Линии

Она обновляет ленту — но ничего не меняется.

В маленьких городках все знают друг о друге всё: что едят, с кем спят, сколько тратят и сколько зарабатывают. В больших городах людям нет дела друг до друга. Тут каждый сам по себе, за себя и сам с собой. Если в это вдумываться, то становится обидно: когда вокруг — люди и люди, но до тебя никому нет дела.

Она обновляет ленту еще раз — результат остается прежний.

«В конце концов, все мы превращаемся в тех людей, которыми боялись стать», — думает Ира.

Сначала ты на хую вертел весь это сраный мир с его условностями. Ты молод, зол и не веришь, что доживешь до двадцати. Потом воротишь нос от происходящего вокруг и навсегда думаешь вписаться в клуб тридцатилетних, оставшись незапятнанным. А затем лебезишь перед начальством и скупаешь сковородки по акции.

Из зеркала на нее смотрит чужая женщина. Немолодая, уставшая, злая. Под глазами и вокруг рта залегают тяжелые глубокие морщины. Косметика не сглаживает, но только подчеркивает недостатки. Платье обтягивает фигуру, очерчивает выпирающий живот — привет, поздние ужины и кофе с сахаром. Типичная разведенка в поисках последней любви.

«У тебя сегодня важный вечер, — думает женщина из зеркала маминым голосом. — Соберись. Еще раз все обдумай. Ты должна проявить себя. У тебя нет права облажаться».

Ира хочет ей ответить, послать туда, на самую важную букву, но голоса не хватает, на глаза наворачиваются злые слезы.

«Косметика потечет, будешь как пугало», — угрожающе предупреждает женщина.

«А я разве еще нет?» — думает Ира.

И не сдерживается, плачет.

То, что обратиться к Алене было ошибкой, Ира понимала с самого начала. Алена не походила на человека, который решает проблемы, но производила стойкое впечатление того, кто их создает. Но была суббота, дружеские посиделки, допитый бокал вина — в итоге усталость и кураж заглушили голос разума. Да и очень уж активно Алена рассказывала о своих связях с самыми известными и богатыми людьми, готовыми щедро поделиться баблом с теми, у кого есть для них ценные предложения.

Ирино предложение нельзя было назвать ценным или выгодным. Но концепция курсов словесности для детей с особыми потребностями прекрасно вписывалась в тренды. Алена за эту идею ухватилась. Вот только как-то постепенно выяснилось, что помощь свою она видит довольно специфично.

Просила, предлагала, раздавала бесконечные копии проекта, сидела в приемных, задыхаясь от унижения, Ира. Алена только строчила бесконечные сообщения и скидывала координаты: «Вот там тебя точно примут и выслушают. Аркадий Вадимович, скажешь, что от Степана Степановича». На поверку Ирин приход оказывался сюрпризом, часто неприятным, Аркадия на самом деле звали Арменом, никаких Степанов никто знать не знал. И Ира, хлебнув унижения сполна, уходила несолоно хлебавши.

«Никогда ничего не просите, — напоминал ей внутренний филологический голос. — Сами все предложат, сами все дадут».

Ира посылала голос туда, подальше, и беззвучно плакала в ближайшем туалете.

Но обидно было не это. Хуже всего было то, что с каждым новым походом Иру все больше обволакивало коконом одиночества. Одна против всего гребаного мира, в котором никто не поможет, не поддержит, не протянет руку. Город-миллионник во всей красе.

И сегодня Ире по воле Алены предстояло новое унижение.

Представители местной элиты устраивали благотворительный бал, на который собирались все более-менее элитные люди. И Алена, по ее словам, нечеловеческими усилиями — «Ты даже не представляешь, на какие жертвы мне пришлось пойти!» — достала ей приглашение на это мероприятие. И теперь, когда богачи и таковыми себя возомнившие будут кушать изысканные блюда, танцевать и клеить себе дам на вечер или чуть на дольше, Ира будет ходить между ними и пытаться рассказать о своем проекте. А Алена проследит, чтобы она старалась и не отлынивала.

От одной мысли об этом хотелось повеситься. Но настырная Алена уже заставила купить новое платье и каждые несколько часов проверяла готовность своей подопечной, подогревая у Иры чувство вины рассказами про свою тяжелую долю.

