Избранные рассказы о любви

Г. КОЗЛОВ


ИЗБРАННЫЕ РАССКАЗЫ О ЛЮБВИ

Рассказы о современниках, их жизни и романтических отношениях, написанных с легкой иронией, но душевным отношением к героям и, как правило, с оптимистическим окончанием.


ПОРТРЕТ
Зимой Филевский парк откровенно скучен однообразием серых стволов высоченных лип. Хвойных деревьев, дающих зрительное разнообразие, здесь совсем мало. Всё радикально меняется в начале лета, когда молодые листья ярусами так плотно занимают все пространство, что лишь отдельные лучи солнца могут заглянуть на неширокие дорожки и совсем заросшие тропинки. Возраст лип точно определить трудно, ясно, что не меньше двух сотен лет, чуть ли не петровских времен, когда этими землями завладел боярин Нарышкин.
 Игорь Федорович живет неподалеку и породнился с парком с самого детства, то есть уже пятьдесят лет. За это время липы практически не изменились, как были высоченными, такими и остались. Изменился подлесок: выросло множество кленов, хоть и чахлых, но уже под десяток метров. Осенью они создают пеструю юбку величественному золотистому убранству лип.
В последние годы парк урбанизировался: появилась шикарная набережная длиной почти пять километров, нижняя часть парка соединилась с верхней несколькими лестницами изысканной элегантности, все тропинки аккуратно вымощены и освещены. Кафе и многочисленные ларьки с утра до позднего вечера к услугам посетителей, также как пункты проката велосипедов, электрических машин для детей и взрослых. Народу в парке стало несравненно больше, чем три десятка лет назад, когда в нем без труда можно было уединиться и в верхнем парке, и у реки. Этим Игорь по молодости активно увлекался, так что однажды чуть не пришлось жениться.
Игорь Федорович давно остепенился, но привязанность к парку сохранилась – круглый год по вечерам он старается гулять. Летом по набережной до Крылатского моста и обратно. Зимой по снегу маршрут существенно укорачивал, оправданием чему служила быстро опускающаяся темнота. С появлением на набережной освещения этот аргумент отпал, и пришлось дистанцию восстановить, тем более что с годами и ненужный жирок отложился.
Поддавшись моде, Игорь Федорович приобрел палки и стал ходить по-скандинавски: широким шагом от бедра с высоко поднятой головой. Было время, когда таких «скандинавов» было множество, но потом как-то поубавилось. Мода недолговечна. Форсить стало особенно не перед кем, поэтому шаг сделался обычным, осанка упростилась, но фигура не сгорбилась.
Игорь Федорович в данное время не женат и на прогулках проявляет повышенное внимание к встречным женщинам, коих в парке немало. В последнее время они заметно эмансипировались и стали активно использовать технические средства передвижения: велосипеды и даже самокаты как обычные, так и электрические. Это усложнило ситуацию, ибо едут быстро, да еще к тому же бесшумно, когда обгоняют, от неожиданности даже страшновато, а встречных удается рассмотреть только мимолетно. С другой стороны, женщина на велосипеде – это картинка: восседает, как на троне, ветерок развевает прическу, в жару руки и ноги, не прикрытые платьями, во всей красе.
Изредка еще встречаются скандинавские пешеходы, обычно женщины среднего возраста и даже старше. Как правило, они приветствуют соплеменников слегка приподнятыми палками и готовы к общению. Игорь Федорович им приветливо улыбается, но в контакт обычно не входит. Какие-то они сосредоточенные, деловые, без блеска.
Все изменилось однажды. Красивую молодую блондинку, неспешно ехавшую по аллее на велосипеде, Игорь Федорович заметил издалека и залюбовался изяществом. В полуметре она, как по волшебству, неожиданно затормозила.
– Извините, могу я с вами поговорить?
– Конечно, – ответил Игорь Федорович, излучая любезность.
– Я хочу приобщить к скандинавской ходьбе свою маму. Не подскажете, где ей можно научиться правильно ходить?
Игорь Федорович сначала так растерялся от столь приятной неожиданности, что чуть было не поставил под сомнение необходимость специального обучения этому простому виду перемещения, но вовремя спохватился.
– По-моему, здесь такой возможности нет. Я видел группу учащихся в Измайловском парке.
– Это так далеко.
– Наука сама по себе не очень и сложная. Приобретайте палки, выводите маму в парк. Я могу дать ей пояснения и пару раз пройтись. Этого будет вполне достаточно.
– Вот спасибо! Палки уже есть. А как с вами встретиться?
– Запишите телефон, пусть позвонит, меня зовут Игорь Федорович. Я хожу практически каждый вечер.
– Она Софья Максимовна. А я Таня.
– Танечка, очень приятно было познакомиться.
– Большое спасибо за отзывчивость.
– Не стоит благодарности.
Таня ввела номер в память своего айпада и покатила дальше, а Игорь Федорович насладился ее фигурой и со спины. Таня была великолепна в своей искрящейся молодости, к тому же и манера, и голос были крайне привлекательны. Вполне можно было ожидать, что и мама хороша. Воображение пыталось спрогнозировать ее образ. Сорок пять лет, тоже блондинка, глаза светлые, слегка затаенные, губы полные, страстные, выразительная грудь, изящные ноги, мягкое тело.
Далее представил себя в роли тренера: «Нужно сразу установить телесный контакт: поправить положение рук, корпуса. Нет, сначала лучше прочитать небольшую лекцию. Проявить свой уровень. Да, так будет вернее. Порасспросить о жизни, выигрышно рассказать о себе. Скорее, она без мужа, иначе бы дочка не руководила».
Так размечтался, что не заметил, как завершил дистанцию.
В течение следующих нескольких дней он не раз возвращался к приятной теме, развивая ее в деталях на несколько шагов вперед, однако, к его огорчению, телефон не обеспечивал повода к практической реализации замысла.
Только через две недели, когда Игорь Федорович уже стал забывать об ученице, позвонила Таня. Она наконец уговорила маму приступить к тренировкам и передала ей трубку.
– Здравствуйте, уважаемый Игорь Федорович.
– Здравствуйте, Софья Максимовна, – еле вспомнил ее имя Игорь Федорович.
– Таня говорит, что вы были так любезны, что согласились подучить меня скандинавской ходьбе.
– Да, с большим удовольствием к вашим услугам.
– Когда мы могли бы начать?
– Уже сегодня вечером. Погода благоприятствует.  Вас устроит в семь часов?
– Да, вполне. Где мы встретимся?
– Обычно я вхожу в парк через ворота со стороны Минской улицы. Там справа от пункта проката велосипедов есть лавочка. На ней я бы мог вас и ожидать.
– Мне это тоже удобно, постараюсь не опоздать.
– Это было бы очень любезно с вашей стороны, так как сам я привык к пунктуальности.
– Тогда до встречи, я буду в зеленом спортивном костюме.
– Я в джинсовой одежде. Надеюсь, мы без труда опознаем друг друга.
Надо ли говорить, что Игорь Федорович прибыл в назначенное место с пятиминутным запасом. Ждать даму в зеленом пришлось минут десять. Она во многом совпала с прогнозируемым образом. Отличия были в цвете волос, и грудь была не столь выразительной. Последнее впечатление, как потом выяснилось, было связано лишь с тем, что спортивный костюм неплотно облегал фигуру. Движения ее были плавными, в облике чувствовалась спокойная уверенность и даже горделивость.
– Добрый вечер, Софья Максимовна.
– Здравствуйте, Игорь Федорович.
Она протянула ему руку, как это делают светские дамы. Ее можно было и поцеловать, и потрогать – на выбор.
Игорь Федорович выбрал второй вариант. Такая аристократическая манера его несколько смутила и даже покоробила. Опыта обхождения с подобными дамами он не имел и, чтобы скрыть свое легкое замешательство, поспешил перейти к делу.
– Сразу пойдем, или прежде я скажу несколько слов о своих взглядах на скандинавскую ходьбу?
– Конечно, посвятите меня в ее таинства. И еще мне хотелось договориться об оплате наших занятий.
– О какой оплате может идти речь? Во-первых, вы составите мне приятную компанию, а во-вторых, через пару раз вы будете ходить лучше меня.
– Нет, мне бы хотелось сделать занятия более продолжительными. Я не скоро решусь ходить одна.
– Тут совершенно безопасно. Вечером все дорожки освещены. Охрана на каждом перекрестке.
– Дело не в опасности, одной мне будет как-то неловко. Когда идешь с мужчиной, то отношение окружающих совсем иное, нежели к одинокой женщине с палками. Две тысячи за занятие вас устроит?
Такой поворот событий Игоря Федоровича более чем устраивал. Дело, конечно, не в оплате. Он даже хотел было рассказать своей ученице пришедший на ум полу приличный анекдот, когда офицер, уходя от дамы, на ее вопрос о деньгах заявляет: «Румынские офицеры с женщин деньги не берут!» Хорошо, что сдержался.
– Меня все устроит и без оплаты. Давайте не будем на этом зацикливаться. Перейдем к делу.
– Ну хорошо, решим позже.
– Итак, есть два приема хождения с палками. Один – это торжественный, а второй – упрощенный. При первом требуется максимально выпрямиться, поднять голову, расправить плечи и грудь, шагать широко от бедра. Со стороны это выглядит красиво. Первое время я старался так и ходить.
Для наглядности Игорь Федорович прошелся соответствующим образом перед ученицей.
– Второй способ более простой, здесь главная задача не в том, чтобы выглядеть, а просто включить в дело мышцы груди и рук. Но только не как на лыжах. Сгибаться не следует, спину выпрямить, осанка тоже желательна, палки не тащить за собой, как делают многие, а активно использовать для отталкивания. При этом существенно снижается нагрузка на мышцы ног и, что особенно важно, на колени – самый сложный и уязвимый сустав.
После такой тирады Игорь Федорович продемонстрировал и этот способ.
– Лучше начать с самого простого, но со временем я бы хотела освоить оба способа.
– Согласен. Самое главное в любом спортивном упражнении не заморачиваться на контроле движения рук и ног. Они сами быстро придут в соответствие. Вы прежде спортом занимались?
– Нет, недолго училась балету.
– Тогда вы наверняка знаете, что отвлечься помогает разговор.
– Разговор для меня не самое трудное. Я читаю лекции студентам.
– Вот и отлично. Тогда в путь. Для начала пройдем простым способом пяток километров.
– Так много?
– Ну, сколько получится.
Игорь Федорович поправил ученице постановку рук, и они пошли по мощенной плиткой аллее. Балетная школа чувствовалась: движения ее рук были изящными, но без должного напряжения. Отметив это, Игорь Федорович не стал давать указания, а лишь мягко обхватил пальцы одной руки и показательно усилил нажим на палки, похваливая при этом успехи ученицы.
– Где же вы читаете лекции и по какой дисциплине?
– По экологии, в различных аудиториях, преимущественно в России, в МГУ и других вузах.
– Я как раз учился в МГУ на физическом факультете, но тогда про экологию мало говорили, и лекций не было.
– Сейчас говорят много, но, к сожалению, делают недостаточно.
– Да, природу не бережем. Боюсь, скоро аукнется.
– Что говорить! Вот в семье о детях заботятся, а в целом о будущих поколениях – нет. Очень недальновидно. В Европе за ситуацией еще следят, а вот в Азии ситуация гораздо хуже.
– А у нас?
– Даже не хочу говорить. При такой уникальной территории мы могли бы показывать лучший пример, но демонстрируем едва ли не худший. Даже под Москвой все леса в бедственном положении.
– Это точно, скоро будет не войти, все кругом завалено, никто не следит.
– Огромные площади погибшего ельника. Кругом мусор.
– По моим представлениям, проблема с мусором в Москве скоро станет «пастью гроба», как говорил поэт.
Я тут слышал, что пчелы уже начали массово гибнуть.
– Именно так, и это чрезвычайно тревожно.
– Кто следующий?
– Боюсь, что мы. Насекомые –  необходимый элемент биологической цепочки. Тут дефицитом меда дело не ограничится. Но не будем о грустном, а то никакого удовольствия от прогулки не получится. Расскажите лучше о себе. Физики – люди интересные.
– Не все. Я уже наукой и не занимаюсь. Стал предпринимателем.
– Почему же?
– Причин много. Физика последнюю сотню лет развивалась столь стремительно, что ушла далеко вперед от потребностей общества. Стало даже трудно объяснить людям, зачем нужно строить новые дорогущие ускорители и телескопы. Прежде научными достижениями страна гордилась, а теперь относится к проблемам ученых как к обременению. Невостребованная наука не может развиваться.
– Тема тоже не самая веселая.
– Это верно. Мне еще повезло, я застал счастливое время, когда работали с воодушевлением. Результаты были на мировом уровне. Не стыдно было на международных конференциях выступить.
– Вам доводилось?
– Было дело, тоже поездил по миру.
– А что, в предпринимательстве больше интереса?
– Дело живое. Да и от науки я недалеко ушел. Как теперь любят говорить, бизнес инновационный. Люди подобрались молодые, творческие, с ними интересно, и результат осязаем.
– Прибыльно?
– По сравнению с наукой, конечно.
За разговором они прошли уже значительную часть пути и приблизились к кафе.
– Приглашаю вас попить кофейку. Прошли мы уже немало, и успехи ваши налицо.
– С удовольствием. Руки с непривычки подустали.
Игорь Федорович взял к кофе еще пару эклеров. Софья Михайловна улыбнулась, глядя на них, но половину своего пирожного всё же съела.
Разговор перешел на личные темы.
– Дочка у вас просто красавица, вся в маму.
– Вы мне льстите. Дочкой я довольна, муж ее просто боготворил.
– Его уже нет?
– Уже скоро два года. Он был академиком, а я работала в его институте.
– И сейчас там же?
– И там тоже, но факультативно. А у вас большая семья? – сразу перевела тему разговора Софья Максимовна, видимо, не желая раскрывать детали своей работы.
– У меня есть взрослый сын, живет с матерью. Я отец неважный. Мало внимания уделял семье, весь был в работе, вот и распалась. Сейчас отношения нормальные.
– Стоит ли в вашем возрасте жить одному?
– Минусы очевидны, но я уже вроде как и приспособился. Запросы невелики.
– А как же духовная жизнь?
– Я немного рисую.
– Это интересно. Можно взглянуть?
– Не думаю, что это стоит того.
– Уверена, что скромничаете.
– Хорошо, можно взглянуть хоть сегодня.
Игорь Федорович не рассчитывал на такое быстрое развитие событий, но всё же предусмотрел подобный вариант и слегка подготовился. Правда, теперь он отчетливо видел, что скоротечный романчик с Софьей Максимовной завязать не удастся. Она женщина с положением и самомнением, не для интрижек.
Жил Игорь Федорович в двухкомнатной квартире, по его представлениям, вполне презентабельной. Картин было с два десятка, сравнительно больших, в красивых рамах, и много мелких. Они занимали все стены в комнатах и даже в прихожей.
–  О, да у вас прямо музей, – искренне восхитилась Софья Максимовна и приступила к неспешному детальному осмотру, молча переходя от одной картины к другой.
Длился осмотр более получаса. Первое время Игорь Федорович сопровождал гостью, но потом поняв, что его присутствие вовсе и не требуется, решил приготовить небольшое застолье. У него было припасено грузинское вино, сыр и фрукты.
–  Игорь Федорович, некоторые ваши картины очень хороши. В первую очередь, я бы отметила пейзажи и натюрморты с цветами. Где вы нашли такие прекрасные виды?
–  Это все Подмосковье.
–  Малоформатные работы вообще ваш конек, практически все очень милы.
–  Небольшие работы не требуют много времени, которого, к сожалению, сейчас почти и нет.
–  Это все масло?
–  Сначала я работал только маслом, сейчас многое делаю акрилом.
–  Но более всего меня поразила вот эта экспозиция, посвященная обнаженной женской натуре.
Здесь среди множества небольших карандашных работ натурщиц, запечатленных в самых разных позах, красовалась копия картины Ренуара «Обнаженная» – сидящая дама с весьма пышными формами. Особенно в нижней части.
– Ренуар в моем исполнении, – пошутил Игорь Федорович.
– Исполнено прекрасно, ощущается даже свежесть кожи. А какой взгляд. Вы прямо мастер. Где вы освоили столь изысканную технику? Позы натурщиц удивительно гармоничны, и я бы сказала, выписаны с любованьем.
–  Как же не восхититься красотой женского тела? Некоторые навыки я приобрел в изостудии во времена студенчества.
Тут Игорь Федорович слегка слукавил для усиления эффекта. Многому он научился еще в школьные годы, посещая студию во Дворце пионеров на Ленинских горах. Руководитель уже тогда отмечал в нем способности, прежде всего, врожденное чувство пропорции, столь важное для художника.
–  В это невозможно поверить. Копия полотна Ренуара просто поражает, вы передали притягательную доброту женщины, готовность к искреннему порыву.
–  Мне осталось лишь повторить любовь к ней Ренуара.
–  Вы скромничаете. Талант очевиден. Я готова заказать вам свой портрет.
–  В стиле ню? – в шутку спросил Игорь Федорович.
–  Пожалуй, – не смутилась Софья Максимовна. – Сколько требуется позировать?
–  Даже не представляю, я никогда не писал маслом живую натуру, вряд ли вообще смогу.
–  Уверена, у вас прекрасно получится.
–  Есть же признанные портретисты.
–  Меня заинтересовал именно ваш стиль. Я хорошо заплачу.
–  У меня и условий для такой работы нет.
–  Вы будете работать у меня. Так мне удобней.
–  Я смогу только по выходным.
–  Мне это подходит.
–  Знаете что? Давайте я попробую набросать ваш портрет. Тогда и решим.
–  Прекрасно, я в вашем распоряжении.
–  А вы можете снять спортивную кофту, пока я все приготовлю?
–  Конечно.
В шелковой блузке с короткими кружевными рукавами Софья Максимовна выглядела весьма живописно.
Игорь Федорович провозился с портретом более часа. Софья Максимовна позировала безропотно.
Портрет в карандаше получился вполне удовлетворительным и стал основанием для большой работы.
Выпили вина, обсудили все детали, кроме цены. Говорить о ней Игорь Федорович категорически отказался. До сих пор он не продал ни одной своей работы и делать этого не собирался.
Оставшись наедине, Игорь Федорович попытался осознать происшедшее. Доставшаяся ему в ученицы женщина оказалась дамой с немалыми претензиями, привыкшей легко добиваться реализации своих самых неожиданных желаний. Она, безусловно, хороша собой. Завоевать ее расположение, а может, и любовь – задача не из простых. Но именно такие задачи всегда и привлекали Игоря Федоровича в науке, бизнесе и вообще в жизни. И он поставил перед собой цель покорить даму, благо сразу выпал удивительный шанс с портретом, да еще в стиле ню.
Жила Софья Максимовна в элитном доме, квартира с высокими потолками и просторными комнатами. Тут было где развернуться и правильно выбрать освещение.
Академиков советская власть уважала.
Полотно Игорь Федорович выбрал значительного размера, примерно, как у картины Ренуара. Когда все приготовления были закончены, Софья Максимовна попросила художника на минутку выйти, разделась и приняла на кресле нужную, по ее представлениям, позу.
Вернувшись в комнату, Игорь Федорович так взволновался, что толком не знал, с чего начинать работу. Обнаженная Софья Максимовна была просто обворожительна. Мобилизовавшись, он воспользовался правом художника и рассмотрел ее тело профессионально. Голову, лицо и руки он изучил раньше, теперь сосредоточился на теле, исследуя все в деталях.
Осанку подчеркивали высокая шея, переходящая в красивую линию плеч, упругие груди украшали крупные круги сосков, стройное тело с неглубокими складками кожи на животе существенно уширялось на бедрах. Поэтику тела венчали стройные ноги с красивыми коленями, скрещенные в районе ступней. Не ускользнул от внимательного взгляда художника и темный островок, придающий пикантность женскому образу.
– Такая поза годится?
– Да, замечательно, – сказал Игорь Федорович с пересохшим от волнения горлом. – Боюсь, что мне не хватит мастерства передать все великолепие вашего тела.
– Спасибо за комплимент. Но прошу вас больше не смущать меня, – весьма строго сказала Софья Максимовна.
Игорю Федоровичу стало совершенно ясно, что эта женщина никогда не будет ему принадлежать. Она воспринимает его не более как наемного работника, пусть способного, даже талантливого. Это заключение ударило по самолюбию, переведя в рабочее состояние, и он приступил к делу, желая показать себя.
Игорь Федорович уже давно не писал женское тело, но навыки, накопленные в молодости, очень устойчивы. С самого начала получалось неплохо. Немного смущало его лишь положение левой руки Софьи Максимовны на ручке кресла.
– Могу я слегка поправить левую руку?
– Конечно, все в вашей власти.
Когда Игорь Федорович вплотную приблизился к Софье Максимовне, то от волнения его движения стали неуверенными, но руку он все же сумел поставить наилучшим образом.
– Игорь Федорович, если это не помешает работе, расскажите мне о своих исследованиях и физике вообще. Это меня несколько развлечет и позволит легче сохранять позу.
– Попробую. Физика – наука очень древняя, но только в последние два века были сделаны основополагающие работы, которые открыли многие тайны мироустройства. Вот как думаете, например, из чего состоит человек?
– Из молекул, атомов, большей частью из воды.
– Правильно, но если посмотреть более пристально, то можно убедиться, что состоим мы, главным образом, из вакуума.
– Как же это так?
– Да вот так, уважаемая Софья Максимовна, если собрать всю материю внутри вас воедино, то не наберется и макового зернышка.
– Бросьте, не может быть.
– Вот так же люди долго не могли поверить, что Земля круглая. Помните рассказ Чехова?
– «Письмо к ученому соседу», – оживилась Софья Максимовна, показав свою начитанность.
– Точно. Так вот, вся масса атома сосредоточена в ядре, а оно ничтожно малое. Для наглядности увеличим его до размера апельсина. На каком расстоянии в твердом теле будут находиться его ближайшие соседи? Как думаете?
– Рядом, в нескольких сантиметрах.
– Больше километра. Соседей невооруженным глазом даже видно не будет.  Всё остальное пространство – вакуум.
– Подождите, как такое тело может быть твердым? В него не то что палец –  можно голову просунуть.
– Да нет, атомы с места сдвинуть трудно, а внедрить что-либо между ними просто невозможно. Там действуют гигантские электрические силы, поддерживающие строгий порядок расположения атомов. Несколько иная ситуация в жидкости и газе, там атомы и молекулы не столь жестко связаны между собой, но они тоже строго оберегают окружающее пространство, свой вакуум.
– Вы меня просто поразили. Почему это не рассказывают в школе, институте?
– Иной раз рассказывают. Что характерно, тут есть полная аналогия с космосом. Он тоже из вакуума, и это, кстати, мало кого удивляет.
– Да, а в чем аналогия?
– Ну, например, солнечная система внешне весьма похожа на атом. Основная масса и здесь в ядре. Планеты движутся не как хотят, а строго по заданным траекториям и не могут от них отклониться. Звезды образуют галактики, и там тоже свой порядок. Никакой самостоятельности. Объем всех звезд во всех галактиках абсолютно ничтожен по сравнению с объемом Вселенной, то есть и здесь все состоит из вакуума.
– Ну, Игорь Федорович, вы ввели меня в совершенно новый мир.
Игорь Федорович почувствовал, что своим рассказом несколько повысил свой рейтинг в глазах этой горделивой женщины. Это придало ему уверенности.
– Похоже, вы несколько изменили позу. Разрешите поправить ваш вакуум?
– Будьте добры, только не повредите его, – улыбнулась в ответ на удачную шутку Софья Максимовна.
Он исправил положение головы и немного развернул тело. При этом опять же почувствовал, что отношение к нему слегка изменилось в сторону большей заинтересованности.
– Потерпите еще немного, скоро я постараюсь завершить сеанс, а о физике мы сможем поговорить в парке.
– Позировать оказалось не так-то просто. Не зря натурщицы отдыхают через каждый час.
– Хорошо, давайте и мы прервемся. Позу я смогу восстановить. У меня уже есть основные контуры.
– Разрешите, я тогда оденусь.
Игорь Федорович вышел из комнаты. Она позвала его через десять минут уже полностью одетой, не в халате, как делают в перерывах натурщицы.
– Вам удалось сделать так много, – удивилась Софья Максимовна, подойдя к полотну.
– Предстоит в двадцать раз больше. Но этот этап очень важный. Здесь нельзя ошибиться в пропорциях, иначе потом не исправить.
– Давайте выпьем чаю или кофе. Что вы предпочитаете?
– Лучше кофе.
– Ничего, если мы расположимся на кухне?
– В ресторан сходим по завершении, - улыбнулся Игорь Федорович, отметив про себя подъем еще на одну ступеньку, обозначенный вопросом и его тональностью.
Кофе был настоящий, с конфетами и печеньем.
– А вы в какой области физики специализировались?
– Спектроскопия.
– Так же интересно?
– Скучных областей в физике, пожалуй, и нет. Кстати, тут прямая связь с экологией, с диагностикой примесей в газах, жидкостях.
Эта информация не нашла отклика у собеседницы, на основании чего Игорь Федорович заключил, что в экологии она разбирается весьма поверхностно.
– Я так понимаю, что вы добились мирового признания. Защитили диссертацию.
– Да, доктор, профессор.
– А в академию вы пытались избраться?
– Нет, там процедура выборов унизительная, это не для меня.
– Да, помнится, муж говорил о падении нравов в академии, более всего проявляющемся на выборах.
– Признаний заслуг у меня хватает и без академии: имею две сотни работ в престижных мировых изданиях, государственную и международную премии.
– Я буду гордиться столь высоким уровнем автора портрета.
– Для портрета эти звания ничего не добавляют. Но я постараюсь не подвести ваши ожидания.
– Мне весьма повезло познакомиться с вами, – наконец поняла и призналась Софья Максимовна, просуммировав все доблести и таланты Игоря Федоровича.
– Дочку благодарите, она меня выбрала, – улыбнулся Игорь Федорович, почувствовав достигнутое сближение статусов с ее прежним мужем. Это был подъем сразу на целый лестничный пролет.
– Она улетела в Турцию, я теперь одна на месяц.
– Она где-то учится?
– Да, в Вышке, как они говорят. Мне там не очень нравится, я предпочитаю МГУ.
– Ну что, еще поработаем, или в парк?
– Мне не терпится заполучить портрет. За месяц успеем, чтобы дочку удивить?
– Будем стараться. Я через неделю отпуск наметил, времени будет больше. У вас как?
– Летом какая работа!
– Тогда успеем, если все пойдет успешно, в чем у меня остается много сомнений.
– Обычно, чем больше сомнений, тем лучше результат. По себе могу судить.
– Ну, тогда успех гарантирован. Приступим?
– Дайте мне минут пять на приготовление.
Вторая часть сеанса прошла уже с полным взаимопониманием.
Игорь Федорович тщательно выверял позу, поправляя почти все. Софья Максимовна стала даже немного конфузиться, чего раньше не было. Через час набросок был завершен, и на полотне уже хорошо угадывались детали тела и основные черты лица натурщицы. Продолжить работу договорились завтра после обеда.
 В парк Софья Максимовна решила сегодня не идти. Видимо, с непривычки серьезно устала.
Игорь Федорович по дороге домой тщательно проанализировал положение дел и остался собой доволен. На прогулку он тоже не пошел, напряженная интеллектуальная работа отнимает сил не меньше физической. К тому же одному ходить ему уже не хотелось. За ужином выпил немного водки и завалился на диван.
Второй сеанс продлился с перерывом четыре часа. Больше оба не выдержали. Теперь полотно получило предварительную раскраску, наряду с фигурой обозначился и интерьер.
По завершении сеанса Игорь Федорович пригласил Софью Максимовну в ресторан, и она согласилась без промедления. Днем раньше такого бы не случилось. Выпили и даже потанцевали. При прощании Игорь Федорович на поцелуй не решился. Сделал все правильно. Торопить события не следовало. Рвать незрелые яблоки не в его стиле.
В будни три раза выходили в парк. Много говорили. Особенно впечатлил Софью Максимовну разговор о вращении Земли.
– На нашей родной планете все устроено удивительно оптимальным образом: и размер, и расстояние до Солнца, и форма орбиты, и период вращения вокруг оси, наклон оси вращения к эклиптике.
– Могли бы последнее пояснить? – не смогла повторить незнакомый термин Софья Максимовна.
– Конечно. Годовой виток движения по орбите определяет сезонную смену времен года. Вращение вокруг оси – суточный ритм.
– Это я знаю со школы, – подчеркнула Софья Максимовна.
– При этом очень важное значение имеет угол наклона оси вращения Земли, которая проходит через полюса, по отношению к плоскости орбиты. Предположим, к примеру, что ось стала бы перпендикулярной плоскости. Тогда никакой смены времен года на Земле не будет вовсе, день равен ночи. На экваторе солнце в полдень в зените, а на полюсах всегда на самом горизонте. Кое-где жить будет можно, но никакого разнообразия во времени.
– Кто бы мог подумать, что столько определяет ориентация оси вращения. Я полагала, что тут нет ничего, кроме суточного ритма.
– Я говорю, что все оптимизировано: состав атмосферы, количество воды, величина магнитного поля, температура ядра и сила притяжения. Но самое удивительное на Земле, как вы думаете, что?
– Люди, наверное.
– Это верно, но о них разговор еще впереди. Самое удивительное – это вода.
– Вот уж не сказала бы!
– Это так, она вся состоит из загадок. Физики объяснили почти все во Вселенной и микромире, но развели руками перед водой. Такого вещества быть не может!
– Как же так. Ее вон сколько.
– Не будь жидкости с такими удивительными свойствами, не было бы жизни ни на Земле, ни во всей Вселенной.
– А вы думаете, что где-то еще есть жизнь?
– Почему нет? Галактик миллиарды, и в каждой миллиарды звезд. А планеты так и вовсе не счесть. Где-то разумная жизнь наверняка есть, была или будет. Но, скорее всего, связаться с обитателями других миров нам не суждено. Слишком все растянуто по пространству и во времени.
– А в чем непознаваемость воды?
– Дорогая моя Софья Максимовна (Игорь Федорович очень удачно выбрал момент для новой формы обращения), об этом нельзя говорить на ходу и всуе. Я вам расскажу все обстоятельно во время следующего сеанса.
– Вы меня прямо заинтриговали.
– Стараюсь развлечь, как могу. Между тем должен отметить ваши успехи. Идете вы просто отлично, и руки работают четко и уверенно. Боюсь только, как бы вы не накачали бицепсы и не пришлось переделывать картину, – рассмеялся Игорь Федорович.
– Может, нам снизить напряженность прогулок, хотя я уже втянулась.
– Да я шучу, вашим прелестным рукам ничего не угрожает. Если я что замечу, сразу приму меры.
– Какие?
– Буду водить вас под руку.
– Этому я буду только рада. Вы знаете, я не сразу рассмотрела и оценила вас.
– Зато я рассмотрел вас с первого взгляда.
– Вы не только талантливый художник, но человек многогранный и широко эрудированный, к тому же весьма обходительный и приятный в общении.
Такое признание стоило многого! Это еще один пролет вверх!
Следующие два сеанса прошли более напряженно. Софья Максимовна уже не чувствовала себя раскрепощенно, стала испытывать стеснение, особенно когда Игорь Федорович поправлял ее позу. Каждое прикосновение его рук стало волнительным.
С одной стороны, это не могло не радовать Игоря Федоровича, но, с другой, он понимал, что портрет под угрозой. Критический момент может наступить в любое время, поэтому на сеансах решил вести себя подчеркнуто сосредоточено и во время отдыха быть в разговоре осторожным.
И все же от пятого субботнего сеанса Софья Максимовна отказалась, сославшись на недомогание. Игорь Федорович решил было закончить работу по памяти, но потом передумал забирать картину домой. Это бы означало окончательное прекращение сеансов, что не входило в его план.
В воскресенье поработали лишь два часа в довольно нервной обстановке. Игорю Федоровичу стало ясно, что настало время нового этапа их отношений, и он решил действовать безотлагательно, чтобы не завести ситуацию в тупик.
Вечером без звонка он явился на квартиру к Софье Максимовне с большим букетом алых роз. Она обомлела от неожиданности. Он заключил ее в объятия, и они поцеловались.
Сила притяжения, копившаяся с начала знакомства, достигла своего апогея и неразрывно соединила наших героев. Прошло не меньше часа, прежде чем розы нашли свое достойное место в изящной китайской вазе.
– Дорогой мой, я тебе так благодарна, что ты пришел, я просто не находила себе места. Ты себе и представить не можешь, что со мной творилось во время последнего сеанса. Я была так наэлектризованна, что могла потерять рассудок и контроль над собой от любого твоего прикосновения и даже взгляда.
– Почему же не могу. Примерно то же происходило со мной, когда я впервые увидел тебя обнаженной. Стоило больших усилий твердо держать в руке карандаш.
– Ты уже тогда любил меня?
– Ты мне понравилась сразу, еще в парке. Знаешь, чем?
– Неземной красотой, – улыбнулась кокетливо Софья.
– Я бы сказал точнее – недоступной красотой. Не зря говорят, что запретный плод самый желанный. Ты удивительная женщина. Чувство внутреннего достоинства сразу поднимает тебя на недосягаемую высоту. Я так рад, что смог, наконец, дотянуться.
– Как я тебя сразу не оценила. Просто рассматривала как мужчину для сопровождения. Одинокая женщина с палками смотрится жалко.
– С этим я могу согласиться, такие женщины и у меня не вызывают интереса вне зависимости от возраста. На велосипеде, на самокате и даже просто пешком – совсем другое дело. А палки – печальный признак того, что ходить больше не с кем.
– Ну, теперь ты сможешь быстро завершить работу. Тебе я готова позировать в любой позе.
– Опасаюсь, что с этим как раз и возникнут трудности.
– Каким образом?
– Теперь я вижу тебя совершенно иначе, да ты и сама понимаешь, что стала другой.
Игорь Федорович тут сильно распустил перья. Конечно, он не достиг в своих работах того уровня, о котором говорил. Но теперь он владел инициативой и пользовался ею в свое удовольствие.
– Неужели это может отразиться на портрете?
– На хорошем – безусловно.
– Как же быть?
– Давай оставим его как есть: он почти готов. А сделаем новый, когда я к тебе привыкну и присмотрюсь.
Такой ловкий ход давал уверенную перспективу продолжения их отношений.
– Как все непросто.
– А куда нам торопиться. Сейчас ты даже одетая вызываешь во мне сильное эротическое чувство, а в обнаженном виде просто парализуешь все движения.
– Все? – улыбнулась лукаво Софья Максимовна.
– Почти, – наш герой схватил ее в охапку и снова увлек на кровать.
– Верю, верю! Просто с языка сорвалось, – заверещала Софья Максимовна, но вырываться не стала.
Пиршество любви длилось две недели и затем пошло на спад, что вполне объяснимо. Софья Максимовна попыталась вовлечь Игоря Федоровича в свой образ жизни, не подходящий ему ни по привычкам, ни по средствам. В результате он стал раздражаться, а его чувства охладевать. К тому же для мужчин достигнутая цель уже не так важна, как процесс ее достижения. Их встречи еще продолжались, но стали какими-то будничными, что вызывало у Софьи Максимовны разочарование.
Постепенно для Игоря Федоровича и вовсе встал вопрос о путях расставания. Постоянные претензии ему уже порядком надоели. Требовалось найти ход, исключающий рецидивы. Резкий разрыв отношений, связанный с истериками и мольбами, противоречил его жизненным принципам. Выбран был более кропотливый вариант плавного угасания отношений.
Встречи становились все реже якобы из-за сильной занятости Игоря Федоровича. Потом он и вовсе почти на месяц уехал в необязательную командировку в Ярославль. О новой картине больше и разговоров не было. Помогла и осень, своими дождями полностью прекратившая вечерние прогулки.
Софья Максимовна, надо отдать ей должное, трезво оценила развитие ситуации и не скатилась до унижений, вероятно, найдя себе новое увлечение.  Они еще общались, но большей частью по телефону или на людях. Портрет она повесила было в спальне, когда еще теплилась надежда, но потом сняла, чтобы не будоражить воспоминания.
Воспользовавшись этим, Игорь Федорович предложил выкупить свою незаконченную работу. На что Софья Максимовна легко и без зазрения совести согласилась, чтобы поставить точку в их отношениях, тем более что присмотрела на ювелирной выставке золотой кулон тонкой работы, и деньги для нее не были лишними.
Портрет Софьи Максимовны был лучшей работой Игоря Федоровича, в которую в порыве вдохновения он вложил талант такого уровня, которым даже не обладал. Он был движим сначала необузданным желанием одержать верх над недосягаемой красивой женщиной высшего света, считавшей поначалу его представителем низшей касты, а потом окрыленный ее страстью, которую ему удалось разжечь. Теперь с большим тщанием и терпением он прорабатывал все детали ее тела, добиваясь совершенства даже в мельчайших линиях и оттенках. На это ушла уйма времени, но он не торопился, а напротив, был опечален, когда работа завершилась. Это было как расставание с любимой.
 Портрет в солидной раме с золочением законно занял свое место рядом с картиной Ренуара и наверняка вызвал бы живой интерес великого мастера, искушенного ценителя женской красоты и страсти.
 
