Преров Гл. 14. Штральзунд

                Танец — поэма, в ней каждое
                движение — слово.

                (Мата Хари)

                Танец — это тайный язык души
               
                (Марта Грэхем)



14. Штральзунд

До конца лагерной смены оставалось немного. Мне казалось, что эта грусть пропитана морским солёным бризом.

Как-то после купания пацаны пошли играть в теннис, меня же сморило, и я прилёг отдохнуть, надо мной на натянутом шнуре висели постиранные мокрые полотенца, которые раскачивались от сквозняка и свежо пахли морем.

Сквозь полудрёму мне представилось, что я в ялике, над которым похлопывает влажный парус, вокруг море, а рядом сидит Таня и печально смотрит на меня. И я шепчу:

– Почему ты так смотришь на меня, Таня? – ответа нет, и я вновь зову её, – Та-ня!

Но Таня вдруг ответила мне голосом Пирога:

– Витёк, ты чего это, а?!

Я открыл глаза, ничего не понимая:

– Да, кимарнул я чуток. А что такое?

– Да, ты всё: Таня, да Таня. Хорошо никого нет, посмеялись бы над тобой. Вот это втрескался, аж снится она ему!

– Пирог, а если бы мне приснилась Урсула? И я бы: Урсула, да Урсула.
 
– Ты конченный придурок, Китай! Если бы «Урсула», ты и вовсе бы не проснулся! Прибил бы тебя! Скажи спасибо, что разбудил.

– Ну, спасибо, Саня! Не обращай внимания. Тоска накатила во сне.

Дни, насыщенные событиями и эмоциями, летели, как пули, а наше с Таней время сворачивалось, как шагреневая кожа.

Лагерное же бытие шло своим чередом, когда вдруг оно развернулось совершенно «перпендикулярно». Так по делу и не по делу любил выражаться Артём.

Вечером во время какого-то не очень интересного фильма, на который мы дружно не пошли, Артём сообщил нам, что намечается поездка в Штральзунд, красивый немецкий городок, можно сказать, жемчужину побережья:

– Будет что-то вроде экскурсии, – почесал Артём затылок.

– Так этого же нет в плане на смену. И на чём мы туда поедем?

Всё, что далее рассказал Артём, оказалось неожиданным.

Штральзунд, старинный немецкий городок, основанный около 1230 года, в дальнейшем получивший статус ганзейского города, безусловно, интересен как объект туризма в северном регионе Германии Мекленбург-Передняя Померания. Там, конечно, есть что посмотреть.

Однако в Штральзунде ещё имелись порт и судоверфь, где по заказу нашей страны строились рыболовные морозильные траулеры класса «Атлантик» – большие суда почти стометровой длины. Сейчас там на ремонте как раз стояло такое судно с командой.

– Так вот, я узнал у вожатых, моряки теперь – тоже наши шефы. Они приглашают нас к себе на судно и отправят сюда автобус, на котором и поедем на экскурсию.

– А как так всё получилось? – спросил я.

– Китай, между прочим, это, благодаря Татьяне! – многозначительно сказал Артём.

– Как это?

– А вот так! У Тани отец сейчас на полигоне, который здесь недалеко – на Вустрове*. А капитан судна – его брат. Вот они и встретились, ну и там как-то решили...

Все посмотрели на меня так, будто этот капитан – я.

– Ну, ни фига себе!

– Во, Танька дает!

– А когда едем-то?

– Завтра в десять. На море не идем, готовимся.

И в самом деле на следующий день на линейке объявили о поездке. При этом предложили приготовить деньги на карманные расходы и надеть все лучшее и нарядное. А напоследок вышла Марина и объявила:

– А ещё у нас сегодня день рождения у Тани Дорофеевой! Таня, выйди сюда, пожалуйста!

Вконец смущенная Таня вышла из шеренги к Марине и встала рядом.

– Давайте все вместе дружно поздравим её и пожелаем ей успехов и всего самого доброго! Поздравляем!

– Напоминаю, в столовой для именинницы приготовлен торт и накрыт отдельный стол на четыре персоны. Таня, можешь пригласить своих друзей.

Отряды дружно подхватили и трижды проскандировали: «Поздравляем!», – после чего раздались аплодисменты. Я чуть не отбил ладони.

– Спасибо, ребята! – растрогалась Таня.

За свой стол Таня пригласила меня, Пирога и Олега. А ещё она поделила торт пополам и вторую половину отнесла своим за стол, где обычно сидела.