Ира мотает головой, отгоняя дурные мысли, отворачивается от зеркала и обновляет ленту — но вверху пост остается прежним: «Вот так бывает. Сегодня делаю долгожданное тату. Но забрать из салона меня некому. Не то, что я оттуда выйду инвалидом, но я очень долго ждала этого дня и хочу с кем-то разделить радость от своего первого тату. Если вы вдруг решите составить мне компанию, записывайте: «Золотой лев», в 19.00. Ничего такого: погуляем, выпьем, отпразднуем. Рада буду каждому. Любому. Хоть кому-то».

Ира грустно усмехается чужому горю, так схожему с ее, и обновляет ленту еще раз. Никто никому никогда не поможет.

Вдруг телефон начинает противно, пронзительно пищать. Ира вскрикивает, роняет его на пол и тут же одергивает себя: надо поменять музыку, эта уже приелась и бьет по нервам.

— Алло, — поднимает телефон Ира.

— Ты где? — требовательно интересуется Алена.

— Дома. Уже начинаю одеваться, — отчитывается Ира, глядя на женщину в зеркале. Та в ответ смотрит сурово, поджав губы.

— Отлично, — хвалит Алена. — Не бойся, все будет отлично. Приличное общество, умные люди. Поговоришь, поулыбаешься. И финансовую помощь на проект выпросишь. Не забывай быть милой, — начинает инструктировать она. — А то с тобой бывает иногда. Ты взрослая женщина, а не злючка-колючка. Подростку или миловидной малолетке это еще простят, а вот в твоем возрасте это чревато. Включаешь училку-училку, люди начинают разбегаться. А тебе будущих спонсоров нельзя пугать.

— А нельзя как-то по-другому? — спрашивает Ира. — Через деловую встречу…

— Через деловую тебя послали уже, и не один раз, — весомо напоминает Алена. — И гранты твои херят. Поэтому надевай то шикарное платье, которое мы выбрали, рисуй себе макияж, делай на лице улыбку и приезжай. Я буду ждать тебя уже на месте. Выпей успокоительное, если хочешь.

«Дэви Хоган на моем месте выпил слабительное. И ему было всего ничего по возрасту. А я, взрослая тетка, трушу», — почти говорит Ира. Но прикусывает язык.

— Значит, жду тебя там. Еще раз: поулыбаешься, пококетничаешь, декольте покажешь — все мужики твои. И деньги тоже.

— Я ни с кем спать там не буду, — цедит Ира, чувствуя, как сводит желудок.

— Какие мы гордые, — фыркает Алена. — Да они еще и не снизойдут до тебя. Они — богачи, элита. Они пальцами щелкнут — к ним очередь из молодых-красивых-перспективных набежит. А ты кто? Престарелая училка с проектом курсов для даунов? — голос ее стал злым. — Не беси меня, в общем. Жду. Задумаешь слинять — можешь ко мне больше не обращаться, поняла? Сама ведь ныла: познакомь, познакомь… Вот, сделано. Собирайся и приезжай, — добавляет она и бросает трубку.

— Пошла нахуй, — честно отвечает в пустоту Ира. — Я тебя о помощи просила, а не о таком…

Но идет собираться.

Когда телефон пиликает сообщением: «Машина ожидает. Спускайтесь», Ира уже почти плачет. Платье на ней однозначно не сидит, что бы там не утверждала Алена: жмет, бесит, собирается складками. Сумочка-клатч не закрывается, хотя там только карточка, телефон, ключи и помада.

Нужно брать себя в руки, но Ира снова обновляет ленту. Под тем сообщением про тату так и не появляется ни лайков, ни комментариев.

«Они в личку пишут, — утешает себя Ира. — Или так приедут, без сообщения».

И сама себе не верит.

«О себе надо думать, о вечере, — одергивает тетка из зеркала. — Развела тут благотворительность!»

Телефон пиликает опять: «Машина у подъезда, спускайтесь».

Ира подхватывает сумочку, та раскрывается, на пол летит весь нехитрый скарб. Ира взвывает, вытаскивает рабочий рюкзак, чуть потрепанный жизнью, но любимый, скидывает туда все, что может условно пригодиться, и вылетает из квартиры, молясь, чтобы такси не уехало.

— Крутой клатч к вечернему платью подобрали, — улыбается ей молодой таксист. — Будете самой стильной.

— Спасибо, что дождались, — отвечает Ира. — Но хамить — лишнее.

— Так я не хамлю, — смутился водитель. — Извините, если что не так. Просто действительно очень прикольно получилось! Смелая эклектика.

— Спасибо, — растерянно улыбается Ира. — Адрес повторить?

— Нет, мне сказали.

Ира ставит рюкзак на сидение рядом, пишет сообщение Алене: «Выехала. Скоро буду» и с ужасом замечает, что по правому боку платье лопнуло. Наверняка не выдержало, когда Ира собирала с пола выпавшее из клатча.