ПЕЙЗАЖ
В этот раз осень длилась долго и порадовала редкой красотой. Только в прошедшую субботу пришли значимые ночные заморозки, обрушившие яркую палитру подмосковных лесов и парков. Солнце, неспешно вставшее воскресным утром, подивилось столь быстрым переменам, происшедшим в его отсутствие.
В Измайловском парке с утра многолюдно, вышли люди всех возрастов, видимо, понимая, что предстоит прощание с летним сезоном. Артур Кузьмич, местный житель сорока семи лет, как обычно, поставил перед собой конкретную задачу: пройти восемь километров. Можно было отправиться на большой круг, охватывающий южную часть парка, но там сегодня слишком много ретивых велосипедистов. Выбрал лесную полуторакилометровую замкнутую тропинку. В сухую погоду идти по ней даже приятнее, чем по асфальту.
Около частично разрушенной плотины, прежде преграждавшей речушку Серебрянку, прогулочная тропинка ненадолго выходит из перелеска. Место это одно из самых живописных в парке и еще вчера привлекало художников с этюдниками. Сегодня их уже не было, но к своему немалому удивлению под невысоким деревом Артур Кузьмич заметил примостившегося с художественными принадлежностями весьма пожилого, скажем прямо, совсем старого человека. На подрамнике значительного размера кнопками был приколот слабо натянутый и оттого волнистый холст. Артур Кузьмич, сам увлекающийся живописью, от любопытства остановился невдалеке.
На вид художнику было никак не меньше восьмидесяти лет, скорее, существенно больше. Об этом свидетельствовали заросшее седой бородой, испещренное морщинами лицо, сутулость, неровность движений и сильно поношенная одежда. Под стать была потертая коробка с красками и замызганные кисти из щетины.
Столь необычный художник не остался без внимания и у прогуливающейся женщины средних лет, интеллигентного вида. Она остановилась рядом с Артуром Кузьмичом: именно отсюда лучше всего была видна описываемая сцена.
– За сколько лет ни разу не доводилось видеть ничего подобного.
– Да, я тоже поразился. Все как из прошлого века.
– Это вы точно подметили. У него и краски наверняка такие же доисторические, как кисти и полотно.
– Навряд ли, краски так долго не живут.
– Вы имеете опыт?
– Да, в свободное время.
– Любопытно понаблюдать отсюда за развитием событий, но как-то неудобно стоять за спиной.
– И меня не покидает это же чувство. Давайте пройдемся, тут хорошая круговая тропа, минут на пятнадцать– двадцать. Навряд ли события развернутся быстро, а мы сможем понаблюдать за ними в режиме ускоренного показа.
– С удовольствием. Меня зовут Лида.
– А у меня несколько неожиданное имя – Артур.
– Да, прежде мне в быту не встречалось, только в литературных и исторических произведениях.
– Родители были начитанными.
– А вы живописью профессионально занимаетесь?
– Нет, любительский уровень, выше пейзажей не поднимаюсь.
– Вы говорите так, как будто пейзаж – низшая ступень в живописи.
– В каком-то смысле это так. Есть триада: пейзаж, натюрморт и портрет вместе с жанровыми сценами. Пейзаж да и натюрморт без претензии на выдающийся уровень, можно освоить путем самообучения. Тут важно лишь прочувствовать законы перспективы освещения и цветовой гармонии.
– Мне кажется, вы немного упрощаете. В картине должно быть что-то такое, что отличает от фотографии.
– Вы правы, в полноценном пейзаже требуется передать впечатление, настроение.
– Ведь импрессионизм и переводится как «впечатление».
– Вот именно. Причем не обязательна красивость. Возьмите работы Ван Гога, Левитана. Сколько в них подчас драматизма. Такие пейзажи – удел гениев. Для самодеятельных же художников на первый план выходит красивость картины, это много проще. Кстати, и более востребовано неискушенной публикой.
– Согласна, достаточно сходить на любой вернисаж.
– Совсем другое дело – портрет. Тут без таланта делать нечего, сколько ни учись.
– Это так, если иметь в виду каноны классической живописи, – улыбнулась собеседница.
– И тут вы абсолютно правы, – рассмеялся Артур Кузьмич. – Новаторские формы открывают широкий простор для творчества всем без исключения. Даже слоны и мартышки теперь малюют.
– И даже выставляются в салонах.
– А вы кто по специальности?
– Историк, в школе преподаю.
– А я инженер, электронщик. С недавних пор к истории испытываю определенный интерес.
– С чем он связан?
– Меня интересует история науки и техники. Я начал с глубины веков и тут же застрял, поскольку на ряд вопросов не могу найти убедительные ответы.
– Интересно, что за вопросы?
– Не могу представить жизнь доисторических людей. В учебниках всех уровней и монографиях все сводится к тому, что они добывали пищу охотой и жили в пещерах общинами человек по сорок.
– Примерно так. Кое-что съедобное еще собирали.
– Сразу возникает пара вопросов: откуда столько пещер, да еще расположенных вблизи водоемов. Без воды, как известно, «ни туды и ни сюды». Далее, как можно устойчиво размножаться и совершенствоваться в своем развитии внутри общины в сорок человек?
– Вопросы закономерны. Ответить на них очень трудно. Неслучайно этот период называется доисторическим: надежных свидетельств о нем у историков фактически и нет. Сохранились лишь несколько примитивных рисунков в пещерах, обтесанные камни да остатки костей. Отсюда и сложилось данное вами представление. Точно могу сказать только, что никакой науки там не было и в помине, вам стоит начать рассмотрение с более позднего периода, по крайней мере, с новокаменного века, эдак с восьми тысяч лет до нашей эры, когда начали зарождаться письменность и ремесла. Об этом периоде сохранились многочисленные свидетельства и артефакты.
– Меня вот какой вопрос занимает: предположим, мы смогли бы передать древним предкам некоторые современные знания. Чем из них они могли бы воспользоваться? Можно ли таким чисто гипотетическим путем ускорить историческое развитие?
– В доисторический век было бы неплохо научить людей разводить огонь и делать простейшие охотничьи орудия, кроме палок, копий да камней, которыми они обладали.
– Какие, например?
– Хотя бы луки. Они более эффективны на охоте, но появились много позже. Вероятно, с тетивой были проблемы.
– Да и сам замысел не тривиален. А как вы думаете, они умели пользоваться такими простейшими устройствами, как рычаг и катки для перемещения больших камней?
– На сохранившихся рисунках этого нет, но рычаг понятен сам по себе, к нему можно прийти интуитивно, так что думаю, пользовались. Катками, скорее, нет. Колесо вообще появилось через десяток тысячелетий где-то в Европе.
– Ничего более серьезного им не освоить?
– Ну, можно еще обучить обжигать глину. При наличии огня это реально. При этом открываются немалые возможности: те же сосуды для воды, посуда.
– Тогда и кирпичи можно будет делать, а это уже строительство.
– Ну, это уж слишком фантастично. Тем более что на одном месте они подолгу не задерживались и основательных строек не вели.
– Хорошо, оставим быт, а вот все же, как им удавалось размножаться без вырождения внутри столь ограниченной общины? Здоровые дети в условиях родственных браков – редкость. Женщины начинали рожать лет с тринадцати, за сто лет – пять поколений. Должны выродиться.
– Предполагают, что эта проблема устранялась за счет связей между общинами.
– Очень трудно предположить, что порочность родственных связей им была понятна. Они ведь даже не связывали зарождение ребенка с половыми контактами. Во всяком случае, так все преподносится в книгах.
– Вероятно, это была одна из причин, что жили доисторические люди очень недолго, а женщины всегда были беременны.
– Можно ли им было доходчиво объяснить все тонкости деторождения?
– Сомневаюсь.
– Вот видите, обладая огромными знаниями, мы бы не смогли серьезно ускорить процесс исторического развития. Знания работают только в том случае, когда попадают на подготовленную почву. Это полностью отвергает бытующую гипотезу о том, что знания были привнесены людям извне.
– Вы знаете, ваши рассуждения навели меня на одну любопытную мысль.
– Какую же?
– Дискуссии о подобном вмешательстве в историю наверняка заинтересуют на уроках моих учеников. Такое активное обсуждение будет способствовать более углубленному восприятию материала. Его стоит ввести в образовательный процесс. Обязательно попробую.
– Очень рад, что оказался полезен. Вы мне тоже немало чего растолковали.
За разговором незаметно первый круг и закончился, вышли вновь к плотине.
К этому времени художник существенно продвинулся в изображении неба, создав сдобренные фиолетовой краской облака и положив между ними несколько прерывистых мазков ультрамарина. Столь яркую раскраску спасали лишь многочисленные незакрашенные места белого холста, вполне удачно завершающие формирование облаков. Причем получившаяся их теневая структура вполне соответствовала падению солнечного света с заданной стороны, что указывало на несомненную системность в их исполнении.
Наши герои были столь серьезно увлечены беседой, что не стали более глубоко вдаваться в подобные детали работы художника.
– А сколько всего тогда было землян?
– Даже приблизительно сказать трудно. По оценке, около десяти миллионов.
– Не так мало. По моим представлениям, не больше миллиона. Выжить-то они могли только в самых благоприятных регионах с богатой растительностью, животным миром и без холодов.
– Десять миллионов не так и много, сейчас уже семь миллиардов, и места пока хватает.
– А вот в Африке еще сохранились первобытные племена. Есть ли какая политика по отношению к ним?
– Не знаю, мне кажется, их постепенно вытесняют с обжитых земель.
– Жалко, если будут утрачены последние островки живой истории.
– Да, к архитектурным памятникам отношение более трепетное, чем к людям. Все оправдывают тем, что в новых условиях им жить, якобы, будет лучше.
– Трудно сказать, в какие века люди были более счастливы. Материальные блага облегчают существование, но не являются мерилом счастья.
– Это так. Есть два близких понятия, которые подчас отождествляют: счастье и наслаждение. Последнее ближе к благополучию, тогда как счастье – это состояние души.
– Для наслаждения тоже необязательно иметь много благ. Наслаждаться можно и совсем в малых формах.
– Этому нам надо поучиться у японцев.
– Не получится. Нам подавай размах. Наши олигархи своей бравадой уже весь мир поставили на уши.
– Можно сказать, опозорили своим барством и бескультурьем.
– Избыточные возможности не всегда идут во благо, часто приводят к вседозволенности и лишают счастья, получаемого через преодоление пути к победе.
– Да, в их среде не приходится ожидать появления выдающихся личностей.
– А вот вы бы согласились жить через сто лет?
– Пожалуй, нет, разве что на экскурсию.  Я ,«книжный червь», и сейчас-то никак не могу привыкнуть ко всей этой компьютеризации. Вам, конечно, гораздо проще.
– По правде говоря, я тоже не слишком увлекаюсь всеми этими новомодными гаджетами. Тоже предпочитаю книги листать и хотя бы по выходным бывать на природе. Да и двигаться нужно.
– А вы заметили, что в парке молодежи не так и много? Разве что с детьми да с собаками.
– Но всё же пока есть. Смотрите, какие красавицы нас обгоняют.
– Я вижу, у вас обостренное чувство прекрасного. Это хороший признак, – улыбнулась Лида.
– Признак чего?
– Жизнелюбия, эмоциональности.
– Да, старомоден, – улыбнулся Артур Кузьмич. – Символом нашего времени стал человек, уткнувшийся в смартфон. Это прямой путь в виртуальный мир, где живешь чужими чувствами и эмоциями.
– Извините, а у вас есть семья? – вернулась к своим мыслям Лида.
– Сейчас нет, но женат был. А вы?
– Примерно так же. Сын в армии.
– Далеко?
– Под Курском, скоро вернется.
– Мне с женой не слишком повезло: позарился на красавицу.
– И что?
– Не смог соответствовать.
– Долго продержались?
– Пару лет.
– И что, дальнейшие попытки оставили?
– Не то чтобы совсем, но без значимого результата.
– Видимо, очень высокий уровень запросов.
– Не сказал бы. Теперь для меня главное – достичь духовного единения.
– Это действительно непросто и предполагает гармонию и во всем остальном.
– Вот с природой удается всегда, в любое время года, а с женщиной – лишь непродолжительное время, подчас мимолетно.
– Чья в этом вина? – озорно улыбнулась Лида.
– Вероятно, моя, – засмеялся в ответ Артур.
Опять вышли к художнику.
За прошедшие двадцать минут работа над небом была завершена, и на полотне появились основные элементы дальнего плана. О деталях тут говорить не было уместно, да картина того и не требовала, при этом по цветовой гамме имелось явное сходство с натурой.
– Как вы думаете, сколько кругов осталось до завершения картины? – улыбнулась Лидия, глядя на полотно.
– Пару – тройку. Дело продвигается быстро.
– Надеюсь, у меня хватит сил досмотреть.
– А на сколько вы обычно ориентируетесь при прогулках?
– Я не ставлю какой-либо задачи. Одной долго ходить скучновато. А вот за разговором и не заметила, как прошли два круга. Сколько это в километрах?
– Круг около полутора километров – выходит всего три.
– Надо же, как-то неутомительно! Должна сказать, что я давно не имела такого интересного спутника.
– Это я вас должен благодарить. Мне всегда не хватало столь эрудированного собеседника. Да и вообще, вы крайне обаятельная и приятная женщина.
– Спасибо за комплимент. В школе давно ничего приятного в свой адрес не слышала.
– У вас женский коллектив?
– Преимущественно.
– А вы далеко проживаете?
– На Девятой парковой.
– Мы почти соседи. Я на Двенадцатой.
– Приходите в гости, – как бы в шутку сказала Лида.
– Спасибо. Прямо сегодня? – улыбнулся лукаво Артур Кузьмич.
– Так уж спешить не стоит, – улыбнулась в ответ Лида. – К тому же сегодня не готова. Нужно навести порядок и сервировать стол, чтобы в грязь лицом не ударить.
– Тогда предлагаю другой вариант: сегодня я приглашаю пообедать. Тут недалеко небольшой итальянский ресторанчик. Там неплохо готовят и малолюдно.
– Вариант более приемлемый, но я и для этого не одета надлежащим образом. Давайте в другой раз.
– Сейчас дресс-кода в ресторанах нет.
– Я и тут отстала от времени, – улыбнулась Лида.
– К тому же мой жизненный опыт подсказывает, что отложенные дела нечасто удаются. Так что соглашайтесь.
– А как же досмотреть картину?
– Вот это аргумент серьезный. Тем более что мы опять подошли к плотине.
На этот раз на холсте все кардинально изменилось: был завершен не только задник, но и средняя часть, даже появилось высокое близко стоящее дерево. Все было изображено без особой тщательности, грубыми, весьма неровными мазками.
Убедившись в незавершенности работы, герои повествования вышли на следующий круг.
Разговор коснулся теперь профессиональной деятельности Артура Кузьмича. Правильнее сказать, Артура, так как они и вовсе к тому времени перешли на «ты».
– Работа не слишком прибыльная, но интересная. Коллектив творческий, есть молодежь.  Пытаемся сделать автомобиль с автоматическим управлением.
– Я слышала, что за рубежом они уже есть.
– Да, и неплохо себя проявили. Но у нас ситуация посложнее.
– В чем сложность?
– Там водители законопослушные, правила движения не нарушают. А у нас бывают непредсказуемы.
– Да, это наша черта. Знаешь шутку Бисмарка на этот счет?
– Что-то не припомню.
– «Русских нельзя победить, на любую вашу хитрость они ответят непредсказуемой глупостью».
– Точно сказано, – засмеялся Артур. – Вот с этим и приходится считаться при разработке системы управления.
– А ты всерьез думаешь, что скоро машины будут ездить по улицам без водителя?
– Несомненно. Ракеты вон летают за тысячи километров и точно попадают в цель.
– Но там нет препятствий и неожиданностей.
– Это ты зря так считаешь. Придумано и реализовано множество специальных систем, чтобы их уничтожить или, по крайней мере, сбить с курса. Правда, отличие ситуаций действительно имеется. Боевые действия всегда направлены на поражение противника. С автомобилями же ситуация прямо противоположная, отсюда возникает очень принципиальная юридическая трудность.
– Какая?
– Кто будет нести ответственность в случае аварии? Владелец или производитель?
– Да, серьезная коллизия. А за рубежом решение нашли?
– Пока нет, но недавно такое происшествие случилось, это ускорит поиск решения.
– Я вообще побаиваюсь компьютеризации и, как теперь говорят, поголовной цифровизации. В человеческом обществе это станет золотым дном для мошенников всех мастей. Они первыми освоят новую ситуацию. Все базы данных продаются.
– Твои опасения не беспочвенны. Цифровизация, как и автоматическое управление автомобилем, предполагает, что законы неукоснительно соблюдаются. Что же касается компьютеризации, то она открыла людям удивительные возможности. К примеру, теперь, не выходя из дома, можно посетить любые музеи мира. В прекрасном качестве рассмотреть картины великих мастеров.
– И даже библиотеки. Но что любопытно, вседоступность не повысила интереса к литературе. Скорее наоборот. Читай – не хочу.
– Да, это само по себе удивительно. Но так уж устроен человек: особенно ценит то, что досталось в борьбе.
– Получается, чем больше трудностей, тем больше счастья, – засмеялась Лида.
– Да, – рассмеялся Артур, – за счастьем пожалуйте в первобытное общество!
 – Вот круг и замкнулся. Вернулись к началу разговора.
– Причем и на дистанции тоже.
Художник как раз положил несколько заключительных ярко-зеленых мазков, изображающих траву вдоль тропинки, и теперь с расстояния в несколько метров оценивающе смотрел на свою работу. Артур с Лидой сначала остановились поодаль, а потом подошли ближе.
Первое впечатление от увиденного было удручающим. На неровном холсте изображение, слабо передающее впереди лежащий пейзаж. Это трудно было даже назвать этюдом. Однако при более внимательном рассмотрении в гармонии красок почувствовалось очарование уходящей осени, неправильные формы деревьев, дороги и других деталей не мешали такому ощущению. Ярко-зеленая трава, контрастирующая с остальным пейзажем, удивительным образом оттеняла это восприятие, подчеркивая, что природа из последних сил еще цепляется за летнюю жизнь.
– Здравствуйте, можно взглянуть на вашу работу? – обратился к художнику Артур Кузьмич.
– Добрый день. Сочту за честь.
– Здравствуйте, а как вас зовут?
– Нилов Иван Тихонович, к вашим услугам.
– Интересный у вас стиль: что-то между классикой, импрессионизмом и модернизмом.
– Это от старости. Вижу уже плоховато, да и руки не слишком слушаются.
– Но получилось весьма впечатляюще, – поддержала художника Лида.
– Да, переданы и настроение, и драматизм засыпающей природы, старающейся последними усилиями сохранить свою осеннюю красоту. Присутствует некоторый оптимизм.
– Спасибо. Вот, решил тряхнуть стариной и сделать жене подарок ко дню рождения. Она уже из дома не выходит, пусть полюбуется осенью. Только бы дожила, перед Новым годом будет девяносто. Дашенька помоложе меня на два года. Семьдесят лет вместе.
– Иван Тихонович, давайте я помогу холст перетянуть и раму сделаю, – предложил Артур Кузьмич, пораженный услышанным.
– Раму я дома подобрал, а вот холст натянуть сил не хватает. Артур Кузьмич быстро справился с привычным делом, и картина, приняв правильную форму, сразу стала более величественной.
– Вот спасибо! Теперь не стыдно и дарить.
– А вы профессиональный художник?
– Театральным был.
– И супруга из театра?
– Да, красавица моя костюмы делала. Очень талантлива. За ней многие ухаживали, – погрузился ненадолго в воспоминания Иван Тихонович. – Ну, я пойду, а то заждалась.
– Здоровья вам и супруге!
– И вам не хворать! Будьте счастливы, добрые люди! Совет вам да любовь!
– Спасибо. А может, помочь все донести?
– Благодарствую, не надо. Краски и брать не стану, больше уж точно не понадобятся, а здесь кому и сгодятся.
– А картину?
– Справлюсь, недалече, – сказал Иван Тихонович и побрел в сторону города.
– Счастливый человек!
– Да, надо будет соответствовать его напутствию.
– Прозвучало почти как благословение.
– Что ж, с учетом этого можно пойти и по первому варианту.
;

ПОДОЗРЕНИЕ
Николай Иванович Замечайло, подполковник ГРУ, вернувшись из месячной командировки, решительно усомнился в верности жены. Каких-либо свидетельств у него на этот счет не было, но его насторожило то, с какой легкостью и готовностью шли на контакты с ним чужие жены. Усиливалась тревога очевидной привлекательностью супруги.
В соответствии с профессиональными навыками Николай Иванович решил каждый вечер интересоваться, так, между прочим, делами супруги и вести соответствующие заметки, с тем чтобы вскрыть возможные противоречия, неточности, оговорки и другие признаки обмана. Особое внимание предстояло уделить содержанию мобильника супруги.
За первый месяц наблюдения заметного успеха не принесли. Кроме работы, магазинов и рынка, других значимых событий в жизни жены не было. Лишь однажды она посетила парикмахерскую, но и здесь следы мероприятия оказались «на лице». Мобильник тоже не открыл подозрительных сведений. Пришлось более внимательно присмотреться к ее работе.
Прежде Николай Иванович не вникал в служебные дела супруги, которая работала в закрытом КБ, занимающимся новыми видами вооружения. Он знал, что отдел супруги специализируется на лазерах специального назначения, в чем дополнительно убедился, побывав на банкете по поводу защиты докторской диссертации её начальником. Здесь он для себя отметил, что мог бы выведать у подвыпившей публики и более конкретную информацию закрытого характера. Но интереса это для него не представляло.
Прежде на ежегодные корпоративы и другие торжественные мероприятия супругу он не сопровождал, но теперь они приобрели для него целевое значение. Тут и случай представился подходящий – пятидесятилетие начальника.
Жена начала подготовку в плане одежды заранее, это было весомым разведпризнаком. Затем вторично последовала парикмахерская с тщательной обработкой головы и рук. Цену данного мероприятия супруга скрыла, но Николай Иванович навел справки и ахнул. Таких денег ему хватило бы на две вечеринки с друзьями в приличном пабе. Вдобавок к этому жена потратила около часа на тщательный макияж, а юбиляру был куплен большой букет красных роз. Все это Николая Ивановича насторожило со всей серьезностью.
Банкет проходил в небольшом уютном ресторане, гостей было десятка два, большей частью сослуживцы. Николай Иванович почти никого не знал, но он предварительно выведал у жены сведения о них и твердо выучил имена и отчества. Он всегда так готовился к ответственным операциям.
Под подозрение кроме начальника попал его заместитель, который недавно развелся с женой. Не исключал Николай Иванович и молодого инженера, имевшего, по словам супруги, современные взгляды на жизнь.
За столом Николай Иванович выбрал выгодное для наблюдения место, невдалеке от юбиляра, откуда мог внимательно следить за всеми особенностями и тонкостями поведения его, а также двоих других подозрительных сотрудников.
Разведенного заместителя Николай Иванович с подозрения снял с первого взгляда. Он был сильно изможден семейной жизнью и на дам внимания не обращал вовсе, сосредоточившись на выпивке. Молодой инженер, напротив, был активен и ретив: сидел в окружении двух барышень приятной внешности и успевал обхаживать обеих. На супругу Николая Ивановича он взглянул лишь однажды, попросив передать блюдо с селедкой. Иного смысла Николай Иванович не усмотрел.
Юбиляр в черном костюме с бабочкой выглядел шикарно и держался с достоинством. При каждом тосте в свою честь поднимался и слегка смущался от лестных слов. Он упивался славой, особенно ему было приятно внимание дам, которые старались продемонстрировать свое искреннее восхищение и уважение. Жену Николая Ивановича он выделил несколько более широкой улыбкой, которая не могла ускользнуть от опытных глаз разведчика. Из всех присутствующих дам она, действительно, была наиболее привлекательной.
Банкет тем временем развивался весьма стремительно, и после пятого тоста внимание Николая Ивановича постепенно переключилось и сосредоточилось на супруге начальника. Выглядела она весьма эффектно. Николай Иванович не знал, что тут дело не ограничилось парикмахером, а были подключены косметолог и стилист. Одета супруга юбиляра была под стать мужу: в темно-зеленое бархатное платье с выразительным вырезом на груди, украшенной золотой цепочкой с красивым кулоном. Платье плотно облегало ее элегантную фигуру, подчеркивало талию и особенно грудь, являвшую наиболее выразительную часть общего облика. Она была явно моложе мужа.
Первый танец Николай Иванович, как и начальник, провели с женами, а вот на второй, так получилось, что поменялись ими. Этот момент не ускользнул от внимания Николая Ивановича, и первое время он украдкой бросал взгляд на свою жену и ее начальника. Но потом полностью увлекся танцем и своей партнершей.
Супруга начальника танцевала легко и изящно. Она то отклонялась от Николая Ивановича, то слегка касалась его грудью. Николай Иванович тоже вальсировал неплохо. Его рука убедительно ощущала упругое тело податливой партнерши, и их движения красиво сливались с музыкой. Они оба получили от танца волнительное удовольствие, и не удивительно, что вскоре снова вышли на подиум. И не раз.
Вечер шел замечательно. Николай Иванович давно так не отдыхал и столько не выпивал. Жена начальника призналась, что никогда прежде не имела такого партнера. Звали ее Людмилой, они выпили на брудершафт шампанского, легко перешли на «ты», обменялись телефонами и душевно поцеловались при прощании. Коротко, но обнадеживающе.
Николай Иванович не упустил из виду, что начальник тоже поцеловал его супругу, но это не испортило его мечтательного настроения, тем более что других значимых наблюдений юбилейный вечер не принес.
На следующее утро Николай Иванович еще раз детально восстановил и тщательно проанализировал вчерашние события. Поскольку заместитель начальника и молодой инженер никакого беспокойства вызвать не могли, он решил сосредоточить основное внимание на начальнике, использовав для этого установившийся контакт с его супругой. Это решение нашло живой отклик в его организме.
По опыту Николай Иванович знал, что после первого знакомства женщине нужно дать поскучать и погрустить, поэтому сделал над собой усилие и связался с Людмилой лишь через неделю. Она как раз намеревалась посетить художественную выставку в Третьяковке, где они и договорились встретиться. Выставка оказалась неинтересная, но встреча прошла успешно и завершилась в ресторане. После легкого вина и нескольких вальсирований Николаю Ивановичу без труда удалось склонить спутницу к задушевной беседе. Умение расположить к себе собеседника было доведено до совершенства его многолетним профессиональным опытом.
О муже Людмила отзывалась в спокойных тонах и без особого энтузиазма, подчеркнула лишь его твердую решительность в достижении поставленной цели. На основе этого можно было заключить, что он не относится к числу дамских угодников, но Николай Иванович для верности решил исследовать вопрос более досконально. В таких делах он и раньше не жалел ни сил, ни времени. По информации Людмилы, муж вскоре должен уехать в командировку, и появилась возможность познакомиться с их квартирой и там поискать улики и признаки измены.
Николай Иванович прекрасно осознавал всю неубедительность своих доводов, но его новое чувство превалировало над логикой и супружеской верностью.
Жена Николая Ивановича заметила некоторые перемены в поведении мужа, но они не были убедительными и волнений пока не вызвали.
На следующий день после отъезда мужа Людмилы, Николай Иванович отпросился с работы на два часа раньше, мотивируя предстоящим походом с женой на концерт. Концерт действительно был, но он не требовал такого раннего ухода с работы.
По дороге Николай Иванович купил букет и поспешил к Людмиле. Квартира располагалась в солидном доме сталинской постройки на Кутузовском проспекте. Хозяйка была настолько открыто обворожительна, что просто подожгла ожидавшие выхода чувства Николая Ивановича. Он заключил ее в объятия, подхватил на руки, и уже через несколько мгновений они оказались в спальне, где безумство страстей приняло бурный оборот и заняло непредвиденно много времени. А запас его у Николая Ивановича был невелик из-за предстоящего концерта. Людмила никак не хотела его отпускать и уговорила хотя бы выпить кофе.
Николай Иванович понимал, что в своих подозрениях зашел непозволительно далеко. Придуманная им отговорка о поиске компромата рассыпалась, но все же, пока Людмила готовила кофе, он, как бы в свое оправдание, скорее машинально, чем целеустремленно, бегло осмотрел квартиру.
Кроме спальни была еще красиво меблированная гостиная, но специального интереса к ее осмотру вовсе не было, и Николай Иванович сосредоточился на спальне. Что собственно он рассчитывал здесь найти, какие могли быть улики блудного присутствия жены, было совершенно непонятно. Тем не менее он внимательно осмотрел прикроватную тумбочку, косметику, расставленную у трюмо, и неспешно обошел всю комнату.
В одной из укромных ниш опытный взгляд разведчика остановился на небольших, но явно подозрительных по своей замкнутой форме трещинках, повторяющих узор на обоях. Однако разобраться ему не хватило времени, поскольку подоспел кофе, а с ним и завершение свидания, произошедшее скоропалительно, к явному разочарованию Людмилы. Прощаясь, Николай Иванович ее расцеловал и твердо обещал навестить следующим вечером. Теперь у него появился к этому неподдельно живой, профессионально оправданный интерес.
В следующий раз Николай Иванович прикупил по дороге на «дело» бутылку коньяка, имея в виду увеличить время обследования тайника.
Все началось и пошло успешно, как и в первый день. Может, даже лучше – не так поспешно. Через коньяк Людмилу удалось занять на более продолжительное время приготовлением не только кофе, но также лимончика и другой закуски.
Тайничок под обоями оказался весьма незамысловатым по устройству и в умелых руках открылся практически без усилий. В небольшом углублении стены хранилась папка с бумагами. Однако времени для их осмотра не оставалось, а брать бумаги с собой Николай Иванович счел опрометчивым и не входящим в его служебные полномочия делом. К тому же в его распоряжении оставался еще один день.
Ситуация, однако, осложнилась тем, что муж вернулся из командировки раньше, о чем его супруга, слава Богу, успела предупредить Николая Ивановича в тот самый момент, когда он уже собирался выдвигаться с работы.
Новая встреча с Людмилой состоялась только спустя неделю, в воскресенье, когда муж Людмилы отправился на день рождения школьного приятеля. Людмила с ним не пошла, сославшись на плохое самочувствие.
Времени опять было немного, но Николай Иванович рассмотрел, что документы тайника были копиями служебных материалов. Тут содержались расчеты и чертежи лазерных систем воздушного базирования. Некоторые – грифованные на уровне «совершенно секретно».
Уснуть этой ночью Николаю Ивановичу не суждено было долго. Мысли теснились в голове, не находя устойчивого ранжирования. Ситуация, действительно, сложилась непростая и имела три варианта развития. Первый, самый простой, – забыть о находке, второй – ликвидировать документы без огласки, и третий – сообщить в соответствующее ведомство. Вести собственное расследование Николай Иванович полномочий не имел.
Первый вариант лично для Николая Ивановича был самым приемлемым, поскольку не нарушал успешно сложившиеся отношения. Но на его пути стояли угрызения совести за невыполненный долг перед Родиной.
Второй вариант был более интересным, но изъятие документов неминуемо ставило под удар Людмилу. Напрямую муж, скорее всего, не стал бы предъявлять претензий, хотя и понимал, что без ее прямого или косвенного участия дело не обошлось. Здесь ситуация опять раздваивалась. В случае если муж был начинающим изменником, он должен бы затихнуть и навсегда залечь на дно. Это идеальный вариант. В случае же, если он реально подготовленный шпион, то поведение будет совсем иное: будет предпринята попытка вычислить и выявить грабителя. Следы вполне могут привести к Николаю Ивановичу, который так или иначе в чем-то да засветился. Это совершенно нежелательно, поскольку может привести к убийству. Николай Иванович помнил, что муж Людмилы, по ее характеристике, был человеком решительным.
Третий вариант – донести в компетентные органы – был самым очевидным при его служебном положении, но не самым приемлемым. Это прямое предательство Людмилы, жизнь которой неминуемо пошла бы под откос.
К утру решение так и осталось не принятым, но на работе чувство ответственности взяло верх над сомнениями, и он составил донесение, которому руководство службы незамедлительно дало ход.
Каким образом развивались дальнейшие события конкретно, не известно. От вдрызг расстроенной Людмилы Николай Иванович вскоре узнал, что ее мужа арестовали, а в квартире провели обыск, перевернув все вверх дном.
Людмила долго не могла прийти в себя. В одночасье разрушилась вся ее счастливая жизнь, наполненная к тому же новым романтичным содержанием. В этот трудный момент Николай Иванович оставался для нее единственной опорой, но он, будучи в душе человеком порядочным, не смог бы в такой ситуации двуличить, к тому же понимал, что эта связь может негативно сказаться на его служебном положении.
За раскрытие дела по утечке сведений, составляющих гостайну, Николай Иванович получил звание полковника. Вместе с тем, открывшийся перед руководством службы роман с Людмилой бросил на него тень, препятствующую давно ожидаемой длительной командировке за рубеж.
Арест начальника негативно сказался и на работе супруги Николая Ивановича. Отдел был расформирован, часть великовозрастных сотрудников уволена, остальные переведены в другие подразделения с понижением. Женская интуиция подсказала ей, что не последнюю роль во всей этой истории сыграл ее муж. Женщина она была наблюдательная и еще на юбилее не могла не заметить неожиданную пылкость в отношениях мужа с женой начальника. В пользу ее догадки говорило и досрочное присвоение мужу звания.
Николай Иванович в полной мере ощутил перемену в отношениях с женой. Он прекрасно понимал, что обсуждать ситуацию, а тем более переубеждать супругу бесполезно, лучшим «лекарем» в таких ситуациях является время. Отчасти он оказался прав, но на уровень прежней искренности их отношения так и не вышли. Так что его подозрительность, возникшая после командировки, привела к весьма неоднозначному результату, хотя и имела положительное значение для Родины.
;

