Страшный суд

Страшный суд

Митрафом Бояр Палистинович смотрел на мир сквозь призму суда и следствия. Он размышлял так: Я езмь из праха вышел. В прах войду… значиться Божественный удел постигаю. Ни кого знать не хочу и уверовать ни во что, а вот только бы мне хоть не много подрасти в своем самомнении хоть на чуток… Как ноготь кривого тянется к Луне, там и я тянусь ко злу и чувствую как меня живьем съедают мои внутренние вороны.

Слушающие Митрафома люди впрочем скверные, но уверующие в смысл мира, сидели молча на лекции и уважительно молчали. Только одна Леночка Соколова, ученица девятого бэ класса, возразила своим писклявым как у полевой мышки голосочком: Если вы тянетесь ко злу, то лучше помолчите. Тишина – благодать нищих духом, а Ваша софистика, не в корм коню нам.

Палистинович побагровел, покрылся желтыми пятнами и присмертно вскрипнул, как плохо смазанная маслом входная дверь: «Дева, Дева Людмила»…

С тех пор Леночку Соколову публично называют Людмилой. И имя ее новое как хрусталь луны жжется в руках легкодоступным товаром и затухает въевшись в свой корень рождения.

Выходит так, что страшный суд – это осень, смена вечернего платья, на платье утреннее, но черное, как внутренний ворон легкой потери имени данного родителями при рождении, на имя публичного беса публичного осуждения.

«05.08.21»