К чему снится чёрная собака

К чему снится женщине собака большого размера и черного окраса? Этот сон указывает на скорую печаль, которая появится в жизни представительницы прекрасной половины. И причиной этой глубокой печали станет очень близкий ей человек. Возможно, это будет его предательство или резкое, демонстративное отчуждение. В любом случае, неожиданный удар от дорогого человека был бы более болезненным, если бы подсознание не дало ей своевременный сигнал к тревоге.
  (Отрывок из французского Сонника  ХV века)
…...

     - Оля! Олечка! Ооляя!
Кто-то кричал за её спиной, но женщине, торопливо шагающей вдоль красивых витрин к станции метро, и в голову не пришло, что этот громкий и весёлый крик относится к ней.
           Она уже давно была только Ольгой Петровной, относилась к себе со строгим пониманием значительности  преподавателя французского языка, поэтому не обернулась и не посмотрела, кого там  громко окликают по имени, пусть даже с таким же, как у неё.
             Она шла по улице, глядя себе под ноги и думая о том, что лето на исходе, скоро закончатся каникулы, и ей опять придётся ходить на лекции к ленивым и нелюбопытным студентам, которые учили язык не для каких-то больших целей в жизни, а просто чтобы получить какую-нибудь оценку и спокойно перевалить на следующий курс.
          Ольга Петровна утешала себя тем, что и по другим предметам картина была такой же, преподаватели жаловались, что студенты сидят в гаджетах и не очень обращают внимания на вяканье препода. А иногда даже «для прикола» записывают на смартфон  лекции и фоткают особенно смешные гримасы и повороты стареющих лекторов, чтобы потом весело посмеяться и поиздеваться. Единственной радостью во всей этой издевательской анархии было злорадство препода, когда он принимал зачёты и экзамены. Тут уж было не до  смеха. Хотя у Ольги Петровны не было такого садизма в характере и уж «удовлетворительно» она могла поставить любому, хоть за три-четыре фразы –«Здравствуйте, будьте добры, такова жизнь, до свидания.»
У неё было доброе сердце, студенты этим пользовались, но и любили её и никогда не снимали на телефон для своих страниц в Фейсбуке, а молча слушали и поддакивали. И списывали диктанты с экрана смартфона. Она это знала, терпела и не упрекала себя в отсутствии таланта и неумения увлечь оболтусов красотой французских изящных оборотов. Сейчас ведь везде английский, другие языки поблёкли и потерялись и, несмотря на то, что у неё в группе было 12 студентов,  в основном это были ребята, учившие французский в школе, и как признался один из них - «мне в лом»  переучиваться. Еще приходили долговязые тощие  девчонки, которые мечтали быть моделями в Париже и язык им был нужен, чтобы  вести переписку с модельными агентствами.
          Честно говоря, поглощенная своими не очень весёлыми мыслями, Ольга Петровна  и не вслушивалась в уличный шум, раздумывая о чем можно рассказать на первом уроке,  зная заранее, что грамматика и особенности французского вряд ли заставят первокурсников бежать на занятия с волнением и предвкушением интересных историй о любовных отношений Наполеона и Жозефины или о том, что до войны «Двенадцатого года» в русском высшем обществе не знать французского считалось «не комильфо» и презиралось..
            Кто-то дёрнул её за рукав, да еще так сильно, что Ольга Петровна невольно сделала шаг влево и  чуть не упала, с трудом удержав равновесие.
         Она уже хотела возмутиться, но увидела перед собой высокую красивую женщину примерно одного  с ней возраста, которая смеялась и говорила громко: «Оля! Ну что ты такая рассеянная, я тебя зову, кричу, а ты и ухом не ведешь! Ты что не слышишь? Или унеслась в своих мечтах о принце на белом коне?»
        - На каком коне? – машинально спросила Ольга Петровна и посмотрела на женщину внимательно. Ясно было, что они знакомы, что эта громкая дамочка из её прошлой жизни, из её молодости… Но кто она? Хотя лицо очень знакомое.
        - На белом! Я помню твою присказку, когда ты говорила: не нужны мне простые ухажеры, я жду принца на белом коне! Помнишь?
-Нет. Простите, я и вас не помню. Не обидетесь,  если я спрошу, откуда вы меня знаете?