– Торт лучше пирога, – сказал я. На что Саша шутливо показал мне кулак.
Мы поздравили Таню.

– Спасибо, мальчики, очень приятно!

– Танюша, мы не знали про день рождения.

– Да бросьте вы, ребята!

– Таня, а я вот – в трансе!

– Чего это вдруг? – лукаво улыбнулась она, – опять задумался?

– Да, нет! Да! Вообще-то думаю, конечно, – немного смутился я, – но, я о поездке в Штральзунд. Правда, что твой отец... и, что капитан...

– Витя, правда! Мы как-то не говорили об этом, но это так, – не дождалась она, пока я сформулирую вопросы.

– Ничего удивительного. Отец на полигоне, который здесь совсем рядом, а судно дяди Кости уже два месяца в Штральзунде. Они родные братья. А такая возможность встретиться у нас – большая редкость. Я поэтому и приехала в лагерь позже, что заехали с отцом сначала к дяде на военном «Газике». А на обратном пути отец завёз меня в лагерь.

– А кто твой отец?

– Подполковник, зенитчик. У них стрельбы каждый год здесь на Вустрове.

– И вы с отцом были на корабле? 

– Нет, до этого дело не дошло. Посетили ресторан! Там я и попросила дядю Костю, чтобы он организовал нам экскурсию, если это возможно. У них и автобус есть от порта. Покажут нам свой корабль, погуляем по городу, там всякие музеи и старинные здания, много туристов. Как видишь, мне не отказали! – улыбнулась она.

– Прекрасно, – сказал Пирог, – я пошёл собираться.

Вскоре приехал автобус с моряком, который представился помощником капитана, и началась посадка. Все выглядели празднично.

Таня! Она ли это?! Я обомлел: она впервые распустила густые волосы, прихватив их цветной лентой, облик её приобрёл новую романтичность, свободная лёгкая блузка только подчеркивала красоту её точеных плеч и рук.

Мы с Таней сели рядом, и от её дерзкой красоты я даже ощутил себя не в своей тарелке: кто я рядом с ней?!

Таня всё тонко чувствовала.

– Ну, Витя! – произнесла она с выразительной укоризной, но так, чтобы среди общего гомона слышал только я. Укоризна эта вызвала легкую испарину у меня на лбу.

– Таня, ты такая сегодня красивая, что меня просто переклинило, – смущенно оправдывался я.

– Ты хотел, чтобы я выглядела хуже? – скосила она свои прекрасные глаза в мою сторону.

– Ну что ты, Таня! Просто я подумал...

– Витя, не огорчай меня, ладно? Ничего такого, никогда – не только не говори, но даже не думай, – коснувшись моей руки, тихо, но твёрдо сказала она, глядя мне прямо в глаза. – Для меня никого, кроме тебя, нет!

В знак согласия я тоже коснулся её руки и поблагодарил её глазами.

В автобусе находились все наши, в том числе Гена с неизменным баяном и Марина. Был и Олег. Была и Наташа Акиньшина, которая пела «Соловья» Алябьева на открытии смены. Сказали, что надо быть готовыми к исполнению номеров художественной самодеятельности.

Дорогу и живописные виды из окна я помнил смутно – из-за Тани, которая сидела рядом и полностью занимала мои мысли и чувства.

В Штральзунде автобус подкатил прямо к трапу судна, где нас уже ожидали. «Атлантик» казался громадиной! 

Капитан – молодой загорелый мужчина, с внешностью киноактёра, в красивой морской форме, широко улыбаясь, представился и поприветствовал нас, приложив руку к козырьку. После рукопожатий с вожатыми, к нему подбежали Таня с Олегом, и они втроём обнялись.

Кто был не в теме, переглянулись и ошарашено наблюдали эту мажорную, но неожиданную сцену.

– Это их дядя Константин Иванович Дорофеев, капитан судна – бесстрастно пояснила Марина. Народ крайне удивился.

– Друзья, прошу вас подняться на палубу! – капитан жестом пригласил нас к трапу.
Мы нарядной цепочкой потянулись наверх.

С этого момента удивительный корабельный мир окружал нас. Местами тесные и укромные закутки, местами, поражающие необычностью, пространства корабля, ворох морских названий и словечек – каюта, камбуз, кубрик, штурвал, такелаж, рангоут, вахта, леера, рубка, трюм, компАс и прочие.

