Наркобарон

НАРКОБАРОН

Лёня Кондаков развёлся таки со своей непутёвой супружницей… Грустил недолго и через пару месяцев обзавёлся новой женой. Бабёнка была справная, хозяйственная, без детей, но с домом и большим огородом. Огород по нонешним временам выглядел целым колхозным полем – где-то около тридцати соток, а может, и более. Начальники с урезанием и точечной застройкой чиновничьими домами до нижних улиц пока не добрались, и городские жители наслаждались сельским простором.

Перебрался Лёня к новой жене зимой. На майские, как полагается, посадили картошку, вскопали несколько грядок, но большая часть земли так и лежала без дела. На кой ляд выращивать лишние овощи, до весны хватит – и ладно… Леонид супругу поддерживал, да и не больно-то ему и хотелось копаться в навозе и удобрениях, горбатясь как лешак всё лето на этом усадебном поле. Благо в магазинах круглый год можно было купить продукцию из дружеских стран. Поставил Лёня заборчик на заду участка и махнул на всё рукою…

В конце лета в ворота неожиданно постучали. В дом ввалилась орава тогдашней милиции, приглашённые понятые, чиновники из городской управы, корреспонденты из районной газеты и прочие официальные и совсем даже непонятные личности. Лёню, как уже полноправного хозяина участка, обвинили в незаконном выращивании и сбыте наркосодержащей продукции. Толпа уверенно прошла через грядки и картофель к дальнему углу, где под вспышки фотокамер торжественно изъяла три тощих конопляных кустика …

Завели на Лёню дело. Стали вызывать на беседы, с протоколом и без. Пропечатали об этаком негодяе в районной прессе. Слава богу, что телевизионщики из области не приехали… В общем, пришлось Леониду всерьёз поднапрячься и пустить в ход старые связи. А поначалу он в грудь бил, возмущался, мол, как это так, я и знать не знаю про энти растения, и живу-то здесь без году неделя, и не пью, и не курю, а про наркотики и слыхом не слыхивал, не то чтобы там выращивать такое говно на продажу…

Кое-как, и не скоро, но отмазался. Характеристики архивные поднял, что имел и премии и благодарности от руководства. И на самом хорошем счету при Советской власти состоял. И хоть слыл Лёня мужичком себе на уме, прижимистым и в меру деловым, но партийцем был почти идейным. И в никаких особо тёмных и сомнительных делишках не замечаем, хотя и значился в своё время небольшим начальником. Это уже при нынешней власти опустился Лёня до работяг. Вот на простого-то работягу и наехали…

Выяснилось окольными путями, что сдал его мужик с соседней улицы с огородом, примыкавшим к участку. Мужик тот был ушлый барыга и браконьер. И случайно попался под заезжих инспекторов рыбоохраны. Те на откуп не согласились и составили акт на улов охраняемой государством стерляди в особо крупных размерах. Чтобы замять на корню уголовное дело, соседскому мужичку пришлось оптом сдавать всех знакомых и незнакомых граждан, не друживших, по мнению дознавателя, с уголовным кодексом…

В наркомана Лёню никто не верил. Ну, кроме самых доверчивых граждан, всегда правильно голосующих. В городе открыто потешались над милицией, а особо подтрунивали над Лёней, в шутку называя его «наркобароном». Вскоре и сам Леонид стал со смехом рассказывать о выросшей на огороде конопле. Особенно, как аккуратно и трепетно люди в погонах, предвкушая награды и звания, надев резиновые перчатки, с придыханием выдёргивали дохлые кустики, упаковывая их как вещдоки в прозрачные пакеты…

А года через два Лёня снова неожиданно развёлся, а жить переехал на верхние улицы…