          - Ну ты даешь, подруга! Да, мы не виделись почти 20 лет, но я-то тебя сразу узнала, потому что ты совершенно не изменилась. А я, наверное, так постарела, что трудно теперь меня вспомнить. Я – Вера! Ве-ра! – сказала она по складам и посмотрела на Ольгу Петровну уже без улыбки. – мы с тобой на курсах машинописи учились. А потом ты вместо меня писала сочинение в техникуме. Помнишь?
         - Ааа, Вера! Да это я помню. Но ты и в самом деле изменилась. Ты же была шатенкой, а теперь волосы светлые. Даже по-моему глаза у тебя были карие, а теперь голубые. Или у меня дальтонизм?
          -  Ну, Оля! Сейчас все меняют внешность, всем хочется оставаться молодыми до девяноста лет! Я и блондинкой стала, потому что меня это молодит, и линзы ношу, чтобы быть немного другой…. А ты – как?  Замужем? Дети есть? Работаешь?
           Ольге Петровне не хотелось ни с того, ни с сего на такие глобальные вопросы  отвечать подробно почти незнакомой женщине, тем более на улице, что называется на ходу. Но, как настоящая француженка, она была дамой воспитанной, поэтому просто попрощаться и уйти ей было неудобно. Поэтому она ответила в такой же телеграфной манере: не замужем, есть дочка, я работаю.
           Она думала, что Вера обидится, и они мило разойдутся, каждая со своими мыслями о превратностях судьбы и о том, что старая дружба всё-таки ржавеет,  и что говорить в общем-то не о чем, поэтому  детали и тайны чужой жизни никто не будет выкладывать, а рассказывать перипетии прошедших за двадцать лет историй, слишком долго. Поэтому надо просто улыбнуться, пожелать друг другу приятного дня (как это теперь принято говорить даже кассирам в магазине) и забыть о встрече.
Однако Вера, видимо, берегла в памяти слишком много благодарных переживаний и хотела всколыхнуть в  Ольге Петровне  прежние чувства, а может быть даже снова задружиться. Ведь у этих симпатичных не очень молодых женщин было много общего. Хотя бы горбачевская перестройка, ельцинский переворот  и «дикий» капитализм с водоворотом новых впечатлений...
          - Да, вижу, ты по-прежнему витаешь в облаках. Но я так рада тебя увидеть, что даже не обижаюсь. Хотелось бы поговорить, посмеяться и вспомнить  наши прежние приключения. Давай, зайдем в кафе, съедим по пирожному, кофейку выпьем, просто пообщаемся. Я не тороплюсь,  и мне не хочется тебя отпускать, ведь ты – часть моей жизни. Если бы не твоя смелость и литературные способности, я и не знаю, кем бы сейчас была!
          Ольга Петровна смотрела во все глаза на прежнюю подругу, она не помнила, чтобы Вера была такой эмоциональной и красноречивой. Наоборот, это Олечка была девушкой раскованной, никого и ничего не боялась, всегда всем улыбалась и старалась помочь, хотя бы просто словом. И та давняя история, когда она согласилась  пойти в техникум и написать сочинение на героическую тему: «Комсомол в произведениях советских писателей», давно уже позабылась. Тем более, что ничего как раз героического не произошло. Народу на первом экзамене было много, в основном – девчонки,  и затеряться в толпе, изменив чуть-чуть внешность, никаких трудов не составило. Место, куда так стремилась попасть Вера, назывался Техникум советской торговли.
             Диплом давал возможность стать начальником отдела в крупном магазине, заместителем директора или даже попасть в тесные ряды руководителей торговли в Исполкоме, а оттуда даже взлететь и в министерство, закончив заочно уже Институт. Но это было не так трудно, потому что на заочное отделение принимали всех, почти без экзаменов. Главное быть членом партии и не попадаться на каких-нибудь сомнительных манипуляциях, о которых  при социализме все знали, но пока это было «под ковром», никто не хватал и не бросал за решетку. Так что можно было жить припеваючи и ничего не бояться.
          Вера очень хотела сделать такую вот карьеру, но с русским языком у неё были проблемы, так же, как царица Екатерина она могла в одном слове сделать по меньшей мере три ошибки.
