К чему снится черная собака. Окончание

          Мария Ивановна слушала молча, иногда водила рукой по скатерти, внимательно смотрела Ольге в глаза и вздыхала. Понятно было, что хотелось сказать вечное: «Я же тебе говорила» Предупреждала! А ты не слушалась! Вот теперь и получи, что заслужила!» Но при всей своей ворчливости  и строгости, она не была равнодушной и злой. Мария Ивановна поняла, что Оля попала в серьезную беду и здесь нужны не занудные лекции и упрёки, а настоящая реальная помощь.
          - Понятноо, - протянула она, вытирая передником глаза - всё старо, как мир. Погулял и бросил. А что придумал командировку, так это они мастера сочинять!
         - Ну, тётя! С чего вы взяли, что бросил? У нас с ним на самом деле очень хорошие были отношения! Мы никогда не ругались, наоборот, он всё время делал мне подарки каждый день после ужина носил меня на руках в спальню! И  потом,  я уже не  гимназистка, могу отличить любовь от просто желания с девушкой развлечься. А что пропал, так ведь он военный. С ними может что угодно случиться! И мать говорит, что он вернётся, надо только ждать. Хотя, если честно, она меня не любит. Всё хотела, чтобы он женился на какой-нибудь богатой мадаме, даже согласна была на продавщицу в хорошем универмаге, лишь бы денег было много! Машину купить, дачку построить, на юга съездить. У лейтенанта оклад ведь не очень большой. Да и у меня зарплата небольшая. Хотя я могла бы подрабатывать, на курсах, например. Но всё-таки женщина с деньгами лучше, чем какая-то училка французского языка.
           - Даа, и мамаша туда же! Она-то тебе точно ничем не поможет, а даже и пошлёт куда подальше, если ты скажешь ей, что беременна. Наверняка придумает, что ребенок не от её сына, а ты его нагуляла, раз так резво прыгнула в койку без штампа в паспорте!
           - Наверное, ты права. Не стоит ей ничего говорить. Но я буду звонить, узнавать, вдруг он вернётся. Думаю, что он обрадуется, что у него дочка или сыночек появится.
          - Ну, ну! Надейся и жди, назад не гляди! Ладно, Бог с ними. Давай мы подумаем о нас. То, что ребеночек родится, так это хорошо! Сейчас уже не такое время, когда незамужнюю девушку позором покрывали за такое, а ребёнка дразнили и шпыняли. Теперь рады любому дитяти. Ничего! Вырастим и воспитаем. Для чего меня Бог так долго держит на земле, чтобы я тебе помогала, хоть ты и сопротивлялась и не верила мне.
          - Тётя Маша! Давай не будем вспоминать былое. Просто у нас с тобой характеры похожие – всё сами, никто не может нами управлять и командовать. Но я-то знаю, что сердце у тебя доброе, и мама часто говорила: младшая, а упрямая! Ты ведь тоже не слушалась старшую сестру!
            - Да! Мы много враждовали, хоть и жили вместе и родители были живы. Разнимали нас, стыдили, а всё-таки большой дружбы не было. И всё из-за упрямства! А потом, когда она отбила у меня жениха, так и вообще разошлись и десять лет не разговаривали. Пока она уже не развелась. И хватило наглости домой приехать, как ни в чем не бывало, да тебя привезти!  Бабушка-то с дедушкой рады были без памяти, что внучка с ними будет жить, да только я не могла вынести, что она каждый день будет мелькать у меня перед глазами. Пришлось уехать. Обида была такой, что когда я узнала, что она утонула в реке, даже на похороны не приехала. Теперь-то жалею, грех этот у меня на душе камнем лежит. Но уже ничего не поправить. Молюсь только, прошу у неё прощения, панихиды заказываю в нашей церкви. Батюшка священник говорит  - они нас слышат, так может и простила меня.
