Преров Гл. 13. Теннис

                По настоящему любишь не того, с кем
                хочешь встретиться, а того, с кем не
                хочешь расстаться.

                Константин Мелихан





13. Теннис

Горн, побудка, зарядка, линейка. Всё по накатанному распорядку, к которому мы уже привыкли. На линейке объявили, что после моря как обычно полдник, а потом состоится турнир по настольному теннису. Будут две группы – девчонки и пацаны. Победители групп встретятся между собой за первое место.

Возле наших бунгало с самого начала смены установили два стола, и в свободное время там всегда кто-нибудь играл.

По морю плавными валами катились большие волны. Это вызывало особый энтузиазм и восторг у купающихся. Волны с протяжным шумом накатывались на берег и так же бурно отступали, оставляя на песке длинные пенящиеся языки.

Низко над водой, гонимые порывами ветра, с криками метались чайки. Соленая водяная пыль насыщала воздух.

Такую картину можно наблюдать часами. Казалось, что прикасаешься к самому времени, ведь тысячелетиями на песчаный берег набегали такие же волны древней Балтики, которым безразличны события, происходящие под просторными северными небесами.

Мы сидели на песке и загорали – я, Таня и Пирог. Эпический шум волн невольно погружал в неспешные философские размышления.
 
– Пирог, смотри, там Урсула скучает! Словно русалка.

– Где? – приложив руку козырьком, посмотрел он против солнца.

Урсула, чем-то напоминала русалку, в одиночестве сидя на ближайшем волнорезе. Они здесь устроены через каждые двести-триста метров из навалов больших камней.

Волнорезы гигантскими черными ресницами выдавались далеко в море и служили для сохранности прекрасных пляжей.

Под солнцем рыжая прическа девушки, казалось, светилась: перепутать Урсулу с кем-либо другим трудно. Разве что, все привыкли её видеть в чьем-то обществе, а тут она сидела одна, подперев подбородок рукой. Наверное, её тоже завораживал протяжный накат бесконечных волн.

– Ребята, я вас покину на время, – поспешно поднялся с места Саша и отряхнулся от песка. Вскоре он пристроился на камнях рядом с Урсулой. Как они общались, я себе представлял смутно.

– Тань, знаешь, о чем я долго думал вчера, когда мы с тобой расстались?

– О чём же? – с любопытством посмотрела она на меня своими чистыми светлыми глазами. От прямых солнечных лучей у неё на гладком лбу трогательно выступили мелкие влажные бисеринки. Как хорошо, что можно на неё смотреть долгим взглядом, вблизи, ликуя в душе, любуясь и не скрывая этого, ощущая нашу общую трепетную тайну.

– Скоро завершится смена, и мы с тобой расстанемся. Когда я про это думаю, мне становится так плохо, что даже объяснить тебе не могу. У меня вчера от этой мысли поднялась температура.

– Витя, я стараюсь об этом не думать! – подтянула она колени к подбородку и печально опустила глаза, задумчиво пересыпая тонкой струйкой песок из ладони в ладонь.

– Мы с тобой обменяемся адресами, хорошо?

– Конечно, Витя.

– Будем переписываться. Но я не понимаю, не понимаю, как быть дальше! Вам сколько осталось до замены в Союз?

– Полтора года, – ответила Таня.

– Какое совпадение! И моему отцу столько же. Значит, десятый класс будем заканчивать в Союзе – и ты, и я.

– Ну и что?

– Не понимаешь? Как бы нам не потеряться! – воскликнул я, – дальше будет поступление куда-то, я, например, пока даже не представляю – куда. Опять смена адресов!

Таня задумалась. Я внешней стороной ладони лёгким касанием провёл по горячей тонкой коже её предплечья. Она чуть вздрогнула. Рядом быть бы. Всегда!

– А за это время ты можешь меня... забыть. Влюбишься там в кого-нибудь.

– Витя! Зачем ты так?! Мы же...

– Дружим с тобой, ну да, – невесело завершил я нашу фразу.

