Авантюристы

          На мой негромкий свист Анка появилась из-за угла дома с зелёной эмалированной кружкой в руках. В воздухе пахло костром и пережжённым сахаром. Кто-то затеялся варить варенье. На моё предложение сбегать на речку, она ответила неожиданным отказом.

          - Я с дураками и аферистами на речку не хожу!

          - Гм… А с кем ходишь?

          - С умными! Только они мне с утра почему-то ещё не попадались!

          - Значит, по-твоему, я дурак и аферист?

          - Угу, дурак и аферист. Бабушка считает тебя аферистом.

          Я подтянул сползшую резинку штанов.

          - Ладно… А ты, значит, сильно умная?

          - Угу, раз в десять умнее тебя. - она протянула мне кружку, из которой выуживала по одной и бросала в рот крупную землянику. - Хочешь?

          Пальцы у неё были испачканы земляничным соком. Я молча выудил парочку ягод и отправил их в рот. Ароматные. И сладкие.

          - Если на речку не хочешь, можем ко мне пойти. У меня подзорная труба есть. Поиграем.

          Я правильно рассчитал. Известие о том, что у меня имеется подзорная труба, её сразило. Даже забыла, что только что называла меня дураком. Она замолчала, вытряхнула себе на ладошку целую горку ягод, отправила их в рот и лишь затем спросила:

          - Как поиграем?

          - Ну не знаю... Например ты сядешь где-нибудь возле туалета, а я с балкона буду конопушки у тебя на носу считать.

          - Ага! Сам сиди возле туалета! А я мух на твоей голове считать буду! Сейчас! Нужно у бабушки отпроситься! - без дальнейших разговоров она сунула мне в руки свою кружку, развернулась и ускакала за дом. Похоже, это её бабушка варила варенье.

          Так - полдела сделано. Теперь главное, чтобы бабушка её отпустила. Вчера она на нас сильно рассердилась. Может и не разрешить.

                ***

          Вчера бабуля отправила меня в продмаг за хлебом и пряниками к чаю. Возле магазина я встретил Анку и сразу понял, что с ней что-то случилось. Глаза зарёванные, лицо несчастное. На мой вопрос она ответила, что бабушка послала её в магазин, дала с собой трёшку, - у неё денег мельче не было, - а она эту трёшку где-то потеряла.

          Начали искать вместе. От продмага медленно дошли до калитки её дома, внимательно глядя себе под ноги, но ничего не нашли. Вернулись к продмагу, поискали там. Тоже пусто. Тогда я предложил деньги заработать. На её вопрос: как? - я довольно легкомысленно ответил:

          - Милостыню будем просить. Только для этого нам понадобится шляпа.

          - Зачем?

          - Ну а куда, по-твоему, люди должны деньги бросать? Подожди меня здесь, ладно? Я мигом!

          Она не успела придумать ответ, как я сорвался с места и умчался домой. У нас на чердаке шляпа имелась. Именно такая, как нужно: покрытая пылью и паутиной, старая мужская шляпа! Там же я нашёл гармошку с семью клавишами. Мне её подарили ещё когда я в детский сад ходил.

          Анка — она ждала, сидя на крылечке продмага, - оживилась, когда увидела меня с гармошкой и шляпой, и спросила, зачем мне гармошка.

          - Я буду играть, а ты петь. Просто так просить милостыню стыдно, а если мы исполним какую-нибудь песню, то будет считаться, что мы эти деньги заработали. Поняла?

          - Угу, поняла. А давай наоборот? Ты будешь петь, а я играть?

          - Я не могу. У меня по пению тройка. И потом, ты разве умеешь на гармошке играть?

          Играть она не умела, в чём честно созналась. На гармошке с семью клавишами, из которых одна уже давно хрипит и хрюкает, играть никто не умеет. Даже Лёха, хотя он три класса музыкальной школы закончил. Он попробовал как-то раз, заржал, услышав, как она визжит и хрюкает, а потом посоветовал мне отнести её на помойку. На помойку я её не отнёс, а отвёз на дачу. Решил, что ещё пригодится. Вот она и пригодилась!