          - Да я помню, как это было. Все плакали, на кладбище меня не взяли, боялись, что со мной истерика случится, но мне уже  было восемь, я многое понимала, а когда ты приехала и стала с нами жить, я к тебе привыкла, хотя вначале боялась тебя из-за твоей молчаливости. Я помню еще,  я заболела тяжелым гриппом,  и меня в больницу отвезли, а ты сидела со мной днём и ночью, сказки рассказывала, успокаивала, вот тогда ты и стала мне второй мамой. И всё время помогала, пока я в школе училась и потом, когда дедушки и бабушки не стало. Я теперь думаю, ты, наверное, и замуж не вышла из-за меня. Да?
          - Не могла я замуж выйти, потому что любила изменщика, но и простить не могла, а когда он умер, то поняла, что ты сиротой осталась,  и у тебя, кроме нас никого нет. Так и прошла моя жизнь. И ты для меня настоящая дочка.
          Ольга вдруг расплакалась, подошла тётке, обняла её и сказала:
           - И как это я была такой слепой, что не видела, как ты меня любишь. Всё обижалась на тебя, не терпела твоих нравоучений, поэтому и приезжала редко… А вот видишь, не было счастья, да несчастье помогло! И снова у тебя будет забот полный рот, а у моей дочки – милая душевная бабушка.
          - А с чего ты решила, что девчонка?
         - Не знаю, мне бы хотелось, чтобы девочка. Раз отца нет, то с мальчиком было бы сложнее.
          - Ну и хорошо! Ни о чем не думай, рожай спокойно, на работе возьмешь отпуск на годик, пока малышка не подрастёт, а я уж потом всё время с  ней буду. И денег нам хватит, у меня пенсия хорошая, да и огород поддержит, не надо будет овощи покупать. Мне картошки на всю зиму хватает, огурцов насолим, капуста, кабачки, помидорки – всё своё! Так что с голоду не помрём…..
            И Оля, спокойно переночевав у тёти Маши, поехала домой умиротворённая, с хорошим настроением и радостью на сердце. Ведь скоро она станет мамой, а это как ни крути – святое дело – новая жизнь, продолжение рода.
             И вот теперь, спустя двадцать лет, на вопрос есть ли семья, Оля спокойно может ответить: Да, семья есть. Хоть и маленькая. Тётя Маша жива,  уже не так много помогает, но когда Оля и Маруська приезжают к ней в гости, всегда воодушевляется, готовит, ухаживает, выслушивает и, как всегда, даёт мудрые советы. Вера, кажется,  спросила про мужа… Ну что сказать?
         - Вера, я не замужем, дочке скоро семнадцать, школу заканчивает, хочет поступить в мой университет, но не на французский, а на японский. Сказала, что её
          потом с руками оторвут, так эта Япония сейчас популярна.
         - А что не замужем? Развелась?
         - Да нет. Отец Маруси уехал в командировку, а потом его мать сказала, что он пропал без вести. И чтобы я больше не звонила, потому что ей тяжело со мной разговаривать. Так всё и закончилось.
          - Да ладно! Ты еще молодая, сто раз можешь замуж выйти! И фигурка у тебя, как и прежде – модельная. Ну а у меня деток нет, думаю вот ЭКО сделать. Но пока дорого. Да и возраст серьезный. Как-то страшно.
            - А с кем ты живешь?
         - А я разве не сказала? У меня муж, он бывший военный, а сейчас начальник службы безопасности в моём магазине. У меня три магазина, один – чисто западный. Я специально езжу в Италию и Францию и отбираю модели. Ко мне знаешь, какой народ приходит?! Артисты знаменитые, депутаты, спортсмены, улыбаются, подарочки дарят, комплименты говорят, на спектакли приглашают. Приятно это..
           - Рада за тебя. Смотри-ка, твоя мечта исполнилась – ты директор магазина, и все тебя любят и обожают.
             - Ага! Обожают, берут за хвост и провожают. Пока я на коне, все бегут, а если, не дай Бог, свалюсь с пьедестала, так тут же забудут. Мне жалко, что муж  мне не помогает, нет у него торговой жилки, поэтому и сидит, в телевизор наблюдает, чтобы никто ничего не украл в зале. Народ-то ведь ушлый, так и норовит что подороже взять, спрятать под пиджак или под пальто да и уволочь. Не представляешь, каких  я людей на воровстве ловила. Дети богачей, для которых платье за тысячу баксов, как для нас за две копейки. Но платить не хотят, воруют.