– Китай! – Таня решительно поднялась, – не наводи на меня грусть-тоску, а? Пошли купаться! – она высыпала оставшийся в кулаке песок мне на голову и стала шустро убегать к воде, по девчачьи вскидывая ноги в стороны.

– Танька! Ах ты, – я тоже вскочил и погнался за ней.

Таня своим фирменным стилем плыла к бую. Не догнать! Я нырнул в том же направлении и греб под водой, сколько хватало сил. Когда стало невмоготу без воздуха, осторожно вынырнул. Буй совсем рядом, Тани не видно.

«Уже за буем», – подумал я и, осторожно погрузившись под воду, увидел её ноги, подплыл и на короткое время схватил их возле колен и сразу отпустил. Таня, не ожидавшая такого оборота, сделала паническое движение и двинула коленом мне в лицо. Я сразу вынырнул рядом.

– Витя! – представился я в шутку. Как тогда. Но губа болела.

– Очень приятно, а я – Таня! Витя, как ты меня напугал!

– Прости, Таня, неудачно пошутил, видишь, какой я придурок. А ты говоришь, что влюбилась в меня.

– Ой, Витя, у тебя на губах кровь, – озабоченно сказала она и вплотную приблизилась ко мне, – я тебе разбила губу. Это нечаянно. Витя, я точно не хотела!

Она потрогала пальчиком ранку и вдруг обняла меня одной рукой и поцеловала так... как ей хотелось. За буем нас никто не мог видеть.

– Кровь сейчас перестанет идти, – сказала она и поцеловала меня еще раз.

– Таня, хоть бы она не переставала идти! – зажмурился я от моментального счастья. Ведь разлука ещё не наступила. Она будет потом. Но сейчас...

Волны медленно то поднимали, то опускали буй и нас вместе с ним. Я тоже обнимал её одной рукой и поглаживал по гладкой коже спины. Нежно прижимал к себе, ощущая её маленькие груди. Таня не отстранялась. Глаза её были прикрыты.
 
– Витя, я сейчас, наверное, умру!

– И я! Давай поумираем еще немножко!

– И ты говоришь, что я это смогу забыть?

– Таня, я тебя люблю и всегда буду тебя любить, ты должна это помнить!

– Витя, я думала, мы с тобой понимаем друг друга без лишних слов.

– Таня, ты чудесная, бесподобная, ну... ну, что тебе еще сказать, чтобы порадовать?

– Ничего не говори, просто люби и не забывай никогда. Я это буду всегда чувствовать. Смотри, у тебя кровь перестала идти!

– Таня, не-е-т! Последний раз, иди ко мне.

– Хорошо, последний! – Я отпустил край бочки и обнял Таню двумя руками, не переставая целовать.

– Всё, Вить! Нас зовут.

– Где, кто? – не хотел я выпадать из нирваны.

– Я пошутила! – Таня засмеялась и, плеснув в меня воду, быстро поплыла к берегу. Нет, не догнать. Никогда не догнать эту девчонку!

Я лёг на спину и посмотрел в самую синь небесного купола. Языком потрогал ранку на губе. Крови нет, но остался вкус Таниного поцелуя. Не хочу, не хочу, чтобы такое счастье закончилось! Я перевернулся и, не спеша, поплыл к берегу, приподымаемый медленными изумрудными валами.

На полднике мы переглядывались с Таней, забывая есть. Пирог все время норовил посмотреть назад. Там у самого входа сидела Урсула. Я осторожно показал на него пальцем Тане. Та видела Урсулу и чуть не прыснула кофейным напитком.

– Санёк, хорош вертеться, – подколол я Пирога. Тот вздрогнул от неожиданности.

– Китай, мы обменяемся с ней адресами.

– Ага! А объясни ты мне, как вы общаетесь? Ты же «англичанин»?

– На русском. Она учит русский.

– Ну-ну! И что она тебе сказала?

– Она сказала: «Ich liebe dich».

– Это значит «я тебя люблю». Круто, Пирог! Но лучше бы она это сказала на русском!

После полдника к теннисным столам вышли участники состязания. За одним столом играли девчонки, за другим пацаны. По четыре пары в каждой группе. Я в теннис играю слабо, поэтому участия не принимал. Зато Таня принимала.

