Обращение

  В стране грянул очередной объявленный кризис, ураганом пронёсся над городами и весями, задержался там - сям и остался навсегда, прочно войдя в стадию стагнации и в жизнь почти каждого гражданина этого государства.

      Народ вновь пересчитал копейки, что оставались ещё со времен великого застоя. Считать было нечего. Народ зароптал, грустно глянув на,  в какой раз уже,  взлетевшие цены и на свои упавшие доходы и по привычке, тяжело вздохнув, затянул потуже пояса, что сошлись вплотную на талии.

       Можно было не  есть вовсе, на желудке прочно сидело послеоперационное металлическое кольцо, после очередной резекции государственного бюджета, и хоть по-прежнему сочился желтоватой струёй желудочный сок, уже больше похожий на желчь, оставляя за собой язвенные протоки, всё равно, можно было не  есть, потому что, было не на что.

        Но народ не унывал, всегдашний оптимистический настрой на лучшую, обещанную, как и кризис, в какой уже раз, жизнь, упование на верховных жрецов, тех, что пообещали, сославшись на ситуацию в стране и за её пределами, не давали возможности протянуть ноги в первом,  попавшемся на пути переулке. Тем более, что было не в первой, ждать и надеяться, надеяться на лучший исход. Тем более, что пообещали. В общем, всё, как всегда.

      И потому все выживали, ибо давно никто не жил, а только существовал, но, кто, как мог и как умел, и всё чаще по отдельности, а не вместе. Что означало, в одной почти тонущей лодке со всеми, без вёсел и без рулевого, на ходу заделывая пробоины, но в любой момент готовые столкнуть в воду лишнего рта, что тут же тонул безвозвратно, остальные продолжали балансировать на водной глади, но опять, каждый сам по себе.

      Вот, так и жили, и почти не тужили, давно разучившись протягивать руку помощи другому, думая только о себе и о своём хлебе насущном. Кто, о чём - кто о том, как дотянуть до зарплаты, и хорошо бы её заплатили, кто о том, чтобы банк дал вздохнуть хоть на год, хоть на полгода, пока перекантуется вместе со всеми, а потоооом...

      Но «потом» давно уже не наступало, и потому, кто о том, чтобы старость не пришла раньше срока, чтобы смог хоть в каком-то здравии дотащиться до могил своих родственников, которых давно проводил в последний путь, и ещё помнишь, как это было, и знаешь, что надо бы возложить в очередной раз цветы, но при этом понимаешь, что так никогда уже не будет, не потому что цветы закончились и больше не растут в этой стране, а потому что всё говорит о том, что после себя никого уже не оставишь - ни друзей, ни знакомых, ни детей, ни того, что копил всю свою жизнь, ибо все давно, каждый сам по себе.

      И такое было понятно тому, кто давно не жил, а существовал, но как-то всё ж таки выживал и при этом почти не роптал, ну, только если желчью блевал, ежели ещё и всё - таки понимал.


                ***

         Маялся только и кряхтел, один человек, что находясь у себя в квартире, на пятом этаже элитной «хрущёвки», по ночам, от безысходности почти выл на луну, что светилась холодным сарказмом, а ему казалось, что это только участь его. Лёжа на кровати, и стараясь не смотреть в окно, что зияло густой темнотой звёздного неба, почти пустотой турбулентности, он мечтал о том, как однажды, словно в детстве, к нему в двери постучится добрый дедушка, но ни Мазай, а Мороз, потому что первый спасал только зайцев, а не людей, а второй раздавал бесплатные подарки всем детям. И хоть сам он давно не был ребёнком, и давно не просто подрос и вырос, а был уже взрослым дядей, которого вот-вот настигнет та самая старость, о которой никто не мечтает, а за ней и вовсе мрак и не ночной, тем не менее, мужчине, перешагнувшему давно пятидесятилетний рубеж, казалось, что он один такой, не только в этой стране, но и вообще, в целом мире, которому так нужны новогодние подарки, все остальные уже получили, а ему просто не досталось. Так не справедливо обошёл его на той детской ёлке этот совсем не добрый дед, а злой. А был бы добрым, если бы не забыл тогда мальчика Борю, что, будучи уже взрослым дядей, всё лежал и лежал, и думал и думал, и мечтал и мечтал.

