Уход. Часть четвертая

   Недобро приняла земля новых жителей. Сильная половина собралась в одном месте, доверяя занятие ночлегом женщинам. Те затеяли костер, насобирав топляка и хвороста вдоль берега. Вскоре запахло дымом, началось приготовление пищи. А мужская половина принялись судачить и рядить, кому на себя обузу брать, старшим становиться. Выборы долго не затянулись, единогласно порешили доверить свои жизни в этом гиблом краю, основательному мужику из старообрядцев – Сафрону. Тот распорядился первую ночь на берегу провести, вглубь болота не ходить – не лезь, не зная местности. Отдавал распоряжения по-хозяйски, скупо на слова. Перво-наперво определили, в какую сторону в туалет мужикам и бабам ходить, а то после пройти негде будет. Уж далее сказал: «Ночь буду думать, утром решим, кому, чем заниматься. Все! Ужинать, да продукты беречь, у меня!».

   Поели теплой похлебки, приготовленной на скорую руку, и в наступившей темноте начали укладываться, где место нашли.

   Утро началось туманом, густым и тягучим как парное молоко. Руку вытянешь – пальцев не видно, только по слуху ориентировались. В полной тишине слышно лишь шуршание большой воды о берега, да всплески рыбы в спокойном течении. Удивительно, только рыбина крупная и играет в белом мареве, да так сильно, что волна до берега доходит. Новоселы спали беспокойно: места необжитые, кто ведает, какой зверь бродит. Да и лихих людей по Сибири много появилось с высылками. Из высаженной на берег партии от первоначального состава почитай вполовину осталось. Здорово выкосила дорога людей на поселение посланных. Не готовы, многие оказались к таким дорожным условиям, а что готовит жизнь посреди болот и подавно секретом для многих является.

   Заняться нечем, на костре только принялись готовить подобие завтрака. Отойти от общей массы людей страшновато. Потеряться можно. Сидели мужики, коротали время. Нашлись сердобольные, знающие обстановку не по наслышке. Они и повели разговоры. Принялись вспоминать местечко посреди Васюганского болота, Назино кличут деревню. Там так же на голый берег поселенцев выкинули, практически на голой земле. Компания подобралась неприспособленная не сумевшая выжить в таких,  условиях. Продукты выданные разворовали, началась борьба за жизнь. Грабежи закончились тем, что люди друг друга есть начали, называется это по научному – каннибализм. Дело страшное и распоследнее: себе подобных поедать. Средь местных жителей паника началась, отпор давать принялись всем, кто подозрение вызывал. А за деревней этой название закрепилось – «Остров людоедов».

   От таких рассказов окружающая местность еще страшнее показалась.  Природа этого края сама за себя кричит: непроходимые болота и топи, большие и малые притоки Оби, выбраться из которых было невозможно. Здесь для  поселений не строили заборов с колючей проволокой, побег был сравним с самоубийством. Кто в болота сунется, не зная дороги, и попробуй, разузнай да запомни этот путь, которому прямиком шестьсот километров до цивилизации намерено.

   Наслушавшись подобных разговоров, люди совсем загрустили. Получается, на погибель их высадили на берегу. Сафрон не выдержал и окриком указал, чтобы прекратили балагурить. Нечего пугать и попусту языки чесать. Но разговоров остановить не удалось, нет занятия, туман мешает, вот и ползут эти липкие слухи. Пристают к неразумным и испуганным головам, панику сеют.

   Тем временем светало, туман редел и от ветерка, протягивающего по течению реки, сваливал ватные белесые слои воздуха  на север. Открывалась заповедная картина окружающей природы. Напуганная появлением новых соседей живность, старательно упряталась в ближайших перелесках. Кругом под ногами вода, просматриваемая на глубину. Сотни лет здесь не ступала нога человека.  Перемутить болотную жижу было некому. Редкий зверь, птица выбирали для передвижения множество островков и кочковатые места. Весной практически все залито водой и движение прекращается до спада воды. Эти водно-болотистые угодья – убежище для редкого зверя, он выбирает здесь места обитания, чтобы уйти подальше от главного врага – человека.  Редкий гость этих болот – представители малых народностей ханты и манси находили убежище и основали уклад жизненный в соответствии с условиями проживания в природе.

   Приезжие расположились на возвышении, берег полуостровом вклинивался в болото своей песчаной почвой. Длинная коса углублялась в водное пространство, справа и слева от нее парили два водоема, скорее озера с непроточной водой. Туман медленно отрывался от поверхности и поднимался в насыщенные влагой небеса, верная примета продолжения дождя. Воздух тяжелый от влаги непроницаем и глух, эхо практически не расходится.

   От земли открывались худые разлапистые дерева, скорее лиственница. Без иголок мрачно черные от дождя. Кряжистые пни, искореженные природой, суровыми погодными условиями как сказочные чудовища утопали в воде среди кочек, кустарника и прошлогодней травы. Чем выше открывалась картина  с рассеиванием тумана, тем больше поводов возникало для подъема настроения. На вид попали большие острова с деревьями, которые худыми острыми пиками устремлялись вверх, словно стремились убежать от своей участи. Черные стволы пересекали вертикалями болотистую местность, простираемую: сколько глаз видеть мог.

