Любимый вопрос профессора

В начале семидесятых годов прошлого века изучение студентами медицинского института клинической микробиологии начиналось во втором семестре второго курса и заканчивалось экзаменом в зимнюю сессию третьего курса.

Сказать, что будущие врачи проявляли интерес к постижению «микробной» науки – согрешить против истины. Весь первый курс мы штудировали основополагающие предметы, «крайне необходимые» будущему врачу: историю КПСС, высшую математику, физику, химию, иностранные языки. Освоение учебных клинических дисциплин начиналось на третьем курсе; по этой причине студенты не совсем понимали, зачем им нужно выучить такое множество названий этих «козявок» – микробов, на русском и латинском языках?

Кафедра клинической микробиологии – ровесница Витебского государственного медицинского университета, была основана в 1935 году; в описываемый мною период времени ею руководила профессор Лепля Е.С.

Евдокия Степановна никогда не была замужем и своей семьёй считала сотрудников кафедры и студентов; её любимыми «детьми» были микроорганизмы. Профессор так захватывающе говорила о достоинствах и недостатках (пользе и вреде) микробов, что студенты невольно заслушивались лекциями, забывая о том, что речь идёт о мельчайших живых организмах растительного и животного происхождения, не всегда толерантных к человеку.
 
Весёлая и задорная песня: «От сессии до сессии живут студенты весело…»   –  не про медицинский институт. Студентам высшего учебного заведения больше подходила фраза вождя мирового пролетариата В.И.Ленина: «Учиться нам нужно, учиться и учиться!».

Объём информации для банального зазубривания был так велик, что за три-четыре (топографическая анатомия – от семи до десяти) дня подготовки к экзамену, его невозможно было осилить. Поэтому большинство студентов осваивало учебные предметы в течение семестра, оставив на время экзаменов только повторение пройденного материала.

Тестирование по курсу клинической микробиологии – единственный экзамен зимней сессии третьего курса; от его результата зависело материальное благополучие экзаменуемого на ближайшие полгода. В то время студенты медицинского института могли рассчитывать на получение сорокарублёвой стипендии только при наличии хороших и отличных оценок знаний предметов, входивших в обязательный перечень, утверждённый министерствами образования и здравоохранения страны.

Клиническая микробиология входила в этот реестр. Для отличников, да и не только для них, наступали тяжёлые времена: все триста студентов курса мечтали о заветных экзаменационных оценках – «хорошо» или «отлично».

«Четыре» – это стипендия на полгода; «пять» – это шесть месяцев получения повышенного пятидесятирублёвого государственного пособия.

Мы с девчонками проживали в мужском крыле общежития. В день экзамена, ранним утром, я направилась в умывальник, расположенный в другом конце коридора.

В этот момент открылась дверь соседней комнаты; из неё появился староста одной из групп параллельного потока, отличник Коля Ш. Классики русской литературы охарактеризовали бы внешний вид студента следующим образом: «Следы тревожной и бессонной ночи обозначились на его лице …».

Едва поздоровавшись, Николай спросил:

– Нэлка, ты уже всё выучила?

– Конечно, Коля, ты же прекрасно знаешь, что мне нужна стипендия! – убедительно, без тени смущения, произнесла я (на самом деле, какую-то часть пройденного материала я не успела повторить).

– Я тоже всё повторил, некоторые разделы – даже по два раза! – возбуждённо проговорил визави.

– Так чего же ты волнуешься, пятёрка тебе обеспечена! – поддержала я товарища.

– А вдруг зададут какой-нибудь вопрос, который не входит в программу обучения? – нервничал собеседник.

Зря, очень зря, спровоцировал меня Николай на неблаговидный поступок!

Накануне вечером, уже засыпая, я обратила внимание на сноску в учебнике микробиологии, напечатанную мелким шрифтом. В ней раскрывалась «страшная микробиологическая» тайна, состав питательной среды* агар-агар. Бегло взглянув на короткую информацию, я запомнила её содержание.