      А мечтал он уже давно, будучи редактором и владельцем в одном лице, левацкого информационного портальчика, который создал тоже очень давно, но мимо которого не прошёл, конечно же, общегосударственный кризис, а Борис так любил своё детище, так не хотел его потерять, будто собственного подросшего ребёнка, которого неожиданно нечем стало кормить, и потому вот уже в какой раз, он, всё ворочаясь с боку на бок на своей кровати, всё думал и думал, как же ему быть, как спасти то, что может потонуть, не важно, что его сограждане тоже находились ни первый год, в такой же ситуации-шлюпке. Но редактору и владельцу казалось, что только его портал, представляет собой островок нищеты среди остального оазиса процветания всей страны.

            И потому, зная, что сердобольность народа, готового каждый раз безропотно подтянуть поясок, не знает границ, уже какой раз на главной странице своей виртуальной газетёнки выставлял пламенный приветик, заключённый в маленькую жирную рамочку, которым встречал очередного читателя, и в которой значилась просьба подкинуть денег на жизнедеятельность его портала, в виду его же, редакторского бедственного положения.

           И, не смотря на то, что в этом государстве давно уже каждый был сам за себя, всё ж таки, находились не только сочувствующие, но и, видать, охочие до знаний  граждане, и потому желающие выполнить условие «приветика», которые как-то даже проспонсировали  новый интерфейс его левацкого детища, делая пожертвования в виде вносимой денежной лепты в процветание и не угасание левой политической повестки.

          А тем временем, случился очередной объявленный кризис, и Боря заворочался в постели ещё сильнее. Ему не спалось. Но есть не хотелось. Тех денег из спонсорской помощи хватило не только на новое оформление его виртуального сайта, но и на наполненный до отказа дорогими продуктами холодильник. Ему просто хотелось опять спасти своего ребёнка, который ему был настолько мил, что он без него никуда. Он продолжал его трепетно любить, а любовь теперь тоже была сама по себе и, разумеется, тоже платной.

         Крутанувшись в очередной раз, да так, что один его редакторский бок больно уткнулся в подлокотник новенького, только что купленного дивана, Борис от боли мелко засучил ногами под пуховым одеялом. Луна в этот момент на  совсем чёрном уже беззвёздном небосводе, ещё больше скривила в сарказме свою улыбку,  и казалось, перестала улыбаться, а только походить на каменное изваяние Сатира, с блеклыми рожками на конце.

        Зато редактор светился как начищенный пятак, напоминая при этом облезлый бок старого медного самовара, в котором отражалось его искажённое вытянутое лицо, но не удивлённое, как могло показаться, а торжествующе радостное. Он придумал! То, о чём мечтал… Приветы уже не действовали, и он родил новую идею, как оставить на плаву свой оазис нищеты среди всеобщего благополучия граждан этой страны.

        Теперь надо было фикс-идею воплотить в жизнь, и дело не требовало отлагательств. Поэтому, по принципу, куй железо пока горячо, Борис шустро выскочил из своего тёплого прибежища, скинув по дороге к письменному столу  подушку на прикроватный коврик, и там же и оставив её лежать, далеко позади себя, воткнул свои босые крохотные ступни сорок второго размера в мягкие пушистые тапочки и почти упал на крутящийся дерматиновый стул. Нажал кнопку на серебристой панели лэптопа и сходу, не дожидаясь окончательного включения аппаратуры, громко застучал по пластмассовой клавиатуре, боясь потерять во тьме комнаты такие важные мысли, что пришли ему только что на ум. От них ведь теперь зависел весь успех мероприятия левацкой политической направленности.