– Я буду болеть за тебя, – сказал я.

– Болей, Китай, я их сделаю! Играю я хорошо!

– Верю, давай, Таня!

Бойко застучали по столам китайские шарики. За девчонок играла Марина, за нас – Гена. Они неплохие игроки. Собрались болельщики. Вскоре страсти разгорелись:

– Режь, закручивай мяч! Отходи дальше! Ну-у, вытаскивай подачу, соберись! – болельщики не скупились на эмоциональные советы.

В финал вышли Гена и Татьяна. Перед этим Тане проиграла Марина – чуть ли не со слезами.

Поединок финалистов вызвал большой интерес.

Игроки подустали: Таня против Гены. Им надо сыграть три партии. Первую партию Таня, приноравливаясь к Гениной манере, проиграла с минимальным счетом. Она посмотрела на меня и с досадой постучала ребром ракетки по столу. Но растерянности у неё я не заметил.

Болельщики из числа девчонок почти все болели... за Гену, хотя Таня играла за их команду. Пожалуй, это отголоски обструкции, о которой упоминала Таня. Но вторую партию она выиграла и тоже – с минимальным преимуществом, как и Гена.

Далось ей это непросто. Я видел, как, прикусив губу, она вытаскивала «не берущиеся» мячи, как мгновенно реагировала на хитрые техничные подачи Гены, сводя на нет его усилия. Я стоял в гуще девчонок и с каждым выигранным Таней очком громко орал: «Есть! Очко!»

– Иди, болей за своих! Чего ты за неё орешь, – дружно вредничали девчонки.

– Таня, давай! – не обращал я на них внимания.

– Таня, давай! – кричал рядом её брат Олег.

– Партия! Партия! – закричал я, – одиннадцать! Молодец, Таня!

– Втрескался, наверно! – едко комментировали девчонки. Но мне наплевать на их подначки.

– И что, если она мне нравится? Есть за что!

Гена с досадой сплюнул:

– Ч-чёрт!

– Гена, ну что же ты, у девчонки не можешь выиграть, – громко вставил Ферзь, ошивавшийся рядом. Его всегда живо интересовало всё, что связано с состязаниями самого разного толка.

Всё решала третья партия.

Игроки сосредоточились и в готовности склонились с ракетками в руках, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Никто не ожидал в этой решающей партии от Тани такой собранности, точности и реакции.

Сильнейшие резаные удары не помогали Гене. Таня, будучи начеку, брала их и слева, и справа, вытаскивала где-то из-под стола, успевала молнией к самой сетке, за которую коварно-мягко подбрасывал шарик Гена. После чего Гена не успевал уже отреагировать на непредсказуемые удары Тани.

Я ею откровенно любовался.

– Мо-лод-чи-на! – кричали мы с Олегом.

Притихли обе группы, и было отчего: счет рос в пользу Тани, как на дрожжах. Гена совсем расклеился, это очевидно. Лишь одно очко выиграл вожатый, когда пущенный им мяч чиркнул о ребро стола и так резко ушел в сторону, что его ни взял бы никто даже за деньги. Одиннадцать – один! 

– Партия, партия!

– Танька, ну ты даешь! – восхищенно сказал Пирог.

– Ни фига себе, прям, как тигрица! – оттаивали уже к Тане девчонки.

– Знай наших, – констатировал я.

– Каких таких ваших? Это наша! – надо же как может меняться женская логика. Я недоумевал.

Гена, красный и взъерошенный, обойдя стол, подошел к Тане, взял её руку за кисть и поднял вверх, как рефери поднимает руку победившему боксеру на ринге:

– Победитель! Таня Дорофеева! – провозгласил он.

Нужно было видеть выражение лица Татьяны, чтобы понять значение слова «победитель»! А ещё видеть в этот момент лицо Марины – его просто не было.



   Начало: http://proza.ru/2021/08/04/1090

   Продолжение: http://proza.ru/2021/08/05/934

   Фото из инета, спасибо автору!