         С Ольгой они познакомились на курсах машинописи при Доме офицеров. Учили их слепым «десятипальцевым» методом, то есть вначале на бумажной клавиатуре закрепляли за каждым пальцем букву и надо было  запомнить расположение  кнопок, А потом когда уже переходили на печатание на машинке, надо было так растопырить пальцы  и поднять ладошки, чтобы вся клавиатура была «под колпаком» ловкой машинистки. И здесь Олечка была самой лучшей ученицей, она быстро справлялась с заданием, почти не делала ошибок и никогда не жалела для подружек  специальной бумажки-корректора, которая «забеляла» ненужную букву и исправляла ошибку.
            После занятий девчонки шли по Литейному, болтали о том, о сём. Забегали в пирожковую, брали горячие плюшки и пили бочковой  кофе с молоком за десять копеек. Они не говорили о своих семьях, родителях, ухажерах, но живо обсуждали новые платья и туфли, кто чего купил и где,  и сколько заплатил, и куда теперь это носить. Иногда ходили вместе на танцы в этот же Дом офицеров, бывший Особняк дворянского собрания, но офицеры были слишком взрослые для них, Понятно было, что если начать с кем-то встречаться, там не будет мороженицы и парка, а будет поиск пустой квартиры и желание провести время командировки  в красивом  городе без обременительных отношений и претензий.
            Поэтому они просто гуляли и мечтали о будущей светлой жизни, к чему непрерывно призывали плакаты  на улицах и дядьки в телевизоре.
           А на курсы каждая из них пошла по совершенно разным причинам.  Вера – потому что в магазине, где она работала обычным продавцом в отделе канцтоваров, заболела секретарша, и директриса вызвала  безотказную Верочку, предложив ей  заменить приболевшую сотрудницу. Потом выяснилось, что женщину увезли в больницу  на операцию, так что неожиданная должность могла продлиться даже месяца три. А печатать надо было, да еще быстро и качественно. Вот директриса и послала Веру на курсы, оплатив из магазинной кассы  двухнедельное обучение. И Верочка кайфовала и на новой непыльной должности,  и от того, что  ходила на серьезные курсы, почти что во дворец, да еще и бесплатно!
             А Оля просто любила учиться и узнавать новое. По какому-то наитию она знала заранее, чт'о  может пригодиться ей в жизни. Курсы машинописи давали ей преимущество перед всеми, кто хотел бы стать секретаршей или референтом (это слово она узнала недавно, и оно ей очень нравилось), да и просто для себя. Можно ведь купить старую потрепанную машинку и перепечатывать какие-нибудь сонники или истории про чудеса, или про йогу. А потом делиться тонкими папиросными бумажками с подругами. Конечно, без денег. В те времена всё было бескорыстно или в обмен на какую-нибудь несложную услугу. Например, помочь сшить юбку или подстричь. Оля уже закончила и курсы вязания, и вышивки, и гимнастики Тай Цзы Цюань, и дыхание по Стрельниковой, поэтому машинопись плавно вошла в жизнь и спокойно легла в сундучок умений и мастерства.
           То, что они стали приятельницами, Олю в общем-то не напрягало, но она не хотела бы быть близкой подругой Веры. Уж больно девушка была легкомысленной и думала не о занятиях, а о том, в каком магазине она хотела бы работать и как было бы здорово попасть в ДЛТ и покупать там красивую одежду со скидкой, как для сотрудника.
           Итак, они благополучно закончили курсы, получили «корочки» и мирно разошлись, иногда перезваниваясь и рассказывая друг дружке  последние новости  о личной жизни.
           И вот однажды Вера позвонила рано утром, когда Оля только-только встала с постели и даже чаю не успела выпить. И взволнованным голосом чуть ли не со слезами и стонами   попросила о встрече «как можно быстрее». Заинтригованная Оля решила уже, что Верочка замуж собралась и хочет срочно обсудить фасон платья или посоветоваться насчет меню, если свадьба будет дома. Но всё оказалось совсем из другой оперы: странной, неожиданной и ошеломляющей. В тот же вечер Оля пришла в знакомую уже мороженицу, села за столик и стала ждать Веру. Та прибежала с красными щеками, с испуганными глазами и сразу плюхнулась на диванчик, забыв даже сказать «Привет» и поцеловать Олю в щеку, что было для них постоянным ритуалом.