– Здесь даже туалет называется по-особому – гальюн, – выказал свои обширные познания в морском деле Ферзь. Все заржали.

Узкие и, как нам казалось, запутанные переходы между помещениями корабля, расположенными на разных уровнях; надраенные до солнечного блеска медные и стальные детали непривычных судовых интерьеров.
 
На «Атлантике» имелось даже нечто вроде кинозала или клуба, где мы расселись, и капитан рассказал нам про судно, его назначение и возможности, в каких морях приходилось бывать экипажу, осуществляя рыбный промысел, о занимательных историях из морской практики.

Всё это оказалось очень интересным. Но особенное впечатление произвели на нас машинное отделение и отсеки, где перерабатывалась рыба. Они напоминали цеха небольшого завода. Здесь царствовал металл. Трудно было предположить, сколько всего вмещает корабль!

Несколько уровней террас, переходов, металлических лестниц и площадок с блестевшими поручнями, металлический настил, гулко вибрирующий под ногами.

Пирог, оглянувшись, с любопытством постукал ногтем по стеклу какого-то габаритного прибора с медным ободком, где возле красной отметки на шкале подрагивала чёрная стрелка; подобных приборов на судне оказалось множество – на электрощитах и в самых неожиданных местах.

Причудливо переплетаясь, тянулись трубы разного цвета и диаметра, отовсюду торчали большие и малые вентили непонятного назначения с отполированными до стального блеска рукоятями, масса механизмов. В нагретом воздухе парили запахи масла и солярки.

– Марина, ты где-то запачкалась, – указал сестре на продолговатое пятно на её блузке Длинный.

– Ой, что же делать? Где это я так вымазалась?

– Да тут всё в смазке и мазуте, чего удивляться. Надо попросить бензина или чего-нибудь такого – почистить.

Когда капитан узнал об этом, то отдал распоряжение и ей принесли новенькую тельняшку.

– Это вам в подарок от моряков, Марина! Переоденьтесь вот в этой каюте, а блузку вашу сейчас приведут в первозданный вид.

Марина зарделась, поблагодарила капитана и пошла переодеваться. Когда она, еще более смущенная, вышла из каюты в тельняшке, которая пришлась ей впору, все заулыбались – настолько необычно она выглядела.

– Будешь боцманом! – сказал ей Длинный. Заразительно и белозубо засмеялся Константин Иванович. Все с удовольствием подхватили его смех.

Действительно, когда экскурсия на корабле подходила к концу, Марине принесли её блузку в идеальном состоянии – и без намёка на пятно, выстиранную и отутюженную.

Потом нас всех позвали на обед в кают-компанию, где подали отменный борщ со сметаной, макароны по-флотски и компот. Под общий смех Ферзь попросил добавки.

Повар, а по-морскому – кок, в белоснежных колпаке и куртке, смеясь вместе с нами, исполнил пожелание Купцова. После чего всех пригласили на палубу, где на свежем морском воздухе состоялся обмен номерами художественной самодеятельности.

Сначала выступили мы. Все выступления по громкой связи транслировались по помещениям «Атлантика», где была команда. Часть моряков, свободная от вахты и неотложных работ, находилась здесь. Сразу установилась непринужденная обстановка.

Конечно же, мы спели «Чайку», Гена аккомпанировал, а команда с удовольствием нам подпевала. Затем выступила Наташа Акиньшина с «Соловьем» Алябьева, и это опять произвело фурор. Ей аплодировали стоя. Аплодисменты долго не стихали. Мы даже слышали, как из каких-то трюмных глубин кричали «Браво».
 
Моряки не ударили в грязь лицом. Двое парней вышли с гитарами и весьма проникновенно исполнили «Дом хрустальный» Владимира Высоцкого:

Если я богат, как царь морской,
Крикни только мне: «Лови блесну!» –
Мир подводный и надводный свой,
Не задумываясь, выплесну!

Дом хрустальный на горе – для неё,
Сам, как пёс, бы так и рос в цепи.
Родники мои серебряные,
Золотые мои россыпи!

«Какие яркие слова!» – поразился я.

После этого поднялся Артём и кивнул головой Длинному – мол, пошли! Они попросили у моряков гитары и взмолились:

– Ребята, дайте нам тоже исполнить Высоцкого!

– Пожалуйста, ребята, пожалуйста! – с любопытством переглянулись те.
Пацаны взяли гитары и заиграли. Мы-то не слышали ранее такого дуэта!

