По законам джунглей

Если вам скажут, что в Африке нет болот, а есть только пустыни, саванны и джунгли, не верьте. Есть в Африке болота. Да ещё и какие! Одно из них даже считается самым большим в мире. Оно называется Судд.

И вот однажды, на краю этого самого болота Судд, можно было наблюдать такую картину: с кочки на кочку, потом на другую кочку, прыг да скок скакал Заяц.

Да, кстати, если вам скажут, что в Африке не водятся зайчики, тоже не верьте. Водятся. И они там почти такие же, как у нас.

А вот гналась за ним по тем же самым кочкам, вовсе не лиса. Как это у нас принято в таких случаях.

Дело в том, что в Африке эти рыжие плутовки сами размером с зайца. А то и меньше. Так что куда им там за косыми гоняться? От такой крохотной африканской Патрикеевны какой-нибудь, предположим, матёрый африканский Зайчище, и вообще убегать бы не стал. На одну лапу бы положил, а другой прихлопнул. К тому же у африканских лисичек очень длинные уши. И если б, предположим, эта небольшая, ушастая африканская Патрикеевна погналась бы за тем же самым матёрым африканским косым в сумерки или при африканской луне, он бы и вообще мог сослепу обознаться. И решить, что его преследует какой-нибудь спятивший с ума рыжий зайчик. И тогда уж точно, к бабке не ходи – за уши бы взял, на одну лапу… а другой… 

Короче, скакала за Зайчиком по болотным кочкам вовсе не ночью, а средь бела дня, и вовсе не несуразная африканская лисичка, а самая, что ни на есть суразная, и зверски оголодавшая Гиена. Порыскала она по своим промысловым угодьям и не нашла ни кусочка падали, чтоб полакомиться всласть. "Придётся, – огорчилась любительница дохлятины, – парной зайчатинкой на худой конец червячка заморить».

Но тут случилось непредвиденное – Гиена вдруг плюхнулась с разбегу в трясину. Не привыкла она, видите-ли, по болотам с кочки на кочку-то перескакивать, всё больше по твёрдой саванной поверхности за добычей поднаторела гоняться, вот и промазала, не рассчитала прыжок. 

Ну, а Заяц, заметив косенькими своими глазками позади себя такое радостное для него происшествие, по дуге, по дуге, по кривой, по кривой, да и выскочил из болота. И был таков, только его и видели.

Стала трясина падальщицу понемногу засасывать. Сначала лапы её увязли, а потом и живот от прохладной хляби остужаться стал. И чем больше барахталась бедолага, стараясь выбраться, тем быстрее поглощала её зыбкая топь. Так всегда бывает в болотах, в том числе и в наших краях.

«Не буду шевелиться, замру, - решила Гиена. – Глядишь кто-нибудь из моего клана падальщиков, или из моих друзей хищников мимо пробегать будет и протянет мне руку, в смысле лапу, помощи».

И жутко, по-дьявольски, захохотала Гиена, подзывая таким необычным способом хоть кого-нибудь себе на помощь.

Долго ждать ей не пришлось. Вскоре послышались грозный рык и тяжёлая поступь. Это шествовал по берегу самого большого в мире болота царь зверей Лев.

– Спаси меня, протяни лапу помощи! Ты ведь царь – благородное животное! Ты обязан помогать страждущим. Тем более, что мы с тобой хорошо знакомы, – узнала Гиена вожака, промышлявшего в этих же угодьях, львиного прайда.

– Знакомы или нет, это нам, царям, без разницы, - величественно отвечает Лев. – Все вы, подъедающие за нами объедки, для нас на одно лицо – мы вас в упор не видим. И ваша судьба нас, царей, не волнует. И если я и протяну тебе лапу помощи, то лишь для себя – чтобы никто потом в моём царстве не упрекнул меня в чёрствости, в том, что я не спасаю попавших в беду.

– Да, да! Царь зверей не может пройти мимо! – радостно захихикала Гиена. – Это его долг, его святая обязанность – вытаскивать всех, угодивших в болото!

Однако, напрасно она намекнула Льву на знакомство.

– Всех, да не всех, – пристально глядя на неё, возразил Лев. – На твою беду я тебя действительно узнал. Ведь это ты, когда я был ещё львёнком, и моя мать ушла на охоту, привела свою стаю к нашему логову. И вы загрызли всех моих братьев и сестёр. Я тогда чудом спасся, спрятавшись в глубине норы. Ведь это ты, хихикая, тявкала громче всех: «Птицу надо бить на взлёте, а детёнышей царей, пока они ещё тебе по колено»? Так что прощай, подлая падальщица. Я даже лапы марать о тебя не стану. Болото всё сделает за меня. Исчезни в нём навсегда.

"Я лишь исполняла извечный закон джунглей – не ты, так тебя!" – хотела крикнуть в своё оправдание Гиена. Но шевельнулась в отчаянии, и тут же не только живот, но и бока её в грязи охлаждаться стали. 

Совсем запаниковала утопающая. Но видит – стайка шакалов по краю болота трусит. То ли на мелкую живность охотится, то ли объедками львиного пиршества поживиться мечтает.

«А вот эти мелкие хищники меня точно спасут! – обрадовалась Гиена. – Это тебе не цари зверей – от нас, простых тружеников, далеко, высоко. Эти, как и мы, ради куска падали днями напролёт по саванне шакалят, лапы о раскалённую африканскую твердь стирают. Одно дело с ними делаем – санитары саванны, можно сказать!» 

– Эй, друзья шакальчики! – подзывает стайку Гиена. – Помогите выбраться из трясины. Подайте соратнице лапу помощи. Я вас отблагодарю. Найду кусок падали и вас кликну. Вместе тухлятинкой лакомиться будем.