ПЕРИПЕТИИ
Синоптики последнее время столь возгордились, что стали предсказывать погоду на несколько месяцев вперед. Но этот год своим нравом заметно охладил их пыл. События на земле и в атмосфере развивались весьма драматично.
Зимой снегу навалило много, и на этом основании метеорологи уверенно и строго предупредили страну о крутом весеннем половодье. Гидрологи восприняли это всерьез и заранее спустили воду в водохранилищах.  Однако в апреле снег сошел тихо и бесследно. Дело дошло до того, что к маю Волга и другие реки европейской части обмелели и стали непригодны для судоходства.
Тогда, видимо по опыту прошлого года, предсказали жаркое и сухое лето. Май и особенно июнь выдались действительно такими, чуть ли не каждый день бились температурные рекорды столетней давности. А вот с июлем все не заладилось с первого дня: пошли дожди и температура упала теперь уже до рекордно низких значений. Оптимизм, однако, не покидал синоптиков, и каждую следующую неделю обещались решительные потепления, но случилось это только на пару дней под самый конец месяца.
Холодный дождливый июль настолько напоминал сентябрь, что в подмосковных лесах не ко времени высыпали опята. В Интернете люди сообщали о невиданном урожае белых и подосиновиков. Фотографии полных корзин и ведер были тому наглядным подтверждением.
Михаил Петрович не относил себя к заядлым грибникам, но побродить по лесу с корзинкой любил, потому и отпуск взял в конце июля. Под впечатлением интригующих лесных новостей в первый же день отправился по своим излюбленным местам.
Сразу при входе в лес стали попадаться пни, сплошь покрытые огромными, сильно перезревшими, темно-коричневыми опятами, свидетельствовавшими о былом изобилии. Некоторые поваленные деревья, покрытые густой шубой грибов, издали походили на свирепых кабанов. Изредка попадались грузди, так рано они тоже обычно не появлялись. Но в целом грибов было мало, за первый час нашел два хилых подберезовика, десятка полтора сыроежек и пяток рыжиков.
На обратном пути неожиданно попался небольшой белый, и тут же пара молоденьких подосиновиков. Дальше – больше. За десять минут корзинка существенно потяжелела, так что стало не стыдно идти домой.
На опушке его внимание привлек звонкий голос ребенка, живо перекликавшегося с мамой. Это была симпатичная девочка лет восьми. Михаил любил и умел общаться с детьми, особенно с девчонками.
– Как дела, красавица?
– Посмотрите, какой гриб у меня, – гордо показала девочка небольшой белый.
–  Сама нашла?
– Нет, мама, – нехотя созналась девочка. – Ой, а у вас сколько грибов! Такие красивые. Я такие только на картинке видела.
– Это подосиновики. Можешь выбрать себе.
– Правда, вам не жалко?
– Мне так много и не нужно, я один живу.
– Тогда я возьму вот этот, самый большой. Нет, вон тот, он хотя и меньше, но очень красивый.
– Бери оба, чтобы не прогадать.
– Вот, спасибо! Мама, мама! Посмотри, какие грибы мне дядя дал.
Мама была невдалеке и пришла на зов дочки. Это была молодая женщина приятной внешности, одетая явно не по-лесному, в юбку и кофту.
– Здравствуйте. Вот Катя уговорила меня пойти за грибами. А я и собирать-то их толком не умею, очень ядовитых боюсь.
– Мама, ты посмотри, какие красивые грибочки с красными шляпками, прямо как на картинке.
– Очень красивые. Где же вы их нашли?
– Да вот, по пути случайно попались.
– Мама, а почему нам они не попались?
– Грибы нужно уметь искать. Дядя, видно, лес хорошо знает.
– Меня зовут Михаил. Я в этом лесу, действительно, частенько бываю. А с сегодняшнего дня в отпуске. Могу вам при случае составить компанию, места показать.
– А меня зовут Катя.
– Это я уже понял, а маму как?
– Мама Вика.
– Будем знакомы. Вы давно приехали?
– Уже две недели живем, с погодой не везло, только вчера потеплело и дожди прекратились.
– Надеюсь, теперь устоится.
– Предсказывают, что завтра опять резко похолодает, чуть ли не снег выпадет.
– В этом году погода идет прямо противоположно предсказаниям синоптиков.
– Да вы знаете, плохие предсказания, в отличие от хороших, часто сбываются.
– Это вы точно подметили, причем это не только с погодой.
– К сожалению, так.
– Катя, а ты в какой класс ходишь?
– Угадайте.
– В пятый?
– Нет, во второй перешла, – засмущалась девочка.
– А на вид ты уже совсем пятиклассница.
– Да что вы, она в классе не из больших.
– Давно я в школе не был, так ошибся.
– А у вас дети есть?
– Нет, я пока семью обстоятельно не завел.
– А мы с мамой вдвоем живем, – как бы между прочим сообщила Катя.
– О, это интригующая информация. В таком случае приглашаю вас на жареные грибы и чай из самовара. Я живу тут недалеко, у ларька, или, как теперь его величают, магазина.
– И мы тоже. Мама, давай пойдем. Мне очень хочется.
– Как-то не очень удобно.
– Ну мамочка, ну пожалуйста. Я самовар никогда в жизни и не видела.
– А что, сразу и пошли. Поможете мне с готовкой.
– У вас наверняка свои планы.
– Нет, в отпуске я живу без всяких планов, – соврал Михаил. – Их на работе хватает. Катя, давай ручку.
Вике ничего не осталось, как последовать за ними.
Участок у Михаила Петровича довольно большой и сельским хозяйством не обремененный. Компактный двухэтажный дом красиво смотрится на фоне окружающих мохнатых елей. Высокая трава с ромашками и другими луговыми цветами удачно дополняет пейзаж.
– Как у вас красиво! Прямо сказочный вид. А мы живем у моей подруги на даче, там все рационально: грядки, клумбы, дорожки. У вас же просто природный заповедник.
– Это от лени. Но траву думаю за отпуск местами скосить.
– Нет, не надо, столько цветочков, – запротестовала Катя.
Дом хоть и невелик, но построен с умом. Удобства городского уровня, даже газ подведен.
– У вас все на современный лад.
– Время печек прошло, да и на колодец за водой ходить уже не с руки.
– Тут даже душ есть, – восхитилась Катя, обследуя дом.
– К вашим услугам. Приходите мыться.
– Спасибо, но злоупотреблять гостеприимством мы не будем. Давайте займемся грибами.
– Кухонное хозяйство у меня неразвитое, но сковородка, лук и картошка в наличии имеются.
– Для грибов больше ничего и не требуется.
– Давайте распределим обязанности. Катя нарвет цветов для букета. Сможешь?
– Конечно! Нарву целую охапку. У вас их полно!
– Вот тебе банка. Вазы, к сожалению, нет.
– Я займусь грибами, а вы, Вика, овощами. Идет?
– Дело знакомое.
– Инструмент в столе. Ножи острые, будьте осторожны.
Через час все было готово. Стол накрыли на веранде, окна которой выходили прямо на ельник. Огромный букет полевых цветов дополнял впечатление, словно находишься на лесной поляне.
Запах да и вкус жареных грибов вызывают такой аппетит, что Катенька, слывшая малоежкой, запросила добавки.
Вина в хозяйстве Михаила не оказалось, но зато была хорошая водка. Под грибы – самый раз.
– Нет, что вы! Водку, я даже и не помню, когда пила.
– Вот самый подходящий момент освежить память. Хорошая водка – редкость. На первый взгляд жуткое изобилие, в магазинах полки ломятся, но даже самые дорогие не всегда хороши. Эту я для себя открыл недавно и теперь только ее и пользую.
– Название такое интересное – «Ёшкин кот».
– И кот такой смешной, весь черный, с длинным хвостом, – отметила Катя.
– В Йошкар-Оле делают. Попробуйте.
– Ну разве что чуть-чуть.
– Рюмки у меня крошечные, пейте смело.
– Надо же, приятная. Никогда бы не подумала, что от водки можно получить удовольствие, – удивилась Вика, отпив из рюмки.
– Удовольствие – штука тонкая. Зависит, в первую очередь, от компании. Вот мне с вами очень приятно, а то сидел бы один, как сыч. В одиночестве я даже рюмку не могу выпить с надлежащим чувством.
– Так, бедный, и мучаетесь, – засмеялась Вика, явно раскрепощаясь.
– Нет, стаканом получается, – подхватил шутку Михаил и всех повеселил.
Катя после второй порции грибов улеглась на диване и вскоре заснула. Видимо, с непривычки: сказалась лесная прогулка.
– Хотите, и вы отдохните.
– Ну уж это совсем неудобно.
– А что? Пока дочка спит. Я тем временем пойду немного покошу хотя бы вокруг дома.
– Лучше я все приберу и приду помогать. Тем более у вас вода горячая есть. Как я по ней соскучилась!
– Знаете, давайте перейдем на «ты», все же не на торжественном собрании.
– Хорошо, попробую.
Михаил косить умел и любил. Он еще с утра отбил косу, и теперь она хорошо брала высокую траву. К приходу Вики скосил уже вокруг дома и перешел к тропинкам, коих было проложено несколько между елок. Вика, вооружившись граблями, стала траву сгребать в копну. Когда-то в детстве она гостила у бабушки и сноровку сохранила.
Вдоволь намахавшись косой, Михаил предложил выпить чайку из обещанного самовара. Самовар был настоящий, на углях. Тут и Катя пробудилась и подключилась к такому интересному делу. Михаил давал ей самые ответственные поручения, даже доверил раздувать угли специально припасенным сапогом, чем завоевал у девочки еще большее расположение. Он понимал, что ключ к успеху в отношениях с Викой лежит через сердце девчурки, к тому же, что немаловажно, ему самому было приятно возиться с ней.
Прошло около получаса, прежде чем самовар запыхтел своей круглой крышкой вокруг топки. Кипяток из самовара доверили разливать Кате, ей очень нравилось управлять краником.
После чая Михаил проводил гостей. Оказалось, что квартировали они всего через пять домов. Договорились завтра, в случае хорошей погоды, пойти в лес сразу после завтрака.
Михаил вернулся домой в приподнятом настроении. Чувства, которые в нем зародились, были совсем иные, нежели от случавшихся прежде контактов с женщинами. Вика ему нравилась своим спокойствием, открытостью и очевидным внутренним достоинством, не позволявшим и думать о мимолетном романе. Впервые он получал волнительное удовольствие просто от общения. Да и дочка приятная и совсем ненадоедливая.
Следующий день выдался дождливым, и лесной план не осуществился. Распогодилось только к вечеру. Михаил имел мысль разобраться на чердаке, где за несколько лет скопилось множество вещей, казавшихся когда-то нужными. Но дело это унылое и утомительное. Старые вещи – это как вехи истории. Они пробуждают море воспоминаний, и расставаться с ними грустно. Просидев на чердаке под аккомпанемент дождя больше двух часов, Михаил так ни на что и не решился.
В лес пошли только на третий день. Больше всех радовалась Катя, мечтавшая найти грибы с красными шляпками. И они попались. Первым увидел подосиновик Михаил и умело навел девочку. Ее радость трудно даже описать. Это было самое большое счастье в ее жизни. Гриб она сначала положила в корзинку, но потом решила носить в руке. Скоро ножка полностью посинела.
– Мамочка, посмотри, грибок стал еще красивее: красная шляпка и синенькая ножка.
В этот раз попадались большей частью грузди. Набрали почти полкорзинки. Вика пригласила Михаила на обед. Отказываться он не стал, но прежде они занесли к нему грибы, почистили их и залили водой. Михаил предусмотрительно захватил с собой «Ёшкина кота».
Дом Викиной подруге достался по наследству. Он был старой постройки, с большой каменной печкой посреди обширной горницы. Тут же кухонька с холодильником, умывальником и электроплиткой. На смену веков указывали лишь плоский телевизор и СВЧ-печь.  Из удобств – только водопровод. Все остальное на улице.
– Да, обстановочка здесь из прошлого века, – прочла Вика выражение лица Михаила, – но жить можно.
– У вас такой большой печки нет, – похвасталась Катя. – На ней даже спать можно. И быстро вскарабкалась на лежанку.
– Залезайте ко мне.
– Я там и не помещусь.
– Тут места хватит. Мы с мамой помещаемся.
– В следующий раз, когда печку протопите, я тоже попробую.
– Со мной?
– Как получится, – улыбнулся Вике Михаил, вызвав ответную сдержанную, но благоприятную реакцию.
За обедом Вика позволила себе выпить целую рюмку водки, и разговор пошел весьма откровенный.
– Ты такая привлекательная и не замужем?
– При наличии ребенка одной привлекательности недостаточно, требуется выполнение еще четырех условий.
– Это каких?
– Все трое должны понравиться друг другу. С дочерью это совсем непросто. Ты поразительно быстро нашел к ней подход. Она о тебе целыми днями щебечет.
– Я опытный сердцеед, – подтвердил Михаил.
– Это точно! Своим бескорыстием с грибами сразу поразил девичье сердце.
– Ну, это, скажем прямо, было не совсем бескорыстно. Порадовать ребенка само по себе немалое удовольствие, к тому же я слышал приятный голос мамы. А голос говорит очень о многом: и о характере, и даже о внешности. Что полностью и подтвердилось.
– И с пятым классом очень точно, – сказала, слегка смутившись от комплимента, Вика. – Она теперь гордится, что произвела такое взрослое впечатление.
– Это у меня отработанный прием: детям возраст сильно преувеличивать, а мамам вдвое преуменьшать.
– Последнего вроде и не было.
– Было заготовлено, а как увидел, то понял, что нет необходимости переводить и тебя в пятый класс.
– Так мы обе и попались.
– Да, одним дублетом из подосиновиков сразил сразу двух таких красавиц.
– Одну пока только лишь ранил.
– Надо добить, чтобы не мучилась, – решительно заявил Михаил и налил еще водки.
– Может и не получиться, – улыбнулась лукаво Вика, выпив вторую рюмку.
– Послушай, а перебирайтесь-ка вы ко мне. Так будет удобнее: и горячая вода, и душ. Места хватит, меня не стесните. Я буду очень рад.
– О, сразу из главного калибра. Знаток женских слабостей.
– Я же говорю: опытный сердцеед.
– Спасибо, конечно, за такое любезное предложение, но я на это, пожалуй, не решусь.
– Это тебя ни к чему не обяжет. Не подумай! Хотя … как получится, – сказал Михаил с шутливой, но обнадеживающей интонацией. – Посоветуйся с дочкой.
– Ты знаешь, где найти поддержку. Но у меня и отпуск скоро закончится. Стоит ли затевать?
– Тем более, нужно его максимально наполнить содержанием, а может, и впечатлениями…Катюха, ты хочешь у меня пожить?
– Конечно. Мне очень понравилось самовар разжигать, и цветов столько!
– Тогда не будем терять времени, собирайте пожитки.
Не сразу, но всё же договорились организовать переезд на следующий день. Михаил приготовил для них лучшую комнату на втором этаже, а сам переселился на первый.
Катя освоилась моментально. Уже через час облазила весь дом и даже побывала на чердаке. Вика чувствовала себя явно стесненно. Михаил, понимая это, решил оставить их одних и ушел в лес. В этот раз он набрал преимущественно сыроежек. Для жарки они хороши. На обратной дороге Михаил зашел в магазин, купил продуктов и пару шоколадок.
Катя выбежала ему навстречу.
– А мы в душе мылись!
– Понравилось?
– Да, так здорово! Воды сколько хочешь!
– Я рад. Что еще делали?
– Мама белье стирала, а я под елками грибы искала и в гамаке качалась. А вы что нашли?
– Подосиновик, только один. Вот, держи. Остальные, с разноцветными шляпками – сыроежки.
– А их есть можно?
– Конечно, потому они так и называются, нужно только верхнюю пленку снять.
– Она такая красивая.
– Это так, но горьковатая.
– Дайте, я маме покажу, – взяла корзинку и помчалась в дом.
Михаил понимал, что быстрого развития отношений с Викой ожидать не стоит. Она воспринимает его как благодетеля. Такая зависимость мешает духовной близости. Но это его не сильно огорчало, ему был приятен уже достигнутый уровень общения. Было очевидно, что Вика – женщина тонкого душевного склада, и если поторопить события, то можно все испортить. Зато отношения с Катей сразу вышли на высший уровень.
– Кать, а ты червяков боишься?
– Нет, чего их бояться?
– Тогда пойдем, накопаем.
– Зачем они нам?
– Карасей ловить. Будем их на крючок насаживать.
– Им же больно будет.
– Ничего, потерпят.
– А где они живут?
– Там, где мы траву сложили, под прошлогодними листьями.
Чего другого, а червей в этом году было в достатке. Мигом откопал с десяток.
– Спроси у мамы разрешения сходить на пруд.
– Мамочка! – закричала Катя. – Можно мы с дядей Мишей пойдем карасей ловить?
– Да ты не кричи, сходи в дом, спроси вежливо. А я пока удочку отыщу.
– Миша, только ненадолго, у меня уже обед почти готов, – вышла из дома Вика в переднике, как полноправная хозяйка.
– Как на ужин наловим, так и вернемся.
Первых двух карасей Михаил поймал сам с целью демонстрации процесса и затем передал удочку сгоравшей от нетерпения Кате. Уже через минуту она ее запутала, но вскоре дело наладилось и, к великой радости, вытащила толстого карася. Точнее, вырвала из воды так, что он взлетел в небо.
Клев был хороший, и уже через полчаса в ведерке плавало с десяток карасей. Наши рыбаки, довольные, отправились домой. Ведерко, естественно, несла Катя, не сводя глаз с рыбок. Так засмотрелась, что споткнулась и упала. Хорошо вблизи от дома.
На Вику караси не произвели столь сильного впечатления, как разбитое колено дочери. К большому переживанию Кати в доме нашелся йод. За ужином она восторженно и с упоением рассказывала, как поймала большого карася. Михаил положил ей на тарелку именно его, зажаренного в муке и сметане, но есть свою добычу Катя не решилась.
Вика пробовала карасей впервые, понравились, несмотря на редкую костлявость. Миша водку предлагать не стал, легко просчитав уловку.
– Я бы тоже немного выпила, – с легким укором сказала Вика.
– Так и до Кати дело дойдет, – рассмеялся Михаил, наливая Вике полную рюмку.
Чокнулись и выпили.
– Нет, я водку пить вообще не буду.
– Молодец, тогда вот тебе шоколадка за успехи в рыбалке.
– Спасибо, это другое дело.
– Ты ее балуешь.
– Она же водку не пьет. Если бы ты отказалась, то и тебе бы шоколадка досталась.
– У тебя все продумано на несколько ходов вперед.  Опасный человек!
– Дядя Миша хороший, он мне очень нравится.
– Устами младенца глаголет истина.
– Я вижу, у вас образовался прочный союз.
– Можем и тебя в него принять. Катя, ты не против?
– Нет, давай примем, мамочку я тоже очень люблю.
– И мне ничего другого не остается. По этому поводу придется еще выпить.
Снова наполнил рюмки.
– Я и так уже навеселе.
– Будем развивать успех.
– А самовар будем делать?
– Обязательно. Иди, собери сухих шишек.
Дважды говорить ей не пришлось. Сдуло из-за стола как ветром.
– Миша, а расскажи о себе.
– Сорок четыре года. Конструктор. Работаю в оборонной промышленности. По молодости был женат. Продержался три года.
– Из-за чего расстались?
– Из-за жизненной неустроенности. Ей терпения не хватило на улучшение жизни, а мне – на ее нытье.
– А чем увлекаешься?
– Литературой.
– Какой?
– Своей.
– В каком смысле?
– Пишу немного.
– Вот это да! Очень интересно. Печатаешься?
– Точнее сказать, печатаю. Теперь писатели на самообслуживании. Сам пишешь, сам редактируешь, сам печатаешь, сам платишь и сам распространяешь. Никаких тебе препон. Не то что раньше.
– Да, изменились времена.
– Как говорят, за что боролись, на то и напоролись.
– Здесь книги есть?
– Да, можно поискать, – с наигранной небрежностью бросил Михаил. – А у тебя как жизнь устроилась?
– Замужем тоже была недолго, чуть больше твоего, пять лет. Дальше не выдержала.
– Бил?
– Да нет, гулял.
– А теперь?
– Теперь досаждает. Вот здесь на отпуск и укрылись.
– А где трудишься?
– На радио, редактором.
– О, тогда я книги не рискну показывать.
– Судя по речи, могу предположить, что пишешь интересно и нестандартно, вдруг для радио подойдет.
– Заманчиво. На широкую публику я еще не вышел. Все больше друзьям и знакомым раздаю.
– Вот собственно и весь мой рассказ. Так с Катей и живем.
– Девчонка замечательная. Очень искренняя. Восемь лет, а уже женственна.
– Теперь в первом классе уже целуются.
– Я очень рад нашей лесной встрече. Жизнь сразу преобразилась. Наполнилась яркими впечатлениями.
– А тебе что мешает завести семью?
– Попытки были, но недолговременные. Я раздражаюсь по мелочам, нетерпелив, говорят, капризен.
– Мне показалось, напротив, ты снисходителен и деликатен.
– Это только первое впечатление, – засмеялся Михаил, – узнаешь поближе – ужаснешься.
Тут Катя притащила целую корзину шишек. Михаил подхватил самовар и увлек ее на улицу. Вика от столь неожиданного окончания разговора несколько растерялась. Обычно внимание мужчин к ней было более заинтересованным. Она даже испытала ревность к дочке.
Михаил почувствовал, что дистанция с Викой существенно сократилась, но решил еще поволынить. Как писатель, пусть самодеятельный, он любил слегка затягивать действие для усиления кульминации.
Вечером Михаил с внутренним волнением и внешним хладнокровием вручил Вике томик своих рассказов.
– Надеюсь на вашу снисходительность. Знаешь, как в американском фильме: «Не стреляйте в тапера! Он играет, как может».
– В любом случае я буду хвалить, чтобы ты нас не выгнал, – в ответ улыбнулась Вика.
– Вот это правильно. К тому же в случае одобрения мы сможем напиться.
– Так бутылка уже закончилась.
– Этого добра у меня целый ящик. Давай выпьем по рюмке авансом, а то я от волнения не засну.
Дальше можно было развить тему сна, но Михаил и тут сдержался.
За завтраком Вика и словом не обмолвилась о рассказах. Михаил тоже делал вид, что не испытывает нетерпения. Разговор состоялся, когда Катя по научению Михаила побежала искать грибы под елками.
– До полуночи читала твои рассказы.
– Это обнадеживает. Жалко, не знал, а то бы присоединился.
– Честно скажу, удивлена. Впервые встречаю писателя-самоучку достойного уровня.
– Мне встать?
– Нет, можешь слушать сидя. У тебя удивительно легкий стиль. Читаешь без запинки. Рассказы содержательные, каждая страница насыщена событиями. Все герои положительные, но не слащавые, а живые. Это крайне редко удается. Непрофессионализм чувствуется, но компенсируется свежестью и непосредственностью. Просто молодец!
– Ну это ты явно в благодарность за гостеприимство, не более. Покритикуй хотя бы для правдоподобия.
– Сюжетные линии во многом схожи, в каждом рассказе любовные приключения, везде хеппи-энд. Отношения развиваются легко, нет преодоления трудностей, глубоких переживаний. Перипетии редки. Достаточно или еще?
– Насчет хеппи-энда – это правда. Видишь ли, у людей и без меня проблем достаточно, чего их лишний раз расстраивать. Быстрое развитие событий – веяние современности. Четырехтомную «Войну и мир» мало кто теперь читает, к сожалению. Глубокие переживания – это не для рассказа. Вон у классиков в романах переживаний хоть отбавляй, по пять страниц без абзацев, сплошным текстом. Читай – не хочу.
– Это у кого?
– У Цвейга, к примеру. Десять раз об одном и том же только разными словами. В этом он мастер. Но это как сахара в чай втрое переложить. Только для гурманов. Что касается любовных приключений, то теперь без этого никто книгу в руки не возьмет. Но ты обратила внимание на деликатность изложения? Никакой недозволенности.
– Это так.
 – Да, и насчет перипетий. Я бы решительно возразил, но не знаю, что толком стоит за этим красиво перевернутым словом.
– Перипетии – это когда ситуация меняется на противоположную и обратно, как погода этим летом, или когда положительный герой становится отрицательным, а потом опять положительным.
– Был честный, украл и опять честный? Нет, про олигархов я из принципа не пишу. Уволь!
– Надо же, какой вы яростный. Все в штыки! Не буду задевать вашу ранимую писательскую душу. По правде говоря, вы своими рассказами меня просто пленили.
– Что это ты перешла на «вы»?
– Сорвалось из глубокого уважения. Не знаю, смогу ли теперь вернуться на «ты».
– Давай поцелую и плавно сползу с пьедестала.
– Юмор у тебя очаровательный, большое уважение к героям. Все это в прямой противоположности с тем, что приходится читать по долгу службы.
– Я такого же мнения, – засмеялся Михаил, –  но не рассчитывал его услышать от профессионала. Крайне лестно! К обеду в ларек схожу за французским шампанским.
– Да я уже к водке пристрастилась.
– Тогда селедка за мной. А если говорить серьезно, то я впервые услышал столько умных и лестных слов. Товарищи говорят: «Да интересно, читается легко». Никакой конкретики.
– Попробую продвинуть тебя на радио. Нужно найти артиста для аудиозаписи.
– В чем проблема?
– Нужен не абы кто. Голос должен быть узнаваемым. В этом половина успеха.
– Хорошо бы Левитана.
– Это вы, товарищ, припозднились. Но в любом случае придется потратиться.
– Что не сделаешь ради славы и народной любви!
– Узнаю стиль. Я так полагаю, отпуск ты планировал посвятить творчеству.
– Имел такое намерение.
– И мы стали помехой, лишив народ развития творческого наследия маститого писателя современности. Кстати, это тоже тебе в плюс – тепло писать о современниках.
– Я знаю, как наверстать упущенное.
Михаил обнял Вику и поцеловал в губы.
– Ну, ты и мастер! Я уж думала, что совсем не интересую тебя как женщина.
– В данном случае это в знак благодарности тебе, как редактору.
– Наглец, – сказала Вика, и они открылись накопившимся чувствам.
– Нет там никаких грибов, только вся искололась, – прервала близость, дошедшую до расстегнутой кофточки, Катя.
– А ты корзинку взяла? – первым нашелся Михаил.
– Нет.
– Так, конечно, ничего не найдешь. Иди попробуй еще раз. Я скоро присоединюсь.
– Ой, я с тобой совсем голову потеряла. Про дочку забыла.
– Это и была перипетия?
– Почти. А ты в самом деле к ней пойдешь?
– Конечно! И прошу не устраивать мне сцен ревности, – с напускной строгостью сказал Михаил. – Я тебе говорил, что нетерпим.
– Извини, забыла.
– И вообще хорошо, что она пришла. Мне о наших отношениях все нужно детально обдумать.
– Это мне надо посчитать и все взвесить.
– Какая же ты конкретная, сколько тебе лет?
– Скоро тридцать.
– Уже пожила.
– Да, и кое-что усвоила. Сегодня тебе не стоит на многое рассчитывать.
– Значит, завтра?
– Для надежности послезавтра.
– Есть разные варианты.
– Хулиган, как не стыдно.
– Не знаю, о какой перипетии ты подумала, но я имел в виду прогулку при луне.
– Как тебя жена три года выдержала?
– С трудом, – сказал Михаил и снова увлек ее в объятия.
– Иди, собирай свои грибы.
– Страсть как люблю ревнивых женщин. Муж у тебя, похоже, тоже знал, что делал.
– Подожди, пойдем вместе.
На следующий день Михаил вручил книгу Кате. Это были сказки про ежиков. Она ее полистала и отложила. Были более неотложные дела. Перед обедом на «ежиков» наткнулась Вика.
– Что же ты от меня скрыл такую прелесть?
– Мне казалось, что ты уже вышла из этого возраста. Там рекомендовано от пяти до одиннадцати.
– Да твои сказки на любой возраст! Как тебе пришло все это в голову?
– Видимо, случайно. Все другие писатели пьянствовали или развратничали, а я был трезв и свободен. Вот на меня озарение и снизошло.
– С тобой невозможно говорить.
– Ну правда, не знаю. Я и ежиков-то видел всего пару раз, даже толком не общался.
– Послушай, вот это на радио точно подойдет для детей.
– А что, у вас есть детские программы?
– Нет, к сожалению.
– Вот так всегда: пишешь, пишешь, «а потом бац – вторая смена».
– Так, сознавайся, что ты еще написал?
– Десяток пьес, роман, – сказал Михаил меланхолично, закатив глаза.
– Я серьезно спрашиваю.
– Почему ты мне не веришь?
– Это не по силам написать между делом.
– Все зависит от уровня таланта, – потупил глаза Михаил.
– Показывай немедленно!
– Так, уже командуешь, забыла, что я нетерпимый! – схватил Вику и стал нежно тискать.
– Что ты делаешь, пусти немедленно!
– Попроси ласково.
– Любимый, дай мне твои замечательные книжки.
– А ты мне что дашь взамен?
– Отзыв.
– Не жмотничай. Книжки – это самое ценное, что у меня есть. И ты должна ответить тем же.
– Сегодня книги, а завтра стулья.
– Не знаю, утерплю ли.
– Отвлекись. Сходи с Катей червей покопай, рыбу полови.
– Какая же ты желчная. Просто прелесть!
– Зубы не заговаривай, книги тащи!
– А если ты сегодня спать не станешь? Завтра вялая будешь. Кому нужна такая перипетия?
– Пожалуй, ты прав. Большой роман?
– Да нет, я беру не количеством, а мастерством.
– Вижу, именно скромность твое главное достоинство. Оно и привлекает красивых женщин.
– Имеешь в виду Катю?
– И ее немногочисленных родственников.
– Хотелось бы поближе и более детально познакомиться, хотя бы с кем-то из них.
– Все в свое время, а сейчас пора об обеде подумать.
– Водку я припас, остальное за тобой.
– У нас хлеб закончился. Сходи и Катю возьми, что-то она притихла.
– Девочка деликатная, вчера нас застала в неразрывных объятиях, теперь не хочет мешать.
– Думаешь, она поняла?
– Ты же говорила, что уже в школе целуется.
– Я не ее имела в виду.
– Как знать, как знать!
– С тобой невозможно серьезно разговаривать. Я уже перестала понимать, когда ты говоришь всерьез, а когда шутишь.
– По правде говоря, я и сам не всегда чувствую грань.
– За несколько дней твоя лексика менялась удивительным образом: от вкрадчивой к ироничной и, наконец, к самонадеянной. Что ждет меня дальше?
– Нецензурщина. Я человек многогранный.
– С тобой все ясно, иди за хлебом, многогранный ты наш. А потом книги!
На следующий день Вика встала позже обычного, так что завтрак пришлось готовить Михаилу.
– Во всем виноваты твои ёжики. Я еще раз их перечитала.
– Что тебя так зацепило? Ни эротики, ни убийств.
– Я их просто полюбила.
– Больше меня?
– Вечером увидим.
– Буду готовиться.
– Это как?
– Побреюсь и напьюсь.
– Так уж перетруждаться не стоит.
– Ладно, бриться не буду.
– Я это учту и сделаю вывод.
– Нет, выводов делать не надо, я их всегда опасаюсь, поскольку человек ранимый.
– Какой сегодня план на день?
– Я готовлюсь к вечеру, а ты займись хозяйством.
– Ты обещал мне дать пьесы и роман.
– Обещать – не значит жениться.
– Это я буду иметь в виду. Немедленно тащи книги!
– А вдруг они тебе не понравятся, и разлюбишь меня. Думаю, сегодняшним вечером мне не стоит рисковать.
– Я горю нетерпением, а ты дурака валяешь.
– Я тоже сгораю. Но раз ты так настаиваешь, то сейчас вручу, но только в торжественной обстановке.
– Это как?
– В натуральном виде.
– Пожалуйста, раздевайся, пока Катя гуляет.
– Это будет совсем не тот уровень торжественности, скорее траур по бесцельно прожитым летам.
– Перенесем торжественность на вечер. Побереги свой писательский талант, прекрати пошлые разговоры и тащи книги.
Роман оказался невелик, и Вика, владевшая скорочтением, осилила его за три часа. С пьесами не удалось управиться до вечера.
– Роман, по-моему, в литературном плане уступает рассказам. Ты фактически написал инструкцию, как идти во власть, снабдив героя любовными приключениями. Первая часть существенно выигрывает. Дальше местами очень интересно, местами скучновато. Политически довольно остро, но без перебора. Женские образы тебе удаются. Видимо, богатый опыт.
– Надо пополнять, – вздохнул Михаил.
– Что касается пьес, то некоторые вполне годятся для сцены. Диалоги отличные, тут ты мастер, я уже убедилась. Более подробно – завтра, поскольку прочла не все.
– Мне и этого достаточно, – заключил ее в объятия Михаил.
– Подожди, я вдруг вспомнила, что нам с Катей велели огород поливать.
– А дождь на что?
– А парник?
– Послушай, а с подругой вы вместе работаете?
– Да, она диктор.
 – Это то, что нужно. Познакомишь?
– Это зачем?
– Для аудиозаписи.
– Я лучше тебя с Василием Лановым познакомлю. Это безопаснее. К тому же он читает вдохновенно.
– Тогда уж и с женой, она мне очень нравится.
– Вкус у тебя, надо признать, неплохой.
– По тебе судя, отменный!
– Не подхалимничай. Пойдем работать, заодно и огурцами разживемся.
То, что Вика не взяла с собой Катю, явно наводило Михаила на перспективную мысль, но обстановка в старом доме была бы в полном диссонансе с предполагаемым действом. С учетом этого данную возможность Михаил рассматривать не стал, однако, как частенько бывает, именно она и реализовалась.
Домой вернулись с целой сумкой овощей.
– Послушай, а где Катя? – спохватилась Вика.
– Где-то здесь. Пойдем, посмотрим.
Но ни во дворе, ни в доме Кати не оказалось. Не было ее и на улице. Никто из соседей ее не видел. На пруду тоже не было. Побежали вдоль леса, кричали, но бесполезно. Через час бесполезных поисков волнение Вики перешло уже в истерику.
– Все ты со своими приставаниями. Так заморочил!
– Успокойся, давай соберемся с мыслями.
– Это мне в наказание за легкомыслие. Совсем голову потеряла! Про родную дочь забыла! Господи, помоги Христа ради. Обещаю одуматься. Прости грешницу.
Убитые и обессиленные вернулись в дом.
Катя спокойно сидела у телевизора.
– Спасибо тебе, Господи, – бросилась к дочке Вика. – Где ты была, что с тобой случилось?
– Ничего не случилось, я была на чердаке, там столько всего интересного.
– Я туда заглядывал, там была тишина.
– Я сделала себе домик и заснула в нем. А куда вы делись так надолго? Я уж и не знала, что думать, и есть хочу.
– О боже, я чуть с ума не сошла! Мы всю деревню обегали. Я решила, ты в пруду утонула или в лесу заблудилась.
– Я туда без спроса не пойду, ты же знаешь.
– Умница ты моя!
Михаил налил Вике водки, она выпила и постепенно стала успокаиваться. Но вечер был испорчен напрочь.
Утром Вика собрала вещи и решила уезжать. За ночь накрутила себя.
– Я не понимаю твоего поступка, дорогая.
– Это было предупреждение. Я не могу рисковать дочкой.
– В чем этот риск? Все же оказалось предельно просто.
– Это для тебя, а я была на грани потери рассудка.
– Ну, теперь-то все прошло. Успокойся, пожалуйста.
– Нет, мы с тобой согрешили. Это мне в наказание.
– Ты же взрослая женщина, это просто стечение обстоятельств. Не более того. О каком грехе ты говоришь?
– Я не смогу с тобой быть вместе, прости.
– Ладно, но не пори горячку, будем жить, как в первые дни.
– Ну, не знаю, как все обернется.
– Нормально обернется. А Катю будем контролировать. Да она и сама дисциплинированна.
– Ой, Миша, какая же я психопатка! Прости меня.
– Я тебя вполне понимаю, сам чуть не рехнулся. Ты при ней только держи себя. Дети очень чувствительны.
– Ты прав. Нужно взять себя в руки. Все же кончилось благополучно. Только перед соседями так неудобно. Всю деревню на ноги подняли. На люди стыдно показаться.
– Пока и не показывайся.
– А ты теперь больше не любишь меня, такую сумасшедшую? – водка сыграла свою роль.
– Как можно не любить женщину с такими глубокими чувствами!
– Правда?
– Конечно, дорогая.
– Как хорошо ты меня успокоил. А где Катя? – спохватилась Вика.
– Вон, в гамаке качается.
– Я ее не сильно напугала? Как думаешь?
– Она толком ничего и не поняла.
– Давай чердак на ключ закроем.
– Это можно. А вот пруд вычерпать и лес огородить будет труднее, – улыбнулся Михаил и обнял Вику.
– Как хорошо, что ты у меня есть. Одной так плохо! – заплакала Вика.
– Я тебя не оставлю, ты только не плачь.
– Я тебя так полюбила, ты не представляешь.
– Надеюсь, представлю.
– Конечно, дорогой, конечно!
В эту ночь им никто не мешал.
Во вторую неделю все дни и ночи были так похожи друг на друга, просто никаких перипетий. Можно лишь позавидовать счастью, обрушившемуся на наших героев.
В последний вечер перед отъездом мамы с дочкой решили устроить торжественный ужин в рамках возможностей сельского магазина и подшефного огорода. Вика проявила свои незаурядные кулинарные способности, и стол получился праздничным.
– Я предлагаю тост за два подосиновика, благодаря которым мы познакомились и подружились, – предложил Михаил.
– И за самовар, и за карасей, – подхватила Катя.
– И за твои книги, которые открыли мне твое истинное лицо.
– Нет, так не годится, если мы сразу за все выпьем, то больше и делать будет нечего.
– Я найду себе дело, – заверила Катя.
– Ну, тогда и нам нужно что-нибудь подыскать. Вика, как думаешь, найдем?
– Нужно напоследок огород как следует полить.
– Правильно, с чего начали, тем нужно и завершать. А у тебя, Катя, есть одно невыполненное дело.
– Какое?
– Как какое? Дядя Миша книжку про ежиков тебе подарил, а ты ее так и не прочитала.
– Я как раз и собиралась это сделать, – слукавила Катя.
– Тогда мы не будем торопиться, чтобы не мешать.
– Только из дома никуда не выходи.
– Можно не предупреждать – я никогда и не уходила.
Наступил день отъезда.
– Послушай, а может, Катю оставишь у меня? До школы еще две недели. Будем за грибами ходить.
– Ты с ума сошел.
– Мамочка, мне здесь очень нравится.
– А как же подготовка к школе? Нам нужно все купить.
– Все, все? И телефон? Ты обещала.
– Это ты у отца проси.
– Да ну его.
– Телефон я тебе подарю за примерное поведение и ту огромную помощь, которую оказала при сборе грибов и ловле карасей.
– Вот спасибо! А какой?
– Сама выберешь.
– Ура, тогда айфон!
– Катенька, откуда у тебя такие замашки?
– У нас в классе уже у всех айфоны.
– А вы в классе целуетесь?
– Так как вы – нет.
Миша с Викой виновато переглянулись.
– Жду вас в субботу. За подосиновиками пойдем.
– И за карасями!
– Спасибо тебе за все. Это была самая счастливая неделя в моей жизни.
– И в моей, – поддержала маму дочка.
– И в моей, – присоединился к общему мнению Михаил, и по очереди расцеловал женщин. Первой – Катю. Вику он обнял, заглянул в глаза и дождался сдержанного, но многообещающего поцелуя.
Вернувшись домой, Михаил улегся на диван, закинув руки за голову. Он никак не ожидал, что первые две недели отпуска будут такими насыщенными событиями и переживаниями. Творческий план полетел вверх тормашками, но зато теперь было о чем написать. После минутной расслабленности он мобилизовался и включил компьютер.
Мысли, едва помещавшиеся в голове, крутились в красочном калейдоскопе, из которого никак не удавалось ухватить начало повествования. Все попытки были тщетными.
Промучившись около часа, Михаил понял, что полученные впечатления ему столь дороги, что и не стоит ими ни с кем делиться.
;


РАЗВЕДЧИК
Павел Иванович, войдя в электричку, не спешил занять место: народу было немного и выбор большой. Медленно двигаясь по проходу, он осматривал публику. Его внимание остановилось на загорелой женщине с большой сумкой спортивного типа. Все указывало на то, что ехала она, скорее всего, с отдыха на море и, скорее всего, одинокая. Она слегка нервничала, похоже, кого-то ожидая.
– Не возражаете, если буду попутчиком?
– Напротив, мне надо отойти, вы не посмотрите за вещами?
– Опись есть?
– Опись чего?
– Вещей.
– Нет, – улыбнулась женщина уходя.
Не было ее до самого отправления электрички.
– Спасибо вам большое!
– Рано благодарите, сначала проверьте целость вещей.
– Кто-то покушался?
– Нет, просто, для порядка.
– Я вам полностью доверяю.
– На каком основании?
– По виду.
– И все же. Так мне будет спокойнее.
– Вы шутник.
– Нет, просто предусмотрительный, не хочу неприятностей.
– Я дома проверю и вам сообщу, – усмехнулась женщина.
– Ладно. Меня зовут Павел.
– А по отчеству?
– Плохая примета, когда женщина спрашивает отчество.
– Вы человек солидный, это естественно.
– Вот моя визитка. Обязательно позвоните.
– Интересно, никогда не встречала, чтобы только ФИО и телефон. Вы что, секретный агент?
– Нет, это такой способ вызвать к себе интерес. Загадочность привлекает людей, особенно красивых женщин.
– Все продумано. И кто же вы по профессии?
– Пока не имею. Нахожусь в поиске.
– Так не бывает. Вы выглядите очень обстоятельно.
– Спасибо за комплимент. А как вас назвали?
– Катей.
– С отдыха?
– С Черного моря.
– Вид у вас отличный. Но, похоже, сейчас не все сложилось?
– Спасибо за комплимент. Он уехал раньше, обещал встретить на вокзале, но вот – не пришел.
– Вероятно, не смог. Вы женщина очень привлекательная, таких стараются не терять.
– Хотелось бы верить, но он даже не позвонил.
– Это хуже. Раньше подобное бывало?
– Нет, мы познакомились недавно, на юге.
– Тогда лучше сменить тему разговора.
– Вы правы.
– Разрешите о вас что-нибудь угадать.
– Попробуйте.
– Живете вы в Подмосковье.
– Это очевидно.
– Давайте уточним, где. Итак, что мы имеем? Женщина вы явно городская. Электричка идет до Нары. На пути несколько крупных населенных пунктов. Все близлежащие исключаем.
– Почему?
– Недавно отошла электричка до Апрелевки, вы в нее не сели. Далее под подозрением Селятино и Наро-Фоминск. Выбор между ними весьма не прост.
– Не представляю, как тут вообще можно угадать.
– А вот как: вы сели во второй вагон от конца. Именно он подходит в Селятино к лесенке перехода. В Наро-Фоминске не так. Отсюда заключаем, что вы из Селятино!
– Поразительно. Вы прямо Коломбо!
– Это кто?
– Сыщик, про него снято бесчисленное количество серий. Неужели не видели? По телевизору часто крутят.
– А, с трубкой.
– Нет, с трубкой Шерлок Холмс и Мегрэ. Коломбо в плаще. Мне он нравится больше других.
– Я Конан Дойлом в детстве зачитывался.
– Это заметно. Работаете не хуже Холмса. Впечатляет.
– Такое сравнение меня радует и окрыляет.
– Что дальше?
– Женщина вы неплохо обеспеченная, энергичная. Это очевидно.
– Понятие «обеспеченная» растяжимо.
– Средний класс. Говорите четко. Имеете высшее образование.
– Кто его не имеет?
– Вы красивая, но не замужем. Значит, работаете в женском коллективе. Так?
– Так, женихов почти нет.
– На вид вам под тридцать, но по паспорту, думаю, тридцать три.
– На днях будет.
– Пока идем без ошибок. Образование у вас техническое. Так?
– Как вы определили?
– По туристической сумке. Женщины с гуманитарным уклоном обычно используют чемоданы с колесиками. Сумка говорит и о том, что вы занимались спортом. По ее размеру заключаем, что это теннис.
– Пока все верно. Место работы?
– Это проектный институт или контора. По Киевской дороге таких немного. Значит в Москве. Правильно?
– Правильно.
– Должно быть, недалеко. На Кутузовском проспекте есть крупный институт «Вега».
– Нет, не угадали.
– Верно. Нужно искать женский коллектив. На оборонных предприятиях женихов полно. Тогда патентное ведомство.
– Потрясающе. Угадать все это невозможно. Вы все это знали и подсели не случайно!
– Да, не случайно. Вы сразу привлекли мое внимание. Но где я мог получить о вас подобные сведения? Просто вы мне сами все поведали своим обликом и вещами. Еще я немного умею читать мысли у женщин.
– Не может быть! Я в это не верю. Чем я конкретно занимаюсь?
– Подозреваю, вы эксперт.
– Это невероятно!
– Спасибо.
– А с кем я живу, сможете определить?
– Попробую, проживаете вы, как мы установили, в Селятино. Городок этот рядом с Таманской дивизией, что в Алабино, половина населения–военные. Отцу вашему около шестидесяти. Думаю, полковник в отставке. Обычно такие чины после службы находят работу каким-нибудь начальником с приличной зарплатой.
– Да, главный инженер. А мама?
– Пенсионерка – это понятно. А вот профессия – это потруднее. Зайдем от образа жизни. Военные по службе кочуют из одного военного городка в другой. Востребованных женских профессий там мало. Это учителя, врачи, бухгалтеры, ну и так, по мелочи. Врачи тоже в большинстве военные. Муж и жена военные – редкость. Я предположу, что мама была учительницей.
– Да, но до сих пор работает.
– Приношу извинения. Ошибочка вышла.
– Еще кто?
–Есть еще младшая сестра.
– Верно. Как ее зовут?
– Это трудный вопрос. Подумайте про нее. Еще. Ага, понятно – Нина!
– Коломбо, Мегрэ и Шерлок Холмс, вместе взятые, по сравнению с вами – дети. Что-то сверхъестественное!
– Это преувеличение.
– А можете сказать про Володю?
– Это тот, кто не встретил?
– Да.
– Чего про него вспоминать?
– Почему не пришел?
– Расскажите, что про него знаете. Иначе не за что зацепиться.
– Высокий, красивый, брюнет, хорошо танцует.
– Маловато будет.
– Любит Саперави, суп пити и люля-кебаб.
– По профессии кто?
– Какой-то военный, майор.
– Что значит: какой-то.
– Он толком не сказал. Какой-то секретный.
– На юге все мужики становятся секретными.
– Не похоже, что обманывал.
– Вы ему не звонили с вокзала?
– Пыталась – трубку не берет. Это меня и настораживает.
– Значит, телефон фейковый.
– Что это значит? Никогда не слышала.
– Ненастоящий, для дезинформации.
– Нет, я по нему вчера дозванивалась.
– Тогда давайте проанализируем ситуацию. Итак, что имеем: майор, секретный, телефон не берет. Значит, на задании.
– А почему телефон не берет?
– Видимо, спецзадание, пользоваться запрещено.
– Как это? Почему?
– По мобильному телефону можно определить местоположение, а в ряде случаев и прослушать.
– Не может быть!
– Еще как может!
– А почему не предупредил?
– Не успел. Подняли по тревоге. Такое в наше неспокойное время случается.
– Это опасно?
– Смотря, где служит, но, думаю, тренировка. В горячие точки по тревоге пока не посылают.
– Значит, есть шанс? Объективная причина.
– Никуда он не денется. Я же говорил, что таких красивых, загорелых женщин не бросают.
– Как хорошо, что вы оказались попутчиком. Я была просто в отчаянии, а теперь появилась надежда.
– И глаза повеселели.
– А вы в гости?
– Почему вы заключили?
– У вас цветы.
– Вы быстро освоили метод. Еще немного подучиться, и можно в разведку.
– К невесте?
– Почему не к жене?
– Женам цветы дарят реже. К тому же живете вы в Москве.
– Ну-ка, поясните.
– У вас с собой вещей нет. Подмосковные люди обычно что-то везут.
– Браво! Вы делаете успехи.
– Угадала?
– Почти.
– Это как?
– Живу в Москве, а в гости еду не к невесте.
– А как же цветы?
– У меня есть весьма необычное хобби: знакомиться в электричке с интересными людьми. Лучшее место.
– Почему?
– Время есть, никто не спешит. Сидят напротив без дела.
– Многие кроссворды разгадывают.
– Разве это дело?
– А цветы при чем?
– Это очевидный положительный признак, что важно для установления доверительных отношений. Вот вы мне сразу доверили свои вещи. Даже без описи.
– Правда. Жулики с цветами – редкость. Как у вас все продумано. Опись – это тоже прием?
– Нет, импровизация.
– Удачная.
– Однако приехали.
– Так быстро! За разговором и не заметила. А вы тоже в Селятино?
– Да мне все равно, куда ехать. Заодно провожу вас. Сумку дотащу. Все польза.
– Вы так любезны, не знаю, как вас и отблагодарить.
– Не стоит благодарности. Мне было приятно пообщаться. Не зря поехал. Кстати, и цветы пригодятся. Родители поймут, что вас встретили. Вы же, наверное, с мамой посекретничали?
– И это вам известно. Вы мой мозг выпотрошили полностью.
– Нет, зачем, в ответственные разделы я не лезу. Только по поверхности. Берите цветы, а мне давайте сумку. Дорогу покажете или будем угадывать?
– И так удивили достаточно. Буду про вас рассказывать – никто не поверит.
– Володя, думаю, поверит.
– Нет, он не простачок, ничего на веру не принимает.
– Предвижу, что время подтвердит мою правоту.
– А вы и в будущее умеете заглядывать?
– Только в ближайшее. Более отдаленное никому знать не положено.
– Когда закончатся учения, можете определить?
– Увольте, это наверняка военная тайна. В такие вещи я никогда не суюсь.
– А можно я вас с родителями познакомлю? Представляю, как им будет интересно! Они никогда с такими людьми не встречались. Папа в экстрасенсов вообще не верит.
– Извините, такими полномочиями не наделен.
– В каком смысле?
– Поручено встретить, развлечь, вручить цветы, доставить домой и не переходить границы.
– Кем поручено?
– Товарищем майором.
– Каким майором?
– Владимиром Ивановичем Пискуновым.
– Володей? – поразилась Катя. – Ничего не понимаю. Кто вы?
– Капитан Карасев, нахожусь в подчинении у майора Пискунова.
– Вот это номер! Ну, Володя дает! А что с ним, почему не приехал?
– Мы же выяснили: он на срочном задании. Освободится завтра. Просил принять информацию к сведению и не беспокоиться.
– Так это он вам все про меня рассказал?
– Я профессионал, к заданиям всегда готовлюсь ответственно. Готов выслушать ваши замечания о выполнении поручения.
– Потрясающе! Такого со мной никогда не случалось и, думаю, не случится. Так меня облапошили!
– Ни в коем случае! Развлекал как мог, чтобы не скучали в дороге.
– Слегка ошибались, как вижу, специально?
– Профессиональные приемы обсуждать не будем.
– Я и с цветами в вашу фейковую байку поверила, как под гипнозом. Ловко!
– Было поручено развлечь творчески.
– Вы с этим блестяще справились. У меня впечатления на всю жизнь. Вы большой мастер, действительно, профессионал!
– Разрешите доложить товарищу майору, что задание выполнено успешно?
– Безусловно.
– Разрешите откланяться и пожелать счастья и успехов.
– Подождите, Павел. Напишите на память ваш телефон.
Эта просьба озадачила и насторожила Павла.
– Не беспокойтесь, я не стану злоупотреблять вашим доверием, – сказала она, с такой лукавой улыбкой нежно взяв его за руку, что опытный разведчик растерялся, от нахлынувшего приятного чувства, вступившего в явное противоречие со служебным долгом.
;