                ***

        В общем, помня в первую очередь, что он «левак» и сайт его левацкий, Боря решил начать излагать своё особо важное дело по типу советских лозунговых призывов или заголовков в СМИ и на телевидении, что выглядело обычно, так:
«Обращение партии и правительства к своему народу», « Обращение президента к гражданам своей страны», «Обращение совинформбюро»...  ну, и всё в таком  же  духе... Потому он и изобразил на самом верху страницы, открыв предварительно нужную для своей писанины программу Word, шестнадцатым шрифтом слово «Обращение»
Потом, секунду подумав и решив, что это как-то сильно официально выглядит, будто приветствие с правительственного поста и потому  добавил:

              «Уважаемые читатели, товарищи и друзья!»

           Да-аа, читатели у него вроде, были, на них он и рассчитывал, к ним и обращался в тот момент, а вот, товарищи и друзья, это очень и очень сомнительно. Их надо было ещё попробовать найти.

         Тем не менее, ещё  задумавшись на минуту, вспомнив, что уже приветики он рассылал, и надо бы поблагодарить людей за оказанную уже ранее ими помощь, когда они, желая прочитать очередную выставленную на сайте новость, разумеется, левой направленности, не могли этого сделать, по причине, что сходу вылетала та,  жирного калибра, что б уж всё было наверняка, рамочка с предложением помочь, и они трясущимися руками, не известно, больше в нетерпении ли, или из-за необходимости всё же раскошелиться, всё же кризис, вынуждены были, как в копилку,  опустить пару монет и только тогда двери этой амбразуры, до того надёжно прикрытые свиньёй-копилкой, открывались, и перед читательским взором представала желаемая статья, и,  памятуя этот свой, оказавшийся более чем удачным, финт, главред присовокупил к «уважаемым читателями и товарищам», подобие «спасиба», начирикав, что мы, то есть он и его портал, «надеемся, что у вас найдётся время прочесть это небольшое обращение-благодарность», напомнив при этом, что несколько месяцев назад, а сам при этом,  позабыв, что уже ни несколько месяцев, а несколько лет, оставшихся далеко в прошлом, в принципе почти столько, сколько длится объявленный в этой стране кризис, коллектив этого его детища был вынужден обратиться к аудитории с просьбой о помощи. И сходу пояснил причину такой просьбы, сказав этой аудитории своих читателей, что причина-то вполне банальна —  «мы оказались в финансовом кризисе, причём наиболее серьёзном из тех, с которыми нам уже приходилось сталкиваться»

        Странно, но почему только этот редактор и владелец данного портала говорил всё о себе и о себе, об общегосударственном кризисе, как о своём личном? Будто,  финансовые проблемы тоже случились только у него одного, и ему одному нечего кушать и потому он не спит, а всё думает, лёжа на новеньком диванчике, о судьбе своей интернет-газетёнки, а остальные его сограждане, как-то удивительным образом, ни то, что в расчёт им не брались, они просто по его домысливанию, жили в других реалиях, на плодородных землях, на которых растёт не только овёс и опиумный мак, и исключительно он, Боря главред и владелец своего интернет - портала, не справедливо обиженный, когда-то в детстве, дедом Морозом, находится на одиноком острове, затерянном далёко в океане, где нет ни света, ни воды, ну, только в океанических пучинах, и потому ему срочно нужна SOS - помощь, позабыв, что спасение утопающего, это дело рук самого утопающего. Ну, только тогда, когда эти руки растут из правильного места. А Борины руки способны были только, вот как сейчас, настучать на клавишах лэптопа такое своеобразное обращение, пусть и не заключённое в чёрного цвета жирную рамочку, сильно напоминающую  выгравированные памятные слова на гранитной могильной плите, что сути сказанного им, как-то не меняло.