   Радостными островками зелени рос кедр, не такой высокий, как на Алтае, но привлекательный и оживляющей природу и настроение людей, совсем заскучавших от увиденного. Завидев людей, хоркнул и наметом пошел в сторону северный олень по тропам, одному ему известным. Порхнула в сторону с дороги большая птица, видно тетерев. Значит, есть ходы в царстве воды. Не все так страшно! Открылись для обозрения, наконец, озера. На поверхности играла рыба, значит необходимо заняться снастями. Сорвались от воды и в повороте набрали высоту две утки. Будет пропитание, жаль, ружьишка нет. Да кто в этих местах особо даст баловаться с огнестрельным оружием?

   Сафрон сноровист оказался в делах. Подобрал мужиков поопытнее и разослал в разные стороны, смотр учинить. Велел  к вечеру вернуться. По одному наказал не ходить, топко, всякое может случиться.  Мужики спорить вначале взялись: чего ходить, только ноги бить.

- Вона, лесу недалече хватит на постройки, место здеся ровное,- причитал плюгавенький. - Опять же река рядом и открытое место, зверя видать далеко, не подкрадется. Чего время тратить?

- А жрать ты чего собрался? Бабам огороды нужны, а на песке много ли нарастет. Место-то оно открытое, да как зимой задует, выхолостит жилище. Лес на жилье оно конечно есть, только дрова потом готовить и за три версты к печи доставлять, очень выгодно. Да и с глаз нам убраться подальше нужно, а то торчим как бельмо.

   И пошли посыльные искать удобнее место. Вернулись засветло, не разбежишься - одно болото кругом. Но отыскали удобный остров для проживания. Удачный во всех отношениях: возвышенность небольшая, лес из хвойников и лиственные  деревья имеются. Родник чистой воды стекает в озеро. Опять же хорошие подходы к воде. Каменные останцы вырастали из земли, что редкость в этих краях, на печку будет материал. Одним словом подходящее местечко. Да и от берега недалече.

   Собрали скарб, да какой особо-то? Взяли всех почитай с постели, в одних портках, половина населения и того хуже – босиком. Вот и начинай новую жизнь. Выспросили у общества, с чего начинать и взялись за жилье. На первое время шалашей наставили, переночевать и от погоды укрыться. А там принялись за крепкое жилье. Месяц лес пилили, обрабатывали, доставляли. Инструмента мало и за короткое лето поспешать следовало. Срубили три барака, наполовину в землю вкопаны. С печками. Глина обнаружилась удачно, рядом. Внутри нары обустроили, иначе нельзя. Всем укрываться надобно.

   Только дед Аржан отдельно для себя жилье устроил.  Поднял аил на шесть стен, обустроил корой, жердями, что от заготовки леса оставались. Иван и Амыр помогали ему вечерами. Небольшое вышло жилье, но по всем канонам правильное. Внутри очаг для огня с открытым дымовым отверстием, нары невысокие над полом поднял. Щели мхом обложил, низ глиной обмазал. Молодые смотрели на эту причуду старика снисходительно, активно помощь оказывали. За игрушку принимали. Если бы они предвидели, как дальше сложится. Насколько выгоднее землянок оказалось такое жилье.

   Пока шло строительство, женщины занимались огородом. Раскопали землю, побросали в нее семена, какие под рукой оказались, что припрятали. Мешок  картошки, сгруженный вместе с мукой, берегли. Глазки повырезали и в землю. Только взошла плохо, кто же доброй оставит. Наполовину подгнившая и порченая оказалась. Амыр с ребятами, занимались промыслом: рыбалкой, охотой, заготовками разных трав и ягод. Только на новом месте не все получалось. Первое время дичь прямиком на остров выходила, а спустя время обходить стала стороной. В болото не сунешься, морозов ждать нужно. Рыбачили на реке, когда удачно получалось, а то и пустые возвращались.

   Вспоминая поучения матери и бабки, мальчишка собирал травы. Помогал ему Аржан, который тоже  знал много: какая и от чего помогает, когда собирать и как сушить. Пришло время бить орех, кедры здесь не сравнить с алтайскими: те в небеса кроной уходя, а эти маленькие, недоросли - шишек по несколько штук. Вот и бродили от одного дерева к другому. Умаешься, пока набьёшь. С переноской беда, мешков нет, что только не приспосабливали. Но худо ли бедно, однако наготовили.

   Катастрофически быстро приближались осенние холода. Пищи, добываемой с огорода и от охоты с рыбалкой, явно не хватало на большую массу людей и ораву детишек. После брусники пошла клюква, запасы создавали большие, да хранить особо негде. Здесь пригодился опыт деда Аржана. Надрали ему бересты с чахлых березок, он плел короба. Урожай в них на хранение ссыпали. Опять же грибов невидимо, только знай, что брать нужно. От пищи мужики справнее вес набрали, от изматывающей летней худобы, нажитой на заготовке леса и строительстве землянок. Повеселее жизнь показалась, не такой страшной, как по-первости.