– Знаем мы, как ты кликнешь. Не первый день с тобой знакомы, Гиена, – отвечает самый старый в стае Шакал. – Помнишь, как мы в засуху нашли тушу погибшего слона? А ты позвала свой клан и нас отогнала! Мы тогда всей стаей выли, уговаривая уступить нам хотя бы слоновью ногу для наших шакалят. Что ты тявкала в ответ? «Закон джунглей – выживает сильнейший, естественный отбор!» И валялась в слоновьих останках, и хохотала, глядя, как наши шакалятки падали на выжженную землю и умирали от голода.

– Так это ж, когда было? – притворно удивилась Гиена. – С тех пор я многое переосмыслила, многое поняла. Если найду теперь дохлого слона, или бегемота, или даже какого-нибудь крошечного мышиного оленя, тут же за вами помчусь. Чтобы с вами поделиться, вас друзей, попотчевать. Зуб даю! Слабым надо помогать. Мы, падальщики, должны держатся вместе. Иначе нам, падальщикам, конец.

– Не верим мы тебе, двуличная Гиена – горбатого могила исправит. – отвечает старый Шакал. – Ты была хорошей наставницей, и заставила нас выучить законы джунглей назубок. И один из них – подтолкни падающего. Лапы свои пачкать и топить тебя мы не станем. Трясина всё сделает за нас.

И повёл свою стаю на поиски пропитания старый Шакал.

Чувствует Гиена, что уже и спина её погружается в болотную топь. И холод подступил к её подлой душонке.

Но тут видит – счастье-то какое! – бредёт по берегу болота её ближайшая подруга. Вздыхает, недовольная тем, что вся падаль в округе съедена, а живность сама ей в пасть не запрыгивает, охотиться на неё требуется.

– Здравствуй, любимая подруга. Как я рада тебя видеть! – приветствует её утопающая. Но негромко здоровается, так, чтобы не потревожить болотную хлябь. И лапой не машет, воздушные поцелуи, как обычно, не посылает – опасается, что медленное засасывание в быстрое погружение перерастёт.

– Ну, здравствуй. Зачем, в грязь забралась? Целебные ванны принимаешь? – издевается над ней подруга. – Чтоб живот не очень отвисал? Или, может, как кикимора, в болоте жить собралась?

– Вовсе не ванны, и не как кикимора, – обиделась Гиена. – За добычей погналась и угодила в трясину. Вот жду-пожду, чтобы кто-нибудь протянул мне лапу помощи.

– Ну на мою ты надейся, – сходу огорошила её подруга. – Небось, запамятовала какие мерзости ты моему жениху обо мне наговаривала. И как веселилась и хохотала, когда он от меня к тебе переметнулся. Так что протяни свои коварные лапы на дне болота. Глядишь, и суженый мой ко мне вернётся. Но только без обид, – попрощалась с утопающей подруга. – Сама понимаешь – закон джунглей, каждый за себя! Дружба, дружбой, а женишки врозь.

Совсем погрузилась в трясину самого большого в мире болота Гиена, только голова на поверхности торчит.

К тому времени Заяц, как и все косые, когда они от погони спасаются, круг сделал и на прежнее место прискакал.

Видит – морда его преследовательницы из трясины выглядывает, глазами жалобно хлопает.

Подумал, повздыхал Зайчик. "Помогу, – решил, – хищнице. Глядишь, своим благородным поступком для всего заячьего рода у всех хищников я любовь и уважение заслужу. И перестанут они зайчиками питаться. Начнут, как и мы, листики да веточки грызть".

Прослезился Заяц от своих возвышенных чувств и подал Гиене лапу помощи. Вернее, нашёл длинную палку и протянул ей конец. Вцепилась хищница мощными зубами, не оторвать. Тянет-потянет Косенький, вытянуть не может. Пока тащил, сам пару раз чуть в болото не свалился, устал, выбился из сил, но спас, однако, утопающую.

Сидит Гиена на твёрдом берегу мокрая, грязная, но довольная – всё так удачно закончилось! Однако чувствует – червячок у неё в животе разыгрался. И вспоминает Гиена, что ещё до того, как в трясину угодила, ужасно голодна была. А рядом пища расположилась, никак отдышаться не может.

 «Слопаю, – думает Гиена, – Косенького. Кому-то это конечно может показаться несправедливым. Ведь спас меня Зайчик. Но с другой стороны, из-за него я в болото и провалилась. И он должен быть наказан. К тому же Зайчик добрый. А обязанность всех добрых даже врагов своих из беды вызволять. Не вытащи он меня из трясины, может быть сегодня ночью он и вообще – заснуть бы не смог, мучился бы угрызениями совести. А теперь уснёт. И не беда, что навеки. Самое главное предназначение в своей жизни он уже выполнил – кого-то, в данном случае меня – от смерти спас. Моральное удовлетворение получил, самореализовался. Теперь с чувством исполненного долга может спокойно отправляться на вечный покой – в мою утробу. Конечно, свежая зайчатина похуже тухлятинки будет. Но где я сейчас, утомившаяся, падаль-то буду искать?»

Расхохоталась подлая Гиена и кинулась на благородного Зайца. 

Увернулся Косой, оттолкнулся изо всех силёнок и подальше на кочку в болото сиганул. Гиена за ним. Ну и провалмлась в ту же самую трясину.

Выбрался Зайчик на берег и дал стрекача.

И решил он, даже круг завершив, к Гиене больше не приближаться. А тут же, без остановки, такими же быстрыми скачками на второе кольцо уйти.

"Ну её, – думает. – Не подам ей лапу помощи. Нам, травоядным, по законам джунглей от хищников подальше держаться требуется".

Так и сгинула в самом большом в мире болоте Гиена. А ведь могла бы и спастись. Если б не законы джунглей.