            И потому он вдохновенно продолжил, откровенно, и даже не на ушко, сообщив, что  "наши (опять его и его портала) ожидания были умеренно скептичны. Конечно, нам перечисляли деньги и ранее, и мы за это очень благодарны" - ещё раз расшаркался просящий оратор, — "из этих денег мы оплачивали хостинг, покрывали прочие операционные расходы. Но по понятным причинам их было явно недостаточно, чтобы закрывать крупные бюджетные дыры..."

        Написав «дыры», он приостановил свой речевой поток, потому что именно это слово ему что-то напомнило, что-то такое родное и знакомое, как запах домашних котлет, что жарила ему в детстве мама.

         «Дыра, дыры...» с чем же это так ассоциируется, всё пытался вспомнить он, «ах да, дыра в кармане... ну, да, износиться до дыр, провалиться в дыру, остаться с дыркой от бублика в руках... вот-вот, принц и нищий, нищий-вор...» - всё вспоминал Боря прочитанное в далёкой молодости, но теперь-то,  почему, опять дыра..?» -  задался он в последний раз этим ассоциативным вопросом, и, наконец, до него дошло!

... Обшарпанные вагоны электропоездов, хлипко и звонко одновременно, громыхающие по рельсам железнодорожных путей, а в них… те самые дыры, но только не между составами, а внутри них, те самые, граждане его страны, к которым он сейчас обращался с просьбой, что трясущимися руками хватаются за перила, чтобы хоть как-то удержаться на ногах, протягивающие свои немытые  ладошки к другим, и тоже просящие, как он, Боря, редактор и владелец чего-то своего.

           Потом его воображение разыгралось, и он представил таких же, с дырами в карманах нищенской одежды, оборванцев, что парами и по одиночке стоят просто на улицах его родного города и тоже просят... А у некоторых на груди висят почти такие же, как и его жирненькая, таблички, и на которых написаны просто один в один просьбы, «добрые граждане, подайте на излечение... помогите не умереть с голоду или подайте на пропитание и лекарства...»

          Но Боря, не долго думая, уже шагнул дальше и представил себя самого, правда ещё живого и невредимого, у стен какого-нибудь храма, тоже в оборванных грязных лохмотьях, и в клетчатом шерстяном платочке на своей лысине, он был давно сед и лыс, ему же давно было за пятьдесят, завязанном тугим узлом ни на шее, почему-то, а под подбородком, а правая его рука, закреплённая лангеткой, вытянута вперёд, и в ней та самая, знакомая уже до боли свинья-копилка, туда, значит, граждане хорошие и кладите, сколько не жалко.

            Но это ещё ни всё, потому что, тут главвред очень кстати, вспомнил «Сказку про Золотой ключик», зачитанную им в детстве, до ассоциируемых сейчас дыр, она до сих пор была актуальна для некоторых, и сходу живо представил себя одним из героев этой книжки, и не бедным, обобранным хитрыми разбойниками Буратино, а богатеньким котом Базилио, в левой руке которого - костыль, на который он, Боря, тут же охотно опёрся, не забыв на полностью зрячие глаза нацепить тёмные очки и выставить вперёд здоровую мохнатую лапу, с предусмотрительно убранными когтями, в которую и следовало положить то, что кому-то не жалко.

             Короче, он сам так восхитился нарисованным собственным портретом, что продолжил уже в духе нищеброда написание своего обращения, проливая, по мере продвижения вперёд, горькие слёзы, что водопадом скатывались ему в носовой платок, лежащий на коленях, по судьбе своего портальчика, ну, и, конечно же, не забывая про себя любимого, всё умиляясь своим бесконечным талантам, при этом чётко зная, что никто не спросит его, не задаст опасного, провокационного вопроса:

            —    И как? Как, Боря,  у тебя дела? Сколько получил, дружок? Не поделишься?

          Тем более  что делиться вот уж точно, он ни с кем не собирался, всё, напевая и напевая псалмы с виртуального пространства на тему своей бедности, по типу, о бедном гусаре замолвите слово. Так, к чему тогда такие вопросы ? Они совсем лишние.