             - Сочувствую. Как говорится: в каждой избушке – свои погремушки. У всех на работе много чего случается, для людей посторонних совершенно немыслимые истории. Но это – жизнь! Ну ладно спасибо тебе за кофе и пирожные, мне пора. Маруся ждёт,  да и я что-то устала, хочется уже быстро чего-нибудь укусить на ужин  да и в кроватку забраться.
            - Понимаю, поэтому не буду надоедать разговорами. Но мы ведь не зря столкнулись на ровной дороге! Я давно уже поняла, что  ничего случайного не бывает. Видимо, нам придётся еще не раз встретиться! Так что сделай приятное лицо и попросись ко мне в гости. Тем более, я могу по старой дружбе сделать  приличную скидку на какой-нибудь итальянский пиджак.
             - Спасибо! Может быть и увидимся. Я не против. Но у меня нет денег даже на скидки. К тому же одежду легко купить в секонд-хэнде, там она раз в десять дешевле, чем в бутике, а вещи попадаются совершенно новые с брендовыми бирками! К тому же одна моя студентка очень удачно попала в модельный бизнес в Париже и в благодарность за то, что я давала ей уроки французского помимо занятий в университете, привезла мне отличный костюм, который ей не подошел из-за роста, а мне стал в самую пору!
             - Насчет сэконд-хэнда – не знаю, никогда там ничего не покупала. А костюмчик может пригодиться! Я собираю послезавтра небольшое пати, придут близкие друзья, просто посидеть, винца-водочки попить, посплетничать, рассказать о новостях в кино и театре. Приходи! Тебе интересно будет, я, кстати, и француза хочу пригласить. Он мне помогает в Париже с закупками. Я, правда, с ним по-английски общаюсь, потому что он по-русски почти не говорит,  а вот ты можешь отличную практику получить! И он не женат! Так что давай, подгребай к семи. Губки красной помадой намажь, чтобы мой француз упал от твоей красоты.
         Вера весело рассмеялась и подмигнула Оле. Потом порылась в большой черной сумке, достала визитку с золотыми буквами, написала на ней адрес и дала Ольге, приговаривая: «И не вздумай отказаться! Я повторяю еще раз – ничего в этой жизни нет случайного!»
           На этом они расстались. Вера села в машину с шофером, а Ольга Петровна пошла на автобусную остановку со смятенным сердцем и даже каким-то головокружением. Она давно отвыкла, чтобы ей приказывали, да еще с таким напором.
               Однако возможность поговорить с «носителем языка» была очень заманчивой. Когда еще можно будет пообщаться в гостях, за столом, вкусно поесть и выпить такого, о чем и помечтать невозможно, так это дорого, еще пофлиртовать с интересным мужчиной. А то, что он будет завлекательным даже и в 60 лет, Оля не сомневалась.
            Дочери, в ответ на замечание, что ужин не готов, а мамаша шляется неизвестно где, она спокойно и без обычной обидчивости сказала, что встретила давнишнюю подругу и та пригласила её в гости. Не хотелось рассказывать юной критикессе в подробностях о разговоре, потому что Оля заранее знала, что тут же прозвучит ирония и посыплются советы, но ей не хотелось опускать в житейскую тину зыбкий мираж красивого приключения.
            Ночью ей приснилась большая черная собака. Ньюфаундленд, кажется. Собака сидела возле дверей и не выпускала Олю на улицу, Она не лаяла, не делала угрожающей позы, а просто смотрела Оле в глаза, как будто хотела что-то рассказать, но не находила слов.
          Почему-то и Оля молчала, у неё щемило сердце и даже вроде слёзы подбегали к глазам, но она не плакала, глотала тёплые комки в горле, сжимала пальцы в кулаки и не знала, что делать.  Ей хотелось подойти к собаке, потрепать по спине, погладить большую мохнатую голову, услышать тихое урчание, сесть рядом с ней на пол и поговорить о чем-нибудь житейском. Но она не могла двинуться с места, просто как будто приклеилась.
