Жизнь, похожая на мою Молодость Короткие выходные2

Пришел домой и обсудил с женой план, как провести выходные. Сегодня среда, 3-е число. Берем коляску и Вову, садимся на 12-й трамвай, едем до конечной остановки на углу ул. М. Горького и Кутякова. Дальше по Горького идем до пр. Ленина и прогулочным шагом два квартала до ул. Чапаева.
Навещаем бабушку Софию Марковну, она жила как раз в угловом доме в большой комнате с балконом, в коммунальной квартире. Там пьем чай.
Дальше гуляем по ул. Чапаева до пр. Кирова до магазина шляп. Там примеряешь юбку, если подойдёт, я тебе её куплю. Дальше возвращаемся до ул. Чапаева и мимо Крытого рынка едем с коляской до ул. Мичурина. Навещаем бабушку Елизавету Назаровну, перекусим и дальше, через Детский парк, приедем к родителям на угол ул. Астраханской и Слонова. Там ты будешь отдыхать с Вовой и моей мамой и братом Витей, а я схожу в райком комсомола по делам. Потом вернусь, и мы поужинаем у родителей и переночуем, а 4-го утром отвезу вас с Вовой домой, приготовишь ужин, и позовём друзей, и твою сестру Милу, и моего брата Витю. 5-го, в пятницу, я поеду на работу за зарплатой, а вечером поедем в ресторан "Торговый Центр", а с Вовой нянька посидит. В субботу 6-го поедем втроём на турбазу «Иволга» с ночевкой до воскресения.  Может кто с нами за компанию соберётся. А 8-го утром я на работу, а вечером надо готовиться в командировку.
Жена, выслушав, сказала: «Ты там своим рабочим планируй, а меня программировать не надо».
«Давай», - сказал я, - «Говори, как ты хочешь, послушаю, но время идет».
Походив из комнаты в кухню и обратно, Лора сказала, что загадывать наперед много не надо. «Но в целом я не против при условии, что мы первым делом поедем за юбкой». Согласие было достигнуто. Мы стали собираться в дорогу.
Продавец юбок нас ждал к назначенному часу. Оставили коляску у магазина "Головные уборы", забрали с собой кулёк с сыном, поднялись на 2-й этаж.
Юбка была, что надо: с бирками, лейблами, строчками, пуговицами и швами. Тогда в моде были миди, с пуговицами от пояса до самого низа, и молодые женщины и девушки расстёгивали эти пуговицы, в зависимости от ситуации и смелости, для удобства ходьбы и привлечения мужских взоров.
Поняв, что юбка практически куплена, продавец достал ещё одну, но уже не джинсовую, а чёрную, из плащёвки, в стиле сафари, и тоже с пуговицами снизу до верха. Жена смотрела то на меня, то на юбки. Ей хотелось обе.
Я сказал: «У нас дел сегодня много сейчас, пойдем, подумаем, а завтра еще раз зайдём». Тут продавец понял, что дал лиху и даже одну верную сделку он может упустить. У Лоры в глазах навернулись слезы.
Тут мы начали торговаться. По результату мы купили обе юбки и батник (рубашку, приталенную с планкой и выточками, и пуговицами в 4-е дырки и всю белую атласную, да еще и с пояском для ношения на выпуск и это всё за 220 рублей. У меня в тот момент было всего 300 рублей, всё моё богатство, из которого я планировал потратить на жену не более 150 рублей. Но потом махнул рукой, вспомнив про обещанную премию за май. Подумал: пускай, зато жена была счастлива.
Купленные обновки положили в коляску в ноги к сыну и поехали по пешеходной зоне проспекта. Часто стояли зонтики и колокольчики летних кафе. Не пройдя и пол квартала, мы остановились попить кофе. Спиртного не подавали, только всё сладкое: мороженое, пирожное, ситро, чай, кофе.
Лора присела рядом с коляской и поправляла постель или поила малыша. Она не наклонялась над коляской, а приседала, весьма элегантно. Потом достала пакеты с покупками по одному и опять начала рассматривать.