Сомнения однокурсника о возможном вопросе экзаменатора, не предусмотренного учебной программой, моментально воспроизвели в памяти состав среды агар-агар.

Населявшие мой организм неугомонные бесенята, помимо воли хозяйки, адресовали провокационный вопрос трясущемуся Николаю:

– А разве ты не знаешь любимого вопроса Евдокии Степановны?!

– Нет, не знаю! А ты? – поинтересовался Коля.

– Вообще-то, это большой секрет, я случайно узнала информацию от дочери доцента кафедры микробиологии К. Марина ведь учится со мною в одной группе! – на ходу слагала я «легенду».

– Ну, пожалуйста, Нэлка, скажи мне!  Ты же знаешь, мне нужна только пятёрка! – умолял Николай.

– Ладно, так и быть, скажу. Евдокия Степановна, в случае сомнений в объективной оценке знаний студента, задаёт ему вопрос о составе питательной среды агар-агар, – заговорщицки, вполголоса, произнесла я.

– А ты знаешь этот состав? – с надеждой посмотрел на меня Коля.

– Конечно, я вызубрила его в первый же день подготовки к экзамену! – вдохновенно врала я.

И не дав визави опомниться, одним предложением, отбарабанила:

– Питательная среда агар-агар представляет собой желтовато-белый порошок или пластинки. Содержит от полутора до четырёх процентов минеральных солей, от семидесяти до восьмидесяти процентов полисахаридов, от десяти до двадцати процентов воды. В свою очередь, в составе полисахаридов имеются D- и L-галактозы, 3,6-антидрогалактозы, пентозы, D-глюкуроновая и пировиноградные кислоты.

Я ни разу не запнулась. Николай побледнел. Всё рушилось: он этого не знал.

– Подожди, я сбегаю в комнату за ручкой и бумагой и подробно запишу состав! – торопливо проговорил он.

– Не спеши, Коля! Страница сто семидесятая учебника Марии Николаевны Лебедевой «Медицинская микробиология», в самом низу, мелким шрифтом! Только никому не говори! – предупредила я соседа и отправилась в санитарную комнату.

Я не испытывала никаких угрызений совести, “вбросив” Николаю дезинформацию. В журнале посещений он всегда отмечал студентов, отсутствовавших на лекции; «службистов», подобных отличнику Коле, не любили студенты и не уважали преподаватели.

Придя к экзаменационной аудитории, «по секрету» узнала, что любимый вопрос заведующего кафедрой – состав питательной среды агар-агар.

Не зря, как оказалось, я «ввела в курс дела» должностное лицо, Николая, «умевшего держать слово».

P.S. На торжественном вечере, посвящённом сорокалетию окончания медицинского института, в числе любимых студентами преподавателей, была названа Лепля Евдокия Степановна.

На следующий день, в неофициальной обстановке, Александр Витальевич Доносов, староста нашей одиннадцатой группы, вспомнил обстоятельства сдачи им экзамена по микробиологии.

Как выяснилось, он приехал от родителей ночью и, не желая будить товарищей по комнате общежития, прямо с вокзала отправился на кафедру микробиологии.

Вахтёр пропустил прилежного студента в здание. Имея большой запас времени, Саша расположился в учебной аудитории и продолжил повторение материала.

Евдокия Степановна также пришла на работу ни свет ни заря. Увидев в холодном помещении Сашу, предложила ему горячего чаю; он деликатно отказался.

Вскоре появился Николай, поведавший Александру “страшную тайну». По мере появления студентов, сдававших экзамен в тот день, Коля доводил до их сведения информацию о возможном интересе экзаменатора к питательной среде агар-агар.

Только в 2019 году я призналась друзьям, кто, на самом деле, являлся автором измышления о «любимом вопросе профессора».

*Однокомпонентный или многокомпонентный субстрат, применяемый для культивирования микроорганизмов или культур клеток высших организмов.