            - Только не отказывайся сразу! Очень тебя прошу! – почти шепотом сказала она и нагнулась к самому Олиному уху. Моя директриса вдруг прониклась ко мне материнской заботой, своих-то детей нет, и предложила поступить в вечерний техникум, видно понравилось ей, как ловко я замещала секретаршу. Ну я ведь на самом деле  старалась, домой не уходила, пока она сидела там в своём кабинете, печатала на машинке, по телефону вежливо отвечала, напоминала о встречах. В общем, вертелась и крутилась,  как клоун на манеже. Даже кофе научилась варить и гостям подавать. Вот она и сказала: «Давай дуй в техникум, закончишь, сделаю тебя заведующей отделом косметики, а ты сама знаешь, это – золотое дно! А пока будешь работать в обувном и зарплату получать побольше».  Так что, Оля, сама понимаешь – перспективы просто сказочные!
           - Так а я причем?
            - Как причем! Ты же у нас вундеркинд, всё знаешь, всё умеешь, ничего не боишься, а мне надо на первом экзамене по сочинению  получить хорошую оценку.
           - И что? Рассказать тебе, как надо его писать? Да я и тем не знаю, о чем там в техникуме пишут, небось   о моральном облике советского продавца и как не брать взятки за дефицитные вещи. Ха ха ха.
           - Ну, Оля! Что за шутки! Я на самом деле без тебя не справлюсь. Даже если надо просто написать, как я провёл вчерашний день, я столько ошибок наделаю, что моё сочинение отправят в «Крокодил», чтобы все читали и смеялись.
         -Но ведь там дают экзаменационную карточку с фотографией. А мы с тобой что-то мало похожи!
          - Это не страшно, я уже всё продумала - выпустишь чёлку, на  глаза надвинешь берет, одежду, в которой я фотографировалась, я тебе дам. И иди в толпе баранов, а не выскакивай вперед, как ты это любишь. А когда уже сядешь, то никто и не заметит, что ты это не я. В крайнем случае, если уж совсем не будешь моим двойником, то мы завяжем тебе щеку, как в фильме про Шурика. В общем, это не так сложно, как кажется на первый взгляд. Мы можем порепетировать… Да еще вот что! Я подарю тебе за это свои золотые часы. Всё равно у меня есть другие, а эти – подарок от тёти мне не очень нравятся. Ты не против?
          Оля задумалась. Она любила всякие сюрпризы  и приключения и часто поступала не так, как от неё ждали знакомые и родственники, а как она сама хотела,  и всегда результат был неожиданный и забавный. И дело вовсе не в часах, у неё самой есть часики, хоть и старенькие, но вполне приличные. А попробовать себя в новой роли, как будто она артистка, и ей предложили сыграть в детективном сериале с переодеваниями… Да об этом можно только мечтать! А если даже и разоблачат, так ведь пострадает не она, а авантюрная Верочка.
И Оля согласилась.
          Конечно, коленки дрожали и зубы постукивали от страха, но никто особенно не вглядывался в лица, поэтому она тихо проскользнула в аудиторию. Взяла чистые листы и стала быстро писать сочинение про комсомольцев – Павку Корчагина, про девчонок и мальчишек из «Молодой гвардии», о каких-то малоизвестных героях, о которых она недавно прочитала в «Комсомольской правде» и очнулась уже почти под звонок – так быстро пролетели два часа. Она даже не стала переписывать всё в чистовик, потому что писала короткими фразами, чтобы не закопаться в запятых, точках и тире. И не зачеркивала ничего. Так что сочинение на трёх листах выглядело вполне прилично.
          И… через два дня счастливая Верочка торжественно вручила Оле часы и расцеловала с громким чмоком и радостным смехом.
            Так каждая из них получила то, что хотела. Вера – учёбу в техникуме (два других экзамена она сдала на тройки, но отличная характеристика от директрисы и то, что она уже вращается в жерновах советской торговли, дали ей зеленый свет), и Вера ринулась по карьерной лестнице с улыбкой до ушей и уверенностью, что в жизни она добьется такого, что все ахнут!
             А Оля  через год, отучившись на подготовительных курсах, благополучно поступила в Университет на филфак, на своё любимое романское отделение и окунулась в омут французского языка, прихватив заодно итальянский  и испанский.
            Потом она долго работала экскурсоводом, но «съела» связки, поэтому пришлось уйти. Хотелось бы конечно не упустить язык, но найти работу было сложно, пока кто-то однажды не посоветовал ей самой пойти в Институт технологии и дизайна и предложить себя на эту ответственную роль. И её взяли, даже и рады были, что она сама пришла, вела себя корректно, зарплату не задирала и характер был самый приятный – не сплетница, не жадина (всегда сдавала по рублю на подарки преподкам  в  дни рождения), в общем, пришлась, как говорится, ко двору.
