Две ошибки в понимании платонизма

Ошибки:

1. Идеи — лишь общие понятия.

2. Идеи полностью тождественны себе.

1.

То что идеи — общие понятия — это полуправда. Они не только общие понятия, но и общие предметы. А что такое общий предмет? Это образец, парадигма. А.Ф. Лосев определяет идею как порождающую модель. Идея несет в себе структурность, код вещи. Соединяясь с бескачественным субстратом (материей) она придает ему оформленность, определенность.

Итак, идеи — это, прежде всего, общие предметы. Где находятся эти общие предметы? Плотин их разместил в Уме (Нусе), во второй ипостаси. Это мир истинно сущего, в котором заложены все принципы реальности. А общие понятия по Плотину будут не в Уме, а, видимо, в разумной части Души.

Вообще, можно задаться вопросом, — а структурность явленной реальности может существовать самостоятельно, вне явлений? По Аристотелю — нет — форма не существует самостоятельно от вещи. По Платону — да — идеи предшествуют вещам, явления — отражения идей.

Что было до Большого взрыва? Случайно ли это случилось, случайно ли всё каким-то образом оформилось? Некоторые считают — да, всё случайно, и возникновение жизни и сознания, всё лишь игра случая. Если так, то это очень сомнительная история. Чтоб это не казалось таким сомнительным, можно предположить, что всё возникло и развилось по лекалам, которые уже были до этого самого Взрыва, в дофизической, метафизической реальности.

Что же это за реальность такая, дофизическая? Это информационная матрица, где прописаны все правила и возможности, по которым реальность существует. Это генотип Космоса. Это Ум в котором пребывают идеи — умопостигаемые общие предметы, способные излучать вовне свое содержание, оформляя и структурируя явленное.

2.

Идеи тождественны себе — еще одна полуправда. Если мы опять обратимся к А.Ф. Лосеву, то узнаем, что единое в «Пармениде» это максимально обобщенное понимание идеи. Ну а иное — максимально обобщенное понимание материи. В «Пармениде» единое рассматривается в двух гипотезах. В первой — как единое само по себе, во второй — как единое, которое есть.

Понятно, что идеи как единое рассматриваются во второй гипотезе. Идеи ведь есть, а первое единое одно и сверхбытийственно. Что мы узнаем о едином сущем, т. е. о едином, которое есть? А то, что оно не только тождественно себе, но и иное себе. Дело в том, что единое сущее — это целое, состоящее их двух частей — единого и сущего. При этом, понятное дело, единое не есть сущее, а сущее не есть единое.

Соединяя в одном целом свою единичность и инаковость себе (бытие) единое сущее оказывается и тождественным себе (своей единичности) и инаково. И если единое сущее есть максимально обобщенное понимание идеи, то и любая идея будет не только тождественна себе, но и инакова.

Чем же в таком случае идея будет отличаться от вещи? От буддистов можно узнать, что явления полностью иные себе. Ведь будучи всецело обусловленными другими явлениями они оказываются лишенными себя, без остатка растворяясь в ином. Но, похоже, остаток все же есть. Явление не только обусловлено иным, но и обусловлено собой, иначе его бы просто не было. Ведь любая вещь, пока она существует, тождественна себе, а значит обусловлена собой. Но обусловленность иным в вещи преобладает над обусловленностью собой, поэтому вещь существует временно. В идеях же инаковость ничтожна, она подчинена тождеству. Поэтому идеи самосущны и вечны.

Но эта инаковость в идее проясняет очень значимую проблему. Как нечто абсолютное, безотносительное, зацикленное на себе, а потому трансцендентное всему может что-то порождать? В самом деле, если идея будет только тождественна себе, будет полностью самообусловленной, то как она может стать порождающей моделью, вступая в отношение с чем-то иным?

Если же в идее мы обнаруживаем некоторую инаковость, а не только тождественность себе, то идея оказывается открытой системой, способной порождать, без ущерба своей самотождественности. Ведь порождение это создание чего-то иного себе. А такая возможность становления иным заложена в инаковости идеи себе самой.