         Главный редактор даже порою сомневался, а правильное ли он направление выбрал в жизни, пойдя по левой дорожке, желая разделить участь мирового пролетариата, а на самом деле его деятельность больше походила на рейгановскую, на раннем этапе жизни того, когда он ещё не сидел в президентском кресле, а разминал ноги на сценических и кино-площадках.

               —  Эх, такой талантище незаурядный пропал!

        Всё сокрушался он, в какой раз, имея ввиду себя, конечно же, ни американского президента, и даже чуть не всплакнув снова, ещё и по причине своей несостоявшейся актёрской карьеры, но тут же одёрнул себя, вспомнив причину своего ночного недосыпания, и продолжил ловко стучать по пластмассовым клавишам лэптопа, вспомнив к тому же о том, что в этом государстве, с некоторых пор, каждый сам за себя, и что надо бы нажать и на эту мозоль уважаемого им гражданина-читателя, и потому написал, упомянув перечень портальных преимуществ, то есть причину, по которой вынужден был в какой раз обратиться за помощью к бедным гражданам своей страны, почти сиротам, протягивая им ни руку помощи, а для того чтобы копеечку они ему положили в его ладошку, совершенно верно назвав их при этом «...не самая обеспеченная публика в рунете"

       И тем не менее.  Солидарность-то в этом обществе весьма низка оказалась к великому сожалению этого комбинатора уже из другой книжки, книжки  Ильфа и Петрова, который так же являлся и сыном лейтенанта Шмидта и просто банальным побирушкой. Кстати, тоже был уже не сильно молод, как и редактор левацкого портальчика 21-го столетия, Борис.

         Короче, завершив начатую мысль словами: «Это уже не специфическая неприятность для нашей редакции, а серьезная проблема общества в целом…», которые он преподнёс своим будущим благодетелям настолько трогательно, мило и беззастенчиво-лживо, ненавязчиво затронув при этом низкий уровень солидарности в этом обществе, что просто не оставил никому сомнений в необходимости сплотиться и всё же подать милостыню ему, просителю, а вообще-то, банальному сшибателю халявы. О чём он ни просто догадывался, а знал наверняка, но желание получать, ничего не делая, было настолько велико, что Борис предпочитал каждый раз надевать тёмные солнцезащитные очки кота Базилио, чтобы не замечать всей истинной правды жизни, происходящей вокруг него. Так было легче и проще, изображать некое непонимание и невинную жертву, которую несправедливо обидел дед Мороз много-много лет назад.

        Но, благодарно вспомнив трогательные письма некоторых сердобольных и страждущих своих сограждан, которые,  по их же словам, просто последние трусы с себя поснимали и зубы вставные вытащили, сдав их в ломбард, лишь бы помочь ему, бедному леваку и пролетарию, что следом растрогался аж, до слёз и жидких сопель, и настолько, что обнаружив совершенно не пригодный уже к употреблению носовой платок, он вынужден был сделать перерыв, отправившись в другую комнату за чистым аксессуаром.


                ***

          На настенных часах стрелки добежали уже до цифры утреннего рассвета, но за окном по-прежнему было темновато-сумрачно. Борис в надетом махровом халате, конечно же, красного пролетарского цвета, пошатался по молчаливым, отдающимся лесным эхом комнатам, зашёл на кухню, молча посидел в одиночестве у столика, вспомнил, что вчера всё не было аппетита и потому, решив взять реванш, открыл холодильник, внутреннее содержимое которого совсем не походило на кризисное состояние его портальчика, но, тем ни  менее,  напомнило о не выплаченных зарплатах сотрудникам, что послужило поводом схватиться за бумажную салфетку и в какой уже раз смачно сморкнуться. Зато это навело на мысль о выражении благодарности в обращении заодно и к  тем, кто бесплатно горбатился на него, главреда и владельца, правда, не совсем понятно, во имя чего.

