Разная жизнь

«Разная жизнь»
рассказ - впечатление



От автора
Этот рассказ – попытка воплотить эстетическое удовольствие сюжетного сна. В связи с чем, заверяю: он не скажет вам правды.




 1
Дом с камелиями
«Вот как я изображу тебя. Я положу черты твои на бумагу, как после страшной бури, взрывающей море до основания, ложатся на песок следы сильнейшей, дальше всего доплескивающейся волны».
Луиза сидела неподвижно у широкого окна своей спальни, выходящего в сад. Ее длинные белокурые волосы плавно спускались с белых плеч к поясу. На рассвете утренний туалет составлял место мыслительного созерцания. Она любовалась каждым своим движением, в особенности, сидя перед старинным зеркальным столиком и расчесывая гребнем свои прекрасные волосы.
В  саду было еще тихо, кое-где посвистывали синицы, листья мощного инжирного дерева переплетались с виноградными лозами, и в один миг расцветало утро вместе с первыми солнечными лучами. Ремесленная жизнь продолжала медленное свое течение. Слуги готовили завтрак для всего большого семейства Маклури. Озорники Пит и Джек уже смеялись в саду, а строгая нянька Матильда прикрикивала на них и морщила лоб в старческом негодовании.
- Пит, Джек! Ну, сколько можно валяться в траве?! Что вы опять не поделили, ух, негодники!
- Тетя Мат, мешай, мы играем!
- Знаю я, как вы играете, ну-ка, марш по комнатам переодеваться, скоро спуститься отец!..
- Ну еще немного…
- Нет! Живо!
- О, Фроу, не изволишь ли сказать, как долго будет пребывать в своем созерцательстве Луиза? Снова она смотрит туманными глазами вдаль, пора бы и повзрослеть. Позови ее к завтраку.
Служанка Фроу каждое утро помогала Луизе одеться, вплетала ее локоны в изящную прическу, приносила письма и приглашения, и была лучшей подругой и советницей. Тонкими пальцами худых до болезненности рук Фроу можно было сделать любую рукотворную работу, все в руках ее билось и спорилось, приобретало значимость и вес.
- Луиза! Можно войти?
- Ах, Фроу, входи конечно.
Луиза спрыгнула с широкого подоконника, метнулась к туалетному столику, мигом достала все принадлежности для волос, чашечку для розовой воды, украшения и гребни. Фроу вошла с кувшином утренней воды.
- Лу, я давно уже замечаю, что ты смотришь в окно, как прежде, что-нибудь тревожит твое сердце? Трескучая Мат не дает никому покоя своими нравоучениями, она и тебя приметила, остререгись, она может передать отцу…
- Милая Фроу, хорошая моя, надвигается буря, темная, иссиня-черная буря, ты еще не знаешь о ней, а она уже близко…
- Лу, где витают твои мысли? Взгляни на цветущий сад, на камелии, - она поднесла чашку с розовой водой для лица, - вдохни прелестный аромат. Послушай поющих птиц!..
- Фро, я знаю, только… Все это внешнее, цветущее и играющее, а так ли внутри? То ли во мне самой?
- А чтобы и внутри,- со смехом,- давай-ка принарядим тебя к завтраку и посмотрим ответы от Альфреда и Ролланда на приглашения к званому ужину,- передразнивает, корча неимоверной важности гримассы, - «Ваше превосходительство, смею предположить, что званый ужин в поместье Ротшильд пройдет с успехом. Я, Гюстав Гатрейльд, и мои сыновья, Альфред и Ролланд, с превеликим удовольствием принимаем ваше приглашение на званый ужин в честь рождения Луизы Маклури. Покорнейше прошу приготовить три комнаты для гостей к нашему прибытию».
Луиза смеялась.