            Вдруг дверь стала открываться, собака вскочила… и Оля проснулась.
             На часах было семь. Пытаться заснуть и проваляться в постели еще минут сорок не было смысла. Только разнежишь себя, а толку не будет никакого. Пришлось встать и исполнить ежедневный утренний ритуал: облиться холодной водой, растереться полотенцем, помахать руками и сделать гимнастику, которую она называла «кошачьи потягушки», заварить кофе и запечь хлеб с сыром.
Маруська еще спала, ей в школу к девяти, так что раньше полдевятого она не проснётся. И как ни пыталась Оля приучить дочку вставать пораньше, завтракать и одеваться не спеша, у девчонки не было никакого желания отнимать у крепкого девичьего сна целых полчаса. Можно было за две минуты умыться, за три – напялить брюки и пиджак, за четыре причесаться и накраситься и бежать в школу, каждый раз опаздывая и придумывая разные байки и отмазки, чтобы училка не особенно ругалась.
                Оля оставила на столе традиционные 50 рублей на школьный пирожок и отправилась в университет. Надо было еще продумать, как одеться и какую прическу сделать, чтобы вид был приличный. Всё-таки преподавательница французского должна выглядеть, как парижанка, а не как девушка из глухого села, которой вдруг повезло попасть в университет и даже получить диплом на удивление родителям  и подругам.
               В конце концов классика пересилила всё – белая блузка, французский костюм с короткой юбкой и туфли на каблуке, чтобы казаться светской красавицей. Насчет юбки она долго раздумывала, не хотелось открывать коленки и казаться легкомысленной, но дочка, как ни странно, одобрила это смелое решение и сказала в своей язвительной манере: «Ноги, конечно, далеки от классической красоты, но на каблуке выпрямляются, а юбка делает тебя нахальной, а в наше время это ценится больше всего! Так что вперёд, пусть гости твоей подруги смотрят только на тебя! И тушь возьми мою, английскую, она ресницы удлиняет в три раза. Смотри только не оцарапай кавалера, если он начнёт к тебе прижиматься».
             Однако Оле не было смешно, она волновалась, как девочка перед выступлением в детском саду. Даже решила ехать не на метро, а на такси, чтобы сохранить макияж и  не зацепиться каблуками на эскалаторе в метро.
            Дом оказался высоким, этажей, наверное, пятнадцать, не меньше. Красиво блестели чистые стёкла, на балконах цветными пятнами сверкали герани, петунии и бегонии, двери в подъездах были свежевыкрашенными и никаких надписей на стенах! Сразу видно – элитный район, не то что наши старые пятиэтажки и мусор под окнами.
             Симпатичная консьержка спросила, к кому Оля идет, позвонила по внутреннему телефону и кивнула: «Проходите, лифт справа, за стенкой.  Вас ждут».
Бесшумный лифт вознёс ей на восьмой этаж, дверь в квартиру была полуоткрыта, играла музыка, что-то французское.  «Вроде бы даже Джо Дассен – песни нашей молодости, - подумала Оля и шагнула за порог».
              Какой-то мужчина сказал громко: «Вот еще одна красавица пожаловала! Но лицо мне незнакомо, значит не из театра девушка. Скорей всего пиар-менагер, как теперь принято говорить у умных людей. Позвольте представиться: Лев Моисеевич, директор ресторана «Всё по сто». Вы, наверное, бывали у нас? Мы живём напротив ЦУМа.
            - Ольга Петровна, преподаватель французского языка, давнишняя Верина подруга, мы с ней позавчера случайно встретились. В вашем ресторане не была, но название мне нравится. Наверное, вы встречаете гостей с медведем и рюмочкой водки, поэтому и по сто. Да?
          - Насчет медведя – хороший ход. Да, рюмочку со ста граммами даём сразу, но «сто» - это цена любого блюда, сто баксов стоит и фуа-гра и рисовый пудинг с шоколадом, и бокал хорошего шампанского! Приходите, для вас я сделаю скидку. И будет «Всё по двадцать»! Мне нравится, что вы сказали - «давнишняя подруга», а не «старая», а то мне пришлось бы рассыпаться в комплиментах по поводу вашего возраста, но я понимаю, что вы не цените светские условности. У вас прямо на лице написано: «Можно попроще! Надоело притворство!» Я прав?
