Перед рассветом - холодно. Глава 8 роман пишется с

Глава 8
Городок, а верности ради, поселок, завладевший частью юго-восточного побережья Мадагаскара, на закате, когда «Апостол Петр» становился на рейде у желанного острова, виделся заурядным. Домишки, как вишни, гроздью собранные на веточку, теснили друг друга на склонах. Церковь, возвышающаяся на холме, упиралась шпилем в небо, палитрой своей поражающее воображение даже тех, кто далек от восторженных переживаний прекрасного явления заката. Улочки разгоряченные, шумные, вселяли в душу безотчетный восторг, взывая в памяти приход жаркого лета в наши суровые российские края, когда мы, мальчишками, голышом, крича и размахивая над головой портками устремлялись, в еще прохладные воды реки, и дыхание замирало.
 
Мы рады были сойти на берег после двухмесячного плавания. На борту остались вахтенные офицеры и матросы, поскольку надо быть начеку. Хотя мы и составили контракт с Буссенаром, по которому он и его молодцы получали одну двадцатую часть добычи, доверием я к нему не проникся. Он был капитаном на своем судне, а будет ли он мириться с подчинением иному командиру, надежды не было. В договоре, непреложно, мы оставили пункт, гласящий, что в случае обретения трофея в виде корабля, команда «Апостола Петра» не будет претендовать на само судно, а только на груз в его трюмах. Трофейный корабль же передается под командование капитана Буссенара. Все понимали, что добыть какую-нибудь посудину, дело нескорое. Выдержит ли гордыня месье Буссенара этакое испытание? Я, разумею, что подобным вопросом задавался не только я. Тем не менее, француз подписал договор и сделка была полюбовно заключена.

Команда «Апостола Петра» шла по крикливым улочкам городка, и ребята мои, вероятно, ошалев от радости обретения твердой почвы под ногами и невиданного ранее ощущения воли, вели себя непринужденно, перебрасываясь шуточками с местными красотками, причудливой смесью английских и французских слов, уж кто на что горазд был.
Французские моряки чувствовали себя дома, их многие узнавали, и встреча со старыми знакомцами сопровождалась приветствиями бурными и восклицательными, с немедленным предложением отметить столь радостное событие в ближайшей таверне.
К Буссенару, с распахнутыми объятьями, подошел в раскачку здоровяк, чуть меньше трех аршин ростом. Он расхохотался смехом Оркуса , принимающим под свое покровительство грешников:

– Франсуа, старина! А мы и не чаяли тебя увидеть, гарпун в печенку! Поговаривали, Айрон отправил тебя на корм рыбам! – он опять разразился адским смехом.
Буссенар вяло ответил на объятья великана и, криво улыбнувшись, покосился на меня:

– И я рад тебя видеть, Жан-Жак! Благодаря этим русским, ужин морских гадов был прерван.
Здоровяк воззрился на меня с неподдельным удивлением.
– Русские, русские… – он будто пытался понять, где он слышал это слово. – Ах, да! Холодная Московия! Какого черта?
– Того самого, с рожками, – хмыкнул я.

Жан-Жак опять разразился сметающим смехом, обращаясь к Буссенару:
– А твой московский друг - остряк!

Мой новый компаньон растянул губы и хотел что-то ответить, но вдруг выражение его лица изменилось. Отображение сложных, перемешанных и бурных чувств изумительно стремительным образом пронеслись по его лицу, и он бросился к кому-то так ретиво, что мы с великаном в удивлении посмотрели друг на друга, пожав плечами. Жан-Жак помрачнел:

– А-а! Рене! Чертовка, гарпун в печенку! От этой женщины лучше держаться подальше. Франсуа разум потерял из-за нее. Обвела Айрона вокруг пальца. Кто бы мог подумать!! – он по лошадиному мотнул головой. – Выиграла в кости шлюп, набрала команду из таких-же бестий, как и она сама. Кораблем управляет, будто родилась со штурвалом в руках! Удача ходит за ней, как привязанная!

После столь красочной характеристики, меня не просто разобрало любопытство увидеть сию легендарную дамочку, я не мог удержаться, и довольно откровенно стал разглядывать плотную женщину, стоящую надменно перед Буссенаром, в кривой усмешке изогнув полные губы. Темно-каштановые волосы заплетены в косу, голова перехвачена синим платком, карие острые глаза… Я обмер! Рене Ван Виолан! Моя жена Арина Ветрова! Пиратка почувствовала на себе мой пристальный взгляд и мельком, сначала, зыркнув, воззрилась на меня. Оставив своего кающегося любовника, она смело подошла ко мне и протянула руку. Я ответил ей рукопожатием.

– Франсуа, так это и есть твой спаситель? – я был удивлен немало, Арина говорила на французском языке, правда, без мелодичности, жестко.
Буссенар подошел, вид его напоминал облик провинившегося раба, получившего взбучку от хозяйки.

– Да, любовь моя, – проблеял «гроза морей». – Капитан Ветров, мятежный русский, прибывший в наши края пытать удачу.
Арина вонзила в меня свой взгляд, полный вызова и… тоски, томления, тайны…Я не мог отвести взора от нее: я ощущал ее силу и нежность, переживал желание прижать Арину к груди и снять с ее плеч непомерный груз, который она взвалила на себя. Злость и ревность, завладевшие мной в первую минуту нашей встречи, ослабив свою хватку, растворились в потоке безотчетной радости.
 
– Вы отчаянный человек, капитан Ветров, – проговорила она, – удача любит таких, как вы и не жалует сдающихся на милость судьбы. Если вы способны отречься от прошлого, то можете ей понравиться.
– Удача – бабенка непредсказуемая! Иногда поманит ласково, а порой так хвостом метнет по ногам, что упадешь и не поднимешься, – сказал я по-русски, сверля глазами Арину.
Она, отрешенно, повернулась к Буссенару:
– Какой красивый язык у этого Ветрова, только не понять ничего!
Буссенар пожал плечами и промолчал.
– Мадам Ван Виолан, – я улыбнулся, – я постараюсь понравится Фортуне, без ее благосклонности не уйду отсюда. И хоть ветер переменчив и жесток подчас, буду держать курс бакштаг , что приблизит меня к моей цели быстрее прочих, идущих фордевиндом.

Продолжение следует

  Оркус (Орк; лат. Orcus) — римский бог смерти. Вероятно, первоначально был одним из демонов или мелких божеств загробного мира у этрусков, впоследствии стал считаться правителем загробного мира. Позже образ Оркуса слился с другим богом, Диспатером, а ещё позднее оба этих божества окончательно растворились в образе бога Плутона, римского аналога греческого Гадеса (Аида).

  Бакштаг - направление движения судна относительно встречного ветра, когда угол между линией ветра и носом корабля больше 90° и меньше 180°. Быстрее всего парусные суда ходят в бакштаг.
  Фордевинд – курс, при котором ветер попутный, то есть дует прямо в корму судна.