           И всё было более-менее гладко и спокойно, пока однажды не случилось одно приключение. Она возвращалась поздно после последних пар в университете,  и к ней прицепился какой-то пьяница. Пришлось идти обратно к метро, где больше народа и фонари горят ярче, но «кавалер» не отставал и даже схватил её за руку. Хорошо, что мимо проходил военный, он её и спас.
          Так нежданно-негаданно в её жизнь вошла большая Любовь. И всё было бы прекрасно, но через три месяца Игоря вызвали в какой-то комитет и сказали, что он должен срочно вылететь в командировку. Подробности сообщат в самолёте, чтобы не было «утечки информации».
            Оля поплакала, но Игорь обещал звонить матери и сообщать, что с ним и когда вернётся. И очень жалел, что они не расписались, и она ему не законная супруга, поэтому ни звонить, ни писать он не может.  Просто знакомым, даже «близким» - нельзя.
         Прошел месяц, мать по телефону в слезах повторяла, что новостей нет. И Оля терпела и страдала молча. Еще через какое-то время она поняла, что беременна.
             Пошла к врачу, та тискала её и мяла, в конце концов, сказала: «Не советую делать что-то, это опасно и вы потом не сможете рожать.»
У Оли была тётка, она жила в общем-то недалеко, в часе езды на электричке, но Оля редко к ней ездила, потому что Мария Ивановна была ворчливой  и без конца учила Олю, как жить. И что надо удачно выйти замуж, а учеба никому не нужна, потому что муж любит жену заботливую и ласковую, а если она будет пропадать на работе и приходить поздно, так он другую заведёт, с которой хорошо и на кухне, и в кроватке.
         Олю коробили эти, в общем-то правильные, но глупые советы, и она старалась пореже ездить в Любань. Но теперь деться было некуда, кто еще поможет, как не близкие родственники, пусть даже не очень любимые. Как говорится – свой своему поневоле друг. То есть надо поприжать «тонкое воспитание» и поговорить с тётей Машей, всё рассказать, повиниться и попросить помощи. Ведь, наверное, и с работы придётся уйти, а кто будет денег давать на пропитание? Никто!
             В воскресенье «по холодку» она поехала  в деревню и уже к двенадцати стучалась  в знакомую с детства дверь. Мария Ивановна, видимо, обедала, потому что вышла на крыльцо, вытирая рот и отряхивая старый передник от крошек.
           - Охха, - удивленно воскликнула она, глядя на незваную гостью,  -   и что такое случилось, что ты заявилась без письма и телеграммы? Заболела? Деньги кончились? С работы уволили?
           - Тётя Маша, - ты уж так не наседай на меня, а лучше по старой русской пословице – накорми, напои, да баньку истопи, а  потом уже пытай!
            - Твоя правда! Я просто ошарашена, потому и завела этот разговор. Прости уж! Давай заходи, как раз к обеду успела. Я вот супчик грибной сварила и оладушек напекла со сметанкой.
           - Вот это  другое дело.
            И они гуськом вошли в сени, а потом и в большую просторную комнату, где на столе стоял чугунок с супом и вкусно пахло блинами.
             Оля, пока ехала и придумывала, что и как рассказать тётке, от нервного напряжения проголодалась так, что сама схватилась за половник и плеснула в миску супа почти до краёв. Намазала, как в детстве, кусок хлеба толстым слоем масла и с удовольствием принялась наворачивать вкусный деревенский грибной суп. Тётка смотрела на неё с усмешкой, но молчала, понимая, что разговор предстоит серьезный и лучше подождать, пока племянница наестся, успокоится и расскажет, что на самом деле у неё случилось.
           Оладьи с иван-чаем пролетели так же быстро, как и суп. Оля раскраснелась, в глазах исчезло напряжение, появился сытый блеск, и она откинулась на спинку стула, поглаживая живот и улыбаясь Марии Ивановне, как будто та, как в сказке про Золушку, подарила ей бесплатный билет на бал во дворце.
Вначале медленно и тихо, Оля начала рассказывать тётке о своих проблемах, своих страхах и о том, что не знает, как быть и что делать.

  Окончание - http://proza.ru/2021/08/05/317