Здесь вам не равнина - здесь климат иной.
Идут лавины одна за одной,
И здесь за камнепадом ревет камнепад.
И можно свернуть, обрыв обогнуть, –
Но мы выбираем трудный путь,
Опасный, как военная тропа

– низкими голосами, под отрывистые удары по струнам, подражая Высоцкому, пели они. Артём с Длинным исполнили и «Песню о друге» и «Военную песню» из фильма.

Затем моряки – под аккомпанемент Гены и гитаристов – под неторопливые аккорды начали исполнять «Яблочко». А когда танец ускорился, то, не выдержав, пошла с моряками в пляс Марина. 

– Тельняшка зовёт! - под улыбки прокомментировал её неожиданный выход Длинный

В тельняшке Марина действительно смотрелась колоритно.

Моряки с прямыми спинами лихо отбивали чечетку, вскидывали ноги в молниеносных коленцах, восхищали переплясом, на языке танца пускались «вплавь», всматривались в «морскую даль», изображали веселые сценки из флотских будней.
 
Марина как бы подыгрывала им, то пускаясь по кругу, то импровизировала, сложив руки перед грудью и сольно отбивая каблучками чечетку не хуже самих моряков. Все это сопровождалось общей поддержкой и аплодисментами.

А когда танец завершился, капитан вдруг подмигнул Тане, которая вместе с Олегом не отходила от него, и воскликнул:

– А, давайте-ка, ребята, «Цыганочку»! Можете?

– Можем!

Я не сводил глаз с Тани. Она словно прощальным взглядом скользнула по глазам капитана, тот молча кивнул ей. А ноги и всё гибкое тело Тани едва заметно, как бы задумчиво, уже пришли в движение, робко пробуя ритм танца на вкус.

Под чарующие, влекущие аккорды гитар и деликатные переливы баяна она, поводя плечиком, медленно вплыла в круг. Далее началась феерия.

Таня танцевала не просто хорошо, а совершенно замечательно! Это была её стихия.

Стоило видеть пластичные, говорящие движения её изящных рук, кистей, даже пальцев! Взор, покорно опущенный в палубу, и вдруг – царственно вскинутая голова, внезапный взлет ресниц, задорный блеск в глазах.

С каждым искрометным поворотом, под чеканное перестукивание каблучков, взор этот, быстро пробежав по всем лицам, на мгновение с точностью находил меня:

«Смотри, какая я! Это – для тебя! Смотри же, смотри!» – без труда читал я. Лицо Тани пылало тем нежным огнем, причину которого знал только я и немел от восторга.

Когда Таня приближалась ко мне в танце, ноги мои словно прирастали к палубе. Я видел только её глаза, которые властвовали, откровенно и смело признаваясь в любви!

«Как ты прекрасна! До боли, до невозможности!» – я позабыл все свои мучения.

Танец набирал темп, закрутился, завихрился. Его красота покорила всех! Теперь уже не Таня подстраивалась под ритм, а наши музыканты – под её ритмику и пластику танца. Они просто поняли, что надо именно так!

Таня гибко двигалась с загадочной улыбкой. Кокетливо поводила точеным плечиком, точно сливаясь с цыганским ритмом. Руки её быстрыми крыльями изящно взлетали над головой – то попеременно, то вместе, словно рисуя сказочный, раскачивающийся вместе ней цветок.

В какой-то момент она неуловимым движением сдернула с темных волос ленточку и, задорно тряхнув головой, эффектно распустила их.

Ритм ускорился до невозможности. Гитаристы терзали струны, пальцы Гены с невероятной скоростью бегали по клавишам баяна, заставляя его буквально рыдать.

Все дружно хлопали в такт. Лёгкая фигурка Тани неутомимо и обворожительно порхала в круге, наступая, отступая, словно одаривая, заполняя танцем пространство. Я ловил, ловил с упоением её взгляды!

Наконец, ударили последние аккорды, инструменты смолкли. Пространство разом обрушилось неистовыми аплодисментами. Таня отвешивала поклоны, у нас болели ладони.

– Таня, на бис! – кричали моряки, а смотрели почему-то на меня.

– Ой! Больше не могу!

И она, отвесив ещё один глубокий поклон, подбежала ко мне.



* Вустров - балтийский полуостров в том же регионе, что и Преров. Там располагался полигон зенитчиков.

 Начало здесь: http://proza.ru/2021/08/04/1536

 Продолжение: http://proza.ru/2021/08/06/1077

  Фото из инета, спасибо автору!