         Зато он честно сможет написать красивую и благородную фразу, ну типа... «Благодаря этому мы оказываемся в состоянии продолжать бесперебойную работу нашего общего с вами проекта...»

           Немного поплачет, а потом добавит, потирая руки: «Всё это показывает, что нам удалось собрать очень сплочённую, лояльную и солидарную аудиторию, которая, несмотря на достаточно скромный по меркам популярных СМИ размер, не даст пропасть в трудную минуту…»

         А следом, глянув на часы-кукушку, что в этот момент отбивала ровно шесть часов утра, «Засиделся на кухне, однако», - подумает главред, допьёт налитое в кружку молоко и напишет:

        «Эта самая минута, к сожалению, пока не прошла — долги не полностью покрыты, у журнала сохраняются крупные пробоины в бюджете, которые ставят под угрозу его существование…»

    И в какой раз добавит:

        —   Поэтому нам все так же требуется ваша помощь.

          А кто-то,  прочитав потом эту фразу-монолог про бедственное положение портала, подумает, разумеется, потому что та самая упомянутая минута, которая " пока не прошла", у этого вымогателя-афериста не пройдёт никогда, наверное, даже когда жизнь его закончится, ни минуты, ни часы не остановятся, и продолжат упорно тикать, а рука всемогущего комбинатора-попрошайки,  как в лучших традициях ужастика, так и будет торчать из-под земли и всё просить и просить, и просить... замолвите словечко... пусть и не надо, но всё ж таки.

         И поэтому всё, как всегда, как вчерашний день, как пару месяцев назад и всю жизнь, уже знакомо и безразлично-пошло в траурной жирной рамочке чёрного цвета:

        Привет! Мы очень ценим, что вам небезразличны наши проблемы, помощь нам можно оказать, пользуясь следующими реквизитами:

         ххххх –хххх---ххххх-ххххх

       Ну, а на тот случай, если вас не убеждает наша искренность, ниже можно найти ответы на самые типичные вопросы по этому поводу.

        И следуют старые никому не нужные вопросы и такие же не интересующие никого ответы.

         1)А с чего это вам понадобились мои деньги?

           —  Ну, вы уже догадались, что постоянные затраты времени должны хоть как-то компенсироваться.


         2)А почему вы не можете всё делать на общественных началах? Вот мой любимый (автор, кружок, партия, интернационал) так делают и ничего не просят!

          —  А мы очень рады за ваших кумиров, но наши навыки самоорганизации явно недостаточны, чтобы избавить от потребности в еде, одежде, оплате аренды и ЖКХ, не говоря уже про более весомые траты. Впрочем, если у вас есть такая команда альтруистов, можете смело направлять их к нам.

          3)И как вы до сих пор со всем справлялись?

         —   Да, как-то, так справлялись, не знаем даже как, но, собственно, ваша помощь всё равно, нам очень даже пригодится... чтобы избавить от потребности в еде, одежде, оплате аренды и ЖКХ, не говоря уже про более весомые траты.

Впрочем, если вам вдруг известно, что кому-то хочется передать нам пару лишних миллионов просто так, немедленно сообщите любым удобным способом.

        5) Это чтобы я ещё и деньги вам слал? Да вы продались Кремлю, Госдепу, олигархам, нацистам, рептилоидам, мировой закулисе! Что, кстати, очень сильно походило на правду.

И наконец:

        6) А, если я ничего не пошлю?

        —  А ничего и не случится. И, вообще, честно говоря, кошмара никакого не произойдёт. Небесный свод не рухнет на землю, ни один котёнок не умрёт. Но мы, как и все жители страны, будем сталкиваться с нарастающими проблемами, которые весьма вероятно отразятся и на работе портала. Нам, например, этого очень не хочется. И потому:

         Привет! Мы очень ценим, что вам небезразличны наши проблемы, помощь нам можно оказать, пользуясь следующими реквизитами:

         хххххх---ххххх –хххх-ххххх

14.06.2016 г.
Марина Леванте