- Фро, отчего ты не артистка? Старик Гюстав наделает шума своим приездом, вся деревенская округа прибежит посмотреть на  графа с его пасынками. Представляю, как они сойдутся с нашей Мат в будничном брюзжании. По утрам будут делать вид строжайшей добродетели, а вечером, как всегда пойдут на тайную встречу в парк Сент - Жем.
- Полно тебе, Луиза, они пожилые, не придумывай!
- Я их видела! Вот приедет чета Гатрейльдов, и тебе покажу!
Со смехом девушки сбежали вниз по лестнице, в столовой все уже готово было к завтраку, недоставало только присутствия Луизы. Войдя в зал, она приняла вид опрятной чопорности и села с левого края подле отца. Старший Маклури был суров и педантичен, но безумно любил своих детей, особенно красавицу Луизу. В этом году он планировал организовать помолвку с семейством Фолейн, о чем Луиза еще не знала, но тоска и трепет наполняли одинаково дочернее и родительское сердце. Грегор Маклури сидел теперь, избоченясь, и, полушутя, полусерьезно смотрел на дочь.
- Луиза, где ты пропадала?..


 2
Город
«Все реже на улице прохожие, все медленней кружение Земли».
А в городе кипела и бурлила жизнь, лавочки наполнялись творцами и изделиями, попеременно на бульварах появлялись сметающие прошлое дворники, непоседливые школьники, важные и деловитые клерки, додельные домохозяйки и спешащие устроить дела получше домработницы.
Кофейня «Роки» находилась на морском побережье. Все в интерьере смотрелось утонченно и просто: деревянная барная стойка, белые изящные и витиеватые стульчики, маленькая белая посуда и белые приборы. Хозяйка Клер всегда сама управляла своим миниатюрно-белым кофейным миром и радовалась жизни как никогда: она сквозь бури и грозы достигла своей цели и с успокоенным сердцем мечтала  о будущем.
Звенел колокольчик, вплывал размеренно-расплавленный посетитель.
- Чашечку капучино и бисквит...
- Конечно, с вас 9 пенсо 80 центов.
Или:
- О, Клери! Как я рад, что зашел к тебе, так давно не бывал у моря!
- Джон! Буэнос диас! Какими ветрами в южную нашу часть? Как поживает твоя Мег?..
Часто заходят туристы и местные «кофейные гиды». Их речи и внутренний шарм «дышат» ароматом кофе, «варят» шоколадный эфир, вьются дымком жареных зерен арабики вокруг умелых рук Клер и тугих кошельков состоятельных господинов. Иногда она уходит на кухню, чтобы сделать заготовки для тортов и пирожных: тирамису, фабьен-маше, луи-кюрмо, бельгийского рондо. Всегда опрятная, с идеально собранным пучком волос, черной банданкой и в черном фартучке, Клер принимается с усердием княгини за работу. Мука и дрожжи для бисквита, воздушные сливки и свежие яйца для крема, сахарная мастика для разноцветных украшений вращаются в кухонном круговороте, и наконец, получается «обыкновенное чудо», на вкус «как нежность» - так говорят клиенты.
У нее было худое лицо, неприметные серо-каштановые пряди волос, тусклые ресницы и брови, выделялись только аквамариновые, синевой и холодком отдающие глаза, в них не читалось кроме приветливости ничего, но скрывалось довольное, многое, обычное, человеческое.
В кофейню зашли…


 3
Революция
«Жизнь, подобно шторму, постоянно смывает то, что было явью всего мгновение назад, и являет миру нечто опустошенное и неузнаваемое».