ЖИВОПИСЬ
В углу ресторанного зала за столиком выпивают и активно беседуют два человека средних лет. Один в свитере, второй в клетчатой рубашке и кожаной куртке.
– Макс, сколько же лет мы не виделись?
– Могу сказать точно, Серега: шесть лет и четыре месяца.
– Многое с тех пор изменилось, да и ты стал совсем заграничным.
– Ты-то как?
– Невесту увел, а теперь спрашиваешь? Работаю, больше делать нечего.
– Чего достиг? Ты у нас был самым обещающим.
– Участвовал в нескольких выставках. Одна в Праге. Творю потихоньку. А ты?
– Все в порядке. Можно сказать, на волне успеха. Заказы есть. Даже дом купил на побережье.
– Что пишешь, в каком стиле?
– Я теперь модернист.
– Ну вот, и ты туда! Тебя же в училище классике обучили, и в портретах, и в натюрмортах успех имел.
– Я и сейчас этим занимаюсь, но в авангардном стиле. Делать приходится то, на что есть спрос.
– Шваброй, что ли, орудуешь. Видел я современный авангард. Бредня. Смотреть тошно.
– Классику у них плохо берут. А я работаю на стыке классики и модерна, как в свое время Малевич.
– Так он все сделал: квадрат, круг и крест сотворил, – смеется Сергей.
– Еще треугольник остался, над ним и работаю, – иронизирует Максим.
– Это круто! – повеселился Сергей.
– Теперь оценку дает рынок.
– Оценка чего? Таланта или спроса?
– Одного без другого не бывает.
– Большинство гениальных художников были нищими.
– Не скажи, даже в России полно обратных примеров.
– Это кто же?
– Тот же Айвазовский, недавно всколыхнувший Москву. Налицо и талант, и деньги. Целый город в Крыму под себя приспособил, даже железку к дому провел.
– Природа его богатства покрыта тайной. Есть разные версии. Он был богат еще до того, как стал придворным живописцем.
– Какая там тайна? Шесть тысяч картин нашлепал. По всему миру продавал. Причем бо;льшая часть – пустяшные.
– Попробуй сам так изобразить море, потом и суди. У меня такое впечатление, что сейчас мировой рынок живописи находится под контролем мафии. Цены искусственно взвинчиваются, на этом делаются целые состояния. За абстракцию без всякой идеи и смысла берут миллионы.
– Для художников это отлично. Трагедия, если бы шли за копейки. К сожалению, с традиционалистами в Штатах дело вообще дрянь. Боюсь, вытеснит современная фотография с компьютерной обработкой.
– Халтуру, конечно, вытеснит. А настоящие работы – никогда. В них душа вложена. Компьютеру это не под силу.
– Не смеши. Куда она вложена? В краску, полотно или, может, в раму?
– Духовное не требует материальной основы. Если ты отрицаешь духовное начало в живописи, то ты вообще ремесленник.
– А ты, значит, творец, богом избранный?!
– Стараюсь быть.
– Давай за тебя и выпьем.
Выпивают.
– Одаренный ты мужик, но, к сожалению, уровень жизни, как я вижу, не отвечает таланту.
– С уровнем нормально, вот только жены нет. Не вовремя я тогда на севера; подался. Иначе бы тебе Светку не видать как своих ушей. Соблазнил своей Калифорнией.
– Так надолго женщину покидать нельзя.
– Ну и как она, счастлива?
– Не жалуется.
– Что же ты ее с собой не привез? Не захотела?
– Захотела, оттого и не привез.
– Чувствуешь, что меня она больше любит. Так, привыкла, а в душе скучает. Уверен. Настоящих мужиков женщины чувствуют.
– Чем же ты настоящий?
– Тем, что все делаю от души, на совесть.
– Поэтому всего пара скромных выставок.
– Мне ни за одну свою работу не стыдно.
– Этого для счастья мало. Важно, чтобы оценили, купили.
– Кто откажется? Но не любой ценой.
– Что ты имеешь в виду?
– Приличная женщина на панель не пойдет!
– Отговорка для нищих. Писать нужно то, что востребовано рынком.
– Искусство – это не обычный товар. Тут духовный продукт.
– Не говори глупости! Все искусство давно стало бизнесом. Возьми кино. Целая индустрия. Деньги крутятся колоссальные. Спрос, рынок изучаются, прогнозируются и формируются.
– Фильмы на потребу дня и моде быстро уходят в небытие. Вон, в новогодние дни по всем каналам только классику советскую крутят.
– Российский кинематограф испустил дух, а в Штатах фильмы делают классные.
– Не доводилось видеть ничего хорошего.
– Дешевку скупаете, дохлятиной питаетесь.
– Я американщину на дух не переношу. Сами наслаждайтесь.
– В Америке лучшие художественные музеи мира.
– Да, скупили. Но сам посмотри, где больше всего народу? Именно в классике, импрессионизме. В залах с абстракциями, современной ерундой свободно. Мухи дохнут от скуки.
– Потому что понять сложнее.
– Чего там понимать? Взять те же квадраты!
– Весь мир ценит, интерпретирует, изучает, восхищается!
– Ты про голого короля сказку читал?
– Вот у вас все на сказках держится! Нужно правде в глаза смотреть!
– Это я и делаю. Знаешь, давай выпьем, а то от этих разговоров у меня уже оскомина.
– Это правильно.
Выпили и закусили.
– Серега, а ты все деревней увлекаешься?
– Деревенская тема самая русская. Все от земли идет.
– По моим представлениям, все деревни в центральной полосе уже вымерли. Избы перекосились, заборы попадали.
– Да, зрелище печальное, но одновременно удивительно художественно. Вспомни Васильева, насколько выразительны пейзажи с бедными деревнями, крыши под соломой. В твоей Калифорнии все упорядочено, дороги идеальные, прямые, дома ровные, газоны подстриженные. Красота да и только. Переживаний нет, рисовать нечего.
– Не повезло бедным американцам. Живут красиво!
– Наши деревенские пейзажи за душу берут. Правда, покинутые такую тоску навевают, что писать невозможно.
– Слеза наворачивается?
– Наворачивается. А от ваших, с позволения сказать, современных творений живот подводит. Более примитивные эмоции.
– А по заказу портреты пишешь?
– Бывает. Новые русские любят дворцы своими портретами украшать, как цари – в полный рост. На полгода можно заработать. А если скудные достоинства умело преувеличить, то и на год.
– И кто из нас ремесленник? У Шилова работу отбиваешь?
– Шилова на всех не хватает, олигархи быстро размножаются.
– А он по-прежнему в художественную элиту не вошел? Все в рисовальщиках ходит?
– Лично я его уважаю. По мне, рисовальщик звучит гордо. Портреты у него выдающиеся. На открытии его выставки было полно народу. Это само за себя говорит.
– Пейзажи слабые.
– У тебя лучше?
– Современная живопись до таких дел не опускается.
– Я бы сказал, не поднимается. На мой взгляд, она сродни нетрадиционной ориентации в сексе. Ведет к вымиранию. Те к физическому, а вы к духовному.
– Ага, так про генетику говорили, вспомни: продажная девка капитализма.
– Я не говорил.
– Хрущев незабвенный. Обо всем судил, неуч! Художников топтал.
– Защищать не собираюсь. Тем более что своим воинствующим невежеством вам же рекламу сделал. Все «прогрессивные» силы на Западе сильно озаботились.
– Другие вожди не лучше. Всегда душили все прогрессивное.
– Так душили, что шедевры во всех видах искусств были созданы.
– Портреты Сталина имеешь в виду?
– И они сделаны мастерски. Не хуже царских.
– Сталин с колхозниками! Смотреть противно!
– Не смотри.
– Он же людей уничтожал!
– А твоя живопись все человечество. Душу убивает.
– Ты же материалистом был, безбожником. А теперь все о душе да о душе.
– Я и сейчас материалист. Материальный мир не отрицаю. И в душе сомнений никогда не было. А как ее представлять, это каждый для себя сам выбирает. Кому-то официальная религия необходима, кому-то достаточно собственной веры. Главное – душу беречь.
– Это как?
– Не грешить.
– Грех – это исходно религиозное понятие.
– Пришло из религии, но теперь стало понятием всеобщим.
– Скажи, а пьянство – это грех?
– Пьянство – безусловно. А вот выпивка грехом является только в том случае, когда с недостойными намерениями. Так что давай выпьем за настоящее искусство.
– Помнишь фильм «Подвиг разведчика». За нашу победу!
– Ну, давай! Именно за нашу!
Выпивают.
– Художники в России всегда пили по-черному.
– А у вас ангелы? Как тебе живется среди них?
– Сволочей полно. В одиночку не выживешь. Ловчить и приспосабливаться приходится постоянно. Но зато и заработки другие.
– А не противно?
– Бывает. А тебе – нет?
– Да, тут ты прав. Бывает.
– Я вчера посетил вернисаж на Крымской набережной. Невиданный размах. Даже в Париже такого не встретишь. Откуда столько художников взялось? Тысячи!
– Народ талантлив. Краски, кисти теперь в достатке, вот и взялись за работу. Заметил, твой модернизм практически отсутствует?
– Просто современные вещи сразу разбирают.
– Не смеши! Кому они нужны?
– Понимающих людей в Москве много.
– Давай опыт поставим.
– Какой?
– Напишем по картине и посмотрим, чью купят?
– К сожалению, студию не захватил.
– Я тебе в своей место дам. Недели хватит?
– Сюжет надо обдумать.
– Не морочь мне голову, мыслитель. Идет или нет?
– На что спорим?
– На жену. Проспоришь – вернешь!
– Это как, сдурел что ли?
– Хорошо – привезешь.
– Давай лучше как обычно, на бутылку.
– Сразу труханул? Знаешь, что твой шедевр даром не возьмут.
– А ладно, давай! А проиграешь – Светку забудешь.
– Когда начнем?
– С утра. Чего тянуть?
– Тогда давай еще по рюмке и завершим.
Выпивают и зовут официанта.
– Посчитайте нам. Вы карточки принимаете?
– Конечно.
– Долларовые?
– Это нет.
– Ладно, российские нищие художники за ужин могут рассчитаться.
Сергей рассчитывается, и уходят.
Студия Сергея невелика, и работать вдвоем тесновато. Решили распределить время, чтобы не мешать друг другу. Работали оба увлеченно. Неделя пролетела мигом. Настал день демонстрации. Первым выставил работу Сергей.
На холсте небольшого размера 60 на 50 изображен женский портрет. У Максима перехватило дыхание. Это Светлана. Лицо выписано столь мастерски, что передает не только характер и чувства, но даже тактильное ощущение кожи. Глаза с затаенной грустью, губы слегка приоткрыты, готовы к сдержанной улыбке. Весь облик говорит о чарующей душевной красоте. От портрета невозможно оторвать взгляд. Его хочется лицезреть и почти осязаемо наслаждаться женской притягательностью.
– Я потрясен, у меня нет слов. Серега, ты гений! Эту работу я беру у тебя за любые деньги.
– Нет, Макс, я не смогу с ней расстаться. У тебя и так есть оригинал, а у меня будет эта копия.
– Света должна это видеть!
– Я надеюсь, приедет. Я готов поменять картину только на нее.
– Ты хочешь лишить меня творческой опоры. Без нее я не смогу ничего создать. Она моя муза.
– Я думаю, ты преувеличиваешь. Но давай посмотрим, что ты сотворил.
Максим выставил на мольберт свою работу. Она оказалась в точно таком же размере.
Теперь настал черед поразиться Сергею. На полотне тоже была Светлана. Картина сделана в стиле Модильяни. Шея сильно удлинена, голова наклонена, все черты лица прописаны резко. Большие глаза, увеличенные в ширину, полны задумчивости и доброты. Губы изящно сомкнуты, уголки чуть приподняты с намеком на улыбку, то ли грустную, то ли сочувствующую. Волосы подчеркивают высокий лоб, одна едва заметная морщинка выдает глубокую задумчивость.
– Черт! Ты меня просто потряс! Как сумел?
– Постарался вложить душу, как ты советовал.
– Да ты не просто вложил, ты ее запечатлел. Я поражен!
– Я польщен столь высокой оценкой.
– Отдай мне ее. Я просто не могу оторваться.
– Это же нереалистично, как тебе может нравиться!
– К черту все принципы. Ты достиг совершенства в своих искажениях, в точности передал загадочное очарование этой сказочной женщины.
– Знаешь, давай сделаем копии, и это решит проблему. Я тоже не могу освободиться от волшебства твоего портрета.
– Боюсь, теперь я не смогу. Ты просто изменил мое мироощущение.
– Честно говоря, и у меня аналогичное чувство.
– Знаешь что, давай сделаем копии перекрестно.
– Это как?
– Я – твою, а ты – мою.
– Ну не знаю, смогу ли я подняться до таких высот.
– У меня сомнений не меньше, но желание просто воспламеняет все внутри.
– Давай попробуем.
Прошла еще неделя. Теперь на мольбертах стояли попарно четыре картины. Копии были сделаны так искусно и точно, что не всякий профессионал мог бы их различить. Но только не Сергей с Максимом. Сергея охватило сильное волнение от увиденного. Перед ним была та же Светлана, что на его картине. Внешнее сходство было полным, но одновременно это была иная, не менее желанная, но незнакомая. Чувство это было столь необычным, что он не мог оторваться от картины.
Не менее был потрясен увиденным и Максим. Внешнее сходство картин было несомненным, но характер женщины изменился кардинально. Он почувствовал совершенно отчетливо, что теперь она ему не принадлежала. Его охватило если не чувство ужаса, то, по крайней мере, страх от потери, как будто перед ним был не женский портрет, а картина Брюллова «Последний день Помпеи».
– Ты украл ее у меня! Мерзавец!
– Это ты уничтожил наши чувства.
Они вцепились друг в друга в бессильной злобе, не зная, как погасить в себе отчаяние. Через минуту руки разжали и сели обессиленными перед своими работами.
Сергей достал из шкафа бутылку водки и два граненых стакана. Они выпили, не глядя друг на друга.
Потом обнялись и заплакали.

;

МЕСЯЦ СЛАВЫ
Директора института практической физики – академика Демидова Петра Яковлевича пригласили принять участие в телевизионной программе «Приоритеты современной физики». Он дал свое согласие, но накануне приболел и решил послать вместо себя подвернувшегося под руку Тимофея Кручинина – молодого сотрудника, недавно защитившего кандидатскую диссертацию. Академик отличался умением быстро принимать решения, не утруждая себя лишними сомнениями.
– Петр Яковлевич, там, наверное, будут одни академики. Куда мне?
– Ты парень говорливый, к тому же красавец – для телевидения то, что надо, на одних стариков никто и смотреть не станет, – засмеялся в ответ академик. – Расскажешь что-нибудь про лазеры.
Кручинин, в отличие от директора, имеющего широкий кругозор, уверенность и специально не готовящегося к подобным выступлениям, немало озадачился данным поручением. Появиться на экране телевизора в компании с известными учеными было весьма волнительно, выглядеть дураком на их фоне не хотелось, и он надолго углубился в Интернет.
Ведущий – симпатичный человек средних лет – уважительно представил собравшихся в студии ученых: академика – астронома, двоих профессоров – ядерщика и теоретика и молодого ученого – героя данного повествования. Никого из старших коллег Кручинин не знал, тем более, они его.
 Первое слово, естественно, предоставили академику.
– Мы с вами живем в век небывалого развития астрономических исследований. За прошедшие два десятилетия с помощью наземных и космических телескопов невероятной технической сложности накоплен экспериментальный материал, который позволил открыть новые миры и раскрыть многие тайны Вселенной. Обнаружены миллиарды галактик, у многих звезд замечены планетарные системы, в том числе похожие на нашу Землю. Это ставит на повестку дня поиск следов биологической жизни. Скорее всего, мы не одни во Вселенной. Я думаю, что это, несомненно, будет приоритетной задачей исследователей на ближайшие десятилетия.
Затем выступил физик – ядерщик.
– Не так давно увенчался первым успехом поиск следов бозона Хиггса – самой загадочной элементарной частицы, предсказанной теорией. Эти исследования были выполнены на ускорителе в Церне, который представляет собой самый сложный научный прибор, созданный людьми. Он был построен силами международной кооперации и стоил больше 10 миллиардов долларов. Есть надежда, что с открытием этого бозона мы сможем продвинуться в понимании природы темной материи, распределенной в космосе. Эта задача стоит в ряду первостепенных для современной физики.
Затем слово было предоставлено теоретику.
– На протяжении ста лет ученые в разных странах предпринимали усилия по поиску предсказанных общей теорией относительности гравитационных волн, представляющих собой деформацию пространства. Но все самые изощренные попытки были безуспешными, пока не построили уникальный как по своим размерам, так и по сложности двухлучевой лазерный интерферометр с длиной плеч в четыре километра, с невероятной чувствительностью к их изменению в 10-21 метра. Это величина настолько малая, что даже представить невозможно. Его создание по стоимости под стать ускорителю в Церне, и, думаю, отнюдь не проще и не дешевле его. Так вот, это случилось: удалось зарегистрировать несколько событий, которые свидетельствуют о грандиозных по своим масштабам взрывах гигантских звезд. Наблюдение гравитационных волн, несомненно, приведет к новым открытиям и пополнит наши знания о Вселенной. Это самое грандиозное открытие последних десятилетий и самое перспективное направление дальнейших исследований.
Дошла очередь и до Тимофея Кручинина.
– То, о чем говорили уважаемые коллеги, крайне интересно и показывает, что для современной физики нет нерешаемых задач. И в этом плане для меня является особенно удивительным, что в числе приоритетов не называются задачи по исследованию устройства нашей собственной планеты, которые для нас имеют значение ничуть не меньшее, чем проблемы образования и эволюции Вселенной, гравитационных волн и темной материи.
– Что вы конкретно имеете в виду? – насупился и вступил в разговор академик.
– Да мы практически ничего не знаем о внутреннем устройстве Земли, не знаем, за счет чего поддерживается высоченная температура ядра, не знаем природу магнитного поля. К примеру, северный полюс недавно начал свое ускоренное движение, а мы не можем даже предсказать, куда он сместится в ближайшие годы, хотя знаем, что если он придет, к примеру, в Москву, то жить здесь станет нельзя из-за высокого уровня радиации. Как вы считаете, уважаемые коллеги, насколько приоритетна задача изучения механизма магнитного поля? – задал вопрос вошедший в раж перед телевизионной камерой и потерявший чувство такта и меры Тимофей Иванович.
– Природа магнитного поля более-менее понятна, – сказал без особой уверенности академик.
– И из-за чего происходит движение северного полюса? – строго спросил его вконец обнаглевший молодой ученый.
Нетрудно предположить, куда бы направил академик молодого научного сотрудника за поиском ответа в условиях семинара, а тем более своего кабинета, но под прицелом камеры необходимо было соблюдать политкорректность.
– Я не готов ответить на такой конкретный вопрос, – смутился, как на экзамене, академик. – Изучить в деталях, думаю, это вовсе невозможно: слишком сложный объект.
– Ага, гравитационные волны удалось зарегистрировать, а вот Землю изучить невозможно! Невозможно предсказать землетрясения, вулканическую активность, изменение течений мирового океана – это, прямо, аксиомы.  Нас больше волнует наличие жизни во Вселенной, чем перспективы своей.  Первостепенной задачей науки, в том числе физической, является прогноз развития ситуации внутри Земли, на поверхности, в атмосфере и в ближнем космосе с целью снижения негативных последствий природных катаклизмов, которых с каждым годом становится все больше и по числу, и по амплитуде.
– А вы что, можете сказать, как можно заглянуть внутрь Земли? – с иронией поинтересовался теоретик.
– Нет, это сложная экспериментальная задача, но при этом не вижу и принципиальных запретов на ее решение. Проблема глобального масштаба и решаться должна усилиями всего мирового сообщества, как поиск бозона Хиггса. Я уверен, что рано или поздно к этому все придет. Гром над нами еще не грянул, но грозовые тучи уже собрались.
– Таким алармизмом мы уже сыты по горло. Весь Интернет забит предсказаниями конца Света, – попытался осадить молодого коллегу физик ядерщик. 
– Не меньше, чем обещаниями переселения в другие миры, на другие планеты. А вот геофизические исследования не на слуху, как будто второстепенны, а должны иметь приоритет, в том числе по финансированию.
– Вам будет небезынтересно узнать коллега, что проблемой предсказания землетрясений занимались самым серьезным образом, потратив многие миллионы долларов, но успеха не добились, – попытался осадить Тимофея теоретик.
– Гравитационными волнами безуспешно занимались сто лет, как вы говорили, затратили десятки миллиардов, и, в конце концов, добились намеченной цели. Этот пример наглядно показывает, что неудачи еще не являются приговором.
– А вы кто по специальности?
– Радиофизик и оптик.
– А что же вас так взволновала геофизика? Каждый должен заниматься своим делом, только тогда будет толк.
– Да, так вот сложилось, что земные проблемы меня волнуют больше, чем вселенские. Те измеряются миллиардами лет и могут подождать, а наши – мы с вами можем прочувствовать в полной мере. А что касается приоритетов тех наук, которые я представляю, то здесь на первом месте стоят лазеры, которые коренным образом уже многое изменили в нашей жизни, – наконец вспомнил указание шефа Кручинин.
На этом запись передачи завершилась. Ведущий остался доволен состоявшейся острой дискуссией и на прощание поощрительно похлопал Тимофея по плечу. Другие участники разговора были к нему менее расположены, но руки на прощание подали.
Через неделю программа вышла в эфир. Тимофей смотрел ее с содроганием. Со стороны он выглядел еще более нахально, чем представлял себе, сидя в студии. Просто своим апломбом заткнул за пояс умудренных коллег, не привыкших к такому напору. Грусть и потеря интереса к дальнейшей жизни сжали его сердце.
На следующее утро Тимофея вызвали к директору. Он шел, как на эшафот. Ситуация осложнялась не только тем, что он вел себя весьма беспардонно по отношению к уважаемым ученым, но и тем, что заключительная часть его выступления о лазерах вовсе не попала на экран.
Директор, на удивление, встретил его приветливо.
– Молодец! Классно ты их умыл!
– Я про лазеры сказал, но почему-то вырезали, – промямлил еще не успевший оценить изменение ситуации Тимофей.
– Да, бог с ними. Главное, поставил под сомнение огромные траты денег на исследования, не имеющие практического значения. Сколько я говорил об этом, но бесполезно. Может, с экрана телевизора услышат, наконец. Завтра же переведем тебя в старшие научные сотрудники.
«Ничего себе зигзаги судьбы! Думал, уволят, а тут такое повышение. С ума сойти! – постепенно приходил в себя Тимофей после разговора с директором».
В Интернете на Тимофея обрушился поток хвалебных откликов, поступило несколько приглашений выступить с докладом. К великому удивлению, было с десяток писем от женщин с предложением знакомств, которые Тимофей изучил с  особым интересом. В этот же день позвонили из газеты «Поиск» с просьбой об интервью. Он согласился.
Корреспондентка – молодая симпатичная девушка не заставила себя долго ждать. Она была не такой яркой внешности, как женщины, приславшие приглашения, но, несомненно, привлекательной, с веселыми, живыми глазами.
– Меня зовут Анна. Тимофей Иванович, сначала расскажите о себе.
– Называйте меня, пожалуйста, по имени, а то я теряюсь от такой официальности.
– Хорошо, Тимофей. Итак, поведайте о своей биографии.
– Окончил университет четыре года назад, в этом году защитил кандидатскую диссертацию по радиофизике. Не женат. Вот и вся биография.
– Небогатая, но многообещающая, – лукаво улыбнулась Анна. – А откуда такой интерес к геофизике?
– Внутренности Земли интересовали людей во все времена. Мне кажется, настало время приложить максимум усилий к изучению глубинного устройства планеты, от которого многое зависит в нашей жизни. Последнее время наблюдается возрастание природных катаклизмов, приносящих много жертв и серьезный ущерб. Нам пора бы научиться их, если не предотвращать, то хотя бы предсказывать.
– Но как заглянуть внутрь планеты? На Кольском полуострове пытались пробурить сверхглубокую скважину, но, несмотря на все усилия, достигли только 12-ти километров, а до центра Земли больше шести тысяч. То есть углубились только на 0,2 процента. Это как при исследовании мозга голову почесать расческой.
– В лоб задача не решается, тут вы абсолютно правы. Однако есть косвенные методы просвечивания, прослушивания. Немалую информацию можно получить, изучая магнитное поле Земли.
– А как вы думаете, почему северный магнитный полюс сдвигается, а южный – нет? Какой-то странный магнит получается.
– Вот эту загадку нужно разгадать как можно скорее. От конфигурации и интенсивности магнитного поля многое зависит, в том числе и наша жизнь.
– Вы собираетесь принять участие в этих исследованиях?
– Я бы с готовностью, роль радиофизических методов в этом исследовании может быть ключевой.
– Как отнеслись коллеги в институте к вашему выступлению?
– Заинтересовались, директор одобрил, но посоветовал быть более тактичным и сдержанным, – очень правильно трансформировал слова директора («классно умыл») Тимофей.
– Как отреагировал Интернет?
– Отклики в основном положительные, есть несколько приглашений на семинары. Постараюсь подготовиться и выступить.
– Будем следить за вашими успехами. Темы, которые вы подняли, очень интересуют наших читателей.
– Я всегда к вашим услугам, – сказал Тимофей и расплылся в многообещающей улыбке.
Жизнь Тимофея Кручинина разделилась телевизионной программой на две части: до и после. Размеренная жизнь научного сотрудника в одночасье превратилась в калейдоскоп событий, выступлений, встреч и интервью. Приглашали на радио и на новые телевизионные передачи. Тимофей стал особо уважаемой персоной среди геофизиков, обязательным участником обсуждения инициированной им программы по изучению недр Земли, которой планировали придать статус международной. Короче говоря, стал он не только известной медийной персоной, но и не по годам уважаемым ученым.
В суматохе дел не забыл Тимофей и о предложениях знакомств, которых накопилось уже с два десятка. По вечерам он их уже по многу раз тщательно рассматривал. Из общего числа выделил двух особо привлекательных женщин. Но практическая реализация знакомств затруднялась весьма скромными финансовыми возможностями. Решение директора о повышении в должности потребовало прохождения ряда формальностей и пока до надбавки к зарплате не дошло. Встречаться с дамами в его теперешнем статусе можно было только в ресторане, никак не меньше. Слава, к сожалению, пришла без материального подкрепления. Пик ее пришелся на первый месяц со дня выступления, а потом начал постепенно спадать.
Программу по исследованию Земли после долгих дискуссий сформировали, утвердили на президиуме Академии наук и направили в министерство на согласование, где она через год мытарств и завершила свою вполне предсказуемую судьбу.
Тимофей вернулся к своей основной работе. В должности его повысили, и это было единственным зримым результатом его смелого выступления. Хотя нет, вскоре он женился на корреспондентке, которая брала у него интервью.
Пик успеха и здесь пришелся на первый месяц.
;



ИССЛЕДОВАНИЕ
В помощь отделу оборонного НИИ, занятому разработкой лазерного радара, из Академии наук направили двоих специалистов. Николай – оптик, человек знающий, уравновешенный, семейный. Арсений – радиофизик, энергичный, творческий, холостой. С их приходом работа отдела получила новый импульс и системность. За три месяца удалось разобраться в существовавших проблемах и подготовить лазерную систему к испытаниям, которые завершились весьма обнадеживающе. Заказчик подписал приемочный акт и заключил договор на промышленное освоение разработки.
Как и полагается, по этому случаю выписали премию и устроили вечеринку в ближайшем узбекском ресторане. Николай и Арсений – творцы успеха – были в центре внимания. Женщин в отделе немного, из молодых две: Елена и Татьяна. Первая замужем. Татьяна миловидная, но излишне застенчива, чтобы сразу привлечь к себе внимание. Арсений работал над электроникой непосредственно с ней, но живой интерес проявил лишь под самый конец. Тогда как раз закончился его роман с писательницей, женщиной изысканной, страстной и капризной. Ее детективы были настолько никудышные, что Арсения от разговоров о них просто тошнило. Через это и расстались.
На вечер Татьяна пришла в красивых туфлях на высоком каблуке и короткой юбке. Арсений поразился, что прежде не оценил изящество ее фигуры, хотя глаз его был наметан. Он смолоду интересовался загадками женской красоты, исследуя их теоретически и экспериментально, и даже пришел к некоторым общим заключениям.
С лицами все понятно. Здесь присутствует множество ответственных деталей, таких как линия лица, прическа, уши, глаза, брови, нос, рот, щеки, подбородок. Арсений неплохо рисовал и любил художественные аналогии. Лицо он ассоциировал с пейзажем. В одних случаях представлялось солнечное утро, опушка леса с цветущим полем, кустарником, таинственной дорожкой, зовущей внутрь. В других – ветер, крутой берег, экзотические деревья, каменистая осыпь, живописные скалы, набегающие волны. Гармония может присутствовать в любом пейзаже, а может быть погублена одной неверной деталью. Также и с лицом.
Фигура тоже богата деталями: форма головы, шеи, плечи, руки, грудь, талия, ягодицы, ноги. Фигуру Арсений ассоциировал с натюрмортом, наполненным глиняными сосудами различной формы – от изящных кувшинов с узким горлом до широких кринок и мисок, от сочных персиков, ярких ягод, золотистого или черного винограда до тыквы, крупных кабачков, лука и сморщенных соленых огурцов.
А вот ноги… Фактически все сводится к двум контурным линиям – и такое разнообразие: от изумительных до самых неудачных. Живопись не поднялась до таких высот, чтобы создать формат адекватного уровня. Разве что графика приблизилась. Подобно лицу, где совершенство и гармония могут быть нарушены одними неудачными уголками губ или разрезом глаз, ноги могут пострадать от любого неточного изгиба, но при этом могут быть прекрасными как в тонком, так и в полном варианте, не обязательно должны быть длинными. Изучение красоты женских ног занимало Арсения профессионально. Он пытался даже приложить к описанию их линий аппарат высшей математики.
Татьяна неожиданно оказалась прекрасным объектом для исследования. Неудивительно, что после двух танцев он усадил ее рядом, окружил вниманием, обнял за плечи и увлек волнительной беседой. Опыт исследователя сделал свое дело. К концу вечера Татьяна приняла приглашение поехать в ближайшую субботу с Арсением на дачу. Правда, обусловила свое согласие присутствием Николая с супругой Еленой, с которой к тому времени они познакомились благодаря общительности и веселому нраву последней.
Арсения это полностью устроило, так как у Николая была машина, а дача находилась в пятидесяти километрах от города. Она представляла собой небольшой летний домик, построенный в традиционном для Подмосковья стиле, с мансардой. На его фоне более солидно выглядела банька, срубленная из толстых бревен.
В бане, с топкой и каменкой, все было сделано в традиционно русском стиле. Внутри парилки двухуровневые лежанки, бак с кипятком, ушат холодной воды и деревянный ковш, который можно брать не обжигаясь. Фетровые шапочки различных фасонов. Веники березовые, дубовые и можжевеловые. Арсений относился к банной процедуре как к священному ритуалу.
Участок в десять соток, расположенный на опушке леса, не был тронут сельскохозяйственной деятельностью и пребывал в первозданном состоянии. Высокие березы придавали ему величие, которое подчеркивали растущие гурьбой молоденькие елочки и раскидистый куст орешника. Не знавшая косы июльская трава раскрашена многоликими полевыми цветами, местами возвышались зонтичные растения с огромными белыми шапками. Воздух наполнен чарующими запахами летнего луга. В нем угадывается тонкий аромат земляники, растущей здесь в изобилии.
Женщины первым делом принялись за вкусные ягоды. Арсений с Николаем, вооружившись двуручной пилой и топором, отправились в лес за дровами для бани. По пути неожиданно набрали целую рубаху молоденьких подберезовиков.
Пока мужчины пилили и кололи дрова, женщины поджарили грибы с картошкой и сварили скорое ароматное варенье из земляники. Пообедали шикарно, выпили и расслабились. Дамы решили позагорать, облачившись в купальники. У Елены он был современного стиля, ориентированный скорее не на прикрытие, а на подчеркивание и демонстрацию наиболее выразительных мест женского тела. В таком открытом виде она была очень привлекательна, существенно моложе своих тридцати лет. Ее озорные глаза, улыбчивое лицо и подвижное тело выдавали в ней сохранившийся с девичества озорной характер. Николай смотрел на жену с нескрываемой гордостью. Арсений в знак восхищения похлопал его по плечу.
Татьяна в полузакрытом купальнике советского образца выглядела не столь броско. Но открывшиеся взору Арсения линии верхней части ног привели его в состояние охотника, заметившего подлетающую птицу. Все мысли сосредоточились на одной цели и на волнительном стремлении увидеть и то, что скрывал купальник. Искушенный мозг исследователя быстро выработал нужную тактику, к реализации которой Арсений незамедлительно приступил.
Бывая по научным делам в разных странах, он непременно изучал местную банную культуру и теперь стал целенаправленно делиться своими наблюдениями.
Начал он с рассказа о водном центре в Швейцарии, где побывал в прошлом году. Расположен центр в полусотне километров от Женевы в горной местности. Через стеклянную стену его плавательного бассейна отрывается неповторимой красоты пейзаж. На фоне ярко-голубого неба высятся горы с заснеженными вершинами, на переднем плане – неприступные скалистые кручи, плавно переходящие в пологий склон, покрытый сочной зеленой травой. Картина почти нереальная в своей торжественной красоте. Оживляют ее лишь несколько тучных медлительных коров, пасущихся на склоне. Об их неспешном перемещении свидетельствует перезвон подвешенных на шеях большущих колокольцев, доносящийся в тиши гор через стекло. Воздух настолько чист и прозрачен, что спускающаяся вниз долина просматривается во всех деталях на несколько километров. Благодать, да и только!
Нарисованная картина своей убедительностью пленила и захватила слушателей. Теперь можно было переходить к смысловой части рассказа.
В водном центре, кроме бассейна, есть целая система бань, начиная от сухих и влажных на разные температуры и заканчивая морозной и соляной. Всего банных камер больше десятка, есть даже такая экзотика, как русская с печкой «по-черному». Она построена отдельно из толстенных сосновых бревен. Все бани общие. Обнаженные мужчины и женщины сидят рядом, в некоторых особенно популярных банных камерах – едва не касаясь друг друга.
Это место в рассказе, как и ожидал Арсений, вызвало у слушателей особый интерес, и завязалась дискуссия о целесообразности такой практики.
– Как-то это неудобно, – застеснялась Татьяна.
– Напротив, очень удобно, – аргументы Арсения были подобраны весьма убедительно. – Во-первых, в центре большой наплыв туристов, и было немыслимо, как некогда в наших банях, устраивать мужские и женские дни. Во-вторых, отпадает необходимость дублировать все виды бань.
– Я совсем не это имела в виду. Неудобно выставлять себя раздетой на всеобщее обозрение.
– На это должен заметить, что люди, имеющие достойные внешние данные, обычно не стесняются их демонстрировать. Такая возможность дополнительно увеличивает поток посетителей центра.
– А что? Я бы попробовала, – игриво засмеялась Елена.
– Да ты и так практически голая, – отметил Николай.
– Я слышала, что культура совместных бань распространена в Европе достаточно широко, да и на пляжах все женщины топлес, – мотивировала свою готовность Елена.
– Да у них теперь впору мужикам друг друга стесняться, – рассмешил всех Николай.
– Там вообще не разберешь теперь, где мужчина, а где женщина, – заметил Арсений.
– Это точно, – подтвердил Николай.
– Мода на переделку распространилась по всему миру. Почему-то преимущественно на мужчину в женщину. Причем переделывают не полностью, пару наиболее ответственных деталей оставляют, – смутил женщин Арсений своей осведомленностью.
– В Париже вошло в моду меняться супругами на уик-энд. Представляете? – снова вступила в разговор Елена.
– Мы и в этом сильно отстали, – удачно подыграл Арсению Николай, даже не будучи посвященным в его замысел.
– Надо догонять.
– С чего начнем?
– Давайте, с самого простого – с бани.
– Может, ограничимся обсуждением, – засомневалась Татьяна.
– Есть смысл ответить делом, – опять поддержал товарища Николай.
– Какой такой смысл? – поинтересовалась Татьяна с улыбкой.
– Банная процедура длительная, больше часа. Иначе кому-то придется томиться в ожидании, или другим спешить, что еще хуже.
– У меня там есть простыни и полотенца, в которые можно облачиться.
– Отлично! По внешним данным вы обе более чем подходите для такой процедуры, – убедительно заключил Николай.
– Ну, если в простынях, то можно попробовать, – кокетливо согласилась Елена. – Да, Таня?
– Я как-то не знаю.
– В любом случае мы не можем тебе позволить скучать одной, – заботливо резюмировал Арсений.
К тому времени баня протопилась, и первыми раздеваться направились мужчины. Через пару минут обмотались полотенцами и позвали дам, перейдя в парилку. Вскоре туда пробрались и они, как коконы, туго завернутые в простыни. Температура была довольно комфортная – немного за семьдесят. Пятнадцати минут оказалось вполне достаточно, чтобы хорошо пропотеть.
Следующий этап самый ответственный – влажная парилка с веником. Поддали пару, от которого охватило жаром голову, перехватило дыхание, и пришлось пригнуться чуть ли не к полу.
Первым на полке расположился обнаженный Николай. Женщины деликатно отошли подальше. Арсений выбрал дубовый веник, окунул его в кипяток и профессионально обработал товарища с двух сторон. От его стонов и воплей женщины перепугались и категорически отказались от принятия данной процедуры, хотя интерес к первоначальному замыслу явно сохранили.
Николай сначала решил в полной мере отыграться на Арсении, но потом передумал, имея в виду снять с дам обозначившийся испуг. Он хлестал тело товарища несильно, но веник выбрал колючий, можжевеловый, который к тому же часто мочил в кипятке, чтобы горячие капли обжигали и без того разогретое тело. Арсений удовлетворенно сопел и кряхтел, всем видом демонстрируя божественное удовольствие.
Это сработало, и Елена, решительно развернувшись, предоставила себя мужу. Разложив супругу на полке, он принялся ее обрабатывать веником со знанием дела и тела. Счастливый визг Елены наполнил баню. По окончании процедуры она была так расслаблена, что даже не стала завертываться в простыню.
Татьяне отступать было некуда. Она попросила всех отвернуться, быстро распахнулась и послушно распласталась на лавке лицом вниз. Когда Арсений увидел тело Татьяны полностью, то просто замер от охватившего его волнения. Картина, которая открылась его взору, не могла быть передана никаким формулами. Это была гармония красоты и совершенства, от которой у него перехватило дыхание. Взяв себя в руки, он нежно обработал березовым веником доверившееся ему изящество. Прилипшие к телу листья еще более усилили чувства эротического восхищения и наваждения. Татьяна почувствовала это и тоже испытала волнительное удовольствие, но переворачиваться на спину не стала, несмотря на уговоры.
В перерыве в прохладном предбаннике выпили пива и весело обменялись впечатлениями. Татьяна с веником парилась вообще впервые, тем более так. Веселое общение с озорными шутками ее окончательно раскрепостило, и второй раз париться все пошли по-европейски – без простыней и полотенец. Арсений убедился, что и анфас Татьяна выглядела безупречно.
После бани пили чай из самовара с душистым земляничным вареньем. Лица у всех были пунцово-красными, под стать варенью. Пятилитрового самовара едва хватило.
Солнце неспешно клонилось к горизонту, Татьяна засобиралась было домой, но ее без труда уговорили остаться. Телевизора не было, решили играть в карты, потом танцевали под магнитофон.
На ночь Николай с супругой расположились на втором этаже. Арсений уговорил Татьяну перед сном прогуляться, посмотреть звезды. Это был хорошо продуманный переход к экспериментальной части. Через полчаса романтического гуляния назойливые комары стимулировали их к возвращению в дом, к чему Татьяна была уже совершенно готова.
Утро разбудило не сразу. За завтраком в общении были какое-то неудобство и скованность. То ли из-за вчерашних банных проказ, то ли ночью было что-то еще в стиле европейских новшеств.
Погода пасмурная, солнце лишь изредка проглядывало в разрывы облаков. Арсений с Татьяной после завтрака удалились в лес. Елена и Николай не знали, чем себя занять. Настроение было противоречивое, даже разговаривать не хотелось, хотя, по-видимому, было о чем обменяться впечатлениями. Пообедали скучно, без вчерашнего куража.
Второй день на даче всегда гораздо короче первого. В данном случае этого и жалко не было. Даже самовар ставить не стали, не говоря уж о бане. Быстро собрались и уехали.
По завершении работы с радаром физики с чувством исполненного долга отбыли в свой институт. Арсений с Татьяной еще несколько раз ездили на дачу, парились, но таких безумных впечатлений уже не было, к тому же наступила осень.

;

ПСИХОЛОГИЯ
Игнат Фомич еще со школы увлекался электроникой и даже собирал некоторые схемы для усовершенствования работы бытовых устройств, чем доставлял немало хлопот родителям. Неудивительно, что легко поступил в Московский институт радиотехники, электроники и автоматики и окончил его с отличием.
Конструкторское бюро, куда распределился Игнат Фомич, разрабатывало и выпускало системы оптического наблюдения и слежения специального и бытового назначения. Игнат Фомич занимался разработкой для них программного обеспечения. Тематика была актуальной, продукция пользовалась большим спросом.
За пятнадцать лет работы Игнат Фомич остепенился и быстро продвинулся до начальника крупного отдела, а недавно стал главным конструктором предприятия. Заказчиков было много по всей стране, отсюда командировки. Объехать пришлось не один десяток городов. Семью из-за этого завести пока не получилось, хотя намерение имелось. Однажды в Томске даже возникли предпосылки, но из-за удаленности отношения заглохли.
Новая страница в работе Игната Фомича открылась перед Сочинской олимпиадой. В короткий срок предстояло разработать систему контроля для аэропорта, способную в потоке людей оперативно выявлять подозрительных лиц, склонных к терактам и провокациям. Причем система должна работать как по имеющимся приметам подозрительных лиц, так и без оных. Вторая задача была особенно сложной.
На счету Игната Фомича было уже немало успешных разработок, но в данном случае он отчетливо понимал, что опыта технических специалистов для решения поставленной задачи будет явно недостаточно. Возникла необходимость в привлечении психологов.
В Институте психологии Игната Фомича встретили радушно, видимо, давно у них не было конкретного живого дела. Директором был академик весьма преклонного возраста, но еще подвижный. Вопреки предупреждениям медиков постоянно курил.
– С чем пожаловали, голубчик?
– Игнат Фомич, главный конструктор, с вашего позволения.
– Это не так важно. Меня званиями и должностями не удивишь.
– Нам нужно научиться выявлять преступников по лицу.
– По какому лицу?
– По их лицу.
– Хорошее дело. Вот помню, вскоре после войны был я на практике в Германии. Вы знаете, у немцев психика совсем не такая как у нас. Хотя лица бывают схожи. Особенно мне запомнилась одна фрейлейн...
– Извините, у меня мало времени. Могли бы ваши сотрудники взяться за эту задачу?
– За какую задачу?
– Определение преступника по лицу.
– Конкретно, какого преступника?
– Любого, мы можем заплатить.
– Конечно, смогут. Сейчас я вас направлю к профессору Ушкину. Не помню только, как его зовут. За деньги он все может.
– А он добросовестный, порядочный человек?
– Да, можете не сомневаться. Вот, к примеру, занял он у меня пятьсот рублей еще до смены власти, я уж забыл, а он через несколько лет вспомнил и вернул. Представляете?
– Старыми?
– Какими брал.
Застать профессора Ушкина удалось только через два дня.
– Уважаемый Игнат Фомич! Вам очень повезло, что вы обратились в наш институт и именно ко мне. Никто другой не возьмется за такую сложную и ответственную задачу, а если и возьмется, то только все завалит, и, кроме неприятностей и потери времени, ничего иметь не будете. У меня же огромный опыт в этой области. Физиогномика – важнейший раздел психологии. Именно лицо человека является зеркалом его души, по его очертаниям, деталям и мимике можно судить о чем угодно. Вот, к примеру, я могу сказать, что вы наделены недюжим умом, человек деловой, честный и щедрый.
– Извините, но в данном случае речь не обо мне. Нам требуется с высокой степенью надежности выделять из потока людей преступников. Причем ошибки в ту или иную сторону крайне нежелательны, просто недопустимы. Сами понимаете.
– Понимаю, в современных условиях это очень актуальная задача. Я работаю именно в этом направлении. Имею публикации, недавно выступал с докладом на международном симпозиуме.
– И какие результаты?
– Я сформулировал основные теоретические положения и готов приступить к их развитию, обобщению и анализу.
– Можете дать конкретные рекомендации, как строить систему, на что ориентироваться?
– Дорогой Игнат Фомич, вы же понимаете, что это огромная многоплановая работа. Она займет не один год и потребует серьезного, очень серьезного финансирования.
– Мы не располагаем таким временем, весь контрольный комплекс, включая подсистемы наблюдения, анализа и принятия решения, должен быть разработан, изготовлен и испытан за восемь месяцев. Должны успеть до начала олимпиады.
– А финансирование?
– Ориентируйтесь на миллион.
– Немного, но я готов взяться за эту работу в качестве научного руководителя.
– А кто будет исполнителем?
– Моя аспирантка – Полина. Очень способная барышня, я ее многому обучил. Со своей стороны обеспечу самое внимательное научное сопровождение работы.
Полина, миловидная девушка, являлась аспиранткой второго года, темы диссертации ей до сих пор руководитель не определил, использовал, что называется, на подхвате. Поэтому она с готовностью погрузилась в это перспективное дело. Более того, она неплохо ориентировалась в работах по данной тематике.
– Насколько я знаю, на эту тему выполнено немало исследований, но до конкретных промышленных комплексов выявления опасных индивидуумов без конкретных примет дело пока не доведено. Слишком много мелких особенностей и параметров лица приходится брать в расчет.
– Нам надо дело довести за полгода, к Сочинской олимпиаде. Дело государственной важности. На западе есть большая заинтересованность сорвать это важное политическое мероприятие. Подорвать авторитет России. Крупный террористический акт с большим количеством жертв – это лучший способ.
– Сколь мощными вычислительными средствами вы располагаете?
– Суперкомпьютер в вашем распоряжении.
– Отлично. Тогда я предлагаю, не мудрствуя лукаво, решать проблему, что называется, в лоб.
– Что вы имеете в виду?
– Взять в картотеке МВД и ФСБ фото бандитов, убийц, террористов, диверсантов и провести компьютерный сравнительный анализ черт и выражений лиц.
– Мысль неплохая.
– Сможете договориться?
– Олимпиада открывает любые двери.
– Тогда не будем терять время.
– Вижу, вы деловая женщина. Ваш замысел мне значительно больше импонирует, нежели теоретические рассуждения профессора. Как вы думаете, может быть от него какая-то конкретная польза?
– Не ставьте меня в неудобное положение.
На получение и оцифровку нескольких тысяч фотографий в архиве министерства и ведомства ушло около месяца. Трудились в поте лица без выходных и праздников: Полина – над уголовными делами и фотографиями преступников, а Игнат Фомич с сотрудниками – над программой для классификации основных черт лица. Полина задала их больше десятка: форма черепа, овал лица, волосяной покров, лоб, разрез глаз, бровные дуги, нос, уши, рот, губы, подбородок, нижняя челюсть. Еще месяц ушел на обработку по развитой методике собранных фотографий. Результат долго не давался, только после использования современных методов компьютерного анализа удалось найти некоторые особенности и сочетания признаков, характерные для лиц преступников.
Теперь предстояло проверить работоспособность развитого метода. Не мудрствуя лукаво, заложили в систему фотографии работников КБ и Института психологии. Из тысячи сотрудников КБ подозрение у контрольного комплекса пало на четырех человек, в Институте психологии – из ста человек на троих. В КБ все четверо оказались неопасными, хотя и с элементами агрессии. В Институте в число подозрительных попал профессор Ушкин и еще два ведущих научных сотрудника. Полина охарактеризовала последних как законченных психов.
Таким образом, первый эксперимент дал обнадеживающий результат, хотя и не окончательный. Оставалось научить контрольный комплекс отличать обычных психов от опасных преступников. И тут Полина опять проявила находчивость: по ее предложению заполучили в министерстве здравоохранения фото стоящих на учете неопасных психически больных людей. С учетом накопленного опыта со всей обработкой и анализом уложились в месяц, программу пополнили новыми сведениями и провели второй эксперимент.
На этот раз все сотрудники КБ проверку прошли без замечаний, а в Институте – нет, правда, был выявлен только один подозрительный – тот же профессор Ушкин.
– Это только подтверждает работоспособность программы, – порадовалась Полина. – Профессор – отъявленный мерзавец: присвоил себе практически все деньги по договору, хотя палец о палец не ударил. До меня дошло всего десять тысяч. Таких надо выявлять и изолировать в первую очередь.
С учетом обнадеживающих результатов и в силу отсутствия времени для усовершенствований и новых экспериментов разработанный комплекс прямиком отправили в Сочи на государственные испытания.
Целую неделю провозились с наладкой, пока ни добились устойчивой работы. За первые два дня работы опасных личностей выявлено не было. У приемной комиссии, состоящей преимущественно из сотрудников ФСБ, возник замысел: для проверки «вживую» работоспособности комплекса негласно внедрить в число авиапассажиров пару уголовников. Но этого не понадобилось. Уже на третий день система сработала на начальнике одной крупной олимпийской стройки, а потом и на ее инвесторе. Прокурорская проверка подтвердила обоснованность сделанного выбора.
Комплекс успешно прошел испытания и был принят в эксплуатацию. Для надежности Игната Фомича на время олимпиады оставили в Сочи. В знак благодарности за проделанную работу он добился командировки и Полины. Впервые за восемь последних месяцев удалось отоспаться и расслабиться. Впервые на Полину Игнат Фомич взглянул мужскими глазами и обнаружил, что девушка она не только умная, но и привлекательная.
Полину спортивные соревнования интересовали мало, но общая атмосфера праздника захватила. В Сочи она была впервые. Игнат Фомич летом приезжал не раз. Город знал неплохо и выступил экскурсоводом. Даже зимой Сочи с большим количеством пальм и других вечнозеленых деревьев и кустарников выглядел красиво. Масса зданий с необычной по изяществу архитектурой, извивающиеся узкие улочки, взбирающиеся вверх и резко спадающие вниз. Шикарная набережная. Масса кафе и ресторанов. Народу везде множество. Лишь в картинной галерее можно было уединиться среди неплохих пейзажей и нескольких достойных натюрмортов.
Нашли время съездить в Красную Поляну. Дорогу, вьющуюся по ущелью, построили отличную. Поселок, начинавшийся обычными для юга каменными домами с небольшими садовыми участками, неожиданно открылся высокими фешенебельными зданиями изысканной архитектуры. Прямо крутая заграница. Сочи может позавидовать. Начиналось все это величие шикарным казино циклопического размера.
Полина никогда не видела ничего подобного и даже оробела. Игнату Фомичу стоило немалого труда уговорить ее зайти поиграть. Остановились на рулетке. Проиграли немного, но азарт игры так сблизил, что после ужина в ресторане около Морского вокзала – гордости Сочи – естественным образом перешли к отношениям романтического уровня, которые уже не прерывались до конца командировки.
Еще несколько месяцев назад Полина ни за что бы не поверила в возможность такого развития событий. Игнат Фомич казался ей не просто высоким начальником, но человеком из другой эпохи, которую она застала лишь в детстве. Но оказалось, что двенадцать лет разницы не являются препятствием. Более того, выявилась общность интересов и взглядов на жизнь.
Последняя неделя олимпиады пролетела у них как один день, тем более что комплекс контроля не требовал вмешательства: работал исправно, впрочем, как и вся многоплановая система безопасности. Олимпиада прошла идеально, без сучка и задоринки. Сочи покидали с грустью.
Игната Фомича и профессора наградили за успешно выполненную работу. Полине, наконец, утвердили тему диссертации по физиогномике преступников. Для консультаций ей приходилось часто встречаться с Игнатом Фомичом. Он всегда помогал ей с большим энтузиазмом и пылкостью, сохранившейся со времени олимпиады.
Диссертацию Полина представила в срок и защитилась прекрасно, подтвердив высокий научный уровень своего руководителя. Игнат Фомич, наконец, решился на отчаянный шаг и сделал Полине предложение. Однако прямого ответа не получил. Полина с девичьим лукавством обещала всесторонне обдумать поступившее предложение, изучив по разработанной в диссертации методике способности Игната Фомича как мужа.
;

