Места нашего детства

               
Родные места. Даже редко случающееся  возвращение на малую родину, особенно в отчий дом, дает энергию, пробуждает воспоминания, подтверждает правильность выбора, открывает новую перспективу и даже улучшает состояние здоровья. И мы испытываем чувство глубокого удовлетворения. Именно поэтому возвращение к местам детства и юности занятие довольно распространенное.

Есть удивительное свойство у некоторых наших любимых с детства мест – они исчезают так, как будто их никогда не было.
 
Мы с мужем  долго и упорно искали дачи в подмосковном Успенском, где прошли счастливые летние месяцы моего детства с 9 до 15 лет. Исчезло всё – узкое шоссе от Жуковки до Успенского с  солнечными земляничными местами по обочине, огромное поле через которое так трудно было идти в июльскую жару к Москва-реке. Долина Москва-реки около расположенного неподалёку стародачного подмосковного посёлка Николина Гора также изменилась, кроме, пожалуй, моста, с которого, по описаниям ретивых журналистов, в свое время  свалился и чуть не утонул первый президент России. Мост этот - местная достопримечательность. Стоит на месте и в том же виде. Неясно только, как ухитрился БН с этого моста упасть, да еще и пытался утонуть? Речка в этом месте – курице по колено.

Исчез забор, которым были обнесены дачи Успенского, исчезли сами дачи и густой лес, в котором они стояли, и где водилось немыслимое количество грибов. Исчезла речка с ледяной водой, где я, ползая по дну животом, упорно училась плавать, и долина, по которой она текла. Долина, густо заросшая медовой травой, черникой и хвощом, превратилась в пруд.

Дачи совершенно  точно существовали и долгое время после того, как мы там жили. Мой одноклассник Володя Виноградов провел детство в том же поселке, но в отличие от меня, также и юность, и учёбу в Меде и ординатуре. В ностальгии по счастливому детству и юности он неоднократно занимался поиском Успенского. И ничего не нашёл. Как будто и не было того дачного поселка, где многие годы жили сотни людей.
 
Есть другой пример еще более быстрой аннигиляции. За десять-пятнадцать лет, в более спокойные годы, когда никаких революций не случалось, такое же исчезновение произошло с целой улицей дачного поселка в Серебряном Бору. За годы, прошедшие со второго класса школы до четвертого курса ВУЗа ничего не осталось: исчез дом, в котором мы жили летом, исчез большой многоквартирный деревянный рядом, где жили мои друзья, исчезли соседние дачи и полностью исчез пронизанный солнцем сосновый бор, через который надо было идти от дачи до Москва-реки.

Теперь кругом до самой реки стояли дачи, дачи, дачи в каком-то запутанном порядке. Попадались особняки, всё совсем незнакомое. Вот только пруд с тиной  недалеко от круга 20-го троллейбуса остался на своем месте и в первозданном виде.

Но это примеры окрестностей столицы. Люди, живущие в глубинке, имеют жизнь более неизменную и надежную.  В деревне Вороново во Владимирской области, где родился отец моего мужа, осталась улица, дом, конечно подновленный и расширенный, сад, соседи живут. Когда мы с мужем в недавнем прошлом навещали его родные места, то зашли по какой-то надобности в местный магазин. Стоящая в очереди его родная тётка мгновенно его узнала и завела разговор:

  - Валер, а Сашка-то наш вчера опять загудел…

Как будто не было прошедших со времени их последнего свидания двадцати с лишним лет. Действительно, ничего для неё не изменилось.
 
Сохранила свой облик стоящая неподалеку деревня Олехово, родина его матушки, где немногие изменения стали происходить только в двухтысячные годы, когда поумирали старики, и дома под дачи заняли их потомки, живущие в городах. Кто-то продал, кто-то перестроил. Потомки стараются сохранять родное и близкое.

Да, жизнь  в глубинке даёт примеры устойчивости. На этот раз глубинка находится в ста километрах от Минска. Мой соученик по аспирантуре Семён С., живущий с девяностых годов прошлого века в США, как-то был на научной конференции в Литве, всего в сотне километров от Белоруссии, и решил посетить родные места.
После конференции он зашел в посольство Белоруссии в Литве, сказал, что хочет поехать  на родину в О., что в 100 километрах от Минска.

Во время разговора с белорусским дипломатом упомянул, что его отец во время Отечественной  войны воевал в лесах, герой, начальник штаба крупнейшего партизанского объединения, награжден.  Никакого впечатления. Лишняя информация. Плати 400 долларов, езжай и уложись в сутки.

С трудом, но уложился. Добрался до Минска быстро. Поменял доллары на зайчики.  Заранее все было рассчитано, присмотрены электрички Минск-О., туда и обратно. На месте оказалось, что все электрички неожиданно отменили. Цейтнот. Уговорил одного таксиста ехать из Минска в О., сказал из Москвы, на всякий случай. Парень, однако, попался хороший, Разговорились, разоткровенничались, вник в положение.
 
В центре родного городка ничего не узнать – прошли годы и власть сменилась. Дальше от центра и власти картина другая. Могилка отца оказалась в порядке. Дом при отъезде семьи продали, сейчас он стоял пустой, но совсем не изменился. Соседние дома на улице тоже стоят. На месте в рабочее время оказался один сосед. Выпили водки, закусили сливами из его сада, прослезились. Сосед расчувствовался и обещал покрасить забор старого семейного дома, очевидно из-за невозможности как-то по-другому выразить радость встречи.

Обратно Семен ехал на машине того же отзывчивого и порядочного таксиста. На оставшиеся зайчики купил громадный пакет советских конфет: мишки, птичье молоко, грильяж, белочка, снежок... Ели потом всей большой семьей. Ностальгия.

 - А ведь ничего на Родине не изменилось, люди всё такие же, - подвел черту рассказчик.

 Да, люди всё такие же. Ключевые слова. У этой истории конец счастливый. После этой поездки Семен восстановил все свои старые контакты с соучениками, общается постоянно. Честь и хвала!

Конечно, многое зависит от того, где находятся места детства, близки’ ли они к мегаполису, и чем ближе, тем более вероятны изменения. Это на поверхности. Но места нашего детства связаны и со свойствами нашей личности, с нашей памятью, нашими желаниями и ожиданиями. С совокупным сознанием людей, помнящих их, и чем более устойчивы наши впечатления и устремления, тем более места нашего детства устойчивы ко всему внешнему.
 
Декорации жизни, которые исчезают, когда закончена пьеса.

На фото - тот самый Серебряный Бор.
Моя благодарность рассказчику Семену С. о поездке в Белоруссию.