Я выпил жидкий кофе коричневого цвета, это незабываемый кофейный напиток, которого теперь вам не выпить. Это предвестник импортозамещения и назывался он «Ячменный колос», 20 % кофе, 20 % обжаренного ячменя, 40% цикория и еще не помню, что? Сладко и горячо! Полезно летом в рабочий полдник.
Дальше без остановок доехали к бабушке Елизавете Назаровне в деревянный домик с палисадником, где я родился и провел первые годы своей жизни. Поднялись на три ступеньки, на широкое крыльцо с перилами.
По вечерам, после прогулки по улице с подругой Анной Семеновной и посиделок на уличной скамеечке у ворот в расширенном составе женщин со двора, бабушка перемещалась на крылечко своего домика, выносила из сеней полукресло для себя и табуреточку для Анны Семеновны, подходили еще женщины со своими скамеечками, и не только старушки, но и зрелые дамы, и даже молодушки, и шёл неспешный обмен мнениями на разнообразные темы. Я наблюдал это 40 лет. За эти годы некоторые молодушки вышли замуж и сами стали бабушками. А маленький мальчик Вася стал солидным мужчиной, отцом и дедом. Бабушка царила над этим обществом. Сама она почти ничего не говорила, а только слушала, а окружающие смотрели за её реакцией на ту или иную информацию. Иногда она вполголоса отпускала какое-нибудь междометие типа: «на самом деле» или «похоже на это» и т. д.
Но сейчас, когда мы пришли, был жаркий летний день. Перед крылечком стоял тополь с густой кроной. Я простучал тремя пальцами в окно барабанную дробь, как на военном параде. Так всегда стучал дедушка и папа. Я и сейчас так стучу в дверь, если есть кому стучать, только реже и реже.
Бабушка открыла занавеску, выглянула в окошко, потом открыла форточку и, посмотрев подробнее, махнула рукой и, закрыв форточку, шла в сени, открыть дверь.
В доме было прохладно и чисто. Пахло яблочным вареньем и сдобой. Бабушка была замечательной хозяйкой и непревзойденно готовила. Чай подали в зале. Бабушка сидела на диване под портретами моего молодого дедушки и пожилого прадедушки. На руках она держала правнука Вову, названного так в честь её единственного и любимого сына Владимира. Это был её второй сын. Первый, тоже Володя, умер маленьким мальчиком. Я так и не спросил её почему, не хотел расстраивать.
К чаю все было приготовлено. Лора накрывала на стол, а бабушка тетюшкалась с правнуком и одновременно руководила Лорой, в смысле где чего взять и куда поставить. Кошка лежала как сфинкс на валике дивана. Чай сервировали на белой льняной скатерти середины 19-го века с красной монограммой с угла. Стол был дубовый, овальный, я его и сейчас храню. Сервиз чайный поставили Кузнецовский, голубой, был ещё и Гарднеровский, розовый. Ложки были только серебряные, им было очень много лет, на некоторых были монограммы от имен давно ушедших предков. Была ватрушка и плюшки, глазированные сахаром. И была торновая заливка для чая, терпкая, с гвоздикой, и кислая. Для горячего чая в жару в прохладном доме. Заливка была в старинном хрустальном сосуде, со специальной глубокой ложкой. Долго пили чай и говорили про всё.
Под потолком, в красном углу между двух окон, в глубоком деревянном киоте, за стеклянной дверкой, стояла в золотом окладе старинная икона. Мария и младенец Иисус. И под ней горящая лампада красного стекла, с маслом, на серебряной цепочке.
Тут барабанная дробь в окно известила, что приехал папа. Я открыл ему дверь, мы обнялись и поцеловались. В нашей семье так было всегда принято при встрече: обниматься и целоваться. Папе в ту пору был 51 год, и он был кудрявый блондин 182 см, как и я, но более крепкий, жилистый, как мне казалось. Пока все целовались и обнимались, и тетюшкались с наследником, я распрощался до вечера и оставил жену с ребенком на папино попечение, у него была машина Волга. Сам я пошел в райком комсомола на прием к 1-му секретарю.