ИРИНА
Вчера Ирина окончательно рассталась со своим кавалером, гитаристом и весельчаком. Он был хорош собою и сразу пленил ее сердце, но со временем постоянное веселье и праздность стали ее утомлять. Когда же она представила будущего мужа, лежащего на диване у телевизора с бутылкой пива, то и вовсе испытала к нему неприязнь. Гитарист к разлуке отнесся спокойно, даже буднично. Это окончательно убедило Ирину в правильности принятого решения.
С предстоящей субботы она решила начать новую жизнь: собиралась встать пораньше, чтобы пойти на выставку Константина Коровина, однако после звонка будильника не нашла в себе силы сразу подняться. В результате к музею, что на Крымской набережной, приехала лишь к десяти и попала в хвост огромной очереди. Через полчаса стало понятно, что дело это бесперспективное. Прошлась по парку скульптур Музеон и вышла на набережную к вернисажу. Она давно здесь не была и поразилась размаху художественного, а точнее, околохудожественного бизнеса. Наряду с бесчисленными картинами широко представлены другие виды сувенирной продукции.
Картины в большинстве случаев не отличаются изысканностью: пейзажи с ровными рядами одинаковых берез и елок по берегам водоемов, яркие натюрморты с фруктами и стилизованные изображения женщин разной степени обнаженности. Покупателей немного. Среди них ее наметанный взгляд выхватил элегантно одетого молодого мужчину, рассматривающего неплохой городской пейзаж. Она подошла  к нему вплотную и активно сосредоточилась на картине.
– Извините, вам нравится эта работа? – спросил он обратившую на себя внимание привлекательную девушку.
– Да, это, пожалуй, лучшее, что я тут видела. Цена в 35 тысяч, конечно, слегка завышена.
– А сколько, по вашему мнению, стоит такая картина? – вступил в разговор продавец.
– Двадцать семь тысяч.
– Откуда такая точность?
– Двадцать тысяч – это художнику. Картину он сделал дня за полтора. Две тысячи – рама. Пять – ваш гешефт.
– Похоже, вы не слишком посвящены в технологию. Это картина сделана двуслойным методом и требует промежуточной просушки в течение месяца.
– Подмалевок, да и большая часть изображения выполнены, как нетрудно заметить, акрилом, который сохнет за один час.
– Я готов взять картину за тридцать тысяч, – сказал пораженный покупатель.
– Ладно, пусть будет по-вашему. Сейчас упакую.
– Вы так классно разбираетесь в живописи! Так помогли! Разрешите пригласить вас на чашечку кофе.
– С удовольствием, я как раз собиралась зайти в кафе, что под мостом.
– Меня зовут Юрий.
– А меня – Ирина.
– Очень приятно.
Кафе только открылось, и посетителей еще не было, так что кофе с пирожными им принесли сразу.
– А вы тоже художник, или художница? Не знаю, как правильно сказать, – слегка нервничал Юрий.
– Нет, всего-навсего экономист.
– А откуда же такие познания технологии живописи?
– Это со студенчества, училась в строительном, там, как и все, немного рисовала.
–  А вы часто здесь бываете?
– Да нет. Хотела сходить на выставку Коровина, но там народу столько, что и не попасть. Очередь надо занимать спозаранку.
– Коровин мне тоже очень нравится, давайте я в следующую субботу и подсуечусь.
– Это любезно с вашей стороны. Третьяковка открывается в десять, к этому времени я и подъеду.
– Я могу позвонить и более точно вас сориентировать.
– Отлично.
Обменялись телефонами.
– А картину вы себе или в подарок?
– Себе, конуру отремонтировал, нужно оживить.
– Конура большая?
– Двухкомнатная.
– По московским меркам – дворец, одной картины будет маловато.
– Согласен.
– Подобрать пару непросто. Для гармонии желательно купить того же автора.
– Где его найдешь?
– У того же продавца. В следующую субботу, после Коровина, зайдем и посмотрим.
– Был бы премного благодарен.
Дальше темы для беседы как-то не нашлось. Юрий, обычно умеющий вести разговор, был скован волнением и не смог стать интересным собеседником.
 – А теперь мне, пожалуй, пора, – Ирина по опыту знала, что мужчин привлекает загадочность деловых женщин.
Дошли до метро и расстались, пожав руки. На большее Юрий не решился, за что потом себя корил. Он произвел на Ирину двойственное впечатление. С одной стороны, внешность и манеры привлекательные, но не чувствуется в нем мужской убедительности, которую Ирина особенно ценила. Дальше кофе – ни на шаг. Обычно у неженатых мужчин она, имея эффектную внешность и умение подать себя, пользуется существенно более активным вниманием.
У Ирины был мужской склад ума и склонность к самоанализу. «Почему я решила, что он не женат? Ну, во-первых, он отправился за покупкой картины один, чего жена бы, скорее всего, не допустила. Во-вторых, он очень живо откликнулся на Коровина, как на зацепку следующей встречи. Небось, примчится часам к восьми. Ну и самое главное, что уж больно заискивающе смотрит голодными глазами. Ладно, как говорится, поживем – увидим. По внешним признакам материал неплохой. Приобретение картины ему тоже в «плюс».
В следующую субботу Юрий позвонил ровно в девять и сообщил, что находится в первой сотне. Ирина уже была в боевой готовности и прибыла к музею за десять минут до открытия.
– Доброе утро, Юрий.
– Здравствуйте, Ирина. Очень рад вас видеть. Очень!
– Во сколько же вы захватили такой выгодный плацдарм?
– Около восьми.
– Мне такого героизма никогда не проявить.
Выставка оказалась действительно интересной. Большинство картин было незнакомо. Их собрали по всем региональным музеям и частным коллекциям. В силу этого уровень был существенно различный: от великолепных до этюдных, мимолетных. Хотя надо признать, что этюды у больших мастеров бывают на зависть хороши.
После осмотра выставки снова прошли на вернисаж. К знакомому продавцу попали очень удачно, как раз в тот момент, когда автор купленной прежде картины принес новую работу. Поздоровались.
– На прошлой неделе мы приобрели вашу интересную работу «На Большой Никитской» и заинтересованы в новой покупке, – сразу обратила на себя внимание Ирина.
– Да, работа очень хороша, так украсила комнату, – не слишком умело похвалил Юрий.
– Рад услышать такие приятные слова. Могу вас пригласить в мастерскую, там есть кое-какие работы. Вот моя карточка. Он вручил ее Ирине и приветливо улыбнулся.
– Спасибо большое, я обязательно воспользуюсь вашим приглашением, – сказала Ирина и представилась.
– Ну, про меня вы теперь знаете. Созвонимся, – сказал художник и раскланялся.
Он был среднего роста, щупловат, слегка за сорок, уже лысоватый, с узким лицом, покрытым модной небритостью, и подвижными живыми глазами.
Юрий слегка огорчился, заметив явный интерес Ирины к художнику, но потом объяснил его исключительно интересом к живописи.
Тем временем продавец распаковал и выставил напоказ только что привезенную работу. Теперь это был «Гоголевский бульвар». Все сделано в той же мягкой манере, что и прежде приобретенная картина. И размер тот же. Снова сторговали за тридцать тысяч и снова пошли пить кофе.
Юрий во время разговора пытался подыскать повод для новой встречи. Казалось бы, мог пригласить домой посмотреть приобретенные картины, но так далеко мысли его даже не заходили. В результате при прощании договорились лишь созвониться, когда появятся интересные идеи. Расстались опять без сентиментальности. Ирина могла бы дать намек и легко снять возникшее волнение Юрия. Но, имея некоторый опыт, она знала, что чем труднее женщина достается, тем ценнее становится.
С визитом к художнику Ирина затягивать не стала, позвонила и получила приглашение уже на следующий день. Жил он на Брянской улице в десятиэтажном доме. Верхний этаж был с окнами двойной высоты. Здесь помещались мастерские – светлые комнаты, размером около тридцати метров с необычно высокими потолками.
Художник встретил Ирину еще на улице, так как проникнуть на территорию дома, а тем более в подъезд без специального электронного ключа не представлялось возможным. Звали художника Яков Михайлович, но он сразу попросил гостью называть его без отчества. Прямиком направились в мастерскую.
Вдоль стен были выставлены картины разных размеров. Несколько развешано. Большей частью городские пейзажи, несколько портретов, преимущественно женских, натюрмортов не было вовсе. Все работы высокого качества. Ирина рассматривала их внимательно с явно выраженным живым интересом.
– У вас столько прекрасных работ, почему вы их держите взаперти?
– Всегда нужно что-то иметь под рукой для выставки. Поэтому наиболее удачные работы я на время задерживаю. Обычно долго они не залеживаются: пару, тройку месяцев.
– А есть альбом ваших работ?
– Нет, пока не удосужился, да и, к сожалению, не всё успевал качественно сфотографировать. Только в последние годы подхожу более ответственно.
– Альбом нужно сделать обязательно.
– А какое у вас впечатление, милейшая Ирочка? Что привлекло внимание?
– Мне сразу приглянулась ваша работа еще на вернисаже, а то, что вижу теперь, просто вызывает восторг, – сказала Ирина искренне. – Вы большой мастер. Городские пейзажи притягательны, а портреты очень убедительны.
– Спасибо за столь лестную оценку. Приглашаю вас слегка отметить наше знакомство и продолжить приятный разговор.
В дальнем углу комнаты на небольшом столике стояли два бокала, бутылка вина и коробка конфет. Выпили за знакомство, за творчество и за успех. Вино было очень приятное. Разговор пошел совсем легко. Незаметно появилась вторая бутылка.
– Ой, я уже и так совсем опьянела.
– Не будем спешить. Можно я вас пока зарисую?
– В пьяном виде? – рассмеялась Ирина и без жеманства согласилась.
Карандашный портрет был готов уже через двадцать минут. Получилось похоже и привлекательно.
– Вы большой мастер.
– Кое-что умею, – сказал Яков и открыл вторую бутылку.
– За такую работу стоит выпить.
– Дарю на память. У вас удивительно приятное, спокойное лицо и очень выразительные, умные глаза. Для женщин это редкость. Давайте выпьем на брудершафт, и ты расскажешь о себе.
– Рассказ довольно короткий: пять лет тому назад окончила строительный институт, экономический факультет, работаю в издательстве. Могу посодействовать с альбомом. Семьи пока нет.
– Подозреваю, что мужским вниманием не обделена.
– И не обогащена, – засмеялась Ирина.
– Я вот живу много дольше, через три года – пятьдесят. Почти вдвое старше.
– Я бы дала сорок, у вас …
– У тебя!
– Хорошо, у тебя очень живые глаза. Они такие проницательные, что я не решаюсь в них смотреть.
– Глаза – главный инструмент художника.
– А когда талант открылся?
– Конкретной даты нет, еще со школы пристрастился. Потом Строгановское училище закончил. Так что всю жизнь с кистями. Мастерской обзавелся не так давно.
– А жизнь как устроилась?
– Не могу сказать, что устроилась. Жена формально есть, но из артистической среды. Видимся от случая к случаю. Появляется именно в то время, когда у меня образуются деньги, – улыбнулся с легкой печалью Яков. – Остается загадкой: как узнает?
– Современный стиль, – улыбнулась в ответ Ирина. – А почему бы не развестись в такой ситуации?
– Такие коварные женщины очень привлекательны. Я готов прощать любое ее беспутство.
– Такому сильному чувству можно только позавидовать.
– Ну, завидовать-то как раз нечему. Может случиться, что и вовсе исчезнет.
– Вы рано поженились?
– Нет, жизнь художника суетная, особенно в начале пути, когда ты никому не нужен. Хватаешься за все, ищешь чего-то, чтобы выделиться, обратить на себя внимание, денег заработать. Тут о семье не думаешь.
– А о женщинах? – игриво спросила Ирина.
– Это безусловно! Для вдохновения необходимы красивые и загадочные женщины, типа тебя. Давай за красоту и выпьем, конкретно – за твою!
Ирина уже чувствовала притягательную силу Якова, но, несмотря на опьянение, уверенно контролировала себя.
– Давай я сделаю твой масляный портрет.
– Прямо сейчас?
– Нет, сейчас я слишком возбужден. Выберем более подходящее дневное время.
– В полный рост? – улыбнулась Ирина.
– Можно, фигура у тебя замечательная. Можно прямо в стиле ню, – сказал как бы в шутку Яков и снова разлил вино по бокалам.
– Так дело может далеко зайти, – засмеялась Ирина.
– Ты можешь свести с ума кого угодно, – посерьезнел Яков и приобнял Ирину. Она не отстранилась, но не сделала ни малейшего движения навстречу, прекрасно понимая, что иначе все может быстро завершиться даже без портрета.
Проводил Яков Ирину до дома на такси, слегка огорчился, не получив приглашения ни на кофе, ни на чай.
«Мужчина интересный, чувственный, есть в нем обаяние и та убедительность, которой недостает Юрию», – рассуждала Ирина, разглядывая свой карандашный портрет.
Юрий был легок на помине. Позвонил и взволнованным голосом пригласил в частный Музей русского импрессионизма, открывшийся на бывшей кондитерской фабрике «Большевик». Ирина о нем много слышала и решила сходить. Да и развитие отношений с Юрием не утратило своего интереса.
Музей располагался в башне то ли сахарного, то ли мучного склада. Коллекция содержала работы Коровина, Серова, Грабаря, Кустодиева и других известных мастеров. Большинство картин было не первого плана, но любопытные.
После осмотра экспозиции Юрий пригласил пообедать в ресторан тут же, на Ленинградском проспекте. Выпили вина, разговор пошел более оживленно.
– Ирина, давайте перейдем на «ты».
– Давай.
– Я раньше не встречал таких красивых и умных девушек.
– Наверное, не ходил на вернисажи, – засмеялась Ирина.
– Вернисаж теперь для меня – это самое ценное воспоминание. Именно там нас свела судьба. Приобретенными картинами я любуюсь постоянно, вспоминая тебя. У тебя отменный вкус.
– Ты же сам выбрал, я лишь сторговала.
– Без нашего знакомства они не были бы так дороги.
– Мы же сбили цену, – засмеялась Ирина.
– Без тебя я, скорее всего, и не решился бы.
– Эту черту я заметила, – лукаво улыбнулась Ирина.
– Давай еще выпьем.
– Ты как-то угрожающе это сказал, – засмеялась Ирина.
– Ты мне очень нравишься, я так взволнован, что плохо контролирую свою речь.
– Хорошо, давай выпьем и пойдем потанцуем.
– Я в танцах не слишком искушен.
– Современные требования невелики.
Юрий был не просто мало искушен, он еще был почти парализован волнением от близости партнерши. Ирина впервые столкнулась с таким закомплексованным мужчиной.
 «Вероятно, у него и вовсе не было женщин. Очень любопытный экземпляр».
– Расскажи о себе, а то дело уже дошло до ресторана, а я ничего не знаю.
– Был научным работником, но потом институт практически развалился, и теперь я консультант в энергетической компании. Живу один.
– Москвич?
– Да, родители уехали в Польшу.
– С чего же так?
– Отец там работал в посольстве. Вот и прижились. Не жалеют, в Польше теперь все наладилось.
– А ты чего один? Такой привлекательный.
– Это вы искренне?
– Конечно, – сказала Ирина вкрадчиво и игриво посмотрела в глаза партнеру.
Он слегка раскрепостился и начал, наконец, двигаться в такт музыке.
После ресторана Юрий проводил Ирину до дома и на прощание удостоился мимолетного поцелуя. Вскоре позвонил и поблагодарил за прекрасный вечер. Настолько расхрабрился, что пригласил в гости посмотреть на картины. Ирина согласилась. Договорились на субботу. Ирина предложила начать с посещения Коломенского. Так и порешили.
В пятницу позвонил Яков с приглашением начать работу над портретом. Имел в виду субботу, но отложили на воскресенье.
«Так, продолжим играть на двух досках. В обеих партиях дебют прошел успешно. Теперь надо сохранить инициативу и не допустить зевков и просчетов».
Коломенское удивило размахом и уровнем реставрационных работ. Старейшая церковь Вознесения Господня прекрасно восстановлена, деревянные дворцы построены заново, стиль Екатерининских времен сохранен, но, конечно, новодел бросается в глаза излишней красотой и свежестью: сверкающие новизной цилиндрованные бревна, ярко-зеленые черепичные крыши.
– Как здорово ты придумала! Я тут никогда не был, – восхитился Юрий.
– В Москве есть куда сходить. Мне здесь особенно нравится парк с богатым ландшафтом, крутым склоном к реке. Оказывается, совсем недавно, лет пятьдесят назад, тут были еще очень живописные деревни.
– И сейчас очень красиво.
– Это так. А как думаешь, в чем разница между красотой и живописностью?
– Мне кажется, что все красивое живописно.
– А все живописное красиво? – засмеялась Ирина.
– Это необязательно, бывают картины, на которые страшно смотреть. Смертельные.
– Вот и красота бывает неживая, для живописи непригодная. На мой взгляд, в картине должна быть какая-то загадочность, разупорядоченность что ли. Ровные аллеи с красивыми деревьями хороши для фотографий, но не подходят для картин.
– Ты прямо профи. Сейчас сама рисуешь?
– Нет, но интерес к живописи имею. Ладно, поедем к тебе. Ты еду приготовил?
– Конечно, но не знаю, понравится ли.
– После такой прогулки – можешь не сомневаться.
Жил Юрий в старом симпатичном кирпичном доме, квартира осталась от родителей. После ремонта она выглядит достойно. Обе картины висят в гостиной, обставленной уютной мебелью прежних времен. В спальне большая кровать и письменный стол с компьютером. Телевизор лишь на кухне.
Стол в гостиной уже сервирован. Через десять минут он пополнился вином и провизией из холодильника.
– Ты перспективный хозяин, – улыбнулась Ирина.
– Давай выпьем за наше знакомство, оно для меня очень значимо. Таких замечательных женщин я не встречал.
– С удовольствием, ты мне тоже симпатичен.
Кроме закусок, Юрий приготовил еще мясо по-французски. Получилось отлично.
– Нельзя так потакать женским слабостям. Ты просто кулинар. Не помню, чтобы так вкусно ела.
– Тебе правда понравилось?
– Еще бы, такая вкуснятина.
– Я очень рад.
– А чем ты обычно занят по вечерам?
– Особенно ничем. Читаю.
– Сам пишешь?
– Как ты угадала? – поразился Юрий.
– Есть у меня такая особенность. (Приметой послужила папка с бумагами.) Признавайся, что написал?
– Нет, нет! Ничего серьезного.
Ирина обняла его и поцеловала. Юрий обхватил ее руками, прижал к себе и прильнул в страстном поцелуе.
– А говоришь ничего серьезного, – едва отдышалась Ирина. – Так задушить можно.
– Извини, ради бога.
– Так, где твое творчество?
– Какое творчество? – не понял Юрий, еще не пришедший в себя от случившегося. Он попытался вновь обнять Ирину, но она ловко уклонилась.
– Только после прочтения!
– Ты будешь разочарована. Я никому еще не показывал.
– Я люблю быть первой, – озорно засмеялась Ирина.
Юрий раскрыл папку и долго перелистывал бумаги, пока, наконец, ни достал один небольшой рассказ и передал гостье.
Рассказ был о мечтах и страданиях юноши, полюбившего взрослую женщину. Написано увлекательно и очень деликатно.
– Молодец, – сказала Ирина, прочитав рассказ, и нежно обняла застывшего в ожидании вердикта Юрия. Его сознание и мечты раздвоились: хотелось услышать от Ирины приятное и не меньше слиться с ней в поцелуе. Ирина пришла на помощь и раскрыла губы.
Домой Юрий доставил ее только к вечеру. Никогда прежде он не был так счастлив. Он просто не знал, куда приложить себя, ему представлялась совершенно новая жизнь с фантастическими возможностями. Он долго бродил по городу, домой вернулся к полуночи и заснул только под утро.
У Ирины тоже остались приятные чувства от проведенного дня. В отличие от Юрия, они базировались на впечатлениях не только от общения, но и от посещения Коломенского. «Надо отдать должное, пишет он неплохо, перо легкое, мечтательное. Страстью тоже не обделен. Чуть не поддалась. В следующий раз уже могу не сдержаться». С этими мыслями она и заснула.
К Якову приехала с небольшим умышленным опозданием. Было видно, что он не привык и не любит ждать. Эта черта в мужчине, свидетельствующая о целеустремленности и рациональности, нравилась Ирине.
Обнялись и чувство досады сразу снялось.
– Какой портрет желаешь?
– Головной.
– Хорошо, тогда садись сюда поудобнее. Сделаем в полупрофиль.
– Сколько по времени?
– Пару часов выдержишь?
– Постараюсь.
Работа увлекла Якова, они лишь изредка немного болтали. Через два часа сеанс завершился.
– Поразительно! – искренне удивилась Ирина.
– Нравится?
– Красиво, но неужели я такая хитрющая?
– А то нет! – сказал Яков, обнял и посмотрел прямо в глаза. – Прямо прожигаешь своим взглядом. Мне нужно еще пару часов для завершения. Давай пройдемся в ресторан, пообедаем и продолжим.
– Неплохой план.
Итальянский ресторанчик был в полукилометре. Якова здесь знали как постоянного клиента и тепло приветствовали. Обстановка была приятная, расположились на веранде.
– Что будем пить? Вино, водку?
– Пьяной я выглядеть не хочу, ограничимся вином.
Тут же принесли бутылку красного вина и разлили по бокалам.
– За тебя, дорогая.
– Спасибо.
Вино оказалось приятного вкуса и аромата.
– Теперь выпьем за тебя. Могла только мечтать о знакомстве с таким талантливым человеком.
– Если имеешь какие еще потаенные мечты, ты скажи, – улыбнулся Яков и взял ее за руку.
– Мечтать побаиваюсь, – сказала Ирина, не убирая руку.
– В твои годы сбываются любые самые смелые мечты.
– Тут важно не растратить их скоропалительно. Реализация мечты не должна сваливаться с неба, она должна быть достигнута.
– Не по годам умна, просто Цицерон!
– Отрази на портрете.
– Точно, добавлю морщину на лоб, – рассмеялся Яков.
– Тогда это будет твоя последняя работа!
Через час вернулись в мастерскую.
– Что-то в тебе изменилось.
– После еды стала толще и добрее.
– Этим надо воспользоваться.
– Не обольщайся, это ненадолго.
– Чем лучше знаешь и чувствуешь человека, тем точнее получается портрет, – сказал Яков и обнял Ирину, постепенно опуская руки все ниже.
– Сегодня не получится, – сказала она ровным голосом, лишенным эмоций.
– Что поделаешь, отдамся работе.
Портрет вскоре был завершен. Детально проработаны глаза и губы, остальные черты схвачены точно, но с некоторой небрежностью. Все это усиливало впечатление от созданного образа очаровательной, желанной, но труднодоступной молодой женщины.
– Великолепно, дай я тебя поцелую. Именно такой я бы и хотела стать.
– Когда я тебя всю почувствую, сделаем второй вариант.
– Не будем с этим спешить, – хитро улыбнулась Ирина и попыталась увильнуть от объятий, но так, больше для показа. – Что ты сделаешь с портретом?
– Вставлю в золотую раму.
– А потом?
– Как сложится жизнь: может, подарю, может, выставлю, может, продам. Все зависит от тебя.
– Первый вариант вполне подходящий.
– Для него нужен серьезный повод.
– Типа свадьбы?
– Достаточно обозначенного начала пути в этом направлении.
– Тогда остановимся на выставке. Это мне тоже нравится.
– Скоро подходящая выставка будет в малом Манеже. Приглашение имею.
– Все, решено, – сказала Ирина и, поцеловав Якова, стала собираться. – Провожать не надо, метро рядом и до меня всего три остановки.
– Жду звонка и новой встречи.
– А когда выставка?
– Через месяц.
– Вот там и встретимся.
После ухода Ирины Яков внимательно рассмотрел свою работу. Картина вызвала предчувствие безусловного успеха, что случается редко, обычно что-то раздражает, хочется подправить и, как правило, результат оказывается хуже. Ирина ему очень нравилась, и это было решающим фактором успеха. Он чувствовал, что она знает себе цену и завоевать ее будет непросто. Это дополнительно возбуждало.
У Ирины еще никогда не случалось столь насыщенного событиями уикенда. «Тут важно не заиграться и разобраться в своих чувствах и перспективах. Для Юрия я могу стать женой, для Якова – музой, причем лишь на время. С Юрием жизнь будет спокойная, целиком в моей власти. Это скучновато и может привести к неустойчивости семьи. С Яковом много неопределенности, он мужчина властный, убедительный, хотя это еще нужно проверить. Юрия – тоже». На этом она и остановилась в своих размышлениях.
Неделя прошла в обычных делах. Каждый вечер звонил Юрий. Настойчиво предлагал повторить очень взволновавшее его субботнее мероприятие. В этот раз Ирина внесла в план коррективы: погулять в Царицыно и пообедать у нее. Вторая часть была хлопотной, но назревающая вероятность дальнейшего развития отношений ей представлялась более удобной в домашних условиях. Что касается обеда, то решила пойти по упрощенному пути: заказать с доставкой на дом. Готовить она умела, но времени на это не было.
В Царицыно Ирина была еще в студенчестве. Завлек ее преподаватель математики – мужчина очень обходительный и страстный. Тогда было время зимнее, не слишком подходящее для осмотра парка.  Теперь же дворец и парк предстали во всей красе. Даже покатались на лодке по живописным прудам. Юрий был приятно взволнован и практически не выпускал ее руку. Дома он первым делом принялся обнимать и целовать. Ирина даже не ожидала от него такой страсти, планировала прежде пообедать, но тут уступила его необузданному желанию. Все прошло быстро, поскольку опыта Юрий явно не имел. Этого можно было и ожидать.
За обедом волнение его несколько улеглось. Выпили вина, и он сначала разоткровенничался о себе, а потом с молящими глазами отважился сделать предложение.
– Ой, ты такой решительный. Мы и знакомы-то всего пару недель.
– Эти две недели затмили всю мою предыдущую жизнь. Я никогда не был так счастлив. Я буду любить тебя вечно.
– Это навряд ли получится, – улыбнулась Ирина. – Ты мне тоже очень симпатичен, но давай постараемся получше узнать друг друга.
– Я все время только о тебе и думаю, а после случившегося вообще не мыслю свою жизнь без тебя. Ты просто волшебная женщина.
– Кто нам мешает и дальше наслаждаться жизнью и друг другом?
– Переезжай ко мне, ну пожалуйста. Я хочу видеть тебя все время, – сказал он и заключил ее в объятия. Ирина и в этот раз не стала сопротивляться.
Расстались поздно вечером.
«Так, вариант с Юрием вышел на финишную прямую. Человек он мягкий, романтичный, не лишен способностей, неплохо устроен. Абсолютно предсказуем и управляем. Это в плюс. В любви не очень убедителен. Это в минус. Удивительно подтвердилось первое впечатление. Идеальных вариантов мне еще не встречалось, а замуж пора. Торопиться не буду, пусть еще постарается. К тому же есть еще Яков. Ой, я же забыла включить мобильник! Наверняка звонил».
И точно, четыре неотвеченных звонка.
– Яша, здравствуй, дорогой. Батарейка села, а я не заметила... Не обижайся, что ты хочешь от легкомысленной женщины?.. Ну у тебя и запрос! Как только не стыдно женатому мужчине!.. Хорошо, завтра приеду к одиннадцати, но на многое не рассчитывай.
«Прямо нарасхват! Такого у меня еще не было. Тут, пожалуй, торопиться не стоит. Хотя почти обещала. Ну, как-нибудь выкручусь».
В этот раз Яков предложил сделать картину в полный рост.
– Тогда мне нужно будет приобрести торжественный наряд, чтобы выглядеть на уровне императрицы, – засмеялась Ирина.
– Можно и без наряда, это будет выразительнее, – хитро улыбнулся Яков.
– И где хранить такую картину?
– Зачем хранить, она будет востребована на каждой выставке. Станешь самой узнаваемой персоной.
– Такая известность в данный момент мне не годится.
– А что за момент?
– Собираюсь замуж.
– Ничего себе новость!
– Не беспокойся, не за тебя, – рассмеялась Ирина.
– Да я бы и не против.
– Но и не «за», как видно. У меня есть более надежный вариант.
– Это не помешает нашим отношениям?
– Нет, напротив, как станем в одинаковых гражданских отношениях, так и сможем развить свои.
– И когда у тебя свадьба?
– А вот не скажу. Потерпи. Скоро.
– Вы ставите нереальные задачи, – процитировал известный фильм Яков и обнял Ирину.
– Ладно, так и быть, уступлю, – лукаво улыбнулась Ирина. – Рисуй ню, но только топлес.
– Это очень половинчатая уступка.
– А ты сразу хочешь все. Для мужчины процесс завоевания важнее победы, а для женщин это эликсир жизни.
– Слова-то какие! Никогда раньше не имел дело с такой умной женщиной. Просто противно, – засмеялся Яков.
– Терпи, дорогой.
– Ну, топлес, так топлес, садись поудобней, это не так быстро.
– Отвернись.
– О господи! Какие мы стеснительные!
Работа в этот раз была более продолжительной, только разок прервались, попили чаю.
– Ну, взгляни. Узнаешь себя?
– Класс, я даже не знала, что вся такая привлекательная. Вот что значит мастер!
– С неудовлетворенным вожделением.
– Да, удовлетворять тебя не следует спешить, иначе талант может и не воспламениться! – засмеялась Ирина.
– Твоему коварству нет предела.
– Все ради твоего признания. Где ты найдешь что-либо более достойное для показа?
– Это верно, картина получилась удивительно манящей. Лучше не бывает. Ты просто очаровательна. Не могу даже представить в полном обличии.
– Не можешь, и не надо, – засмеялась Ирина. – А первый  портрет тогда подаришь на свадьбу.
– Не порть мне настроение.
– Ну ты же в этом заинтересован. Замужняя женщина – свободная женщина.
– Дай обниму.
«Портрет получился что надо! На выставке точно будет пользоваться успехом. Может, не спешить с замужеством? – проанализировала события дня Ирина. – И с Яковом пока все утряслось, открутилась. Может, рискнуть и на полное ню? А что такого? Через двадцать лет будет что вспомнить. Нет, пока не отважусь».
Вскоре Ирина согласилась переехать к Юрию. «Тут надо все с самого начала расставить по своим местам. Сделать его де-юре главой, чтобы не загубить мужское тщеславие и дееспособность, но и не взвалить лишнего на себя. Моя задача – создать уют, а его – обеспечить. Нужно стимулировать его к продвижению по службе. Стоит познакомиться и войти в контакт с руководством. Далее развить его писательские способности, это очень может пригодиться для самоутверждения. Важно полностью лишить праздности, хотя к этому он и не склонен, но рациональность не помешает. Буду ставить перед ним четкие задачи».
В первые дни, наполненные эмоциями, Ирина решила не прибегать к реализации намеченных планов, но уже через неделю стала детально интересоваться его работой. Юрий был консультантом у заместителя генерального директора предприятия. Он изучал отечественный и зарубежный рынок энергетического оборудования и формировал предложения  по перевооружению дочерних предприятий.
– Юрик, а ты бывал на ваших предприятиях?
– Нет, все нужные сведения об их оборудовании и так имею.
– А ты съезди, полезно все посмотреть самому.
– Ты как в воду смотришь: вчера пригласили на Волжскую станцию, но я засомневался. Чего терять время?
– Напрасно, люди ценят внимание к своей работе. Реальные проблемы узнаешь.
– Уговорила, смотаюсь.
– С собой возьмешь? Я никогда не видела электростанций.
– Это как-то неудобно. Давай сначала один съезжу.
– Ты только подготовься получше.
– В каком смысле?
– К примеру, когда за границу едешь, то желательно прочитать в Интернете об истории страны, достопримечательностях, музеях, традициях, тогда пользы от поездки больше будет. Так и тут.  Потом подарочки нужно подготовить. Может, в гости позовут.
– Что я им могу подарить? Разве что доклад сделать о новой технике.
– Отлично. Сразу снимешь напряжение: не как ревизор едешь, а как соратник.
– Умница ты моя, дай поцелую.
Юрий воспринял совет в полном объеме, получил одобрение шефа и вскоре отправился в Чебоксары. Для Ирины это было как раз вовремя: открылась выставка в малом Манеже, где Яков выставил второй ее портрет. Уже на открытии Ирина оказалась в центре внимания. Представителей прессы, слава богу, было не так много, но фотографировали ее со всех сторон. Яков был вдохновлен успехом своей работы, и они отметили успех в ресторане гостиницы «Националь», в зале с видом на Кремль.
– Ну, какие чувства ты испытала?
– Сначала было как-то неловко, но потом свыклась.
– Ты стала самым заметным лицом выставки, завтра увидишь себя в газетах.
– Хорошо, что их теперь никто не читает.
– И в Интернете засветишься. Эротика там востребована, тем более в таком красивом исполнении. Мне уже поступили три предложения о покупке.
– И много за меня предлагают? – засмеялась Ирина.
– Не беспокойся, не продешевлю.
– Ты в самом деле собираешься продать?
– А что?
– Жалко.
– Открою тебе небольшой секрет: я сделал копию, ее и выставил. А тебя настоящую я никому не отдам, – сказал Яков и поцеловал Ирину.
– Ценю такую преданность.
– Она должна быть вознаграждена.
– Я же сказала, что после свадьбы.
– Чего же ты тянешь?
– Тут нельзя пороть горячку. Жених должен войти в форму.
– Ну, хорошо, давай сделаю тебя целиком.
– Обнаженной?
– Конечно, такую красоту нельзя скрывать от народа.
– Народа я не так опасаюсь, как тебя. А вот если жених увидит, то надолго обомлеет. Да и со свадьбой может не заладиться.
– Следующая выставка через полгода, успеешь оформиться, а там пусть млеет.
– Хорошо, два дня его не будет, с работы отпрошусь пораньше.
– Завтра и начнем. Прямо сейчас куплю подрамник с холстом.
– Только небольшой, чтобы успеть.
– В натуральную величину, так проще: положу, обведу и раскрашу, – засмеялся Яков.
– Давай сразу договоримся, что без всяких положу.
– Нет в тебе ни капли сострадания.
– Ага, а кто тебе обеспечил успех на выставке?
– Успех окрыляет, но страдание сохраняется.
– Для творчества очень полезное сочетание.
Сеансы длились вплоть до сумерек. За два дня основное было сделано, дальше Яков сумел завершить работу по памяти.
Юрий вернулся из поездки полный впечатлений.
– Даже не представлял, что гидростанция – такое грандиозное сооружение. Технически очень сложное.
– А как тебя встретили?
– Очень доброжелательно. Все мне показали, объяснили свои планы и потребности. Ты знаешь, они живут более размеренно. Такой суеты, как в Москве, нет.
– А как доклад?
– Пришло человек сто. Интерес был большой. Зауважали. Вопросы еще и на следующий день задавали.
–  Значит, не зря съездил?
– Нет, что ты! Под конец выпили и откровенно поговорили. Наши планы серьезно покритиковали и уточнили. Завтра доложу шефу.
– Ты лучше бумаженцию напиши, это всегда убедительнее и в памяти сохранится надолго. Тем более ты писатель.
– А что, так и сделаю.
– Где у вас еще станции?
– По всей стране, самые большие в Сибири.
– Пока лето, съезди.
– Постараюсь. А ты как тут?
– Без дела не скучала.
– А без меня?
– Скучала.
Дальше описывать события нет необходимости.
Через месяц Юрий поехал на Урал, там у них большая тепловая станция.
Ирина позвонила Якову. Он оказался болен. Уже почти неделю лежал с температурой. Сразу поехала.
– Что с тобой случилось?
– Сам не пойму, где-то простудился.
– За неделю любая простуда проходит, что-то у тебя посерьезнее.
– Сегодня мне уже лучше. После твоего звонка интерес к жизни появился.
– Не знала, что звонок у меня такой животворный. Еда-то у тебя есть?
– Бутерброды.
– Так, с тобой все ясно. Сейчас куплю чего-нибудь более целебного.
– Не надо, не уходи.
– Тут рынок недалеко, я быстро сбегаю.
Через два часа она кормила его куриным бульоном.
– Не знал, что бульон такой вкусный. Как тебе удалось?
– Это не от меня зависит.
– А от кого?
– От курицы. Нужно варить не синюю, едва дожившую до супа, а желтую, с мясом и жирком.
– В общем, выбирать, как женщину.
– Даже еще тщательнее, на рынке товар обратно не берут, – засмеялась Ирина.
– Ты побудешь со мной?
– Конечно, муж улетел за Урал.
– А ты картину-то в заключительном варианте ведь и не видела.
– А где она?
– В мастерской, пойдем, покажу.
– Не вздумай выходить из квартиры. Я сейчас у тебя приберусь и сама схожу.
– Мне хочется видеть твое впечатление.
– Вернусь и расскажу.
– Это не то, важен первый взгляд, первая реакция. Я после бульона сразу окреп. А тут всего-то до лифта дойти.
Картина обнаженной сразу бросалась в глаза. Изображенная женщина была не просто красива, а безумно привлекательна. Было ясно, что это не натурщица, а любимая. Любимая, но пока еще недоступная.
– Что скажешь?
– Не нахожу слов. Это не портрет, а целая поэма, объяснение в любви. Как же ты талантлив!
– Что ж тут сделаешь?
– Эту картину нельзя выставлять, ты раскрыл меня всю.
– Материал богатый, – сказал Яков и обнял Ирину. Тут же закашлялся, и они поспешили вернуться.
– Я тебе еще клюквенный морс сварила. Пей, очень полезно. Завтра снова приеду.
– Оставайся.
– С утра на работу, а это требует серьезного оформления.
– Тебе-то зачем?
– Ты меня не видел без отделки, а то бы и рисовать не стал, – засмеялась Ирина. – Я тебе в обед позвоню, подумай, что привезти. Целовать не буду: неизвестно, что и где ты подхватил.
– Завтра опасность есть: собиралась прийти моя официальная. По времени непредсказуемо.
– Не дай бог нарваться!
– Я сам ее боюсь, она действует на меня как удав на кролика.
– Ну, как уйдет, дай знать. Выздоравливай.
Юрий вернулся из командировки распираемый впечатлениями и сразу засел за компьютер. Работал, не отрываясь, два часа. Ирина на него не могла нарадоваться. На следующий день пришел с работы счастливым. Шефу доклад так понравился, что решил его премировать.
– Это твоя заслуга.
– Я только посоветовала, а все сделал ты сам, дорогой, – сказала Ирина и заключила его в объятия.
– Послушай, а у вас многотиражки нет?
– Есть «Энергетик».
– Вот и напиши туда заметку, нужно использовать все каналы для завоевания позиций.
«Молодец, Юрик, быстро встал на крыло. Даже взгляд изменился, да и в остальном появилась, наконец, уверенность. Но стимуляцию нужно продолжить».
На премию Юра подарил Ирине золотое кольцо.
– Деньги остались и на обручальные, – с гордостью сообщил Юра.
– А на свадьбу?
– Пока нет. Но буду работать. Впереди Сибирь и Дальний Восток. Кстати, статейку напечатали. Получилось удачно.
Оказалось, что даже более удачно, чем он полагал: в сибирскую командировку в пару Юрию послали корреспондентку газеты Эльвиру – женщину молодую, профессионально контактную, к тому же дочку шефа Юрия.
– Моя задача не столько в том, чтобы рассказать о предприятиях, сколько о руководящей роли головной компании, более конкретно – о вашей работе. Поэтому, с вашего позволения, я буду слегка назойливой, чтобы найти нетривиальные моменты в вашем взаимодействии с руководством и коллективом предприятия. Не возражаете?
– Нет, меня это вполне устраивает, наверняка сможете дать полезные советы, как строить общение.
– Тут вы много опытней меня. Отец говорит, что вы человек наблюдательный, с острым аналитическим умом.
– Он начальник, ему виднее, – постарался перевести в шутку очень приятные слова Эльвиры.
– Велел мне прочитать ваши отчеты.
– Прочитали? – удивился Юрий.
– Да. Вы знаете, мне приходится много работать с текстами наших сотрудников, предназначенными для публикации в газете. Я уже их боюсь брать в руки: так плохо пишут. Ваш отчет – это просто луч света в темном царстве. Четкость изложения, прекрасный стиль. Это же могу сказать и о статье. Ее вовсе не потребовалось править.
– Вы меня совсем смутили.
– У вас явные литературные способности. Вы наверняка что-то пишете для души?
– От вас ничего не скроешь. Так, по мелочи, есть несколько мелких рассказов.
– Непременно подарите.
– Боюсь разочаровать.
– Теперь это в принципе невозможно.
Эльвира, как и все опытные корреспонденты, была женщиной искушенной, прекрасно знающей, что путем орошения самолюбия елеем открывается сердце любого мужчины. Юрий был так воодушевлен состоявшимся разговором, что воспринял Эльвиру как посланницу удачи. В некотором смысле это так и оказалось.
Очень быстро они перешли на «ты», и общение стало еще более приятным и откровенным. На предприятиях Эльвира следовала за Юрием неотступно, фиксируя и фотографируя все живые моменты.
Через неделю после возвращения вышел очередной номер газеты, в котором целый разворот был посвящен их поездке. На одном весьма удачном фото они были запечатлены вместе с Эльвирой. Юра с нескрываемой гордостью показал газету Ирине.
– Классно, это уже серьезное признание заслуг. Жди повышения в должности.
– Ну, ты скажешь.
– Уверена, ты стал значимой фигурой. А что это за девушка с тобой? – как бы между прочим спросила Ирина, хотя именно это фото с самого начала привлекло её внимание.
– Это и есть корреспондентка.
– Вы летали вместе?
– Ну да, как иначе она могла подготовить публикацию.
– Симпатичная, видно, что ты ей далеко не безразличен.
– Корреспондентка как корреспондентка.
– Как зовут?
– Эльвира, как помнится.
Последние слова Юра добавил зря, получилось так фальшиво, что Ирина сердцем почувствовала неладное.
На Дальний Восток опять полетели вдвоем.
– Ну, что скажешь про статью? – поинтересовалась Эльвира.
– Ты представила меня в таком блеске, что, боюсь, уволят.
– По моим сведениям, повысят, – сказала Эльвира трепетно и обняла Юрия.
Юрий с минимальным колебанием ответил на призыв, и они слились в поцелуе. Трехдневная командировка приобрела богатую драматургию. Благоприятная особенность состояла еще в том, что из-за большой смены часовых поясов ночью спать толком и не удавалось. В результате в Москву командированные вернулись вообще без сил. Только через неделю Юрий сумел мобилизоваться и написать отчет, а Эльвира ограничилась в газете небольшой заметкой.
Вскоре сбылось ее предсказание: Юрия повысили в должности, причем через одну ступеньку, сделав руководителем технологического управления.
Для Ирины наступили тревожные времена, она безошибочно чувствовала, что теряет Юрия и никак не может повлиять на драматическое развитие событий. Столь стремительное продвижение по службе стало последней каплей, обозначившей неизбежность потери. Полгода назад она не могла и представить, что такой поворот событий возможен и он так больно резанет сердце. Юрий был лишь симпатичен и привлекателен. Теперь же, вложив в него столько сил, она полюбила его всей душой. Точно как в песне: «Я его слепила из того, что было …». И вот в момент торжества ее замысла все рухнуло.
Юрий испытывал большой дискомфорт, ведя двойную жизнь. Ирина не подавала виду, что осведомлена о его измене. Юрий готовился к решающему скандалу, но она его не провоцировала. Сам на это он никак не мог решиться, прекрасно чувствуя свою вину перед этой женщиной, сделавшей из него уверенного в своих силах мужчину. Принципиальная разница в его отношениях с двумя женщинами и заключалась в том, что одна знала его неуверенного и неопытного, тогда как вторая получила хорошо подготовленным. Именно с Эльвирой он чувствовал себя хозяином положения, это льстило самолюбию, хотя и было обманчивым.
Эльвира, зная о наличии опытной соперницы, стремилась зафиксировать достигнутый успех и настояла на регистрации отношений. Юрий не нашел в себе силы поставить Ирину в известность даже после того, как подали заявление в ЗАГС.
Пришло время следующей художественной выставки, на которой Яков выставил новую картину. Ирина даже боялась идти на открытие, но всё же преодолела смущение. Картина стала гвоздем всей экспозиции, вокруг нее всегда было многолюдно. Уже на следующий день она красовалась во всех рецензиях и попала на информационные сайты. Тут и увидел ее Юрий.
Первыми чувствами, которые вызвала картина, были очарование и гордость, но вскоре они были вытеснены постоянными думами о необходимости расставания. Картина была самым подходящим поводом для скандала.
– Тут в Интернете появилась картина обнаженной, очень похожей на тебя. Ты что теперь стала натурщицей? – спросил он с явно обозначенным раздражением.
– Таким тоном ты со мной никогда раньше не говорил. Судя по всему, наши отношения подошли к завершению. Давай обойдемся без скандала. Пусть эта страница в жизни останется незагрязненной унижениями.
Для Юрия это был удар ниже пояса. Вся его с трудом мобилизованная отвага на решительный бой была растоптана и заместилась чувством вины перед этой хрупкой на вид женщиной, которая оказалась сильнее его во всех отношениях. Он полностью потерялся и не знал, что говорить.
– Большую часть своих вещей я уже перевезла и прямо сейчас тебя освобожу от своего присутствия. Будь счастлив. Давай поцелуемся на прощание.
В эту минуту Юрий был готов бросить к ногам Ирины все свои успехи, но не решился на такой подсказанный душой правильный шаг.
Ирина, вернувшись домой, дала волю чувствам: бросилась на кровать, уткнулась лицом в подушку и зарыдала в голос.
На следующий день она успокоилась и проанализировала случившееся.
«Слишком опрометчиво и быстро я разбудила в нем чувство тщеславия. Нужно было зафиксировать свои позиции и заблаговременно создать семью. Конечно, не обошлось и без неудачного стечения обстоятельств. Жизнь умеет преподнести сюрпризы. В общем, слишком я самонадеянная, дура».
Печальные мысли прервал звонок Якова.
– Привет Яша! Как жизнь? – сумела ответить бодрым голосом.
– Успех, обрушившийся благодаря тебе, имеет огромные плюсы, но и минусы.
– Начни с плюсов.
– Посыпались заказы на портреты от знаменитостей, но самое главное состоит в том, что тебя купила Третьяковка. Представляешь!
– Что, я буду там висеть на всеобщем обозрении? – поразилась до глубины души Ирина.
– Возможно уже в ближайшее время.
– Ну ты меня огорошил. Не знаю, можно ли это назвать хорошей новостью.
– Да ты что! Можно сказать, навеки вошла в историю. Дети и внуки будут гордиться.
– Вот с этим пока не получается.
– Что, свадьба расстроилась?
– Да, благоверный променял на карьеру.
– Идиот, полный кретин. Из-за него мы с тобой столько времени упустили.
– Но можно и наверстать.
– Плохая новость состоит в том, что супруженька после обрушившегося успеха вцепилась в меня двумя руками. Но не расстраивайся, я найду вариант.
– Не стоит, и эту страницу мне придется перевернуть.
– Я хочу подарить тебе нашу вторую картину. Я ее сберег. Она мне очень дорога, но по праву принадлежит тебе. Через час жду тебя в Национале, в том же зале. Помнишь?
– Конечно, – не сдержала слезы Ирина.
С той поры прошло около полугода. Жизнь Ирины не обогатилась серьезными событиями, но душа успокоилась. Под конец лета неожиданно потянуло опять сходить на вернисаж.
Тут мало что изменилось. На месте был и продавец, у которого покупали картины. Он ее даже вспомнил.
– Хотите пополнить коллекцию?
– А что, есть работы Рябинского?
– Нет, он теперь до вернисажа не опускается. Говорят, на уровень Третьяковки вышел. Тут уже не тридцать тысяч рублей, а в долларах повыше будет.
– Растут люди. В том числе и благодаря вашей помощи.
– Что говорить. Но такие случаи редки, все больше талантливые нищенствуют. Халтурщики ловчее, они четко ориентированы на сиюминутный спрос.
– Ну, удачи вам!
– И вам благополучия!
Разговор взбудоражил Ирину. Пройдясь по набережной, она все же решилась посетить Третьяковку.
 В залы современной живописи отважилась пойти не сразу, прежде побродила среди многолюдной публики у любимых импрессионистов. В залах современников не так многолюдно. Лишь у одной картины стояло несколько человек. Сердце ее учащенно забилось. И не зря, это была она. Подойти ближе Ирина не могла решиться и стояла поодаль, не в силах сдвинуться с места.
Среди рассматривающих картину один человек со спины показался похожим на Юрия. Она даже попыталась отмахнуться от наваждения. Но тут мужчина повернулся и с изумлением посмотрел на нее. Их глаза встретились. Это действительно был он. Оба застыли от неожиданности. Через пару секунд Юрий робко подошел.
– Я потрясен картиной.
– Здравствуй, Юрик.
– Ой, здравствуй, Ирочка. Я уже как будто говорил с тобой с картины.
– Первый раз увидел?
– Нет, уже дважды был. Тянет, как магнитом.
– А я вот только отважилась.
– Давай сходим в кафе, где познакомились.
– Давай.
–  Я перед тобой так виноват.
– Не будем о грустном, я уже пережила. Ты-то счастлив?
– Скорее, успешен.
– Уже неплохо.
– Могло быть лучше, но обратного пути уже нет. А ты одна?
– Как бы тебе хотелось?
– Сказать честно?
– Можешь и не говорить, я и так знаю.
–Я был бы счастлив видеться с тобой, – сказал Юрий и потрогал ее руку.
– Точно так ты смотрел на меня первый раз. Но во второй раз музыка первой любви не заиграет.
– Могу задать еще один вопрос, который не давал мне покоя и волнует до сих пор?
– Не надо задавать, я и так тебе скажу, что твоя ревность не имела основания.
– Какой же я идиот!
– Нет, ты человек типичный. Большинство мужчин поступило бы так же. Ревность тут не имела решающего значения.
– Ладно. Тогда я буду довольствоваться картиной. Она волнует меня, оживляя воспоминания. Как ты уберегла тогда расставание от выяснения отношений!
– Честно говоря, я сначала жалела, что не высказала тебе всю обиду, но потом это чувство улеглось. Закажи еще вина.
– Конечно, я сам хочу, но не могу опьянеть.
– Придется выпить водки.
– А это была единственная работа?
– Нет, было три.
– Где они?
– Первый, головной портрет, он обещал подарить на свадьбу. Но не случилось. Судьбу её не знаю. Второй, поясной, у меня дома. Была еще его копия. Кому-то продал.
– Разреши посмотреть, – попросил он умоляюще.
– Поедем. Только сначала еще выпьем.
В такси Юра не выпускал ее руку. Сидели молча.
В квартиру, ставшую для них местом первой любви, он шел с волнением юноши, впервые поцеловавшего девушку. Все здесь осталось, как и было. Только над кроватью картина висела. Сила ее воздействия оказалось такой, что соединила их в объятия, как и при первой встрече.
– Я не смогу без тебя жить. Я все брошу. Я никого не люблю, как тебя. Прости, если сможешь, за предательство наших чувств.
– Милый, мое чувство, как оказалось, тоже не угасло. Я готова быть с тобой в любом качестве.
– Нет, может быть только одно качество, ни о чем другом не может быть и речи! – вспыхнул Юрий и снова принялся ее целовать.