          Я играть тоже не умел, но Анке это знать необязательно. В итоге она согласилась с моим предложением и только спросила, что мы будем петь. Начали выяснять, какие песни она знает. Она назвала «Стоят девчонки», «Арлекино» и «Под крылом самолёта». Хороший репертуар, по-моему.

          Я с гармошкой решительно уселся на нижней ступеньке крыльца, поставил шляпу на землю у своих ног и бросил в неё рублёвку, которую мне дала бабуля. Пусть люди думают, что кто-то уже посчитал нас талантливыми ребятами и щедро отблагодарил за прекрасное исполнение эстрадных песен. Легче будет самим раскошелиться. Анка со мной согласилась и сказала, что если бы у неё у самой были деньги, она тоже непременно бросила бы их в шляпу. Она встала на ступеньку рядом со мной, и мы начали.

          Начали с «Девчонок». Я старался попадать в такт и не прикасаться к хрюкающей клавише, потому что очень уж смешно это звучало. Невозможно сосредоточиться на музыке. Анка, спотыкаясь на каждой строфе, с горем пополам исполнила первый куплет и остановилась. Немного погодя остановился и я. На мой вопрос: почему не поём? - Анка заявила, что я играть совсем не умею, и моя музыка ей только мешает. Обвинение серьёзное. В оправдание я сказал, что давно не брал инструмент в руки и просто немного отвык, а так-то я хорошо играю. А ей нужно сделать лицо более трагичным.

          - Зачем?

          - Ты же деньги потеряла. Забыла? Люди смотрят на тебя и не верят, что у тебя горе. Вот попробуй втянуть щёки.

          Она послушно втянула щёки. Я посмотрел на неё, попросил повернуться ко мне боком, снова посмотрел и сказал, что - да, так значительно лучше. Сразу видно, что у человека случилось какое-то горе, или он давно голодает. Анка в ответ сказала, что с втянутыми щеками петь никак не получится, потому что с втянутыми щеками даже говорить трудно, не то что петь. Я понял, что она права, и сказал, что в таком случае придётся мне играть с втянутыми щеками, а она могла бы посыпать голову пылью и немного испачкать щёки и руки. Очень уж они у неё чистые, и от этого её совсем не жалко. А должно быть жалко.

          Посыпать голову пылью она отказалась, но щёки, действительно, испачкала пылью. По-моему, у нас получилось просто замечательно, но прохожие реагировали как-то странно. В шляпу нам бросили тринадцать копеек. Сначала одна знакомая на лицо тётка бросила в шляпу троячок, а десятик бросила незнакомая молодая женщина. Она подвела к нам своего мужа, они постояли, послушали, а когда Анка допела «Арлекино», и я перестал играть и вытер со лба несуществующий пот, бросила в шляпу монетку. Перед тем, как уйти, она сказала своему спутнику:

          - Вот видишь, Коля, до чего доводит пьянство родителей? Дети вынуждены идти на улицу и просить милостыню!

          Нам бы после этих слов насторожиться, но нас понесло. На нас посыпались деньги! Как тут остановишься? Ещё немного и три рубля мы наберём!

          Ни фига мы больше не успели набрать! Минут через пять после их ухода — Анка только что снова затянула «Девчонок» - слева раздался грозный окрик:

          - Эт-то ещё что такое?

          Мы замолчали, потому что в паре метров от нас стояла Анкина бабушка. Кулаки упёрты в бока, хмурые брови, грозный взгляд. Ей явно кто-то сказал, что мы здесь, потому что она примчалась, даже не переодевшись — в домашнем халате, переднике и шлёпанцах. Анка перепугалась, увидев её. Побледнела даже. А та громко, на всю улицу:

          - Я её жду, а она вон что вытворяет! Милостыню просит! Ну-ка, марш домой!

          Мощная у Анки бабушка. Такая по шее даст — не обрадуешься. Я, конечно, со ступеньки вскочил и рядом с Анкой встал. Даже про шляпу с деньгами забыл. Попытался за руку её поймать, но она не далась. Пошла к бабушке, а та взяла её за руку, перевела на меня сердитый взгляд и на прощанье кулаком погрозила. Смотри, мол, у меня!»