следователей.

    В последующий период (вплоть до осени 1920 г.) происходило постепенное расширение аппарата уполномоченных до самостоятельных отделений, отвечавших за работу по конкретной политической партии или группе политических организаций.

    9 сентября 1919 г. Президиум ВЧК своим постановлением «О распределении сил в Секретном отделе» назначил секретаря СО ВЧК Георгия Матвеевича Иванова - «завед[ующим] операц[иями] по духовенству». К сентябрю-октябрю 1919 г. относятся сведения о создании в структуре центрального аппарата ВЧК подразделения «для борьбы с существующим антисоветским течением среди духовенства, одинаково как православного, так и других исповеданий».

    1 октября 1919 г. СО ВЧК обратился к территориальным органам ЧК с текстом циркулярного письма № 2 (подписанного С.Г. Ураловым), в котором, в частности, говорилось: «В виду образования при ВЧК под’отдела по духовенству необходимо во всех случаях задержания и заключения в тюрьму духовенства местными властями, равно как о предъявлении к ним обвинений и применени[и] меры наказаний, немедленно давать сведения в Секретный Отдел ВЧК в возможно подробной письменной форме». Однако в течение многих месяцев в штате СО ВЧК отсутствовали сотрудники, разбиравшиеся в специфике работы «по церковной линии».

    Положение изменилось в "лучшую сторону" (кавычки мои - Л.С.) только после приема (с 13 мая 1920 г.) на службу в качестве уполномоченного СО ВЧК по духовенству дьякона сельской церкви Вятской епархии («вышел из духовного звания» в ноябре 1918 г., вступил в ряды РКП (б) в декабре 1919 г.) В.В. Фортунатова. С сентября 1920 г. начинается очередная трансформация центрального аппарата ВЧК.

    Начавшееся после победы на белогвардейских фронтах активное наступление большевиков на иные политические партии привело к изменению структуры и численности СО/СОО. «Процесс реорганизации» происходил «довольно болезненно и занял долгий период времени - с 14 сент[ября] 1920 г. по февраль 1921 года».

    В структуре СО вновь появляется Оперчасть, и с октября 1920 г. (не позднее) Секретный отдел снова переименовывается в Секретно-оперативный. Приказом Управления делами (УД) ВЧК № 232 от 14 октября 1920 г. (§ 1) объявляются штаты СОО ВЧК, включавшие в себя (кроме Оперчасти), Бюро печати, Агентурное отделение, Осведомительное отделение, Следственную часть и «Специальное отделение» (уполномоченных спецотделения - 1; сотрудников для поручений - 4), с оговоркой, что «штаты заполняются по мере действительной надобности». 2 ноября 1920 г. было отдано распоряжение (приказ УД ВЧК № 251, § 2): следственную часть СОО расформировать, а следователей распределить по соответствующим уполномоченным. Приказом УД ВЧК № 255 от 6 ноября 1920 г. (§ 2) состоялись назначения на штатные должности сотрудников 7-ми «специальных отделений» СОО.

    Отделение с 7-м порядковым номером отвечало за работу по линии Православной церкви и религиозного сектантства: уполномоченный - Виктор Васильевич Фортунатов; его помощник - [Василий Ефимович?] Орлов Малахов; сотрудники для поручений - [Марк Исаакович?] Кацеф и Сергей Иванович Куликов. В сохранившемся в ЦА ФСБ России недатированном (предположительно за конец ноября 1920 г.) списке «уполномоченных Секретно-Оперативного Отдела ВЧК» Орлов-Малахов, Куликов и Кацеф именуются помощниками уполномоченного. Согласно требовательной ведомости на получение зарплаты сотрудниками СОО ВЧК (всего 80 чел.) за вторую половину декабря 1920 г., в состав 7-го отделения (кроме уполномоченного Фортунатова) входили 4 сотрудника для поручений: Кацеф, Куликов, М.Д. Гоберман (так в тексте – правильно: Матвей Львович Гоберман) и Николай Петрович Крыницкий (так в тексте - правильно: Николай Петрович Крынецкий).

    Приказом УД ВЧК № 9 от 14 января 1921 г. (§ 1), в целях устранения параллелизма в работе секретных (политических) и оперативных подразделений разных отделов ВЧК, было создано Секретно-оперативное управление (СОУ) ВЧК. СОУ ВЧК, среди прочего, аккумулировало и разрабатывало поступавшие из регионов информационно-оперативные материалы и руководило борьбой ЧК на местах со скрытым и открытым противодействием Советской власти, а также со шпионажем. СОО (в очередной раз переименованный в СО) вошел в состав вновь организованного управления. Тем же приказом объявлялись штаты (вводимые задним числом, с 1 января 1921 г.) 9-ти спецотделений СО СОУ ВЧК.

    Для 7-го отделения перечень штатных должностей выглядел следующим образом: 1 уполномоченный и 1 заместитель уполномоченного; 2 помощника уполномоченного, 3 сотрудника для поручений, 1 секретарь, 1 делопроизводитель, 1 конторщик (всего 10 человек)].

    Приказ УД ВЧК № 19 от 25 января 1921 г. (§ 4) утвердил расстановку кадров СО СОУ ВЧК: 7-е отделение: уполномоченный - Иван Анатольевич Шпицберг, заместитель уполномоченного (1) - вакансия; помощники уполномоченного (2) - Фортунатов + вакансия; сотрудники для поручений (3) - Оскар Августович Макевиц, К.И. Бурак + вакансия; секретарь - [Ф.Л.] Шмидт. На 7 марта 1921 г. Секретный отдел, состоявший из 9 отделений и Бюро обработки материалов, насчитывал по штату 156 чел., по списку - 84. Из них руководящих, следственных и оперативных работников было соответственно 91 и 53.

    В 7-м отделении 10 штатных ставок были распределены следующим образом: уполномоченный - Иван Анатольевич Шпицберг; заместитель уполномоченного (1) - вакансия; помощники уполномоченного (2) - вакансии; сотрудники для поручений (3) - Макевиц, К.И. Бурак и В.А. Штукин; секретарь - Ф.Л. Шмидт.

    Из обвинительного заключения по делу Филиппова от 12 февраля 1921 года: «Следователь Фортунатов ставит в вину гр. Филиппову» стремление «взять в свои руки снабжение и распределение предметов культа между религиозными общинами… Надо признать… тенденция взять в руки «Исполкомдуха» дело снабжения и распределения предметов культа между общинами может рассматриваться… как средство усиления влияния «Исполкомдуха» в среде духовенства и, во всяком случае, как «тенденция» не реализовавшаяся [и] не может в данном случае быть основанием репрессии».

    Снова помогло вмешательство Дзержинского. Одумался Филиппов? Ничуть не бывало. Перешел на службу в 6-е церковное отделение Секретного отдела. Стал экспертом в отделе по изъятию церковных ценностей.