Улитка

Мой друг, кажется, его зовут Иван Алексеевич Улитка, не стесняется пренебрегать временем. В его картине мира этому понятию отводится незначительный фрагмент, обратить внимание на который — настоящая сверхточная наука. Предполагаю необычную работу его мозга, когда текущие занятия отнимают память, забирая шансы у обещаний (можете верить моему компьютерному опыту). Что касается прочих тонкостей, на словах и на деле он точен во всём: в расчётах, измерениях, чертежах, музыке и, самое главное, верности. Но категория времени испаряется у него из-под носа в самый ожидаемый момент.
Сознание своего бессилия перед неумолимостью минут неизбежно угнетает, и он живёт, преодолевая сопротивление. Личные усилия, семьи и окружения по устранению означенного недостатка сводятся на нет. Сколько ни старались, не удавалось определить причин индивидуального подхода ко времени, разрушающего личную жизнь, рабочие и дружеские отношения.
Я его знаю сызмальства и считаю кровным братом, принимаю со всеми неудобствами и прощаю как неразумного младенца, помня о невозможности исправления, срывах и новых подъёмах на утёс времени. Для меня он Феникс, а не Улитка, вечно возрождающийся ради выполнения обещаний.
Привет он не передавал. Значит, спешит, концентрируется. Стоял я под домом уже с полчаса. Из квартиры выбежали его дети Машка и Тимка. За ними жена Ксюха отправилась в противоположном направлении. Вышли отец и мать, Алексей Тихонович и Алина Кузьминична, на вечернюю прогулку. Приковылял древний дед Тихон, лет двести с ними живёт. Оставил деревню, где едва справлялся в одиночку. Поселился, первым делом на клумбе соорудил клеть из мелкой решётки с навесным замком — от нелюдей, собак и птиц. Посадил помидоры, огурцы, табак, какую-то зелень и хрен. Жадная к чужому изобилию соседская братия, у которой на участках всё чахло и хирело, исходила завистью, но с металлом и дедом бороться не решалась.
Отворил, нырнул в джунгли, довольно крякнул и появился обратно с самокруткой. Задымил кольцами позабытого в городе аромата настоящего табака. Три затяжки в полной тишине, и скалится:
— Что, Улитку ждёшь?
Дед в курсе, что весь их мужской род кличут Улитками. Имена не в ходу. Дедов отец Игнат Иванович поначалу носил фамилию Чарко, много пил, что-то в нём не застопорилось, и появилась злополучная медлительность. Замедленность, можно сказать. Всё бы ничего, но где-то опростоволосился, а на службе у царя такое не прощается. Обозвали его улиткой и переписали — Улитка Игнат Иванович. Пошли по земле Улитки по царскому указанию, а гены испортились.
— Забыл, чего здесь торчу. Доброго здоровья! Как живёте?
— Здрав будь. Хорошо живу, грех жаловаться. Семья в норме. Если норма — это неопределенное состояние медицинского гомеостаза без отклонений и ухудшений, — и хмуро добавил, — работа даже есть, но не по плечу.
— Какая работа? — удивляюсь. Лет под сто, а он о работе толкует.
— Блогер я теперь. Вот хрен выращиваю. Есть план по устранению деградации. Но это тайна до поры. Цыц.
Порозовевший нос Тихона Игнатьевича вещал о добром утре, вроде бы и юморит, но настроение вразрез цвету радости. Обычно он веселится и шутит без умолку.
— Почему хмурый, дедушка Тихон?
— Моя сегодня приснилась. Спрашиваю: когда свидимся, а она: пока не обретёшь последователей в пятидесяти странах, не надейся. Занавес упал, свет погас, и я вскочил. С войны так не вскакивал! Перехватило мою поперечную норму, еле оттёр настойкой.
— Ну и ну! — выдал ему, а сам думаю: с точки зрения стариковского опыта в интернет-технологиях потусторонняя поставленная задача вполне сказочна, но с моей точки вид открывается иной — можно попробовать. Смущало одно: если верить сну и вещание бабки сработает, дед отправится к предкам, а мне совершенно ни к чему ускорять процессы, в которых я не профи. Непонятно, как поступить. Дождусь моего шустрика, покумекаем вместе: соображает он получше.
Барабанная дробь. Фанфары. Флаги. Вспышки фейерверков. Из подъезда показывается тот, прадед которого поверил в свою заторможенность — Иван Алексеевич собственной персоной. Сорок вторая минута на исходе. Придется брать его в плен для помощи по хозяйству. Ничего не успею без друга!
И тут меня осенило от долгого ожидания: он — вечен, он здесь мыслями; зная, что я жду, спешит изо всех сил, и я работаю — размышляю. Мы трудимся навстречу друг другу. Цикл завершён. Встретились, напряжение осыпалось в земляную трещину. В следующий раз корить буду, не сейчас. Феникс ты мой, Феникс!
Такая история. Шальной ген не справился со спиртом, испортился и проявился на свет через два поколения в Иване Алексеевиче. А правда это или ложь, откуда я знаю? Сами решайте.
Наверняка знаю следующее. Чтобы узнать реакцию объекта этого шаржа на прочтение, читал ему с расстояния, приняв низкий старт на случай бегства. Мало ли, вдруг «не зайдёт». Зашло, и главное, что работа не насмарку: друг растрогался и поблагодарил. Настоящий он, потому воспринял правильно. Торопитесь быть с настоящими. С ними теплей.
Узнали кого-то? Я предложил двоим прочесть, и каждый представил своего знакомого. Разных «героев». Время определённо существует не для всех. Вне времени для меня означает увлечение, вдохновение, полную выкладку, самозабвенный труд, концентрацию внимания на вопросе или работе. А для Вас?