          - Да, вы хороший психолог и просчитываете человека просто, как по ладони. Большая практика?
         - Да уж! Чтобы остаться на плаву после всех изгибов дикого капитализма, многому пришлось научиться. Ну ладно, давайте я  буду вашим навигатором и познакомлю с теми, кто уже пришел. Нас пока немного, но через час будет толпа. Народ любит халяву – хоть при  социализме, хоть при капитализме. Вкусно поесть, выпить, поболтать о том, о сём, потискать в тёмном коридоре какую-нибудь актрисульку – самое милое дело, чтобы расслабиться и поднять себе настроение, хотя бы на этот вечер.
           - Лев Моисеевич, я вижу у вас большой опыт в таких тусовках! Неужели всё на самом деле так банально? А интересные люди, а разговоры о выставках и премьерах? А старые друзья, которые рады тебя видеть? Не знаю даже, что еще сказать.  Я редко теперь в гости хожу, назначаю встречи в кафе, выпил кофе, выяснил, что хотел и гуляй дальше!
           - Милая, неиспорченная девушка. Я буду возле вас весь вечер, хочу напитаться забытым уже чувством простосердечия и чистоты. Можно?
              - Да я даже не знаю, что вообще мне здесь ждать. Я вам признаюсь, что Вера меня зазвала, чтобы я могла поупражняться  в языке с  каким-то французом. Если честно, мне страшновато. Вдруг он сноб и не захочет на меня смотреть, не то что разговаривать!
         - Францууз, - протянул Лев Моисеевич и погладил себя по животу.  – Да должен прийти какой-то. Пока его нет. Ну и хорошо! Я буду считать минуты, которые вы мне подарите. А теперь – начнем нашу перекличку:  Аллочка, приветик, познакомься – это Ольга Петровна, преподаватель французского, если что – обращайся, она берёт недорого, всего по пятьсот баксов за урок, зато в Каннах  ты будешь блистать на красной дорожке и сможешь остроумно отбрить любого нахального журналюгу! Олечка – это Аллочка, звезда уже трёх сериалов. Вы, наверное, её видели по ТВ…. Извини, Аллуся, мы дальше идём представляться.
            И так Лев Моисеевич подводил её к каждому, кто сидел, стоял, бродил по коридору, пил шампанское, которое предлагали официанты в белых перчатках и смокингах. Её подруга Вера оказалась на балконе, хотя на самом деле это была широкая терраса со столиками, белыми стульями, как в кино про Париж, с корзинками цветов и маленькими бутербродами на фарфоровых тарелках. Она искренне обрадовалась Ольге, обняла её и даже хотела расцеловать, но потом вспомнила про накрашенные губы и не стала оставлять следы на щеках слегка обалдевшей гостьи.
        - Лёва, ты, как всегда, кинулся на новую юбку! Смотри, парень, повырывает твоя четвертая жена волосенки-то в твоей негустой шевелюре!
        - Вееераа! Ну откуда такая невоспитанность! Просто Олечке было неуютно одной в незнакомом коллективе, вот я и стал гидом-переводчиком! Ты-то не стоишь у дверей, не встречаешь гостей! А должна!
          - Да чего стоять, все и так всё знают, куда идти, что делать, с кем разговаривать, где шампанское, где туалет. А про Олю я забыла! Прости, дорогая! Жизнь так закрутит, что имя своё не сразу вспомнишь! Вон там француз пришел, пойдем я познакомлю. Лёва, ты пока свободен! Сядь за столик, выпей чего-нибудь, если шампанского не хочешь из-за музыки в животе, возьми рюмочку наливки. Водка будет только за столом! Чтобы народ раньше времени не натрескался и не упал под стол.
         И Вера громко рассмеялась, схватив Ольгу за руку и почти насильно подталкивая в другую комнату.