Музыка таки заиграла, но дальнейшая судьба их чувства автору неизвестна.

;

КОМИССИЯ
Вскоре после смены правительства в Академию наук из Министерства экономики пришла просьба направить в комиссию по выработке экономической стратегии страны двух свободомыслящих представителей.
Президент академии озвучил это поручение на совещании со своими заместителями – вице-президентами. Небольшая дискуссия разгорелась относительно интерпретации ненормативного термина «свободомыслие».
– Тут нам важно не промахнуться. Свободомыслие – это не смеломыслие. Я понимаю этот термин как широту научного кругозора, – высказал свою точку зрения президент.
– Я с вами полностью согласен, – вступил в разговор первый зам. – Свободомыслящим может быть только ученый с глубокими познаниями обсуждаемого предмета, поэтому я предлагаю кандидатуру главного спеца по вопросам экономики Виктора Яковлевича.
– Спасибо большое за доверие, но я подозреваю, что работа в комиссии потребует полной отдачи, и я не смогу полноценно выполнять свои основные функции.
– Я с тобой согласен, – сказал президент. – Кроме того, еще неизвестно, к каким выводам и заключениям придет комиссия, и целесообразно ли нам участвовать в ней на таком уровне. Лучше послать грамотных ученых без высокого академического статуса.
– Тут есть другая опасность. Они не искушены в бюрократических играх. В кои-то веки нас пригласили поучаствовать в подготовке документа государственного значения, как бы не наломали дров.
– В такой ситуации нужно послать знающих, но умеренно активных и предупредить, чтобы с разными инициативами без предварительного обсуждения не выступали.
– Ну это ты уж чересчур осторожничаешь. Наши представители должны выглядеть достойно и убедительно. Виктор Яковлевич, давай подбери кандидатуры.
– Хорошо, на следующей неделе я соберу директоров институтов, и мы все детально обсудим.
– Нет, это слишком долго. Меня министр просил ответить уже на этой неделе. Говорит, что новое правительство работает, засучив рукава, чуть ли не круглосуточно. Постарайся решить за пару дней.
– До сих пор мы принимали все решения коллегиально, – выразил сомнение Виктор Яковлевич.
– Коллегиально мы и обсудим твои предложения. Разделим ответственность, – улыбнулся президент. – Жду тебя с предложениями послезавтра с утра.
– Прямо и не знаю. У меня весь день уже расписан.
– В последнее время планы, как известно, имеют обыкновение видоизменяться.
Виктор Яковлевич вышел из кабинета президента сильно озадаченным. Он понимал, что хорошим эта затея с комиссией может не закончиться, и крайним окажется он. Придя к себе, поручил секретарю вызвать всех директоров экономических институтов.
Один оказался болен, двое за границей, один неизвестно где, на месте оказалось только трое. С ними и пришлось решать вопрос.
– Тут вот дело какое. Правительство решило создать комиссию для разработки экономической стратегии, и нам нужно делегировать в нее двоих человек. Дело срочное, президент дал полтора дня.
– А работа в комиссии оплачиваемая?
– А на какое время?
– Какие будут полномочия? – засыпали вопросами директора.
– Я вас не вопросы задавать собрал, а ответ готовить. Требуется прислать двоих свободомыслящих, и все. Другими сведениями не располагаю.
– Такой классификации я не встречал. Тут нужны разъяснения.
– Полностью согласен, а то можем нарваться. Давайте запросим более детальную информацию.
– Хватит умничать! Все мастера искать отговорки. Давайте обсуждать конкретные кандидатуры.
– А каково мнение президента?
– Нужно послать знающих и не обремененных административной ответственностью.
– Вот это очень правильно, – в один голос поддержали позицию президента директора.
– Итак? Какие предложения?
– Не так же сразу, нужно все осмыслить, посоветоваться с членами ученого совета.
– А вы что, сами не знаете свои кадры?
– Знать-то знаем, но дело ответственное, государственного уровня.
– В любом случае, отвечать будете вы лично. Уровень – не ниже доктора, причем настоящего, не блатного.
– Такие неуправляемы.
– Так и требуются свободомыслящие!
– Они так намыслят на нашу голову, мало не покажется.
– В советское время я участвовал в подобной работе. Нас вдесятером закрыли на даче в Старо-Волынском на две недели. Отлично кормили, вечером даже коньяк давали.
– Девушки были?
– Да, машинистки и официантки. Все проверенные, с партийным стажем.
– Толк-то от работы был?
– Бумагу на пятьдесят страниц сделали, даже поблагодарили. Тогда, помнится, к съезду готовились.
– Разговоры заканчиваем! По две кандидатуры представить к вечеру.
– Сегодня?
– Нет, к Новому году! На каждого – заверенную характеристику с научными заслугами.
– Чего-то, Виктор Яковлевич, ты совсем озверел.
– Пора порядок навести, а то вы и мышей ловить разучитесь.
К утру следующего дня удалось найти и озадачить еще одного директора. Собрались впятером.
– Так, с кого начнем?
Все директора сразу глубоко сосредоточились на принесенных бумагах.
– Не вижу энтузиазма. Давай, Петрович, докладывай.
– Вот две кандидатуры. Один специалист по Китаю, второй – по Швеции. По России у меня, как понимаешь, нет.
– Заграничный опыт вполне может пригодиться, а то мы вечно идем своим нехоженым путем. Они согласны?
– Я им толком не смог объяснить, что и как будет организовано. Резко не возражали.
– Дальше!
– У меня только одна кандидатура, и притом женщина. Специалист-политолог.
– А остальных сотрудников что не нашел?
– За несколько часов такие вопросы не решаются. Работа у сотрудников творческая, чего тут за столом сидеть, работают в библиотеках, статьи, книги пишут.
– Что-то я давно ваших книг не читал!
– Книгу написать – не блины испечь!
– Как-нибудь заеду к тебе на эти блины. Дальше идем.
– У меня две кандидатуры, вот, посмотри, – передал бумаги.
– Свиридову уже семьдесят, если не больше!
– И нам с тобой немало.
– Так нас никто и не предлагает.
– А Мохнатов – доктор? Фамилия какая-то странная, первобытная.
– Пока нет, но над диссертацией работает, зато не блатной. Поэтому еще и не защитился. Знающий, активный.
– А ты, Виталий, чего успел?
– Есть один подходящий. Фамилия вот тоже дурная – Оголтелов, товарищ с большим самомнением. Согласился при условии, что на следующих выборах поддержим.
– Освоился в рыночной экономике. В чем специалист?
– Во всем! Уболтает любого. Мыслит очень свободно.
– Итак, имеем шесть кандидатур. Давайте выберем две наиболее подходящие.
– Вот Оголтелова и надо направить. В следующий раз будут формулировать точнее. А то: иди туда, не знаю куда.
– И женщину. А то вдруг опять запрут на две недели.
– Ты шутки кончай, дело серьезное.
– Пошлем Мохнатого, пусть связи установит, на защите пригодятся. Сможет сослаться, что материал диссертации использован при разработке стратегии.
– Разумно, будет стараться.
– Нет, так не пойдет. Пригласим их сегодня после обеда, скажем, в два, и побеседуем. Пусть соберутся с мыслями, – принял решение вице-президент.
– Нам тоже приезжать?
– Ну а как же? Кто будет в их мыслях разбираться?
– Свиридова звать?
– Раз рекомендовал, зови. Продемонстрируй своего выдвиженца во всей исторической красе.
В два часа в кабинете вице-президента едва хватило места.
– Уважаемые товарищи! Я собрал вас, с тем чтобы определиться с выбором двух кандидатур в комиссию по разработке стратегии развития экономики страны. Дело, как вы понимаете, очень ответственное. Давайте обменяемся мнениями, выделим главные моменты, которые и определят нашу позицию.
– А вопрос можно?
– Можно, представьтесь, пожалуйста.
– Оголтелов Вадим Трофимович. Кто председатель, кто войдет в состав комиссии и на сколько по времени рассчитана ее работа? Какой будет статус документа?
– Обычно человек пятнадцать из различных ведомств, промышленности и вузов. Продолжительность, думаю, около месяца. Новое правительство задает динамичную работу. Председателя не знаю, скорее всего, кто-то из замов министра экономики. Что касается статуса выходного документа: в случае успеха будет утвержден постановлением правительства. Другой информацией я не располагаю, поэтому перейдем к обсуждению сути вопроса. Кто первый изложит свои взгляды?
– Давайте я и начну.
– Пожалуйста, Вадим Трофимович.
– Пора от разговоров о развитии экономики перейти к делу. Все перевернуть с головы на ноги. Добиться реального развития наукоемкой промышленности! Резко повысить производительность труда, в разы увеличить экспортные поставки продукции обрабатывающей промышленности, добиться продовольственной безопасности …
– Секундочку, лозунги мы знаем. Есть у вас конкретные предложения о механизмах их достижения?
– В стратегическом документе главное – правильно поставить задачи. Механизмы – это план реализации – дело второе.
– С вами все ясно. Кто следующий? Может, вы, коллега?
– Я – Мохнатов Игорь Иванович. На мой взгляд, первым делом требуется усовершенствовать систему управления экономикой, да и страной в целом. С этой целью по опыту развитых стран допустить формирование действенной двухпартийной системы. Это обеспечит контроль за деятельностью правящей партии и ее правительства, а также эволюционную сменяемость власти в случае необходимости.
– Но это не совсем экономическая проблематика.
– Без совершенствования власти добиться экономических успехов нереально. Это мы видим на протяжении последних лет. Второй критический момент – это введение персональной ответственности руководителей всех уровней, что позволит убрать с должностей неквалифицированных и коррумпированных чиновников. И, наконец, третье: предотвратить вмешательство силовых органов в деятельность бизнес-структур. Все эти меры не требуют финансовых вложений, но дадут большой экономический эффект.
– Предложения понятны, я думаю, они актуальны, но подозреваю, что от нас ждут, в первую очередь, замыслов экономического толка.
– А я бы полностью поддержал коллегу. Меня зовут Свиридов Юрий Иванович. Проблемы нашей экономики лежат именно в плоскости управления и создания условий для развития предпринимательства. Какие бы мы экономические схемы ни изобретали, их реализация наткнется на существующую бесперспективную действительность.
– Да что вы заладили! Вы видите: правительство сменили, половину чиновников уволят. Что вам еще надо? – резко вступил в дискуссию Оголтелов.
– На моей памяти правительство меняли уже десять раз, но радикальных перемен не случилось. Более того, когда правительство Примакова серьезно взялось на наведение порядка, его тотчас отправили в отставку.
– Разрешите мне? Игнатова Мария Васильевна. Я тоже считаю, что перемены в управлении страной необходимы, при этом ни в коем случае они не должны быть революционными. Мы уже убедились в их пагубности. Если социализм мы решили строить слишком рано, то капитализм слишком поздно, когда цивилизация подошла к опасной черте и требует перехода от экономики потребления к экономике рационального природопользования и ответственного научно-технического развития. Вот отсюда и надо исходить при формировании экономической стратегии.
– Да хватит пугать! Капиталисты живут отлично!
– Подождите, Оголтелов. Мария Васильевна, а у вас есть конкретные предложения на этот счет?
– Да, кое-что есть, но их реализация невозможна без преобразования системы управления, о чем говорили коллеги. Я полностью разделяю позицию Игоря Ивановича.
– Так, а что скажут коллеги, специализирующиеся на Китае и Швеции?
– Данилов Иван Викторович, китаевед. Китай дал богатый материал, показав громадные темпы развития, причем в условиях однопартийной системы. Секрет успеха в существовании серьезной меры ответственности – смертной казни. Предыдущий опыт нашей страны подтверждает этот вывод. В силу этого я разделяю мнение о необходимости перехода к двухпартийной системе.
– Я – Элькин Борис Исаакович. Швеция, которой я занимаюсь, является социально ориентированной страной с прекрасно организованной системой управления, обеспечивающей полное доверие к ней граждан, несмотря на высокий уровень налогообложения. Тут масса примеров для подражания. Я об этом уже писал неоднократно.
– Спасибо всем. Я вижу, что общее направление преобразований вырисовывается. Теперь мы с директорами обсудим наиболее подходящие кандидатуры для работы в комиссии и вскоре доведем до вас решение.
Претенденты перебрались в приемную.
– Ну, какие мнения? – спросил вице-президент.
– Давайте пойдем методом исключения.
– Согласен. Кого вы исключаете?
– Головотяпова.
– Вы имеете в виду Оголтелова?
– Да, извиняюсь, но Головотяпов ему тоже подходит. Мне будет интересно взглянуть на его докторскую, и мне теперь ясно, как за него голосовать на предстоящих выборах.
– Мохнатова я бы не стал посылать, он очень прямолинеен и бескомпромиссен.
– А от компромиссных и толку нет. Я бы именно его и направил.
– Свиридова напрягать не стоит, работа потребует многих усилий.
– Зато у него опыт какой!
– Я вижу: мнения разделились. Только по Головотяпову… черт, заразил! По Оголтелову нет сомнений. Представлю президенту оставшихся пятерых, пусть выбирает.
Тут раздался звонок телефона.
– Вот он, легок на помине... Добрый день, Сергей Анатольевич! Да, предложения тщательно подготовил, могу прямо сейчас доложить... Вот как!.. Понял, – положил трубку.
– Так, мужики. Неплохо мы с вами размялись, но забыли солдатскую заповедь: не спеши выполнять приказ, он может быть отменен. Комиссию решили отложить до принятия изменений в конституции. Зовите претендентов.
– Коллеги, жизнь наша стала очень динамичной. Комиссию отложили до приема конституции. Тогда и соберемся для принятия решения. Благодарю вас за участие.
Игорь Иванович в гардеробе подождал Марию Васильевну.
– Хочу поблагодарить вас за поддержку.
– Как могло быть иначе? Вы абсолютно правы, до тех пор, пока не будет компетентной и ответственной власти, никакие реальные преобразования не пойдут на пользу. Испорченный телевизор бесполезно переставлять с места на место.
– К сожалению, это так. Некомпетентность и безответственность идут рука об руку. Вновь назначенный министр без зазрения совести приводит свою команду, исходя из принципа личной преданности, а не профессионализма. Никакой преемственности.
– Да и работа начинается с обустройства шикарных кабинетов и приобретения престижных машин. Уровень квалификации настолько упал, что никаких осмысленных дальновидных решений нет. Ни один долгосрочный план не выполнен.
– Вы обратили внимание, что заместителей министра практически не назначают министрами, хотя именно они числятся в резерве и, казалось бы, кто лучше знает дело?
– Это вы правильно подметили. Верный признак поражения государственных интересов перед личностными.
– Все дело именно в ответственности. Перед министрами не ставятся ключевые проблемы руководимой отрасли, не требуют по ним ежегодного отчета. В такой ситуации можно ставить заместителями своих проверенных людей, не имевших никакого отношения к возглавляемому делу: ни должного образования, ни опыта работы.
– Больную тему затронули. Вам в какую сторону?
– А вам?
– Да день сбили, наверно, домой направлюсь.
– Пройтись не хотите? Здесь место чудесное, через Нескучный сад можно выйти к метро.
– С удовольствием, погода благоприятствует. Я в старом здании президиума впервые. Просто волшебное место в центре суетной Москвы.
– Удивительно, что не отобрали, – засмеялся Игорь Иванович.
– Да, последнее, что осталось.
– Но упадок уже чувствуется. Крыша в зале протекла десять лет тому назад, потолок так и не отремонтировали, хотя здание – объект исторического наследия.
По тропинке они спустились сначала к небольшому пруду, мимо ротонды, в которой происходят игры «Что? Где? Когда?», а затем вышли к реке.
– Вся жизнь прошла в Москве, а здесь никогда не была.
– По набережной можно пройтись в обе стороны: до метро «Ленинские горы» или до «Парка культуры», что существенно ближе.
– Я не спешу.
– Ну, тогда налево.
– А какая у вас обстановка в институте?
– Как и везде, раньше семинары были, дискуссии, а теперь каждый сам по себе. Главная забота – грант выпросить да поскорее статью опубликовать для отчета.
– Многие приспособились.
– Ага, типа Оголтелова. Для него все условия! На любую мельницу воду льет.
– Если селекция пойдет в эту сторону, то академия окончательно деградирует.
– Ой, Марина Васильевна, давайте не будем рвать душу! Поговорим о чем-нибудь более приятном.
– О чем?
– Вы, кроме работы, чем увлекаетесь?
– В теннис немного играю, музыку люблю. А вы?
– Живописью.
– Пишете сами?
– Да, бывает.
– Выставляетесь?
– Была одна выставка в Доме ученых три года тому назад.
– Успешно?
– Вполне, почти все работы раскупили. На это даже не рассчитывал.
– Жалко, я пропустила. Живопись меня интересует. Что пишете?
– Преимущественно городские пейзажи.
– Москва?
– И Подмосковье.
– Хотелось бы взглянуть.
– Можно хоть сегодня, если беспорядок не пугает.
– Прекрасное рождается из хаоса, – засмеялась Мария Васильевна. –  А вы где обитаете?
– В районе Филей. Отсюда можно доехать на троллейбусе. Давайте поднимемся на улицу Косыгина. Тут можно выйти к главному зданию Института химфизики – бывшей усадьбе Мамонтова. Как раз и остановка рядом.
– Это в такую гору подниматься?
– Не напрямую, там дорожка вьется, а потом прекрасная чугунная лестница сохранилась с тех времен.
– А вы один проживаете?
– Да, родителей утратил уже как три года. Я поздний ребенок.
– А свою семью почему не завели?
– Со мной трудно, я запойный.
– Так по виду не скажешь, – напряглась Мария Васильевна.
– Нет, не алкоголик – трудоголик. Иной раз сутками напролет сижу.
– В темноте пишете?
– Не картины, не подумайте. За компьютером мысли собираю и преумножаю. Пару монографий издал. Женщины говорят, что со мной жить невозможно, я ни в чем меры не знаю.
– Заинтриговали, – лукаво улыбнулась Мария Васильевна.
– А у вас как жизнь сложилась?
– Пока толком и не сложилась.
– Странно, вы такая привлекательная женщина. Возможно, слишком умная, – улыбнулся Игорь Иванович. – Мужчин это может отпугивать.
– Не знаю. Скорее всего, я недостаточно терпима, хотя понимаю, что идеальных людей не бывает.
– Выходит, мы два сапога пара, – засмеялся Игорь. – Только вот совсем на разные ноги.
– По-другому и не бывает, – засмеялась Мария.
С разговором они вскоре поднялись к усадьбе.
– Как здесь все запущено!
– Никому теперь нет дела до института.
– Жалко.
– Зато посмотрите на другую сторону улицы – все призывно сверкает.
– Здесь же раньше был «Орленок».
– Теперь превратился в развлекательный центр для взрослых. Только казино нет.
– А помните сколько их в Москве было?
– Да, вы заметили, что у нас не жизнь, а чересполосица меняющихся форм обогащения?
– Да, рушатся одни пирамиды, вырастают другие.
– Только самые высокие, что стоят на недрах, сохраняют строго охраняемую устойчивость.
На троллейбусе красиво прокатились по Воробьевым горам, Бережковской набережной и Кутузовскому проспекту.
Жил Игорь в добротном кирпичном доме послевоенной постройки. Квартиру получил отец, работавший конструктором на заводе Хруничева, расположенном невдалеке, в излучине Москвы-реки.
– У меня тут музей прошлого века.
– Старая мебель имеет свое очарование, она ближе к человеку, нежели рациональная современная. Картины выглядят чудесно. На них тоже не повлияли новые веяния. Но их совсем немного, – разочаровалась Мария. – Я так понимаю, это не все работы?
– Да, после выставки образовались постоянные клиенты. Частенько наведываются, опустошают коллекцию и даже заказы дают.
– Неплохая статья дохода в наш нестабильный век.
– У меня есть компьютерный альбом основных работ.
– Интересно!
– Обязательно покажу, но прежде хочу угостить чем бог послал. С закуской у меня не слишком, но есть хорошее грузинское вино. Мне потребуется пяток минут, вы пока присмотритесь.
Мария давно не была в домах одиноких мужчин и первое время чувствовала себя стесненно. Однако картины и обстановка располагали к доверию.
Стол Игорь сервировал на скорую руку: открыл банку шпрот и сделал бутерброды с колбасой. Другой бы постеснялся приглашать даму на подобное пиршество, но Игорь, увлеченный спутницей, не придавал этому особенного значения.
– Предлагаю выпить за знакомство, которое для меня оказалось очень приятным.
– С удовольствием. Сегодня день какой-то необычный: начался с околонаучной суеты, а вылился в романтическое приключение.
– Может, нам перейти на «ты»?
– Пожалуй, настало время. А ты знаешь, я тебя сразу приметила среди собравшихся.
– Фамилия такая заметная – Мохнатов. Говорят, кто-то из предков был купцом.
– Не только фамилия, взгляд очень глубокий и устойчивый, и сказал ты все точно, созвучно моим взглядам.
– Тогда давай выпьем за то, чтобы созвучие сохранилось и мы не разочаровали друг друга.
– Тост интересный, первый раз слышу такой. Буду стараться.
– Я тоже.
Они обнялись и поцеловались.
– Как все удивительно! Мы познакомились всего несколько часов тому назад, а так сблизились. Я обычно трудно схожусь с людьми.
– Тут в дело вмешались верхние силы.
– Это какие же?
– Министр экономики. Специально для нас дал команду организовать комиссию, – засмеялся Игорь.
– А, ну да! А как свел нас, так комиссия больше и не понадобилась, – рассмеялась и Мария.
– Вот видишь, а как мы с тобой ругали власть! Оказывается, польза от нее есть! Так давай ею и воспользуемся полноценно.
– Давай, – с придыханием согласилась Мария.
На следующий день они подали заявление в ЗАГС. С момента знакомства прошли одни сутки.
С учеными такое случается!


;

