Куроротный роман

               
    Курорты бывают разные. Говорят, в Майами  миллионеры   с  красотками плещутся в парном океане, массируют телеса в золотых джакузи, ловят кожей оливковый загар и смакуют разноцветные коктейли в ночных клубах. Не знаю, я там не был. В Ессентуках, а там  лечился не раз, больные старички и старушки пытаются три раза в день доползти до бювета и попить минеральной воды.

 Джентльменам помоложе могут назначить микроклизмы с грязью и массаж простаты. После клизмы надо долго лежать на животе, стараясь удержать внутри себя её содержимое. Это удаётся не каждому: грязь панически рвётся наружу. Массаж вроде бы лечебно-эротический, но не слишком приятный.

   Общеизвестно: не всё, что приятно, то полезно и наоборот. Завсегдатаев хватает, как в Майами, так и в Ессентуках.

   Вечерами, когда процедуры позади, в Ессентуках тоже  хочется культурно расслабиться. Для этого массовик частного санатория «Профсоюзник» каждый вечер в час назначенный запускает один и тот же диск с музыкой на любой вкус. Есть на нём и ритмичные композиции, и медленные танцы для сближения отдыхающих и лезгинка, ведь добрая половина больных кавказцы.

   В холл к девяти вечера  спешат танцоры  и добираются ветераны,  посидеть в кресле и полюбоваться на «молодёжь».  Я  это время провожу за стенкой с ноутбуком. Сами по себе танцы мне не интересны: нет привлекательной партнёрши. Всё же в зал, где играет музыка, ведёт несколько дверей, и я решаю туда зайти. А вдруг она появилась незаметно для меня?

   Кавказские бабушки в длинной национальной   одежде  с интересом наблюдают медленный танец. В их аулах такое танцевать неприлично. И вдруг в полутьме замечаю: вдоль стены мимо отдыхающих старушек движется молодая женщина, которую я заприметил ещё вчера днём в обеденном зале.   
                - Разрешите Вас пригласить?
   Через десять минут мы уже гуляем в парке рядом с санаторием. У неё модная стрижка и азиатский разрез глаз, хотя считает себя русской. 
 - Таня, - представляется она.  – Сходим в кафе?                                – Пошли.
Мы направляемся  в закрытый елями уголок парка и садимся за столик на открытой                веранде.                – У меня деньги в номере. Сейчас вернусь, - вдруг вспоминаю я.                Возвращаюсь через пять минут. Таня с удовольствием уплетает салат по-гречески и запивает его коньяком. Заказываю себе 150 грамм водки и мясо, хотя сижу на строгой диете. Я сыт, но не портить же Тане аппетит.

   Она просит включить музыку повеселее. Почти одиннадцать вечера. В кафе, куда изредка заглядывают больные из санатория, кроме нас никого нет.

   Коньяк развязывает ей язык, и Таня рассказывает о своей жизни. В восемнадцать у неё была первая любовь, молодой мальчик Саша, за него хотела выйти замуж. Как-то в парикмахерскую, где она работала, пришёл грузин лет тридцати. Он велел сделать модную причёску, дал ей чаевые и попросил  телефон. Таня не дала, но Гия его всё равно узнал и стал преследовать её. 
      
   Он дважды избил Сашу. Со сломанной рукой и челюстью тот попал в больницу. Потом  парень уехал поступать в университет. Гия предупредил   
                -  Поедешь с ним, будете в больнице оба.                Через три месяца Таня вышла за него замуж,  через год родила сына.
   Гия по несколько дней не ночевал дома, про свою работу молчал. Спал с ней всё реже и реже.  Таня подала на развод.
 - Официант. Ещё 150 коньяка.                Подошёл парень принять заказ.                – Пятьдесят, пожалуйста, – попросил я.                Было видно, что этого хватит. Через минуту на столе стоял графинчик: 150 грамм коньяка. Владелец кафе зарабатывал деньги.

   Время бежало к полночи, и хозяева собирались закрывать заведение. Нетвёрдой походкой Таня дошла до моего одноместного номера. Её соседка  из двухместного давно спала.  Сил раздеться самой у Тани уже не было. Оставшись без одежды, она забилась под одеяло и мгновенно заснула.

    Тугая горячая струя с приятным запахом ударила мне в живот.

               
-  Циркулярный душ, – решил я спросонья. 
                Было часа три ночи. Через полминуты я лежал под мокрым одеялом, а потом Таня во сне сдёрнула его и обернулась целиком: ей было не так зябко под тёплым куском плотной материи.

   Остаток ночи я не спал.   
                Золотой дождь. Всегда думал, что это неприятно. В три ночи, когда нечем укрыться, может быть, и не очень…

   Я ждал утра, чтобы рассказать Тане, как мне было хорошо рядом с ней. За сорок минут до завтрака надо было идти к бювету пить воду. Пришлось её разбудить.

  - Дай – сказала она, указывая рукой на трусики и лифчик.                Я подал её одежду. Она оделась и ушла. День был солнечный, и мне удалось высушить постельное бельё.

  Я заходил к Тане в номер, но она плохо себя чувствовала.  Через три дня я улетел домой.