           - Серж! Добрый вечер! Я тебе не успела вчера сказать, у меня в гостях стародавняя подруга, Ольга. Она говорит по-французски, так что не стесняйся! А я пойду к гостям, через полчаса ужин, надо еще кое-то проверить.
           - Bonsoir! – сказал удивленный француз, глядя Ольге в глаза, но при этом заметив и короткую юбку, и красную помаду, и длинные ресницы, - Enchante de faire votre connaissance! Ne m'attendais pas ;.
       - Я тоже не ожидала, сказала на автомате Ольга, но потом спохватилась и дальше беседа пошла уже на чистом французском. И вовсе он не был старым. Скорей всего лет сорока-сорока пяти... Невысокий, но с красивой тонкой фигурой, без «пивного» живота, с аккуратной прической (наверняка перед походом в гости сходил в парикмахерскую), с хорошим парфюмом и веселыми карими глазами.
           Почему-то эти глаза напомнили Ольге  черного ньуфаундленда. Тот тоже смотрел на Олю внимательно и цвет был точно такой же.
           Оказалось, что Серж приехал на какую-то выставку, пробудет здесь еще три дня, а Вера ему даже больше, чем партнер, они знакомы давно и дружат. Если бы не Верин муж, Серж, наверное, бы на ней женился. Он обожает русских женщин за самостоятельность, весёлый нрав, за красоту и за то, что они никогда не сдаются. Ведь у Веры были и тяжелые времена, два магазина сгорели, начались криминальные разборки, муж вступился, его подстрелили, и он долго лежал в больнице. Теперь вот хромает, но в общем – хороший человек, только слишком молчаливый. И по-английски не говорит, не говорю уж о французском. А Вера болтает, как сорока, специально курсы окончила, потом и в Лондон ездила, чтобы язык отточить, как она сказала. Три месяца там была! Отточила, как следует!
             - А где её муж? – спросила Ольга, оглядываясь и рассматривая новых гостей, с которыми еще не успела познакомиться.
            - Игорь? Да он, наверное, сидит телевизор смотрит, говорит, что не любит толпы. Пойдём в теле-комнату, он там обычно время коротает.
            Почему-то у Ольги вдруг мурашки поползли по рукам и спине. Игорь? Бывший военный? Не любит толпы? Как всё это знакомо! Ведь и её Игорь был таким же. Правда, он погиб, как сказала его мать. Но бывают совпадения, так что мурашки зря бегают и волноваться нет смысла.
          Мимо как раз проходил гордый, как императорский пингвин,  официант с подносом, и  Ольга взяла бокал с шампанским. Выпила почти всё двумя глотками. Серж посмотрел на неё с удивлением, но промолчал. Решил, что шутить по поводу тяги к спиртному пока рано.
             Они поднялись по лестнице на второй этаж большой квартиры и пошли по широкому коридору к самой дальней двери. Она была закрыта. Серж вежливо постучал, потом еще раз и, приоткрыв дверь, громко по-русски  произнёс:
- Игор! Войти?
- А,  Серж! Заходи, я вот смотрю соревнования по плаванию. Можешь мне компанию составить, здесь даже русского не надо и так всё понятно!
           - Я с мадемуазель, - сказал француз, - de toute beaut;, очень красивая.
           Мужчина поднялся с кресла, повернулся и посмотрел на Ольгу.
Говорят, перед смертью человек видит всю свою прежнюю жизнь. Оля не умерла, но все эти семнадцать лет, в которых не было любимого человека, пролетели перед ней мгновенно. Она не упала, потому что её держал француз, но сердце сорвалось и покатилось. Прямо под ноги Игорю, пропавшему Маруськиному отцу.
           А Игорь, вытянулся, как будто его дернули за верёвку вверх, как марионетку в кукольном театре, побледнел и только сухими губами зашептал: «Оля? Оля… Оля…. Оля!»
А у Ольги вдруг в голове вспыхнули строки Пушкинской сказки про Руслана и Людмилу:
От удивленья, боли, гнева,
 В минуту дерзости лишась,
 На князя голова глядела,
 Железо грызла и бледнела….

И еще сон про черную собаку….