РЕДАКТОР
Анатолий Михайлович уже почти десять лет работал в крупном издательстве редактором, отвечающим за подбор к публикации книг в жанре фэнтези. Дело свое любил, еще с детства был очарован волшебством приключенческих романов. Эталоном для него были книги Жюля Верна. На основании его произведений он вывел для себя формулу идеального автора. Требования были весьма жесткими: литературный талант, обеспечивающий изящество изложения материала, широкий научно-технический кругозор, высокая инженерная креативность, способность к популяризации открытий науки, глубокие знания истории, географии и политики, развитое чувство юмора и самоирония. Современных авторов с таким набором способностей и навыков ему пока встретить не довелось.
Работа редактора сводится к чтению рукописей и общению с их авторами с целью доведения произведений до уровня, обеспечивающего их востребованность на перенасыщенном книжном рынке. Дело это ответственное, ошибки приводят к серьезным финансовым потерям издательства, что напрямую отражается и на доходах редактора.
На сегодня были намечены встречи с тремя авторами, чьи произведения имели шанс на финансовый успех. Первым был Илья Романов, приславший рукопись романа «Полет на Марс». Он явился точно в назначенное время.
– Здравствуйте, уважаемый Илья Федорович! Меня зовут Анатолий Михайлович.
– Добрый день.
– С удовлетворением спешу сообщить, что ваше произведение имеет предпосылки быть принятым к изданию.
– А что, у вас имеются на этот счет некие сомнения? – с вызовом спросил писатель.
– Да, роман не полностью подходит под приключенческую рубрику.
– Не понимаю, как может полет на Марс не подходить под приключения?
– Собственно, о самом полете материала-то почти и нет, все ограничивается отношениями героев, преимущественно сексуального характера.
– А вы считаете, что эти отношения не важны во время двухлетней экспедиции?
– Они важны, но есть много и других, не менее жизненно необходимых дел и проблем в полете.
– Описание технических вопросов не моя специальность. К тому же они мало интересуют современного читателя, и так пресыщенного техническими достижениями. Я же показал всю полноту проблем, связанных с подбором и гармоничной жизнью экипажа, всю сложность взаимоотношения полов, возникающую при длительном общении в условиях замкнутого пространства.
– Весь подбор астронавтов у вас сводится к сексуальной совместимости. Причем описание процедуры подбора дается во всех подробностях.
– Конечно, это же научный подход. Тут дело серьезное, нельзя ориентироваться только на эмоции. Руководитель отдела подготовки астронавтов, как вы не могли не заметить, на собранном материале с большим успехом защищает докторскую диссертацию. В приключенческом деле без науки теперь не обойтись!
– Но это занимает добрую половину произведения. Можно хотя бы убавить число рассматриваемых претендентов?
– Тогда выбор может быть ошибочным. Двоих мужчин и двух женщин и так с трудом удалось выбрать из нескольких десятков претендентов. Тут требований много, особенно к мужчинам. В частности, они должны быть примерно равны по своим физическим данным и потенции, чтобы их шансы на взаимность у женщин уравновешивались. Иначе на борту не избежать критических ситуаций. Это я мягко сказал.
– Ну хорошо, а зачем все эти же подробности описывать во время полета?
– Какие эти же? Там же невесомость, ситуация совершенно новая, непривычная, неисследованная. Я уверен, что здесь подробности более чем уместны. Они наверняка заинтересуют читателя.
– Читателю были бы интересны и другие аспекты пребывания четырех человек в длительном полете.
– Я согласен, неслучайно ввел сцену выхода одного героя в открытый космос для починки станции. Это кульминационный момент всего романа. Сколько драматизма, когда второй астронавт собирается затруднить его возвращение, и только женщины в последний момент спасают любимого мужчину от гибели. Скажите, сильно!
– Да, напряженные отношения между героями поданы неплохо. Честно говоря, я опасался, что между ними может возникнуть связь иного типа.
– О, гениальная идея! Как не пришло самому в голову! Это может быть эффектным финалом! Все, забираю рукопись, завтра же принесу новый вариант, – с этими словами автор стремительно покинул офис редактора.
«Вот черт! Дернуло за язык. Роман и так одна порнуха, а теперь станет и вовсе похабщиной. А принять придется, иначе конкуренты издадут, а народ раскупит. Я уже имею пару предупреждений от начальства за такие промахи».
Следующим был Василий Игнатов, автор романа о новом типе оружия для звездных войн. Судя по всему, человек с техническим образованием.
– Здравствуйте, Василий Васильевич!
– Рад с вами познакомиться, Анатолий Михайлович!
– С интересом прочитал ваш роман, до сих пор не приходилось встречаться с такой тематикой. Подозреваю, что вы сами участвуете в подобных разработках.
– Теперь уже только на полставки, как говорится, для поддержания штанов. Сманила писательская деятельность.
– Это первый роман?
– Да, работал над ним почти два года.
– Профессионализм чувствуется.
– Писательский?
– В первую очередь инженерный, в писательском пока еще есть мелкие пробелы.
– Что, не годится?
– Если бы совсем не годился, я бы не стал приглашать на разговор. Роман вполне можно довести до приемлемого уровня.
– Я весь внимание.
– Я посоветовался со знакомым физиком-ядерщиком на предмет возможности поражения ракет пучком антипротонов. Он сказал, что это выходит за рамки существующих возможностей.
– Ключевое слово – существующих. Мы же должны заглянуть в будущее. Аннигиляция – самый эффективный способ получения энергии. Из одного грамма вещества можно добыть 25 миллионов киловатт-часов электроэнергии. Всю Москву хватит питать несколько часов. Ни атомная, ни термоядерная станция такого близко дать не могут. В тысячу раз менее эффективны!  – возбудился писатель.
– Думаю, что грамм антипротонов собрать невозможно.
– Сейчас, да. Но принципиальных ограничений нет, зато как эффективно: при аннигиляции половину энергии обеспечивает сама цель, так что много и не потребуется.
– Да, идея красивая: разрушить цель за счет энергии ее же протонов. Но вот только сильноточных ускорителей антипротонов нет.
– Нет в земных условиях, а в космосе, в условиях глубокого вакуума, сделать можно.
– Ну ладно, поверю. Читателям в любом случае будет полезно узнать об античастицах. В целом роман написан живо, увлекательно, но вот меня смущает завершение проекта – успешное создание столь эффективного истребителя ракет. Такой «хеппи-энд» существенно упрощает роман.
– Отрицательный результат его вообще бы погубил.
– Есть еще один вариант.
– Какой же?
– Добавим детективности. Пусть проект реализуется фиктивно.
– Это как?
– С целью ввести в заблуждение противника. Они так с нами частенько поступают. Почему бы не ответить? Ввести в повествование сотрудника нашей контрразведки, эффектную женщину, через которую организуется утечка информации. При этом снимаются и все проблемы достоверности, о которых мы говорили. Пусть не только противник, но и читатель до конца будет в неведении. Неожиданная развязка – украшение любого произведения.
– Это неплохая мысль, тут можно закрутить серьезную интригу. Надо попробовать.
– И еще один совет: постарайтесь упростить изложение технических деталей. Утомлять читателя очень опасно. Лучше усильте любовную интрижку, добавьте эротики.
– Не уверен, что это впишется.
– Это-то впишется без проблем. До вас был специалист, у которого весь роман на этом держится. Печально то, что читатель на него в первую очередь и клюнет.
– Так это мне работы не меньше, чем на месяц.
– Понимаю, но иначе издавать не имеет смысла. Читатель готов воспринимать технические новшества только обильно приправленными интригами, скандалами, убийствами и откровенной романтикой отношений.
– Боюсь, что это не для меня.
– Я уверен, что у вас получится: есть легкость пера – это главное в нашем безнадежном деле, – улыбнулся на прощание Анатолий Михайлович.
Третьим автором была женщина. Опыт показывал, что с дамами иметь дело особенно непросто: от них можно ожидать любых поворотов: от истерик до бурного проявления романтических чувств. Тем не менее от таких встреч Анатолий Михайлович, будучи мужчиной привлекательным и активным, никогда не отказывался. Сегодня встреча была назначена на вторую половину дня с таким расчетом, чтобы в случае чего можно было закруглить общение, сославшись на окончание рабочего времени. Он еще разок полистал присланный роман и убедился, что есть все основания для публикации. Особенно и придраться было не к чему.
Антонина Филипповна Вечерова оказалась ухоженной женщиной с весьма содержательным лицом. При приветствии по-мужски пожала руку.
– Честно говоря, пришла к вам с волнением. Не хотелось бы услышать отрицательный ответ.
– По правде говоря, я тоже с опаской встречаюсь с писательницами, – улыбнулся Анатолий Михайлович.
– Что же вас настораживает?
– Бывали случаи излишней эмоциональности.
–  С дамами надо соблюдать повышенную деликатность, – в свою очередь улыбнулась Антонина Филипповна.
– Постараюсь, тем более что ваш роман производит приятное впечатление.
– Очень рада слышать.
– Тема интересная, стиль изложения безупречный. У вас есть литературное образование?
– Да, закончила литературный институт, но писать начала недавно. Это мой первый опыт.
– Вижу, вы весьма осведомлены в области искусственного интеллекта. Изложение лишено банальностей, что редко удается другим авторам, взявшим такую сложную тему.
– Я работаю в институте автоматики.
– Редактором?
– Нет, старшим научным сотрудником. Занимаюсь проблемой речи роботов.
– Снимаю шляпу. Теперь даже не знаю, насколько уместны будут мои советы.
– Не стесняйтесь, я с пониманием отношусь к критике. Слышать не очень приятно, но польза бывает существенной. Со стороны все выглядит отчетливее, тем более что вы профессионал.
– Ну хорошо. Лейтмотивом вашего произведения является любовь девушки к искусственному человеку – к биологическому роботу.
– Это так.
– Мне кажется, что было бы драматически более выразительно, если бы героиня узнала о его природе не в начале, а под конец романа.
– Вы правы, с точки зрения драматургии, это было бы выигрышнее, но мне представляется, что перед автором стоит первейшая задача заинтересовать читателя уже в самом начале произведения. Обычная история любви теперь для этого малопригодна.
– Фактически ваш робот наделен всеми человеческими качествами, кроме возможности размножения.
–  Вы правы. Любить может искусно – тут все решаемо, а вот допустить возможность воспроизводства через женщину было бы слишком неправдоподобно. Человеческий сперматозоид уникальный, фактически живой субъект с возможностью целенаправленного движения, несущий в своем ничтожном объеме информацию о детальном плане создания нового человека и даже его судьбе, что вообще уму непостижимо. Это особо охраняемая природная зона, что, на мой взгляд, абсолютно верно.
– Как-то с учетом массовости не придавал им такого величия, – озорно улыбнулся Анатолий Михайлович.
– Что имеешь – не ценишь, – ответила на улыбку писательница.
– Какие еще отличия вашего робота от человека?
–  Есть серьезные отличия в психике. У человека психика двухуровневая, у робота она не имеет такого деления, отсюда возникают эмоциональные различия.
– Например?
– Человек бывает противоречив, а робот всегда логичен.
– Это недостаток?
– Для работы это бесспорное преимущество, а для любви рационализм бывает опасен.
– Очень мне понравилась ситуация с возникшим подозрением у робота относительно верности возлюбленной. Он немало помучился, прежде чем нашел неординарное решение.
– Рационализм – это не значит идти напролом, это поиск оптимального решения.
– Но у него были и просчеты.
– Как же без этого. Ситуации бывают противоречивы и связаны со случайностями. Тут нет гарантии выбора правильного решения. На этом многое и держится в романе.
– Мужчины редко бывают однолюбы. А как у роботов? В романе этот аспект не затронут.
– Это трудный вопрос. Я его задавала себе. У мужчин за чувства отвечает подсознание, оно провоцирует к полигамности. Сознание может вступить с ним в противоречие, в конечном счете, решение за ним. Отсюда определенная непредсказуемость. Я думаю, что функция саморазвития, присущая современным роботам, вскоре позволит дать конкретный ответ и на этот ваш жизненно важный вопрос, – улыбнулась Антонина Филипповна.
– А вот время жизни робота, болезни. Как с этим?
– Восстановительная функция у робота значительно ниже, чем у человека, но зато ремонтопригодность выше.
– Столько тонкостей! Вы все изучили и детально представили себе своего героя. Почему же не стали писать об этих его особенностях?
– Это же роман, а не научно-популярная книга. А что касается подробного представления героя, то как же без этого? Иначе образ не будет цельным, могут появиться противоречия, заметные читателю.
– Прежде писатели умели сочетать популяризацию науки с романтизмом.
– Вы имеете в виду Жюля Верна?
– Да, – удивился прозорливости собеседницы Анатолий Михайлович.
– Ну, скажем прямо, не всегда это и ему удавалось. Взять хотя бы самый наукоемкий роман «Из пушки на Луну».
– Хороший выбор!
– Он состоит из двух частей, первая – до выстрела пушки – написана прекрасно, с великолепным чувством иронии, не хуже, чем у Марка Твена или Джерома Джерома. Вторая – популяризаторская – сильно проигрывает, как будто написана совсем другой рукой, не каждый даже найдет силы дочитать. К тому же научных погрешностей и даже ошибок многовато.
– То, что вы сказали, я сам чувствовал, но не хотел себе признаться, поскольку обожаю Жюля Верна, считаю лучшим писателем приключенческих романов.
– Я его тоже высоко ценю, поэтому и сослалась на него. У других авторов совмещение эмоций и знаний вообще превращается в несъедобный винегрет.
– Вы слишком строги. Есть немало удачных примеров.
– Согласна, при столь большом количестве фантастических романов всегда можно отыскать нужные примеры.
– Должен заметить, что вы наделены жестким мужским умом, но при этом ваш роман полон лиризма, что очень привлекательно.
– Я же говорю: противоречие сознания и подсознания, – рассмеялась собеседница. – Дело в другом: десять лет после окончания института работаю в чисто мужском коллективе. Видоизменилась согласно теории незабвенного товарища Лысенко, утверждавшего ведущую роль воспитания среды в изменчивости видов, – рассмеялась Антонина Филипповна.
– При широком выборе мужских особей и прекрасном облике у вас на руке нет обручального кольца.
– Это последствия того же противоречия. Для серьезной научной работы нужно было сразу так поставить себя в мужском коллективе, чтобы не было никаких заигрываний. Мне это удалось в полном объеме. Себе на голову.
– Вы и научную степень имеете?
– Да, в прошлом году защитилась, вот и дала себе поблажку с романом.
– Вы удивительная женщина: так талантливы в науке и литературе! К тому же очаровательны!
– Спасибо за комплимент.
– Мой рабочий день закончился, но общение с вами хотелось бы продолжить. Могли бы мы пойти поужинать?
– Мое подсознание приветствует ваше предложение, –улыбнулась Антонина Филипповна.
– А сознание?
– Не возражает.
– Что же касается публикации романа, то я завтра же сдам его в работу. Останется решить вопрос с тиражом.
– Как его можно решить?
– Тут важно не промахнуться. Маленький тираж не вызовет нужного резонанса, а большой может зависнуть на полках.
– Какой же выход?
– Большой тираж может выручить реклама. У меня есть товарищ, редактор на телевидении, постараюсь через него вывести вас на экран.
–  Неужели такое возможно?
– Предпримем нужные усилия.
– Классно, тут и сознание встрепенулось, – рассмеялась Антонина Филипповна.
– Это очень обнадеживает, – лукаво заглянул в глаза собеседнице Анатолий Михайлович.
– Постараюсь в полной мере оправдать ваши ожидания …за ужином, – хитро улыбнулась Антонина Филипповна.
Ресторан, разместившийся в соседнем с издательством доме, был немецким.
– Добрый день, уважаемые гости! Как обычно? – почтительно обратился официант к Анатолию Михайловичу.
– Да, не будем нарушать сложившуюся традицию.
 Тут же принесли две запотелые кружки пива, а вскоре и большую тарелку с мясным ассорти.
– Мне нравятся решительные мужчины, самостоятельно принимающие столь ответственные решения, но к пиву я непривычна.
– Это пиво вполне достойное, для того чтобы заложить привычку, – улыбнулся Анатолий. – За знакомство!
– Действительно, довольно приятное.
– Начать рекомендую с баварских колбасок, пока они не остыли.
– Разве можно съесть столько мяса?
– С пивом, за приятным разговором – легко.
– Тогда перейдем к приятному разговору: поведайте о себе.
– Родился, учился, работаю. Тридцать шесть и шесть.
– Температура?
– И возраст. Сегодня день удивительных совпадений.
– Интересно! Дальше.
– Сто семьдесят пять, восемьдесят два, сорок два, ...
– Антропометрических данных достаточно, – засмеялась Антонина. – Переходим к образу жизни.
– Живу под опекой мамы.
– Вместе?
– Нет, невдалеке. Она ведет все мое слаборазвитое хозяйство. Вредных привычек типа охоты, гольфа, домино, дачи на Багамах не имею.
– А как домино попало в столь прозаичную компанию? – рассмеялась Антонина.
– Выскочило из подсознания неконтролируемым образом, – еще более рассмешил собеседницу Анатолий.
– Чем же в таком случае увлекаетесь?
– Такими красивыми женщинами, – улыбнулся Анатолий, и они чокнулись кружками.
– Сами пишете?
– Вы глубоко копаете. Послушай, может, нам перейти на «ты»?
– Давай, но не отходи от вопроса.
– Пишу, но только в малых формах.
– Рассказы?
– Да.
– Издал?
– Два сборника под псевдонимом. Без особого успеха.
– Обязательно дай почитать.
– С удовольствием, предоставлю прямо сегодня.
– Такой уж срочности нет, – лукаво улыбнулась Тоня.
– Потом неизвестно, как все сложится.
– Неизвестность, как и разлука, проверяет и обостряет настоящие чувства.
– В нашем мире одно событие спешит сменить другое, дав жизни только полчаса.
– У тебя что, так много писательниц?
– Стоящих совсем мало.
– Откуда же столь высокая событийность?
– Есть еще читательницы, – засмеялся Анатолий. Он почувствовал, что избрал правильную тактику.
– Ты что, донжуан?
– В душе. В подсознании, как ты говоришь.
– Ну, давай выпьем за красивые мечты.
– За их претворение в действительность!
– А тебе нравится работа? – Антонина решила перевести тему разговора, подошедшего к опасной черте.
– Вполне, дело живое.
– Я бы не смогла вкладывать себя в чужие работы.
– Если бы мне достойно платили за мои сочинения, то я бы тоже не стал.
– Да, на сочинительство сейчас не проживешь.
– Не скажи, можно иметь неплохой приработок.
– Какой?
– Я, к примеру, в свободное от увлечений время довожу до презентабельности сочинения состоятельных графоманов. Но на материальные блага я не падок. Жизненные ограничения более способствуют творчеству.
– Оно и понятно, меньше отвлекающих факторов, большая сосредоточенность.
– А у тебя были романы с безумством чувств?
– Ну и вопросик! Пиво настолько не раскрепощает.
– Можем заказать шнапс.
– Не стоит. Есть что вспомнить. Я только снаружи сдержанная, а по натуре эмоциональная, порой излишне.
– Это чудесное сочетание. Я сразу почувствовал, что ты женщина исключительная. Допусти меня к себе поближе.
– В чем тебе не откажешь, так это в открытости желаний.
– А зачем отказывать?
– Знаешь, я не ищу мимолетных впечатлений. Они создают больше новых проблем.
– А кто говорит о мимолетности? Я был бы рад найти женщину своей судьбы.
– Как ты ее опознаешь?
– По чувству потери при расставании.
– Да, момент расставания многое расставляет по своим местам.
– Давай сегодня до этого дело не доводить.
– В красивую форму ты облек столь далеко идущее предложение. Сразу видно, профессионал.
– Разве это плохо?
– Нет, просто восхищаюсь.
– Буду стараться и дальше.
– Ну, не знаю, как-то не готова.
– Можно рискнуть, тем более что завтра суббота.
– У меня дома кошка, она может неправильно понять и надолго обидеться, – решала отшутиться Антонина.
– Можно поставить в известность.
– Она к телефону не походит, точнее, подходит, но трубку не берет.
– Заедем предупредить, заодно познакомишь.
– Имей в виду, она очень разборчива в людях.
– Готов довериться ее решению, – улыбнулся Анатолий, почувствовав победу. – Нужно только захватить пару немецких сосисок.
– Ты опытный обольститель.
– Кошек!
– Да и меня так быстро завлек.
– Ничего себе быстро! Полдня сверкаю интеллектом! – и он нежно обнял и поцеловал доверившуюся ему женщину.


;



ТЕТРАЭДР
Начало лета у Анны любимое время года, вероятно, это связано и с тем, что в июне ее день рождения. В этот раз Анне исполняется двадцать пять. Девушка она не яркая, не для конкурса красоты. Черты лица не бросаются в глаза безупречной правильностью. В ней нет ничего показного. Очарование суммируется из изящества движений, доброжелательного взгляда, приятного голоса, открытой улыбки и исключительной деликатности. Такие женщины способны на глубокие чувства, смелый, а в случае необходимости и безумный поступок. Немного найдется мужчин, обладающих талантом оценить в полной мере красоту и совершенство столь гармоничных натур, еще меньше способных соответствовать уровню их очарования и душевного величия.
Вадим – ее первая школьная любовь. Появился он лишь в десятом классе. Класс был самый обычный, без выдающихся личностей. Анна занимала достойное место, пользуясь значительным вниманием одноклассников и расположением одноклассниц, ценивших ее доброту и искренность. Вадим сразу притянул к себе внимание всех девушек, поскольку умело демонстрировал изящные манеры, был симпатичным и остроумным. Среди ребят Вадим также утвердился легко, ибо был легок в общении и знал много озорных анекдотов, высоко ценившихся в их среде.
Среди одноклассников Вадим выделялся своим видом: прической из длинных волос с аккуратным пробором, белой рубашкой и отглаженными брюками. Учился неплохо, но без старания, имел нетипичные для ребят увлечения: классическая музыка и театр, из-за чего иной раз прогуливал день, а то и другой. Хорошо танцевал – среди ребят единственный в классе. На Анну он обратил внимание не сразу, но постепенно у них установились дружеские отношения, которые вскоре переросли в настоящие чувства. Анна полюбила его беззаветно и готова была идти с ним по жизни через любые трудности и испытания.
Вадим – сын известного артиста – был баловнем судьбы, жил легко и не спешил обременять себя обязанностями. Идти собирался по пути отца. С Анной они частенько ходили в театры, в том числе на премьеры. Анна больше всего любила балет, когда удавалось попасть в Большой театр, то это было верхом удовольствия.
Вадим сумел уговорить Анну поступать вместе в театральный институт. По своему характеру в артистки она, скорее всего, не годилась и отдавала в этом себе отчет, но не представляла свою жизнь вдали от Вадима. Понятное дело, что приняли только Вадима. На экзамене по мастерству Анна выступила хорошо, спела вообще отлично, но, вероятно, не хватило харизмы, а может, родственных связей. Расстроилась ужасно, но взяла себя в руки и поступила в литературный, к тому времени у нее была пара заметных публикаций лирических стихов.
Отношения с Вадимом не прервались, хотя артистическая среда наложила на него свой отпечаток. Теперь он уже не принадлежал Анне полностью, роль ее стала эпизодической, хотя чувства между ними сохранились пылкими.
Сергей появился на горизонте в вузе. Он был на пару лет старше, до института отслужил в армии, написал с десяток рассказов о военной службе, которые получили хорошие отклики читателей. Анна была среди них. Сергей был высоким, крепкого телосложения, чем выделялся на фоне других обучавшихся литературных дарований, подчас совсем невзрачного вида. При такой внушающей уважение внешности он был на удивление романтичен и мечтателен.
В литературном институте девушек было много, Анна выгодно отличалась: как-никак, в артистки чуть было не поступила. Сергею далеко не сразу удалось добиться ее расположения. Он ей понравился, и они проводили вместе немало времени, но первые пару лет все ее чувства целиком принадлежали Вадиму.
Работать Сергей устроился в Институт русского языка, на жизнь зарабатывал у раскрученного писателя, фактически делал основную творческую работу. Это отнимало много сил и времени, что существенно затрудняло реализацию мечты о своем романе. Его творческий порыв столкнулся с прагматичной поспешностью современной жизни. Бывает, однако, что трудные условия подчас даже способствуют успеху в творчестве.
Анна по окончании института устроилась работать корректором в крупный промышленный концерн. Работы было в изобилии, на творчество времени и сил оставалось не так много, но стихи, как известно, требуют не столько времени, сколько вдохновения.
Валентин был ее начальником – пресс-секретарем. Он поддерживал связи с телевидением и СМИ и помог Анне с публикацией первого сборника. В корпоративной многотиражке ее стихи были в каждом номере. Валентин старше Анны на двенадцать лет, имеет сына, недавно развелся. Анну он оценил сразу, потому и взял на работу. Сам по специальности инженер, недолго работал на популярной радиостанции, там же попробовал себя в корреспондентском деле, получилось неплохо. Удачно сделал рекламный сюжет про концерн, в результате чего и пригласили пресс-секретарем.
Одним из важных и интересных дел пресс-службы было участие в организации и проведении выставок как в стране, так и за рубежом. Валентин привлек к ним и Анну в качестве корреспондента. Симбиоз его технических знаний и литературных способностей Анны плодотворно сказался на уровне рекламных проспектов и публикаций в СМИ, что не осталось не замеченным руководством, и Анну повысили в должности. В пользу сыграло и владение ею английским языком.
Отношения с Валентином вначале не выходили за рамки служебных обязанностей. На выставке в Китае Валентин осторожно попытался обозначить свои чувства, уже вполне созревшие, но, не получив ожидаемого отклика, не стал торопить события. Анна понимала, что с ним нужно как-то определиться, в кошки-мышки играть долго не получится.
На первом месте у Анны по-прежнему был Вадим. Как-никак первая любовь. Работал он в детском театре, иногда снимался в сериалах. Нравы в театральной среде весьма свободные, это Анну тревожило, но она надеялась на лучшее. Вадиму все давалось достаточно легко, и он наслаждался жизнью, не помышляя о женитьбе.
Сергей готов был предложить Анне руку и сердце, более того, только и мечтал об этом, но жизненная неустроенность не давала к тому оснований. Он полагал, что прежде нужно было написать нечто столь значимое, чтобы сразу войти в круг популярных, читаемых и покупаемых авторов. Задача была исключительно трудной: даже в случае достойной работы издательства крайне редко берутся за раскрутку начинающих авторов. В массе своей они остаются безвестными, часто работая на дядю, свои даже весьма неплохие романы и рассказы печатают только за собственные денежки ничтожным тиражом. В книжных магазинах, коих в Москве сохранилось всего по пальцам перечесть, никто их не ждет.
 «Вот такой романтический тетраэдр образовался, – проявила в своих рассуждениях неожиданные знания стереометрии Анна, – трое в основании, и одна над ними или под ними, смотря как повернуть. Ясно, что на день рождения предстоит пригласить всех троих. Не очень понятно, как все сложится в такой ситуации. Стоит разбавить общество подругами, коих не так много. Близких всего две: Татьяна и Ольга, последняя замужем. Ну, проблема невелика, приглашу из дальнего круга, проще всего одноклассниц».
В ресторан родственников звать Анна не стала, с ними юбилей отметили по-домашнему. В результате собралось десять человек: сама, Вадим, Сергей, Валентин, Татьяна, Ольга с мужем и три школьные приятельницы. Прежде мужчины не встречались и были представлены как товарищи по учебе и работе. На аперитиве разговор у девушек сконцентрировался на Вадиме, тон задали одноклассницы, обступившие его со всех сторон. За столом Анна рядом с собой посадила Татьяну и Ольгу, с тем чтобы не выказывать преференций никому из своих мужчин.
Роль тамады взял на себя Валентин, старший по возрасту и по должности, и первым произнес тост.
– Дорогая Анечка! Сердечно поздравляю тебя с днем рождения! Хочу пожелать тебе большого счастья. Ты удивительная женщина, необычайно красива, умна и чертовски привлекательна. Работать с тобой большое счастье. Ты пишешь прекрасные стихи, на которые откликается сердце. У тебя удивительная душа, – на мгновение он задумался над заключительной фразой и вдруг неожиданно для себя сказал сокровенное. – Я влюблен в тебя давно и беззаветно. Выходи за меня замуж!
Все онемели от неожиданности. Не сразу пришла в себя и Анна.
 – Валя, дорогой, ты просто ранил мое сердце и сбил дыхание. Я должна хотя бы отдышаться, прежде чем сказать что-то вразумительное.
Быстрее других пришел в себя Сергей.
– Очень понимаю Валентина, поскольку сам без ума от тебя уже пять лет, с того самого момента, как мы познакомились. Ты женщина редкостной красоты и обаяния. Ты создана для счастья, я в мечтах много раз делал тебе предложения, но меня останавливало отсутствие уверенности, что я смогу тебе его обеспечить. Но сейчас момент настал. Я люблю тебя больше всего на свете, прошу тебя: будь моей женой!
Теперь уже все были просто парализованы услышанным. Анна и вовсе не знала, что делать и как реагировать. Это было что-то потустороннее.
– Сереженька, милый мой! Разве можно так волновать. Я, право, в смятенье чувств.
– Анна, послушай меня. Мы с тобой любим друг друга уже десять лет. Это первые и самые крепкие чувства, именно они предопределены судьбой. Я мог бы долго говорить о твоих достоинствах и добродетели, скажу только одно: со мной ты будешь любима и счастлива. Отбрось все сомнения и выходи за меня! – с этими словами Вадим опустился перед ней на колени.
Анна подняла его и поцеловала.
– Дорогой, я очень долго ждала от тебя этих слов. Так долго, что устала мечтать и верить. Вот и сейчас все это мне кажется чем-то нереальным.
Все присутствующие тоже готовы были ущипнуть себя, чтобы вернуться к реальности. За одну минуту никому и никогда не признавались в любви три человека, да еще публично.
– Я сердечно благодарю всех вас за невероятную открытость чувств, за доверие. Вы мне очень дороги, самые дорогие мужчины. Прошу лишь дать мне прийти в себя и не торопить с ответом. Давайте сегодня больше об этом не говорить.
За столом повисла затаенная тишина. Мужчины смотрели друг на друга, как петухи перед дракой. Ситуацию разрядила Татьяна.
–  Так, ребята, не распускайте перья. Невест хватит на всех. Анечка, ты совершенно права в своем решении, иначе праздник может сорваться. Я предлагаю перейти к танцам.
В этот раз первым сумел пригласить Анну Вадим.
– Что это за женихи у тебя образовались? Да еще в таком количестве.
– Я женщина свободная и привлекательная, – лукаво улыбнулась Анна. – Почему это тебя удивляет?
– Да потому, что я люблю тебя уже почти десять лет.
– Но женихом ты себя заявил только сегодня. До этого свои намерения не обозначал.
– Дело ответственное, нужно на ноги встать. У артистов это не быстро.
– У артистов, может, это и не быстро, зато что другое быстро и просто.
– Что ты имеешь в виду?
– Последнее время я играю у тебя лишь эпизодические роли.
– Я по-прежнему люблю тебя.
– Я тебя тоже, но не будь тостов Валентина и Сергея, ты бы о предложении и не подумал.
– Это что, домашняя заготовка? Откуда взялись эти женихи?
– Один из института, второй начальник. Для меня все это совершенная неожиданность, но надо сказать волнительная и приятная.
– Дешевый спектакль! Ты была и будешь только моей!
– А ты будешь только моим?
– Раз я сделал предложение, то какие сомнения?
– С каждым годом мы с тобой встречаемся все реже. Я прикинула, что если так будет и дальше, то через пару лет будем общаться лишь в дни рождений.
– Просто занятость растет. Съемки сериалов требуют много времени. В театре тоже ролей становится больше.
– Вот я и буду женой без мужа.
– Подожди, ты скажи честно: любишь меня или уже нет?
– Насчет меня нет сомнений.
– Знаешь, я свое слово сказал. Жду твоего решения.
– Вадим, дорогой, я тебе верю, но ты не торопи меня. Сегодня все случилось как в сказке, я просто потрясена случившимся. Дай прийти в себя.
– Не дам! Сегодня поедем ко мне, там все и решим!
– Это по-мужски. Но сегодня мой день. Прояви уважение и терпение.
Следующий танец остался за Сергеем.
– С Вадимом у тебя что, серьезно?
– Первая любовь, конечно, серьезно.
– Но первая любовь редко реализуется.
– Ты изучал этот вопрос экспериментально? – улыбнулась Анна.
– Ты все шутишь, а мое предложение абсолютно серьезное. Очень надеюсь, что ты его примешь и мы будем счастливы. Мы с тобой одной крови и понимаем друг друга без слов. Я уверен, что мы добьемся больших успехов.
– Сереженька, поздновато мы с тобой родились, писателей и поэтов не слишком ценят. Книги молодежь не читает.
– Творческие люди никогда не будут лишними. Остальных скоро компьютеры и роботы заменят.
– Женихов, надеюсь, нет, – засмеялась Анна.
Валентин с трудом дождался своего танца.
– Не понимаю я этих двоих: столько лет знать тебя и не предложить руку и сердце. Сегодня просто вынуждены были. Можно усомниться в искренности.
– Дорогой Валя, ты своим предложением меня просто потряс и превратил юбилей в невероятное, фантастическое событие.
– Твой артист – это вообще не для семьи. Они там все под одним одеялом. И ты это знаешь не хуже меня.
– У меня с ним многое связано, человек он очень интересный.
– Интересный – это не для семьи. А на спектакли и так можно сходить. Сергей посерьезней, но сейчас не время писателей. Невостребованность и неудачи угнетают и отягощают жизнь.
– Ты говоришь все правильно, мне это тоже известно, но женщины решения принимают скорее сердцем. В этом вся проблема. Сегодня у меня в сердце все смешалось.
Застолье поддержали тосты девушек. Сергей с Вадимом сильно выпили, Валентин, как тамада, держал себя в руках и остался до конца в форме. Именно он и проводил Анну до дома, но дальше приглашение не получил.
«Сумасшедший юбилей! Таких подарков, думаю, ни у кого не было. Да и в романах мне не встречалось. Можно, конечно, все обратить в шутку, но такого шанса может больше и не представиться. Вадим стал слишком самонадеян. Сергей надежен, но муки творчества и отсутствие признания могут создать много проблем. Валентин первым сделал предложение и спровоцировал остальных. Тут лишь прежняя семья и сын являются осложнением. Хотя нет, работу придется менять, под началом мужа быть запрещено. Очень бы не хотелось, так все хорошо сложилось. Такое впечатление, что как в песне Никулина про султана: лучше всего остаться пока холостой. Еще год-другой в запасе есть! Правда мужики очень обидчивы, нужно как-то обнадежить».
Ощущения счастья у Анны не было, скорее предчувствие неловкости от неизбежного огорчения двоих, открыто и искренне признавшихся в своих чувствах.
Среди женихов в наиболее выигрышной позиции был Валентин, имевший постоянное общение с Анной. После юбилея он вел себя очень правильно, не напоминая о своем предложении. Анна в полной мере оценила его деликатность. Он проанализировал плюсы и минусы своего предложения в сравнении с двумя другими. Не упустил из виду и невозможность семейственности на работе. Решить эту проблему не представляло большой сложности: в концерне уже был аналогичный случай, когда новоиспеченную супругу начальника формально перевели на должность в другое подразделение. Через товарища Валентин довел это до Анны и поступил очень правильно.
Анна оценила дальновидность Валентина, теперь возникло желание познакомиться с его сыном, их отношения могут многое определить в супружеской жизни. Валентин частенько рассказывал о нем, было видно, что очень любит и скучает. Анне не составило труда вывести Валентина сначала на более подробный рассказ, а потом и на встречу.
Пареньку пять лет, видно, что отца боготворит и без него тоскует. Анна не знала, являлась ли она причиной развода, скорее нет, но все равно на душе стало тяжело.
– Валентин, есть ли возможность забрать сына? Он тебя любит и очень скучает, да и ты тяготишься разлукой.
– Это кровоточащая рана! Не думаю, что удастся, она ни за что не отдаст. Это единственная зацепка.
– Она пока одна?
– Замуж не вышла. Как выяснилось, у нее был приятель. Через него и расстались.
– Мальчику без отца очень плохо. Это травма на всю жизнь. Подумай.
– Дорогая, это поставит крест на моей мечте. Я об этом только и думаю, но не нахожу решения.
– Счастья не будет, когда несчастен твой сын, как это ни печально сознавать. Будь мудрым. А с тобой мы не расстанемся, – и она поцеловала его нежно, по-товарищески. Валентин обхватил её, сжал в объятиях и стал жадно целовать. Она не противилась, но и не поддалась искушению.
– К сожалению, ты права! Сын мне бесконечно дорог, – сказал Валентин со слезами на глазах, – как и ты.
Через неделю позвонил Вадим и пригласил на «Жизель» в Большой театр. Такого не случалось уже больше года. После спектакля пошли в ресторан.
– Я много думал о нас все эти дни и пришел к убеждению, что смогу быть достойным и не разочарую тебя.
– Что касается достоинства, то в этом нет сомнения. Я нисколько не сомневаюсь и в том, что тебя ждет слава и известность. Это и радует, и одновременно настораживает.
– Далеко не все артисты относятся легкомысленно к семейным отношениям. Примеров множество.
– Скажу тебе честно: не сомневаюсь, что сейчас ты искренен в своих чувствах и намерениях, но этот порыв во многом связан с тем, что появилась реальная возможность потерять меня, проиграть сопернику. Давай не будем спешить, решение слишком ответственное, чтобы принимать его сгоряча. Я обещаю тебе, что и с другими не буду опрометчивой.
– Хорошо, какой срок ты устанавливаешь?
– Скажем, два месяца.
– Да я с ума сойду!
– Если это случится, считай победил! – улыбнулась Анна, и они расцеловались на прощание.
Вскоре Сергей принес Анне на прочтение первую часть своего романа. Работал над ним он самозабвенно, забросив все остальные дела.
– Анечка, принес свой труд на твой суд. Будь строга, но справедлива. От твоего мнения зависит многое, если не все в моей жизни.
– Какой ты молодец! Очень рада, что ты сумел собраться с духом на такой серьезный труд.
– Это целиком твоя заслуга. Талант, если он есть, – единственное, что я могу бросить к твоим ногам.
– Сереженька, ты недооцениваешь себя. Ты очень красивый и сильный человек. У меня нет никакого сомнения, что у тебя будет интересная жизнь.
– Здесь все в твоих руках. Надеюсь, что за пару дней ты осилишь мою писанину. С волнением и нетерпением жду вердикта как приговора.
Анна не сразу смогла приступить к чтению, какие-то дела как нарочно преграждали путь к компьютеру. Поздно вечером отступать стало некуда.
Роман был приключенческим. Анна не очень любила этот жанр в исполнении современных авторов, их произведения не идут ни в какое сравнение с творениями классиков прошлых веков: слишком много нереальных ситуаций, невероятных совпадений, техники с безумными возможностями, неописуемой отваги героев и других абсолютно нежизненных событий. К сожалению, ее опасения оправдались и в этот раз. Стиль изложения был неплох, но сюжетные линии так запутаны, что желание разбираться в них пропало уже на десятой странице. Она заставила себя прочитать еще полсотни страниц, окончательно разочаровалась и ей стало тоскливо. Стоял вопрос: как быть?
«Сказать правду – убить в Сергее веру в себя и потерять его навсегда. Солгать и похвалить – вдохновить и обречь на тяжкий труд без всяких перспектив. Его рассказы о воинской службе были хороши тем, что он владел темой, а вот с фантазией у него совсем плохо. Выходит, рано он засел за роман, нужно сначала набраться жизненного опыта».
Промучилась несколько дней и наконец позвонила.
– Здравствуй, Сережа.
–Здравствуй, дорогая! – в его голосе звучало нескрываемое волнение.
– Извини, что заставила тебя долго ждать: дела навалились. Как следует сосредоточиться так и не смогла, поэтому впечатление может быть не очень точным.
– Говори же скорее, я весь в нетерпении.
– Жанр ты выбрал самый трудный, он уже так затерт, что придумать что-то оригинальное почти невозможно. Приходится прибегать к усложнению и запутыванию сюжетных линий, к многочисленным малореальным совпадениям. Это путает читателя и снижает доверие. Стиль изложения превосходный, в этом ты мастер. Сразу вспомнились твои великолепные армейские рассказы. Мне кажется, что тебе не стоит уходить от реальности в область фантазии. Вот такое сложилось впечатление. Извини, что не порадовала, но ты сам просил сказать правду.
– Иными словами, не годится?
– Мне кажется, что не очень удачно.
– Это смертельный приговор!
– Нет, подожди. Я говорю только, что это не твой жанр. Талант не универсален. Все придет с опытом, не надо отчаиваться.
– Спасибо за откровенность.
На этом разговор завершился, завершились и их отношения.
Через пару дней позвонил Вадим.
– Здравствуй, дорогая! Как протекает твоя многоплановая жизнь?
– Без ярких событий. А ты где?
– На съемках в Саратове. Все время думаю и мечтаю о тебе.
– Когда вернешься?
– Рад, что скучаешь. Надеюсь, разобралась со своими многочисленными воздыхателями?
– Да, как и обещала, ты был и остался у меня любимым.
– Я и не сомневался. Какое могло быть сравнение! Через пару недель приеду, готовься.
– Жду и крепко целую.
Разговор не добавил ей уверенности в прочности чувств Вадима. Его тщеславие удовлетворено, а именно оно воспламенило его чувства.
В своих ощущениях она оказалась права. Вадим не позвонил ни через неделю, ни через месяц.
Тем временем лето сменилось осенью. Анна загрустила вместе с природой, лишившейся теплых солнечных дней. Но если природная грусть быстротечна, то у Анны дальнейшая жизнь выглядела безысходно. Еще в начале лета все было так радужно, на зависть всем подругам: три жениха, один лучше другого. А теперь все рассыпалось, рассыпалось ее же усилиями.
«Как бы я поступила, если бы вернуться в тот праздничный вечер? Предположим, приняла бы одно из предложений.
С Валентином первое время жили бы душевно. Но постепенно мелодия любви стала бы звучать не так ярко, и у него на первый план вышла бы грусть по сыну, а у меня обострилось бы чувство вины – разлучницы. Не самый лучший вариант.
Теперь Сергей. Носил бы меня на руках, старался бы угождать во всем, взвалил бы на себя еще одну работу. В редкие свободные минуты сидел бы с приключенческим романом. Пришел бы с ним к полному фиаско, впал бы в депрессию. Совсем плохой вариант.
Теперь Вадим. Думаю, он бы вовсе не женился, тогда предложил в азарте, хотел показать, кто в доме хозяин. То есть тут и варианта не было.
Любила ли я по большому счету кого из них? Вот главный вопрос!
Вадима, безусловно, но нет уже той безудержности. Сергей влюблен в меня безумно, пожалуй, это помешало развитию ответного чувства. С Валентином чувства, вероятно, не дозрели до опьянения из-за Вадима. Он любит меня и не разлюбит, несмотря ни на что. Так ведь и я люблю, с каждым днем все больше.  И ничего с этим не поделать!»

Следующий июнь выдался теплым и солнечным. Анна счастливо жила с Валентином и его сынишкой.  Матери он помешал в новом замужестве, и она согласилась отдать его в обмен на квартиру.
Вадим не забыл поздравить с днем рождения. Артистически убедительно оскорбился, узнав о ее замужестве.
Сергей прислал по почте свой роман. На удивление, его издали, причем приличным тиражом.
Прекрасен, чуден и необъясним наш мир!

;

КАРТИНА
Андрей Михайлович прознал о новой соседке по лестничной площадке совершенно неожиданно. Случилось это в три часа, когда раздался звонок в дверь. В ночной тиши он звучал настолько громко и тревожно, что поднял с постели моментально.
Звонившим оказался мужчина южной национальности в спецовке.
– Здравствуйте, дарагой, я тута ремонта делаю твоей соседка. Мне 500 рублей нада. Телефона оставлю. Завтра дам назад.
Андрея Михайловича такая бесцеремонность, точнее беспредельная наглость, решительно вывела из себя. Он мог предположить, что начался пожар, землетрясение, нагрянула полиция, кто-то умер, но чтобы так среди ночи занимать деньги…
– Ты совсем сдурел. Три часа ночи. У тебя голова есть?
– Ест галава. Мне деньга очень нада.
– Пошел к черту! Идиот!
Захлопнув дверь, Андрей Михайлович вернулся в постель, но от возмущения никак не мог успокоиться и заснуть.
– Понаехали, совсем обнаглели! Чувствуют себя хозяевами жизни! Кто бы из москвичей себе позволил просить у незнакомого деньги среди ночи?
Чем дольше ворочался, тем больше злился. Только под утро понял, что зол заодно и на себя. Чего психанул? Дал бы пятьсот рублей, раз уж встал. Может, и в самом деле были необходимы. С этими благородными помыслами, наконец, успокоился и заснул.
Новую соседку встретил через неделю мимоходом в подъезде на встречном курсе. Женщина миловидная, правда, излишне надушенная и малообщительная: даже голову не подняла, уткнувшись в воротник шубы, и не поздоровалась. С близкого расстояния впервые рассмотрел в лифте. Вблизи она оказалась несколько постарше, чем по первому впечатлению, лет этак на пять. Но и так не больше 45. Привлекательная.
– Вам какой?
– Тот же, что и вам. Мы же соседи.
– Извините, я тут никого не знаю. Только поселилась.
Голос у нее был невысокий, приятный. Четко поставленная речь выдавала в ней преподавателя.
– В школе работаете или в вузе?
– Как вы узнали?
– По манере говорить.
– В вузе, преподаю математику. Вижу, вы человек проницательный.
– Мы почти коллеги, я по образованию физик, но теперь работаю бюрократом. Так что будем знакомы. Меня зовут Андрей Михайлович.
– Мария Сергеевна, очень приятно.
– Будут проблемы – к вашим услугам.
– Спасибо, буду иметь в виду.
На том и приехали.
Продолжилось знакомство через несколько дней и снова в лифте.
– Добрый вечер. Узнаете?
– Да, здравствуйте. Так замоталась, что и голову не поднять, ничего не замечаю.
– Главное этаж не спутать. Как обустроились?
– Ремонт, наконец, закончился, теперь вещи разбираю. Жизнь так изменилась, многое, прежде казавшееся важным, стало ненужным, а выбрасывать жалко и грустно. Я уж не говорю о книгах. В одной комнате все не поместить.
– У меня та же проблема. Квартирка не вмещает нажитого. Книги, похоже, отмирают. В магазинах все, что душа пожелает, а желающих-то и не стало.
– Подозреваю, скоро не только книги, но и преподаватели не будут нужны. Уже слушают вполслуха, в Интернете все есть во всех видах.
– Бюрократов роботы заменят в первую очередь. Уже сейчас письма писать умеют и по телефону отвечать.
– Выходит, неперспективны наши специальности.
– На наш век хватит. Ну, до новых встреч в лифте.
– Да, у нас складывается интересная лифтовая форма общения, – впервые улыбнулась Мария Сергеевна.
В четвертый раз встретились еще на подходе к дому. Поговорили более обстоятельно.
– Разборку завершили?
– Да, осталось картину повесить.
– Большая?
– Старинная, в тяжелой раме, еще от прадеда. Стену нужно основательно сверлить, чтоб не убила ненароком. Придется договариваться с мастером, что ремонт делал.
– Он тут ко мне раз ночью завалился. Любопытный экземпляр.
– С какой целью?
– Денег, говорит, «очень нада».
– Вот нахал! Я знаю: он часто по ночам работает.
– Картину и без него можно повесить. Инструмент у меня есть, и опыт имею.
– Ну что вы! Неудобно затруднять.
– Хуже будет, если он опять ночью ко мне завалится, – улыбнулся Андрей Михайлович.
– Это да, – засмеялась Мария Сергеевна.
– Давайте сегодня же и повесим. Дело недолгое.
– Нет-нет. Я еще место не выбрала и, вообще, не готова.
– Можно и завтра.
– У меня вечером пара, приду в восемь, не раньше.
– Отлично. Начнем в девять.
– Не поздно шуметь?
– Дело на пять минут.
Андрей Михайлович с детства приобщился к практическим навыкам, прежде обходился простым инструментом: пилой, рубанком, молотком, клещами да отверткой. Со временем серьезно оснастился современным электроинструментом, а дел-то и не стало. Руки скучали. А тут такой случай. Он тщательно собрал все необходимое для предстоящей работы, уложил в специально предназначенный кофр и направился к соседке.
Внешний вид свидетельствовал, что она его ожидала.
Картина выглядела солидно. Маслом был изображен крутой берег реки с заводью, большими камнями у воды, полевыми цветами, раскидистыми кронами берез и пасущимися на дальнем плане коровами. Андрей Михайлович немного разбирался в живописи и заключил, что пейзаж выполнен в стиле известного мастера XIX века Льва Каменева. Возможно, копия. К сожалению, картина не подписана, но выполнена весьма искусно, вполне профессионально. Да и шикарная рама из толстенного багета с лепниной и позолотой, пусть местами уже облезшей, не позволяла усомниться в несомненной ценности произведения. Такая картина вполне могла бы украсить залы провинциальной галереи.
Рама тянула килограмм на десять, никак не меньше. Мария Сергеевна долго не могла решить, куда повесить эту реликвию. Андрей Михайлович уже утомился, примеряя ее в разных местах на стене. Наконец, выбор был сделан.
Андрей Михайлович тщательно вымерил положение отверстия для крюка, учтя угол наклона картины и длину имевшейся на раме веревки. Затем, к удивлению Марии Сергеевны, приклеил малярной лентой под точкой сверления большой раскрытый пакет, как оказалось, для сбора мусора. Зарядил в перфоратор толстое сверло, подставил табурет на выверенное по длине перфоратора расстояние от стены. Рядом на столике, в пределах доступности с табурета, разложил молоток, пассатижи, дюбель и большой крюк с винтовой нарезкой.
Мария Сергеевна смотрела на все приготовления с нескрываемым восхищением.
– Вы прямо как хирург перед операцией.
– Жизнь научила, что любое, самое простое дело нужно как следует готовить, чтобы избежать неожиданных осложнений. Помню, в детстве крыли мы с дедом крышу, а у меня гвоздь воткнулся в сучок и загнулся насмерть, а клещи-то не взял. Поспешил слезть и навернулся так, что еле кости собрал.
С этими словами он забрался на табурет и включил перфоратор. В умелых руках сверло легко вошло в стену, мусор послушно ссыпался в пакет. Но не успела Мария Сергеевна в полной мере оценить мастерство соседа, как вдруг из стены брызнул сноп искр и тут же вырубился свет. От неожиданности Андрей Михайлович вздрогнул, потерял равновесие, оступился и рухнул на пол.
Зря он вспомнил детство!
Не предвещавшая никакой беды ситуация в момент радикально изменилась. Оказалось, что сверло угодило в скрытую электропроводку и закоротило сеть. Квартира погрузилась в кромешную темноту зимней ночи, Андрей Михайлович корчился на полу и громко стонал от боли, Мария Сергеевна остолбенела от неожиданности и от ужаса потеряла дар речи.
Упал Андрей Михайлович весьма неудачно: грохнулся на спину, ударился головой, а хуже всего, что правой рукой, в которой сжимал тяжеленный перфоратор, зацепился за стол, да так, что выбил руку из плечевого сустава. От жуткой боли и потерявшей способность к движению руки он решил, что она вовсе оторвалась от сустава. Это его приводило в полное смятение.
Придя в себя, Мария Сергеевна сначала кинулась к Андрею Михайловичу, но в темноте ничего было не разобрать. Тогда наощупь выбралась из комнаты и открыла входную дверь. Свет с лестничной площадки проник в комнату. В полутьме ей удалось поднять Андрея Михайловича и вывести из квартиры. На свету осмотрели беспомощно висевшую руку. Зрелище ужасное. Остальные ссадины и ушибы отошли на второй план. Мария Сергеевна, как могла, успокаивала Андрея Михайловича.
– Это лишь вывих. Не бойтесь, все вправят.
– Как тут вправишь, – почти потерял самообладание Андрей Михайлович, – почти оторвалась, только на коже держится. Как на грех – правая.
Открыли квартиру Андрея Михайловича. Мария Сергеевна кинулась вызывать скорую. Не тут-то было, несмотря на уговоры, ее переадресовали в травмпункт. И это поздним вечером! Ночью! С помощью Интернета удалось, наконец, вызвать врача из платной поликлиники. Может, и лучше. Время тянулось мучительно долго. Мария Сергеевна нежно обняла Андрея Михайловича, гладила по голове, но это заметного положительного эффекта не дало.
Врач оказался опытным, руку плавно подвигал, и она, к удивлению отчаявшегося и измученного бесконечной болью Андрея Михайловича, с характерным чавкающим звуком встала на свое место. Боль сразу отступила, и рука заработала. Врача, на радости, щедро отблагодарили. Одной, главной проблемой в сложившейся ситуации стало меньше.
Организовали чай. Андрей Михайлович пытался угостить гостью коньяком, но она отказалась. Сам он, на радости от спасения руки, выпил пару рюмок и, несмотря на протесты Марии Сергеевны, приступил было к восстановлению электричества. Однако автомат, обесточивший ее квартиру, не включался. Это означало самое худшее: провода в стене закоротились. Ситуация оказалась весьма непростой.
Понятное дело, в хозяйстве у Андрея Михайловича имелся фонарь. Вернулись в темную квартиру. Андрей Михайлович осветил стенку и хотел снова залезть на табурет, но тут уж Мария Сергеевна категорически запротестовала: достаточно было одного падения. Пришлось отложить дальнейшие дела до завтра.
Жить в темноте современной женщине совсем непривычно и весьма проблематично, тем более что зимой светает поздно – ни помыться, ни накраситься, ни одеться. Андрей Михайлович, чувствуя себя безмерно виноватым, стал ее уговаривать поменяться на ночь квартирами. Мужчине, да еще с фонарем, в темноте гораздо проще. Но Мария Сергеевна категорически это отвергла.
Андрей Михайлович попытался подвести от себя электричество через двери, но имевшаяся переноска оказалась слишком коротка.
Время подошло к полуночи, в конце концов, решили расположиться в одной квартире. При свете фонаря Мария Сергеевна собрала вещи первой необходимости. Набралось немало. Диван в комнате отошел Марии Сергеевне, а раскладушка на кухне – Андрею Михайловичу. Из-за нехватки места подголовник раскладушки стоял чуть ли не вертикально. Сидеть было удобно, а вот лежать толком не получалось.
Спали оба плохо, утро тоже было напряженным, чувствовали себя скованно, но как-то разобрались. Андрей Михайлович специально встал пораньше, чтобы своими процедурами не мешать Марии Сергеевне. За время ее утренних приготовлений успел собрать завтрак, сварил кофе. Ночные приключения так сблизили, что на работу уходили почти родственниками. Вернуться договорились согласованно.
Проведенный осмотр места вчерашнего происшествия привел к неутешительному заключению: стену придется раздалбливать и делать вставку для соединения проводов. Андрей Михайлович попытался взяться за дело, но Мария Сергеевна была категорична и, чтобы прекратить всякие дискуссии, тут же позвонила Али – тому самому, что делал ремонт. Али работал где-то под Москвой, но пообещал через день приехать.
Вечером теперь уже Мария Сергеевна вступила в права хозяйки на кухне Андрея Михайловича и умело приготовила ужин. Андрей Михайлович опять достал коньяк и на этот раз сумел уговорить новоиспеченную хозяйку с ним выпить. Не раз вспомнили вчерашний вечер. Сначала с волнением, а потом, по мере опустошения бутылки, уже со смехом. Настроение поднялось настолько, что раскладушку поставили в комнате, да и то она понадобилась не на всю ночь.
Али пришел в конце следующего дня, стену раздолбил, провода соединил, зашпаклевал, вделав крючок для картины. На следующий вечер зашкурил, осталось лишь закрасить образовавшееся пятно. Но и тут возникли проблемы: краску точно подобрать никак не удавалось. Пятно бросалось в глаза. Хотели перекрашивать всю стену, но решили, что за картиной будет незаметно. Провозился Али две ночи и запросил пять тысяч.
Андрей Михайлович безропотно рассчитался.
– Дорожа вышла. А все чево, знаешь? Не дал тада пятьсот рублей, а нада была очень, вот Аллах тебя и наказал в десять раз, – рассудил Али.
– Я на него не в обиде.
– Это как?
– Спасибо ему и тебе за две последние ночи.
– Вота как! Тада зря я картину весил, нада бы тебе опять? – с пониманием засмеялся Али.
– Надеюсь, теперь и без этого все сложится, как надо.
– Тада квартира будешь соединять?
– Не исключено.
– Стена сам долбить начнешь?
– Тебе доверим.
– Правильна, людям нада доверять. Дажи ночья.
;