— Твою мать! — стонет Ира.

— Проблемы, босс? — сразу полуоборачивается водитель.

— А вам-то что? — огрызается Ира. Блин, за что ей это все?!

— Просто спросил, — смущается парень. — Может, помощь нужна какая?

— Все, мне уже ничем не поможешь, — Ира не может держаться, слезы катятся из ее глаз крупными горячими каплями. От мысли, что сейчас потечет косметика, становится хуже, прорывается рыдание.

— Все — это когда копачи пообедали, — философски парирует парень. — Остальное поправимо.

— Я платье порвала, пока собиралась! Извините, это не ваше дело, конечно, — Ира вдруг чувствует себя последней дурой. — Дыра во весь бок! Поворачивайте назад, покатались.

— Вы меня можете заподозрить в корысти, — осторожно говорит водитель, — но. Тут рядом моя подруга работает, у нее магазин платьев. Подберем вам такое, что все ахнут. И недорого совсем.

— Я сейчас не в состоянии выбирать, — честно признается Ира.

— Она все покажет, сама все подберет. У нее ого-го опыт! По всему миру работала! — хвастается водитель. — Сворачиваем? Тут как раз на светофоре, если к ней.

— Давайте, — выдохнув, соглашается Ира. Терять ей уже нечего.

Магазин оказывается мелкой, заставленной манекенами и завешенной вешалками комнаткой.

— Она и шьет почти все из того, что продает, — говорит водитель. — Эй, Хрень Мармеладовна, к тебе гости, — весело кричит он куда-то в вешалки.

То, что выходит на зов, иначе, чем Хренью, и не назовешь. Девушка коротко стрижена, крашена в зелено-синий с красными прядями, ее шея и руки все в тату, на лице пирсинг.

— Че орем? — весело спрашивает она.

— Надо приодеть красивую даму для интересного вечера, — парень кивает на Иру. И та одновременно чувствует себя и старой-старой, и молодой-молодой.

— Минуту, — соглашается Хрень Мармеладовна. — Справа у нас уборная, вы, это, умойтесь пока, — говорит она. — Я вас потом заново накрашу.

— Я спешу, — блеет, не то отказываясь, не то соглашаясь Ира.

— Успеем все! — обещает девушка.

И они успевают.

— Я бы вдула, — говорит девушка Ире, рассматривая её в новом платье. — Вот можете обижаться, но я бы вдула!

Водитель кивает, соглашаясь с подругой.

Ира краснеет, но ничего, кроме благодарности, испытать не может. Нет в зеркале больше той, зажатой, злой тетки-разведенки. Есть молодая, веселая женщина. Платье сидит идеально, макияж безупречен.

— И рюкзак ваш сюда подойдет прекрасно! — говорит водитель. — Уже без эклектики.

Хрень и Ира синхронно кивают, соглашаясь.

Пока Хрень Мармеладовна пробивает чеки, Ира достает телефон. От Алены куча пропущенных звонков и тонна гневных сообщений.

«Ты что, опаздываешь?? — гласит последнее. — Знаешь, с таким отношением можешь вообще не приезжать! Такие люди не ждут!!!!»

— А я и не приеду, — вслух отвечает ей Ира. — ****а я…

Хрень показывает большой палец, водитель кивает в подтверждение.

— Куда теперь? — спрашивает он, когда они уже сидят в машине. — Домой в таком платье нельзя! Грех!

— А мне и не домой, — весело говорит Ира. — Дальше едем к тату салону «Золотой лев». Сейчас адрес загуглю.

— Не надо, — отвечает водитель. — Я знаю этот салон. Хороший. У меня там друг работает. Тату будете делать? Давайте я вас заведу, познакомлю!

— Нет, — смеется Ира. — Меня там знакомая рядом ждать будет.

— Ааа, — тянет водитель.

— Не скажете, где хорошее вино тут можно купить? — спрашивает вдруг Ира.

— Сделаем! — кивает водитель. — Самое лучшее найдем! Знаю тут одно местечко.

— Стесняюсь просить, а есть в этом городе что-то, чего вы не знаете? — хохочет Ира.

Водитель краснеет, но хохочет тоже.

Ира откидывается на сидение и улыбается. Впервые за последнее время ей по-настоящему хорошо.

Без двадцати семь они подъезжают к салону.

— Сколько с меня? — спрашивает Ира.

Водитель мнётся в явном затруднении.