Господин Фергюс Фолейн заправлял механизированным заводом по изготовлению ткацких станков. Это был старичок с огненными глазками, суховат, скуповат. В подмастерьях у него всегда бегали мальчишки, задорные и задиристые, как и он сам когда-то. Подерганных жизнью, вдумчивых и расчетливых клерков Фергюс не любил: сухость его не превращалась в обветшалость сердца. Он мирно проводил свои дни в каморке при заводе, где чинил небольшие детали для ткацких станков. И вдруг в жизнь его ворвалась революция. Улицы кипели и бурлили лозунгами и призывами, дома разрушались, чинители беспорядков и митингов оставались на улицах города до темной ночи, и предрассветные сумерки не опустошали улицы, дымили костры, звенело железо. Завод превратился в укрытие для левой политической группировки, и пока шла война за власть в городе Фергюс все так же непоколебимо чинил и охранял свои станки. Одно только осталось тайной – его владение этими станками. На неприметного старика не обращали никакого внимания, думая что он был рабочим на заводе или «техником с ведром», который выжил из ума и не может расстаться со своим «нарочитым призванием».
В Стассбурге, более северном районе Рижано, жил его сын, Вильям Фолейн, следивший прежде за заводскими поставками, а теперь с «освобождением» от воли отца революцией покидал город на параходе в Новую Дэллу, надеясь никогда не увидеть страждущего на паперти Фергюса. Он понимал, что жизнь завода осталась в руках левых, и отцу его грозит если не расправа, то суд, как только «инкогнито» его будет раскрыто. Да, Вильям терял добрую долю наследства, невесту и всесильные кандалы брака, чему был рад несказанно. С улыбкой смотрел он в «светлое будущее» на уплывающем в закатное солнце пароходе…
В то же время, в дом Грегора Маклури ворвались. Испуганная Луиза не успела проронить и слова о том, «где же она пропадала?», ее взяли под руки, прислуга разбежалась. В Грегора выстрелили. Матильде удалось спрятаться с Питом и Джеком на чердаке и тихо прислушиваться к происходящему. Луизу и Фроу увели и посадили в черный тесный дилижанс. От удушья и жара девушки не могли вскрикнуть, им предстоял долгий путь…
В кофейню Клер вошли два матроса, видные участники общественного переворота. Хозяйка не показала страха или смущения, но внутри у нее грелся свинцовый ком: «Как узнать планы этих революционеров? Не помешают ли они моему прибыльному счастью?» Между тем, она подала кофе и бисквитные пирожные с вишней, боковым зрением и слухом наблюдая за гостями. Ей удалось услышать, что мелкие лавчонки вроде этой не интересуют революцию, захват заводов и богатых домов – это только начало, а после… Разговор был прерван, ее заметили. Матросы покосились и вышли из кофейни…
Матильда с детьми выбралась с чердака, увиденное оказалось страшным, она поспешила отвести Пита и Джека в свою комнату. Грегор не издавал ни звука. Он умер. Вскоре пригласили священника и «справили» добротную могилку для хозяина поместья на семейном кладбище. Больше ничего не было. Дом разорен. Дом продан за непомерные долговые счета Грегора, которые он только копил, не отказывая себе в портных и абрикосовом джеме на завтрак. Собрав все свои пожитки и вместе с ними детей, Матильда увезла в почтовом дилижансе (семейной кареты больше не было, а нанять извозчика теперь было не по карману) из поместья последние признаки жизни. Остался только старый садовник и неувядающий сад…


4
Растение
«Человек – всего лишь тростник, слабейшее из творений природы, но он – тростник мыслящий».
Луиза очнулась, в сарае пахло сеном, невдалеке слышались голоса, раздавались гудки портовых судов. Фроу не было рядом.
- Ха-ха, я продал ту девчонку одному японцу, он заплатил мне тридцать тысяч франков! Не состояние, но на мотор в лодке хватит.
- Продешевил ты, Гюрр, скабрюзлая слюна! Тебе и копейку русскую покажи, что ни что, а продашь лишь бы звон в руках ощутить!
- Она без сознания была, вдруг задохла? Это я ее еще, скотину слабую, умно сбыл, кхе-хе-хе…
- То и верно, надо б глянуть другую, миловидную…
Дверь в сарай приотворилась. Найдя Луизу очнувшейся, Гюрр развязал ей рот, но от страха, скованности и одиночества девушка не проронила и слова. По ее лицу пришелся удар, оставивший красный след на щеке. Она только вздрогнула и только теперь до нее донеслись слова.