   Дела налаживались, хоть не совсем сыто, но терпимо переносить тяготы. Заканчивалась мука, и это немедленно отразилось на настроении поселенцев. Первые недоразумения появились еще тогда, когда началось расселение в землянках. По 40-50 человек планировали, и детей в привесок в каждое жилье, да только кому не хватило места, кто-то сетовал, что далеко от печки. Нары опять же, как делить, коли первый и второй этажи имеются. Вскоре начались вспышки агрессии, выражаемые пока в ругани, но негатив накапливался, и выплеснуться ему некуда. Ругаются две бабы: мусор одна подмела на половину второй, - страдает весь барак, а с ним и по поселку бежит недоброе. Каждый к своим правилам привык, а тут общежитие. У нас и без того каждый суслик в своем поле агроном, а тут поле маленькое, а народу много. Попробуй, загаси, коли не знаешь, что зима еще покажет.

   Про них как будто забыли, никто за лето к берегу не причалил. Из начальства никто не поинтересовался, что сталось с людьми. Попытки с просьбой остановки любого судна ни к чему не приводили. Получается – бросили поселенцев и выживай как знаешь. Вскоре появились первые дымы, изморозь высыпала на пожухшие болотные травы. Забереги взялись коркой льда. Печи затопили.  Кочковатая болотистая местность укрылась первозданной белизной и только ягоды клюквы, как капельки крови пестрели на чистом пространстве. Зажировавшая утка давно поднялась на крыло и отправилась на юг. Туда, откуда прибыли переселенные государством люди. Еще когда в небе журавли закурлыкали, дед Аржан по приметам, одному ему известным, вывод сделал: голодный год предстоит пережить этой до конца неорганизованной массе людей. Появились невидимые тропки зверей, заметные на снежной пороше. Подмерзли блюдца болотной воды и в некоторых местах держали вес взрослого человека. Зима. Страшное для поселенцев время.

   В один день услышали на реке протяжный гудок, кто-то с молодых взобрался на останец и оттуда прокричал, что пароход грузовой пристал к берегу. Сорвались с места, побросав работу, мужики и бабы. Побежали в сторону реки, узнать по какой надобности прибыли. С парохода сгрузили несколько мешков муки, какой-то инструмент. Капитан указал, что скоро будет возложено государственное задание на заготовку леса: пусть мужики готовятся. С весной к ним явится уполномоченный, жилье для него и контору надобно построить. С тем и уплыл корабль в верховья Оби, спасаясь от приближающегося ледостава.

   Вот с этих мешков и началась свара. В любой деревне осень воспитала в крестьянине тягу к накоплению, чтобы зиму выжить и к весне выбраться. У каждой хозяйки в закромах запасы должны прикапливаться, и любая баба, даже не вздорная, плешь мужику проест, чтобы припасы имелись. Ночами эти кукушки мужикам напевали, что ли? Только поутру хмурые люди выходят на работу, общественное не привлекает, свое тянет. Принялись ругаться по пустякам, за топоры хвататься.

   После крупной разборки одна семья попросилась съехать в другую землянку. Никакие уговоры не помогали, а кто ж им место освободит, вроде прижились на своих. Сафрон инструмент прятал, чтобы ненароком не возникло желание им помахать. Ор с утра и до вечера, не прекращался и на ночь. Ощущение опасности от приближающейся зимы и ощущения нехватки продуктов на зимовку будоражила и тревожила. Началось мелкое воровство. Прятали наворованное в схронах, в сухих местах нарытых. Кто послабее, поняли, что зиму пережить не удастся и обреченно готовились принять удар судьбы. Никакие увещевания со стороны здравомыслящих, результата не давали. Нервная лихорадка овладела большинством. За одну ночь опустел огород, выдрали и унесли с ботвой все, что народилось. Успели семена отстоять, Сафрон под особую защиту их взял, спрятал так, что не найти. В Назино только за первый день после того, как прекратили силовым методом подобную панику, похоронили за день до трехсот человек, потом устали,  неубранных оставили на второй день. Ужель подобное повториться может?

   Заставили разделить и привезенную муку. Долго судили  и рядили, каким образом поделить: по едокам или на работающего. Аржан с Иваном в споры не лезли и не настаивали на своей пайке, не стремился к этому и Амыр. Он давно понял, что ему,  мальчишке, вряд ли что от дележки достанется. Рассчитывала троица на другое. Припасы ягод, грибов и трав, ореха, а остальное охотой добудут. Иван приноровился петли ладить, ловушки копать на тропах. Научил этому и Амыра. Дед оказался мастеровитым, вспомнил старые промыслы. Из шкур добытых летом, сшил и одежду и обувку. Как умудрился жилами сшивать отдельные лоскуты? Так или иначе, к зиме готовились. Жить продолжали в общих землянках.