— Сколько с меня? — настойчиво повторяет Ира. — И время вынужденного простоя в магазинах тоже считайте.

— Это нечестно, — жалко бормочет водитель. — Я вас возил туда сам.

— Но мне это было нужно, — парирует Ира. — И я в состоянии заплатить за поездку. Терминал есть?

— Есть, — со вздохом отвечает водитель. — И все равно мне как-то стыдно.

— Стыдно, когда видно, — хмыкает Ира.

— Я Андрей, — наконец представляется водитель. — Если что, спросите меня у диспетчера. Я ее предупрежу. Всегда буду рад помочь!

— Спасибо. Извините за неудобства. Хорошего вечера, — прощается Ира, вылезая из такси.

— И вам! — радостно кричит ей вслед Андрей. — Самого хорошего вечера!

Возле тату-салона стоит прекраснейшая кованная скамейка. Именно на нее Ира и плюхается. Доставать из рюкзака телефон, чтобы узнать время, ей не хочется. Наверняка Алена настрочила кучу гадостей — вот пусть и видит, что никто их читать не собирается. Может, не очень и красиво вышло, но эту пиявку надо было отцепить уже давно.

— Можно? — к скамейке подходит импозантный мужчина в дорогом костюме с вычурной бутылкой вина в руках. — Если вы не возражаете, я бы присел. Жду кое-кого, не хотелось бы стоять.

— Присаживайтесь, конечно, — весело отзывается Ира. — Не поверите, это не моя личная скамейка.

Лицо мужчины кажется ей приятным, привлекательным, располагающим и смутно знакомым.

— Спасибо, — мужчина тоже внимательно смотрит на Иру.

«По работе где-то пересекались, что ли?» –думает она.

— Классное у вас платье, — отвешивает комплимент незнакомец. — И с рюкзаком так сочетается.

— Спасибо, — улыбается Ира.

— Я понимаю, как это нелепо звучит, — внезапно говорит мужчина. — Но мы знакомы? Лицо у вас такое… Но не могу вспомнить, где я мог вас видеть.

— Мне тоже кажется, что мы встречались, — признаётся Ира. — Но где, ума не приложу.

В кармане у мужчины звонит телефон. Незнакомец, скривившись, извлекает крутейший айфон и сбрасывает звонок.

— Достают? — участливо осведомляется Ира, думая про Алену.

— Ага. Я сейчас должен быть на одном светском мероприятии, — признается мужчина.

— Не поверите, я тоже, — хмыкает Ира.

— Я в чудное место собирался, к удивительным людям, — странным голосом говорит незнакомец. — Говард Лашанс на моем месте выпил бы слабительное и пошел жечь. А я просто сбежал.

— Дэви Хоган, вы хотели сказать, — хитро улыбается Ира.

Мужчина смотрит на нее с недоумением:

— Простите?

— Не прощу, — по-акульи профессионально улыбается она. — Дэви Хоган — выдуманный персонаж из истории Говарда «Горди» Лашанса, которого, в свою очередь, придумал Стивен Кинг. Повесть «Труп». Ну, или «Тело», как иногда переводят.

— А-а, я пропустил звено, — догадывается мужчина. — Да, точно. Хотя там все равно самым крутым был Крис.

— Всегда мечтала о таком друге, как Крис, — неожиданно ляпает Ира.

— Я и был Крисом, просто поумнел после универа, — усмехается мужчина. — Или пошел на поводу у всех, придумав себе оправдание в виде обретенного ума.

Они смотрят друг на друга внимательно и пристально.

— Вы этот, как его, — вспоминает Ира. — Станислав Викторович.

— Да, а вы с проектом приходили! — радостно улыбается он. — Инна? Инга?

— Ира, — представляется Ира.

— Я вам собирался перезвонить, — вдруг заявляет, краснея, Станислав Викторович. — У вас интересный проект, нужный. Но то одно, то другое…

— Не сейчас, — спокойно говорит Ира. — А вы что тут делаете, если не секрет?

— Встречаю девушку, — в замешательстве отвечает мужчина.

— Знакомую? — зачем-то уточняет Ира.

— Виртуально только. А вы? — съезжает с темы Станислав Викторович.

— И я, наверное, — хмыкает Ира. — Не собиралась, но у меня все так быстро поменялось…

Они, не сговариваясь, показывают друг другу телефоны со скрином поста и одновременно начинают смеяться.

Но сказать ничего не успевают. Часы на церкви бьют семь. Дверь салона, словно по волшебству, распахивается. Ира и Станислав Викторович встают со скамейки.