- Говори же, вшивая девчонка! Кто ты есть, каких кровей? Англицких или хмельницких?
Губы разомкнулись.
- Я не скажу вам ни единого слова, пока вы не выпустите меня отсюда.
- Не хитро, девочка, - хмыкнул Гюрр и запустил еще одну пощечину, - подумай-ка получше, деточка, будет жаль продать такие локоны африканскому паше.
От боли и негодования на глаза навернулись слезы. Луиза молчала. Гюрр связал тряпицей ее рот и поднес растение итаки, похожее на алоэ – наступило удушье и она упала…
Трепетал шум волн, гудели суда. Рыбаки выходили на буны в предвечерней мгле. Солнце окаймляло низ горизонта и пускало прощальные лучи на неумолчный берег. Бумажные фонарики опускались на гладь воды. В городе Суиджи был праздник Солнца. Фроу возвращалась домой. Еще ребенком отец от бедности существования в рыбацкой деревушке отдал Фро в услужение богатой семье Грегора Маклури, увезшего девочку за море. У Фроу были карие с узким разрезом глаза, темные волосы, доходившие лишь до плеч (служанок всегда стригли коротко), она всем своим существом походила на Азию, но далекие воспоминания детства казались сном, а домашние слуги так привыкли к ней, что родина ее забылась в дворянском гнезде Маклури. Но если все, включая саму Фро, забыли кто она, то Мизуки По помнил ее всю жизнь. Он был несколько старше маленькой Фро и хорошо ее помнил, потому что видел, потому что любил. За время экономических и народных перепадов в Суиджи Мизуки достиг поста главы рыбной кампании и стал уважаемым человеком  в городе. Теперь он вез Фроу домой, выкупив ее у портовых маргиналов только потому, что черты ее напомнили ему размытые слега временем лики Фро Чо. В те далекие дни, когда Фро была отдана в услужение семье Маклури, Мизуки не мог усмирить боль внутри, но ему  ничего не оставалось, только отпустить ее. И вот на горящей от фонариков пристани Фро очнулась. Она увидела перед собой строгого мужчину в кимоно и смутилась.
- Кто ты? – Спросил ее незнакомец.
- Фроу, служанка дома Маклури, - нерешительно ответила она, оглядываясь вокруг,-  но кто вы и где мы находимся и… Что со мной случилось?!..
- Я Мизуки По, глава рыбной кампании Суиджи. Выкупил тебя из лап портовых маргиналов. Ты напомнила мне одну знакомую, и я не смог оставить тебя там.
- Спасибо. Значит теперь я буду служить тебе.
- Нет, Фро, я сделал тебя свободной. В деревне неподалеку я знаю одного человека. Он когда-то потерял свою дочь, думаю, ему нужна помощница в доме, сам он стар и уже не управляется. Я помогаю ему в память о ней и хочу привести тебя туда. Странно, но ее звали похожим именем,  Фро Чо.
Мизуки не сказал правды в истории Сьена Ли, отца Фро. То, что он попросту из бедности продал дочь в услужение англоязычной семье было тайной, о которой никто не упоминал. В рыбацкой деревне дочь Сьена Ли считалась пропавшей без вести. Старик доживал свой век, не надеясь на чудо прощения и возвращения дочери. Его и не случилось. Мизуки привел в дом Сьена незнакомку, трудолюбивую и неприхотливую. Никто никого не узнал. Не было встречи со слезами и долгими разговорами. Фро не вспоминала свое прошлое. Вечера в рыбацком домике старика проходили в молчаливом жевании рисовой каши или рыбных суши. Вскоре Фро сосватал местный рыбак и она ушла в дом мужа. Старик остался один, изредка Фро навещала его, иногда встречала Мизуки. О Луизе и сестринской  привязанности Фроу забыла давно. Луизы не было. Привязанности тоже. Может быть память угасла от жестоких ударов Гюрра по голове или от яда итаки, а может быть, Фро никогда не любила Луизу как сестру, это было навязано ей, а все, что насильно и неестественно быстро уходит в Лету…


5
Ролланд
«Лицом к лицу лица не увидать»
Луиза очнулась от запаха спиртовых испарений, на лбу ее красовалась холодная примочка, рядом сидела Клер.
- Ах, ты очнулась, как хорошо! Можешь говорить? Сколько пальцев? Тебя нашли в сарае, неподалеку от моего кафе, жалкие портовые бандиты поиздевались на славу!.. Не бойся, со мной ты в безопасности…
- Я помню только, что на меня и Фро напали, а после я потеряла сознание… Где я?
- Ты в Сильвии, портовом городе, видимо тебя хотели продать одному из приезжих торговых деляг. Но тебе повезло. Партия левых захватила город и сделка должно быть сорвалась. Тебя принес ко мне Ролланд, один из левых. Я боялась, что он пришел разграбить мое кафе, но вместо этого он убедил меня позаботиться о тебе. Я хозяйка заведения, Клер. Расскажи мне, кто ты?
- Луиза Маклури, старшая дочь поместья четы Грегора Маклури. Наш особняк стоит на холмах Боснии,.. если еще стоит…
- Ясно, белоручка. Но мой хлеб задаром есть не будешь, станешь помогать мне обслуживать клиентов в кофейне, за это  я дам тебе верхнюю комнату чердака и еду. Либо оставайся на моих условиях, либо – уходи.
Клер всегда была немного резкой, ее душой владел расчет, и она не упускала для себя ни малейшей выгоды. Теперь ее кофейня становилась местом притяжения новой партии, и нанимать помощницу она не хотела, но взять в прислуги бывшую миловидную дворянку ее заведению было бы к лицу.
- Пока еще мне некуда податься, я согласна стать вашей помощницей, но…
Раздался стук в дверь.
- Можно войти?..
- О, Ролланд, конечно!
- Смотри-ка, очнулась, я уж думал после побоищ и итаки дышать не сможет. Здравствуй, я Ролланд.
- Луиза, благодарю за спасение…
- Хм… А ты действительно милая, что ж, Клер, позаботься о моей новой знакомой, вот держи пенни, и я принес ей платье от Сью, знакомой портнихи, пусть это будет моим подарком на новую жизнь Луизы.
- Ролланд, спасибо! – Луиза едва сдерживала слезы, ее прежней жизни больше нет, ни отца, ни братьев, ни Фро и Мат.
- Не плачь, я еще зайду, посмотреть на тебя в кофейне, - улыбнулся он и поспешил в сердце Сильвии: там его ждали дела ополчения, защиты границ и переустройства жизни города…


6
Вскоре
«Человек уходит в шум толпы, чтобы утопить в нем свой собственный вопль о молчании»
Прошло пять лет. Луиза по-прежнему работала в кофейне Клер, но та успела за годы седой революции и «укрытие» революционеров в своем «неприметном» уголке приманить любовь Ролланда и даже женить на себе «метра» революции. И хотя Ролланд был первым человеком, подарившим Луизе чувство «полета над землей», прагматик и скептик отдал свою душу Клер. Они утвердительно хорошо, фундаментально жили, вели домашний бизнес, расширялись, делали закупки и завозы, имели постоянных клиентов. Луиза была для них как член семьи, комната на чердаке стала ее домом, рецепты в кондитерской – делом каждого нового дня.
Теперь ей удалось сдать вступительные экзамены в университет и радость переполняла ее чувством свободы. Луиза Маклури отправлялась в Бруклин, осваивать профессию биолога, ей предстояло разгадать давнюю тайну растения итаки. И все же, щемило сердце, боль крепко сжимала горло – она не увидит его больше никогда?.. Осталось только письмо, но Клер сожгла его, случайно увидев.