РАЗВОД
После развода Дмитрию ничего другого не оставалось, как начать более самостоятельную, независимую жизнь, но вот оказалась она несколько иной, нежели ему представлялось. Виной тому стали бытовые проблемы, для решения которых за беззаботные семейные годы он утратил опыт и сноровку. Даже приготовление примитивных блюд требовало начальных кулинарных навыков, но основные трудности были связаны с рубашками. Стирку в машине он освоил без особого труда, трудности появились с глажкой: никак не удавалось привести их в надлежащий вид, соответствующий его служебному положению. Свободное время, на которое он рассчитывал в субботу и воскресенье, стало еще менее свободным, чем при жене. Большой загадкой для него стали приходящие квитанции по оплате коммунальных услуг. Он видел, как супруга снимала и сообщала по Интернету показания счетчиков и оплачивала набежавшие расходы, но никогда не вникал в подобные дела.
Короче говоря, уже через месяц Дмитрий однозначно пришел к заключению о неизбежности обращения к бывшей супруге за помощью, но первому выходить с ней на связь ему не хотелось, была надежда, что она сама объявится, поскольку забыла некоторые из своих вещей.
Познакомился Дмитрий с Любой в электричке, когда однажды ехал на полигон. Девушка сидела напротив, читала книжку, и улыбка не покидала ее приятное лицо. Она была так увлечена, что на Дмитрия даже ни разу не взглянула. Это было досадно и даже задевало самолюбие, тем более что была она очень привлекательная.
– Девушка, извините, не скажете, что вы читаете такое интересное?
– Марка Твена, – сказала она, впервые оторвав взгляд своих карих глаз от книги.
– Это мой любимый автор. Не могли бы читать вслух, а то так завидно, – ласково улыбнулся Дмитрий.
– И что я за это буду иметь? – пококетничала девушка.
– Вы любите мороженое?
– От стаканчика крем-брюле, пожалуй, не откажусь.
Дмитрий достал телефон и набрал некий номер.
– Алло, это хладокомбинат номер два? Говорит Дмитрий Харитонович Завидов. Будьте добры, соедините с директором... Василий Аркадьевич, привет, дорогой!.. Да, это я. Как жив?.. Нет, пока не женился. Мороженое еще делаешь?.. Будь добр, подошли стаканчик крем-брюле в электричку Москва – Калуга, отправление с Киевского вокзала в девять двадцать, предпоследний вагон. Буду признателен!
Девушка рассмеялась, оценив его шутку.
Продавщицу мороженого Дмитрий заметил, когда она только входила со своим товаром в соседний вагон. Уже через несколько минут она достигла Дмитрия и его пораженной спутницы.
– Два стаканчика крем-брюле, как заказывал.
– Только один.
– Как же я промахнулся, про себя забыл, – всплеснул рукой Дмитрий. – Тогда еще рожок.
– С вас семьдесят рублей.
Дмитрий дал сотню.
– Без сдачи, это за оперативность.
– Вы что волшебник? – еще не пришла в себя от удивления девушка.
– Нет, но кое-что могу. Теперь читайте.
– Как же есть и читать?
– А вам далеко ехать?
– Еще час, до Наро-Фоминска.
– О, мы попутчики.
– Там живете?
– Нет, по работе. Меня зовут Дмитрий.
– Я это уже усвоила, а меня назвали Любой.
– Очень приятно!
– Мне тоже. Вы на полигон?
– Вы, я смотрю, девушка осведомленная.
– У меня отец военный, там служит. Еду на два дня навестить родителей.
– Где учимся?
– В финансовой академии, еще два года.
– Это не в Филях ли?
– Вижу, вы тоже человек знающий.
– Я там живу недалеко. Приходите в гости, припасу для вас чего-нибудь вкусного.
– Фили большие.
– Вот моя визитка с телефоном, а адрес я сейчас допишу на обороте.
– Не знаю, соберусь ли.
– Тогда договоримся конкретно. В ближайшую среду в восемнадцать ноль-ноль.
– Мне как-то неудобно так сразу в гости к малознакомому мужчине.
– Хорошо, тогда для закрепления знакомства сначала посетим театр. Встречаемся у метро «Филевский парк» в это же время. Удобно?
– Да, вполне.
– Форма одежды летняя, парадная.
– Но у меня такой и нет.
– У меня тоже, – засмеялся Дмитрий.
– А вы весельчак. Это прикольно.
– Тогда давай перейдем на «ты», поскольку ты мне тоже очень нравишься.
– Вы вон – старший инженер, визитку имеете и заграничный портфель при вас, а я студентка.
– Я старший инженер, но, заметь, не старый. Разницу ощущаешь?
– Ощущаю, - улыбнулась девушка.
– Надеюсь, и выгляжу не очень плохо?
– Просто шикарно!
– Ну тогда что нам мешает?
«Эти моменты и вспомнить приятно. Далее Люба совсем не стеснялась, и события развивались настолько динамично, что вскоре сыграли свадьбу. Сослуживцы мне завидовали: такую красотку отхватил. Жизнь стала интереснее и насыщенней, жена подвигла на диссертацию. Написал, защитил и на работе преуспел. Тут все сложилось нормально, а вот дому и жене времени уделять стал все меньше и меньше, все больше с друзьями. К сожалению, это так. Бесспорно, виноват! Так что не стоит ждать от Любы первого шага. Она женщина гордая и через себя не переступит. Нужно самому звонить».
– Люба, здравствуй, это я.
– Привет, Дима.
– Как живешь?
– Нормально. А ты?
– Тоже нормально, но есть проблема с оплатой квитанций. Не могла бы проинструктировать?
– Могу. Почему нет?
– Подъезжай сегодня, а то уже все сроки прошли.
– А меня никакие сюрпризы не ждут?
– Нет, – сразу смекнул, о чем речь, Дмитрий, – проживаю в гордом одиночестве.
– Ну тогда ладно, через пару часиков подъеду.
Люба за этот месяц тоже много чего вспомнила, передумала и загрустила.
«Познакомились с Дмитрием в электричке. Опаздывала, заскочила в последний вагон, а выходить удобнее из середины. Народу немного, решила перейти через несколько вагонов, но уже в следующем внимание привлек приятного вида молодой мужчина с солидным портфелем, указывающим на жизненную устроенность. Подсела напротив, хорошо с собой была книга, рассказы Марка Твена. Ленка, полная восхищения, подсунула. Открылся рассказ «Как я редактировал сельскохозяйственную газету», она им особенно восхищалась, видимо, несколько раз перечитала и замяла. На мой взгляд, юмор достаточно убогий: можно, конечно, смеяться над тем, что гуси мечут икру или что репа и тыква растут на деревьях, но лишь находясь на уровне третьего класса, или при особой необходимости, как сложилось в том случае. Смеялась главным образом глазами, этого оказалось достаточно. Попутчик попался остроумный, прикол с мороженым я разгадала сразу, но удивление изобразила удачно. Показательно, что сдачу не взял, значит, деньги имеет и не скряга. Развивалось знакомство быстро, дошло до приглашения домой. Чуть сразу не согласилась, но в последний момент притормозила. Вышло еще лучше – через театр. Дома в первый раз удалось себя сдержать, все бурно решилось во время второго визита. На свадьбу пригласили всю мою группу, девки обзавидовались. Дмитрий способный, вскоре под моим давлением засел за диссертацию, но в театр и в гости к родителям все же по выходным выбирались. Все изменилось после защиты. Друзья заразили бильярдом. Играли азартно, на деньги. Существенных проигрышей не было, но и свободных выходных тоже не стало. Лучше бы выпивал, как отец, все же дома. Разводом хотела лишь припугнуть, но не получилось. Отступать стало некуда. Через это и разошлись. Уходила в никуда, хорошо Дмитрий квартирку снял, есть совесть. Кольцо снимать не стала, родителей тоже не посвятила».
Женщине жить одной ненапряженно, но тоскливо. Любе уже существенно за тридцать. В таком возрасте найти себе пару далеко не так просто, как в молодости. Да и на работе одни женщины. Прожили они с Дмитрием больше десяти лет, было что вспомнить. Развелись как-то по-глупому, на самом деле, без особых на то причин, устали друг от друга что ли. У него серьезная работа, друзья, увлечения. У нее одна подруга – Ленка, да и та вечно в делах да в безумных романах. В общем, оказалась она в семье на вторых ролях и перспектив никаких. Детей не было, сначала не хотели, однажды отказались, потом как-то не стало получаться.
Звонок Дмитрия пришелся на момент, когда Люба уже не рассматривала сделанный по ее инициативе решительный шаг как единственно правильный. К поездке серьезно подготовилась в плане внешнего вида. Выглядела она всегда моложе своих лет, вот и сейчас осталась собой довольна.
Дмитрий к приезду экс-супруги тщательно пропылесосил квартиру и купил мороженое крем-брюле. Память молодости подсказала. Чем ближе подходило назначенное время, тем больше росло его волнение. Он даже не ожидал, что организм, привыкший к определенному ритму, так заинтересован в предстоящем контакте.
Люба приехала почти без опоздания, была приучена к пунктуальности бывшего мужа.
– Здравствуй, Люба! Проходи, раздевайся.
– Здравствуй, Дима. Выглядишь ты неплохо.
– А ты вообще изумительно.
– Раньше ты этого не замечал.
– Разлука освежает впечатления.
– Смотрю, у тебя более-менее порядок. Молодец!
– Стараюсь, но пока не все освоил.
– В чем проблемы?
– Рубашки сложно гладить, не получается, как у тебя.
– А чего ты не сдаешь их в прачечную?
– Я прежде сдавал, но качество было совсем не как у тебя.
– Оценил, значит. Постепенно научишься. Тут практика необходима, советом делу не поможешь.
– А главное с ЖКХ проблемы, не знаю, как и подступиться к оплате.
– Постараюсь объяснить. Человек ты сообразительный, кандидат наук, освоишь.
– Давай сначала кофейку выпьем.
– Давай, почему бы не выпить? О, я вижу, ты мороженое прикупил.
– Да, твоё любимое.
– Надо же! Вспомнил!
– Разве такое забудешь!?
– Прежде десять лет крем-брюле и в помине не было.
– Да, ты как-то все держала в своих руках. Инициативу проявить было трудно.
– В этом и была моя ошибка.
– А я во всем себя виню.
– Это правильно, совсем меня в служанку превратил.
– Теперь я вижу, как непросто вести хозяйство. Расскажи, как ты живешь?
– Подобных проблем, как ты понимаешь, нет, но и новых ярких впечатлений тоже.
–  Я так рад тебя видеть, даже не ожидал, что так соскучусь, – и он взял ее за руку.
От этого прикосновения по телу Любы прошла приятная волна, но она не подала виду, лишь слегка улыбнулась. Этого оказалось достаточно для того, чтобы Дмитрий обнял ее и поцеловал. Тут уж и она не сдержала порыва чувств.
Больше у Дмитрия не было проблем ни с ЖКХ, ни с рубашками. У Любы жизнь тоже стала более содержательной, тем паче, что вскоре выяснилось, что в тот памятный день она забеременела. Сначала на второй план, а с рождением сына и на третий, отошел бильярд. Дмитрий всерьез задумался о докторской диссертации. В ЗАГСе за них порадовались: никто прежде так быстро вновь не сходился.
Так что развод может не только разрушить семейное счастье, но восстановить и укрепить его.

Правда, такое случается редко.
;

СВАДЬБА
Кузьма Федорович стал писателем, выйдя на пенсию. К настоящему времени он сумел издать три книги, в которых детально изложил все свои жизненные наблюдения. Но писательский запал на этом не закончился, и он решил для продолжения творческого процесса набраться новых впечатлений. Денег для дальних путешествий, да и здоровья уже не было, и Кузьма Федорович избрал более простой и менее затратный метод.
Стоял один из лучших месяцев в году – май. Московские парки утопают в зелени и наполнены сказочным ароматом сирени. После полудня Кузьма Федорович отправился на Воробьевы горы и выбрал скамейку между высоких берез, с которой открывался живописный вид на лежащую внизу поляну, расцвеченную весенними цветами, и густо-зеленый пролесок у набережной. От смотровой площадки сюда вела узкая крутая тропинка, спуститься по которой оказалось весьма непросто. Скамеек на склонах Воробьевых гор немного, тем более так удачно расположенных. Здесь вполне можно было рассчитывать на собеседника.
Так и получилось – вскоре к скамейке подошли парень с девушкой. На нем была белая рубашка с коротким рукавом, а она в простеньком светлом платьице. Роста небольшого, весьма щуплые и совсем неприметные. В руках у них была бутылка шампанского и коробка конфет. Оказалось – молодожены.
Смотровая площадка, как известно, – излюбленное место для посещения свадьбами. Обычно молодожены подъезжают в длиннющих белоснежных лимузинах, с большими шумными развеселыми компаниями, цветами и фотографами. Шампанское льется рекой. На счастье вниз по склону летят хрустальные бокалы. Разбиваются не все, видимо, оттого и не все оказываются счастливы. Понятно, что для этой предельно скромной пары там было неуютно, просто им там не было места. Оказалось, что молодоженов привлекла не уютно расположенная скамейка – им был нужен гость на свадьбу, способный разделить их торжество и радость, коим Кузьма Федорович неожиданно и стал.
Познакомились, в пластиковые стакашки разлили шампанское, и Кузьме Федоровичу представилась честь произнести заглавный тост, что на свадьбах он не раз делал с изяществом и даже блеском, но тут слова подобрал не сразу. Однако получилось душевно.
– Дорогие Маня и Виктор, примите от меня, человека, случайно встретившегося в начале вашего большого пути, самые искренние пожелания счастья, большой беззаветной любви и долгих лет совместной жизни. Наша жизнь – очень непростая штука, пусть вам улыбнутся успех и удача во всех делах и будут замечательные детишки.
Они беззвучно чокнулись, и молодые расцеловались. Маня угостила Кузьму Федоровича конфетами и при этом, как бы невзначай, продемонстрировала тоненькое обручальное кольцо. У Виктора кольца на пальце не было.
Виктор был москвичом, а Маня из-под Брянска. Работали на стройке, там и познакомились. При ближайшем рассмотрении Виктор оказался хоть и мелкого, но жилистого телосложения. Маня – на вид совсем хрупкая, лицо небольшое, с миловидными чертами, очень неуверенная, видимо, добрая и ласковая. Виктору было двадцать три года, он отслужил в армии. Маня на год старше, хотя по виду ей и шестнадцати было не дать.
У Виктора из близких родственников была только мама, а у Мани были живы оба родителя и еще был брат, но связи с ним уже не было несколько лет. В деревне жизнь совсем бедная.
Настала очередь и Кузьмы Федоровича рассказать о себе. Он не стал далеко уходить в прошлое, представился писателем, чем привел Маню в изумление и восторг. Живого писателя они никогда не видели. Как выяснилось, книг невеста прочитала всего несколько, но о писателях была очень возвышенного мнения. Кузьма Федорович был человек дальновидный и захватил с собой одно из своих произведений. Лучшего свадебного подарка молодожены не могли и ожидать. Кузьма Федорович сделал им на внутренней обложке посвящение, которое они трепетно прочитали вслух. Разлили остатки шампанского.
Теперь тост сказал Виктор.
– Уважаемый Кузьма Федорович! Мы так рады, что судьба позволила нам познакомиться с таким выдающимся человеком. Мы постараемся быть достойными этой чести. Спасибо вам большое за подарок, мы обязательно прочитаем вашу замечательную книгу и будем ее беречь всю жизнь.
На глазах Мани выступили слезы, она хотела расцеловать Кузьму Федоровича, но не решалась. От столь неожиданно красивого и душевного тоста, Кузьма Федорович тоже растрогался, обнял Виктора и расцеловал Маню.
Никогда раньше он не испытывал к себе и к своим книгам такого искреннего уважения.

;

СУДЬБА
Петр Сергеевич работал директором крупного закрытого предприятия. Он был мужчиной крепкого телосложения и к пятидесяти годам серьезно не болел. Для поддержания формы зимой активно занимался лыжами, а летом – велосипедом. И все бы было хорошо, но вот после юбилея к нему привязалась, на первый взгляд, незначительная хворь в виде фурункулов, захвативших важную для основной позы руководителя часть тела. Когда попытки самолечения результатов не дали, Петр Сергеевич вынужден был обратиться в поликлинику.
Сначала лечил его дерматолог – молодая женщина, которой и показывать болезнь во всей красе было неудобно. Испробовали различные мази и таблетки, но болезнь от них только прогрессировала. Тогда за дело принялся хирург – умудренный жизнью мужчина, владеющий более радикальными и весьма болезненными приемами борьбы, но и они спасовали.
Дело дошло до того, что Петр Сергеевич практически не мог сидеть, только стоять и лежать. На работе и дома еще можно было найти выход, а вот в самолете возникали настолько непреодолимые проблемы, что даже на совещания в Москву приходилось ездить по железной дороге.
От безысходности положили Петра Сергеевича в больницу, где применили все имеющиеся там методы: резали и чистили, жгли лазером, замораживали жидким азотом, применяли витаминотерапию, массаж, переливание крови из вены в ягодицу. Онколог даже предложил облучить электронами или нейтронами. Для консилиума вызывали двух профессоров из мединститута. Наконец, в дело вмешалась санитарка Маша – женщина практического склада.
– Ты же молодой мужчина, тебе жить и жить, а тут тебя вконец залечут.
– А что делать-то?
– Есть у нас в деревне баба Варя. Никто в больницу и не ходит, да ее и нет, только к ней, особливо с ранами и нарывами.
– Ты насоветуешь!
– Я тебе дело говорю.
– Тут профессора руками разводят. За границу советуют.
– Ну испробуй, если деньги девать некуда. А баба Варя денег вообще не берет. Из города приезжают.
– А деревня-то далеко?
– Тридцать километров в сторону секретного полигона.
– Откуда ты про него знаешь?
– Кто ж не знает? Пол-леса проволокой обмотали. Дорогу вымостили.
– Мне на машине не доехать, а пешком не дойти.
– Потерпи, как-нибудь … Здесь и не такого, небось, натерпелся.
– Это верно. Дорогу покажешь?
– Почему нет, у себя уж давно не была, заждались почай.
Поехали через пару дней. Петр Сергеевич устроился в подушках полулежа на заднем сидении, а Маша впервые в жизни сидела в шикарной машине рядом с водителем и, преисполненная ответственности, руководила движением.
Деревенька оказалась небольшая, дворов сорок, но обитаемая. Баба Варя жила ближе к краю в небольшой, но ладной избенке, покрытой на современный лад металлочерепицей. Хозяйка, убиравшая картошку в грязном фартуке и резиновых сапогах, выглядела, по медицинским меркам, не слишком убедительно. Повела в дом. Внутри порядок, на удивление, есть даже водопровод. В углу у окна небольшая иконка с электрической лампадкой. Переодевшись, баба Варя приобрела вполне опрятный вид. Ей было уже восемьдесят, но выглядела бодро. Глаза живые и добрые.
– Вижу, совсем одолели тебя проклятые, – только взглянув на Петра Сергеевича, заключила баба Варя.
– И не говорите. Даже сесть не могу. Показать?
– Давай, похвастай.
Привычным делом Петр Сергеевич спустил брюки и трусы.
– Что же они с тобой сделали, идолы окаянные? Чего же столько терпел, милой?
– Не говорите, всего искромсали, сесть не могу.
– Как будто шрапнелью все разворотило. Ну, мы это дело поправим. Ты свои фурункулы смазывай уксусом перед сном, все и пройдет.
– Да я только чем ни мазал. Ничего их не берет.
– Возьмет. Через недельку полегчает. Я еще за тебя помолюсь.
– А если не поможет?
– Поможет, не сомневайся. Я в войну при госпитале еще девчонкой работала, тогда гнойных ран было премного. Почти у каждого. Вот и научилась. Бог силу дал. А ты еще плясать будешь вприсядку.
– Мне хотя бы сидеть.
– Обратно поедешь – боль немного отпустит.
– Хорошо бы. Мы вам тут гостинцев привезли.
– Спасибо, да у меня все есть. Вон, картошки накопала, хорошая уродилась, на зиму хватит.
– Тут к картошечке маслице, колбаска, рыбка.
– Надо вам с собой еды собрать.
– Да мы через час дома будем.
– В дороге всякое может случиться, может и задержка выйти.
И точно. Перед городом дорога была перекрыта из-за крупной аварии. Прождали больше часа, бутерброды и пригодились. К еще большему удивлению Петра Сергеевича, боль постепенно отступила, сидеть стало терпимо. Настоящее чудо произошло через десять дней: фурункулы затянулись полностью. Врачи только руками развели.
Петр Сергеевич считал своим долгом отблагодарить своих спасительниц. Маша деньги брать отказалась наотрез, пришлось сделать подарок – телефон. Радости не было предела. В субботу поехал благодарить главную спасительницу. Петр Сергеевич накупил целую корзину продуктов и еще набор современной кухонной утвари.
– Может, что по хозяйству сделать нужно?
– Да есть у меня все. Вот даже водопровод из колодца провели в благодарность, крышу покрыли.
– А вы все лечите?
– Нет, некоторые трудные болезни руками не разведешь. Но помогаю, как могу.
– Я просто поражен вашими способностями. Как вам это удается?
– Не знаю, Бог помогает.
– Ну, хорошо, а уксус какую-то роль играл?
– А как же, иначе бы ты не поверил. Если что, ты сразу приезжай, не запускай.
– А что посоветуете?
– В церковь сходи, с батюшкой посоветуйся, что-то в жизни изменить надо.
С тех пор Петра Сергеевича не покидали мысли об удивительных способностях бабы Вари. Было ясно, что ни в какие каноны медицинской науки они не вписываются. Тут воздействие не на материальном уровне. В религии у Петра Сергеевича были определенные сомнения. Он относил ее к воспитательной психологической системе, заповеди разделял, а вот в божественное происхождение жизни не верил. Мысли о наличии духовного мира его посещали и ранее. Как иначе можно было объяснить предчувствие, да и заботливую руку судьбы, которую Петр Сергеевич за прожитые годы ощутил не раз. Способности бабы Вари стали еще более весомым аргументом.
В церковь Петр Сергеевич пошел не сразу, уж больно много дел скопилось на работе за время болезни, но все же выбрался. Народу не так много, преимущественно женщины. Рядом стояла молодая дама приятной наружности. С ней после службы и заговорил Петр Сергеевич.
– Извините, я тут впервые, не могли бы вы объяснить, какие правила?
– А что вам нужно?
– Хотел бы с батюшкой посоветоваться о жизни, но не знаю, когда можно подойти.
– Нужно было сразу после службы.
– А вы часто ходите?
– Нет, сейчас на душе тяжело, посоветовали сходить, свечку поставить.
– Полегчало?
– Пока трудно сказать. У вас тоже проблема?
– Была, я болел, старушка вылечила. Прямо чудо. После этого о духовном мире задумался.
– У меня на этот счет давно нет сомнений. Я занимаюсь духовной сферой почти профессионально.
– Вот это везение. Не откажите помочь страждущему.
– Что конкретно вы хотите?
– Понять многое, поговорить для начала.
– Пожалуйста, к вашим услугам.
– Разрешите представиться: Петр Сергеевич, можно просто Петр.
– Я Клавдия, очень приятно.
– Мне тоже.
Клавдия оказалась философом, хорошо эрудированным кандидатом наук. Защитилась еще по марксистскому учению, но сейчас от него отошла.
– О наличии духовной сферы свидетельствует немало фактов. Но почему она проявляется только в редких случаях? – поставил первый вопрос Петр Сергеевич.
– Это ошибочное мнение. Она руководит судьбой людей, а это постоянное действо.
– А за судьбу цивилизации она тоже отвечает?
– Не думаю. Цивилизация – это творение людей, а не Всевышнего. Почему он должен брать на себя ответственность?
– Но от судьбы цивилизации зависит и судьба каждого индивидуума?
– Да, но почему вы решили, что судьба обязательно должна быть счастливой? Испытания нас подстерегают на каждом шагу, и не все кончается удачно. Будь по-другому, жизнь потеряла бы смысл.
– То есть изначально не предполагалось, чтобы человечество жило вечно?
– Физическая жизнь конечна как для человека, так и для человечества. А духовная – вечна.
– Как-то трудно себе представить духовную жизнь в отрыве от материальной.
– Потому что нам позволено изучать лишь материальный мир, а в духовный можно только верить. Иначе и быть не могло. Только представьте, что люди вторглись бы в духовную сферу. Сразу нарушилась бы вся система всемирного разума.
– А вот понятие души, оно может быть конкретизировано? Где она у нас?
– Так вопрос ставить бессмысленно. Душа не требует вместилища. Дать описание души в рамках наших материалистических представлений невозможно.
– Но вы сами сказали, что на душе у вас тяжело. Значит, есть связь между духовным и материальным.
– Связь есть, есть взаимное влияние, но при этом духовное первично, верховенствует. Поэтому оно непостижимо через вторичную субстанцию.
– Но некоторые люди умеют пользоваться силами духовного мира. Это я на себе ощутил совершенно убедительно.
– Все люди имеют связь с духовной сферой, но уровень связи различен. У большинства он ограничен своей судьбой, самовлияние на судьбу очевидно. У избранных есть возможность влиять на судьбу других.
– Зачем так устроено?
– В мире во всем должно быть многообразие, все люди различны. Вас это не удивляет? Семь миллиардов – и все самобытны. Так и с душой.
– Когда вы говорите, что духовная сфера вечна, это означает, что душа человека тоже вечна.
– Нам неизвестно, как устроена духовная сфера. Думаю, что душа не исчезает после кончины, но она может преобразовываться во времени. Ничего там не хранится без использования.
– А как же понятия рая и ада?
– Это, на мой взгляд, придумано в целях предостережения людей, и не более. Ну как в аду душу можно подвергать физическим пыткам?
– То есть религия – это упрощенная версия идеализма?
– Именно так.
– А понятие Бога?
– Для наглядности нужны образы, причем заметьте: «отца и сына, и святого духа». Тоже придумано с умом.
– А вот скажите, духовен только человек?
– Все в мире связано с духовной сферой, но связь эта различна. Мы уже об этом говорили. Человек наделен творческим разумом, только он может в мыслях выйти за пределы материального мира и задаться вопросом о душе. Больше на это никто не способен, но это не означает, что у остального мира отсутствуют эмоции. Они нам не всегда заметны, но это не означает, что их нет, например, у деревьев.
– Человеку на земле дана непомерная власть. Зачем это?
– На верху любой сложной системы всегда кто-то есть. От него и зависит ее судьба. Такая роль выпала нам с вами.
– Тогда извините за нескромный прямолинейный вопрос: вы одинокая?
– Родственники есть, своей семьи нет. А вы?
– У меня семья есть. Жены нет вот уже два года. Меня в церковь послала знахарка, посоветовала что-то изменить в жизни. Похоже, наша встреча – это именно то, что она имела в виду. Теперь я в этом убежден.
– Скорее всего, так. Давайте не будем противиться судьбе. Я еще в церкви почувствовала, что мы неслучайно оказались рядом.
– Как будем развивать отношения? Классическим образом или современным?
– В чем разница?
– По классике – полгода ухаживание: парк, кино, выставка, театр, затем ЗАГС, ресторан, постель. А по-современному: ресторан – постель, – решился на смелую шутку Петр Сергеевич.
– Этап ухаживания пропускать не хотелось бы, но в сокращенном варианте, – весело откликнулась Клавдия.
– Тогда выбирайте: парк или ресторан?
– А ресторан в парке нельзя?
– О, вы мудрая женщина! Одно слово – философ: совместили прошлое и настоящее. Отлично, у меня тут машина рядом.
– Может, лучше такси? Кто же едет на своей машине в ресторан?
– У меня машина с водителем.
– Ничего себе! Кто же вы, Петр Сергеевич?
– С вашего позволения, директор некого предприятия.
– Это я удачно в церковь зашла. Высокий уровень. Трудно соответствовать.
– Да что вы! По жизни я типичный среднестатистический мужик.
– Это жаль, – лукавая улыбка выразила уровень раскрепощенности Клавдии. Она взяла Петра Сергеевича под руку, и они направились по избранному пути.
В ресторане все сложилось настолько удачно, что конец вечера провели дома у Клавдии. Тоже успешно.
Изменения, произошедшие в жизни Петра Сергеевича по рекомендации бабы Вари, полностью исключили рецидив заболевания, поскольку естественным образом нормализовали гормональный обмен организма.
;




ЗВОНОК
В пятницу вечером Николай позвонил домой и утомленным голосом просил Зою к ужину не ждать.
– Надолго задержишься?
– Постараюсь побыстрее управиться.
– К ночи-то вернешься?
– Что за вопрос? Целую!
– Адекватно! – Зоя была высокообразованной женщиной и любила замысловатые словечки. Они очень удобны в тех случаях, когда есть потребность замаскировать свое истинное отношение к происходящему.
Жили они с Николаем уже больше года. Последнее время подобные задержки с ним стали случаться все чаще и становились определенно подозрительными. Женщины в этом плане весьма чувствительны. После одиннадцати часов сомнения превратились в грустную уверенность.
«Устраивать скандал смысла нет: неясно, какие у него там отношения, а то и вовсе может уйти. Рисковать не стоит, но и запускать ситуацию дальше нельзя».
Женщина она была, как уже отмечалось, высокообразованная, к тому же неглупая, и нетривиальный замысел ответных действий созрел быстро. Центральным звеном был дверной звонок, его нужно было вывести из строя, причем аккуратным образом. Аккуратным в том смысле, чтобы не было заметно умысла. Перерезать провод было нельзя, пришлось как следует повозиться, чтобы его переломить в месте пайки под изоляцией. Получилось удачно: с виду цельность проводки сохранилась. Затем она закрыла входную дверь на задвижку, выключила звук у телефона, приняла снотворное, оставив пачку на прикроватной тумбочке, и заснула с чувством выполненного долга.
Утром на телефоне было шесть неотвеченных звонков, начиная с 00.20, затем с интервалом в пять минут. Утренних не было, первый пришел в 7.00, затем стали поступать через каждые полчаса. Николай был пунктуальным человеком.
«Ситуацию надо для начала инвертировать», – решила Зоя.
Без пяти девять она оделась, собравшись на улицу.
«А что, если он на лесенке? Нет, уже люди ходят, наверняка вышел».
Новый звонок обозначился ровно в девять. Она приняла вызов.
– Алло, Зоя, ты где?! Что случилось?!
– В каком смысле?
– Я всю ночь не мог попасть домой. Дверь закрыта на задвижку, телефон не отвечает, звонок не работает! И не постучишь через мягкую обивку.
– Я дома была. Может, электричество отключали. Весь вечер себе места не находила. С задвижкой и телефоном на автомате от волнения получилось по ночному регламенту. А сейчас ты где?
– По двору три часа гуляю, ночь на лесенке провел. Электричество, дорогая, как назло, было.
– Бедненький! А чего домой не поехал? Маму пожалел, не захотел будоражить.
– Себя пожалел, как будто не знаешь ее.
– Сострадаю.
– А ты дома?
– Нет, в магазин вышла. Иди скорее домой, я скоро вернусь. Чайник поставь.
– Как я тебя не заметил?
– Не знаю.
Злость и до боли унизительная обида у Николая постепенно улеглись. Первым делом он проверил звонок, неисправность была неподдельная, провода скрутил, и звонок заработал.
«Похоже, не соврала. И снотворное, судя по пачке, тоже приняла. Надо же какое стечение обстоятельств, может, зря психовал, но все же целая ночь на лесенке, как бездомный пес! С другой стороны, как-то подозрительно она спокойна, как будто нормально, что явился после полуночи. Никаких претензий. Не очень ценит? Возможно. Не похоже, чтобы кто-то у нее был. Дурак, повелся на эту вертихвостку, ничего особенного, только более впечатлительна, да и то, скорей всего, притворяется».
Для надежности он детально сравнил женщин на анатомическом уровне (вряд ли это заинтересует читателя) и убедился, что Зоя ни в чем не проигрывает.
«Жить с легкомысленной особой быстро наскучит, а Зоя – женщина интересная, без капризов, да и жизнь устроилась. Чего еще надо?»
В ожидании Зои Николай заварил чай, приготовил бутерброды и бродил по кухне, подыскивая слова оправдания. Время шло, а Зои все не было. Незаметно он съел бутерброды и задремал. К обеденному времени проснулся. Зои так и не было. Позвонил. Телефон откликнулся на тумбочке у входа.
«Так, голова – два уха! (Это его любимая присказка). Опять телефон забыла. И куда, спрашивается, сама подевалась? Что могло случиться?»
Чувство тревоги быстро усиливалось, в голову лезли страшные сцены типа наезда машины. Он не находил себе места, не знал, что делать, что предпринять.
Зоя же, поднявшись этажом выше, подождала, пока Николай зайдет в квартиру, затем спустилась вниз, дошла до Киевского вокзала и на автобусе доехала до окружного моста. Погода была хорошая, и она с удовольствием прогулялась по набережной Москвы-реки аж до Парка культуры, там прошлась по вернисажу и вернулась на метро. В Европейском центре просмотрела американский боевик, затем пообедала и направилась домой. Было три часа.
– Куда ты пропала? В магазин вышла, и полдня нет! Я чуть с ума не сошел! Не знал, что и думать! В больницы или в морги звонить! Главное: чайник поставь. Он сто раз вскипел!
– Ой, и не спрашивай! Встретила подругу, не смогла отвязаться. Домой затащила. Хотела позвонить, но, как дура, телефон дома оставила. Ты пообедал?
– Нет, тебя ждал. Какой обед?
– Сейчас я тебе быстро яичницу поджарю.
– А ты что, сама есть не будешь? – с подозрением спросил Максим.
– Подруга накормила.
– А что за подруга?
– Ты ее не знаешь, – небрежно отмахнулась от вопроса Зоя.
– Я уж не знал, что и думать.
– Я о тебе тоже вчера сильно беспокоилась, пришлось снотворное принять.
– Ты извини, вчера я был не прав, – решил сразу признать свою вину Николай. Такой метод резко сокращает дальнейшие разборки.
– Конечно, нужно было позвонить.
– И вообще извини. Больше такого не будет.
– Ну чего там. Каждый имеет право на свою жизнь. Мы не связаны обязательствами.
– Ты имеешь в виду по линии ЗАГСа?
– Да, официальные отношения.
– Я готов расписаться, – сказал Николай в порыве раскаяния.
– И я не стану фордыбачиться.
– Не понял.
– Пойдем, подадим заявление.
– Прямо сейчас?
– А ты что, говорил гипотетически?
– Почему гипотетически? Просто ЗАГС уже закрыт.
– По моим представлениям, работает. Давай испытаем судьбу.
Вчера ночью он ненавидел Зою. Готовил самые коварные виды мести. И вот – идет в ЗАГС!
«Изощренно отомстил, ничего не скажешь!»
Пришли к самому закрытию. У Николая появилась надежда, но женщина оказалась душевной и за тысячу рублей, вложенных в Зоин паспорт, задержалась и заявление приняла.
«Ну я и влип! Хуже всего приготовления и церемонии. Два месяца только и будет что суета о платье, туфлях, фате, кортеже, свадьбе с дурацкими затеями, медовом месяце. Нужно кучу денег где-то доставать».
«Теперь, главное, не спугнуть. Лучше отказаться от всех прибамбасов, да и свадьбу не устраивать. Кольца приобрести обязательно, путь на работе бабы позавидуют, а без венчального платья обойдусь. Потом девать некуда. Медовый месяц уже был. Эти два месяца очень ответственные. Надо повысить эмоциональность отношений. Мужчины чувствительны к оценке своих достоинств».
– Коля, что-то мне не хочется афишировать предстоящее событие. Слишком много ненужной суеты. Мы уже вышли из романтического возраста, да и живем вместе больше года. Давай отпразднуем официальный акт вдвоем, – с этими словами она нежно прильнула к нему.
– Что, и родителям не скажем? – порадовался ходу мыслей Зои Николай.
– Не такая большая новость: они уже привыкли, что мы живем вместе.
– Ну, твои желания для меня руководство к действию. Кольца будем покупать?
– Мне бы хотелось.
– Все, решили! – полегчало на душе у Николая.
Два месяца прошли с повышенной душевностью и эмоциональностью.  Зоя свою роль четко исполнила и ситуацию успешно контролировала. Свадьбу справили вдвоем при свечах.
– Заинька, а ты знаешь, тогда я решил, что ты все специально подстроила, чтобы меня проучить и домой не пустить, – разоткровенничался умиротворенный Николай.
– Честно скажу, у меня была такая гаденькая мысль, уж больно ты меня взбесил своим загулом. Потом приняла снотворное и успокоилась, а утром, как узнала, что ты, бедненький, всю ночь на лестнице промаялся, злость как рукой сняло.
–  Я этому немало удивился и порадовался, однако все же тебя проверил.
– Это как?
– По дверному звонку.
– Не поняла.
– Неисправность была не искусственная. Так все удивительным образом совпало!
– Неужели ты мог подумать, что я провод могла перерезать? Я же электричества до смерти боюсь.
«Хорошо с телефоном не догадался: забыла дома, а звонила якобы из магазина».
– Но ты знаешь, я сломавшемуся звонку даже благодарен. Такая встряска позволила серьезно поразмыслить и принять ответственное решение.
– Звонок очень вовремя сломался. Как выяснилось, я уже на третьем месяце.
– Если так и дальше пойдет, то не успею оглянуться, как стану дедом.
– Ты что, не рад?
– Скорее ошеломлен, но положительный момент вижу.


;



РЕАКТИВНАЯ СИЛА
Игорь Скворцов учился в спецшколе, она принадлежала не министерству просвещения, а Российской академии образования и была базой для отработки новых методик преподавания. Отличалась от других школа еще и тем, что имела много старших классов, собирая школьников со всей Москвы. Так, Игорь учился в 11Е.
В этом году в школе ставился эксперимент по новому методу преподавания физики. Доцент Московского педагогического института Максим Львович Пучков готовил к защите докторскую диссертацию по теме «Обучение через поиск ошибок», и его теоретические разработки нуждались в практической апробации.
С этой целью одиннадцатые классы разделили на две группы: А – В и Г – Е. В первой группе преподавание велось стандартным методом, причем для чистоты опыта с повышенной требовательностью: частые опросы и каждый месяц контрольные работы. Занятия вел опытный педагог Яков Владимирович Левин. Вторая группа была отдана на откуп Пучкову.
По итогам года комиссия должна была определить, насколько целесообразно использовать метод Пучкова в старших классах. Критериями были определены результаты, показанные учениками на выпускном экзамене (ЕГЭ в то время еще не было, и детей учили нормально), количество выпускников, подавших документы в вузы на физические специальности, процент поступивших от числа подавших заявки.
Учащиеся первой группы с первого дня попали под жесткий прессинг. Физика стала для них главенствующей дисциплиной. Опрашивали по восемь человек за урок. Пятеро решали задачи у доски, трое демонстрировали свои знания в устной форме. Новый материал Яков Владимирович излагал мастерски, находил время на интересные рассказы об ученых, открывших обсуждаемые законы и явления. Поэтому, несмотря на высокий уровень требований, ученики его любили и изучали предмет настолько добросовестно и ответственно, что учителя других дисциплин вынуждены были снисходительно относиться к невыполненным заданиям в дни контрольных работ по физике.
Методика Максима Львовича была совсем иной. С первого дня он объявил о своих правилах: отличную оценку получить легче легкого, нужно только заметить у него ошибку при изложении материала или решении задачи. В остальном все шло в установленном порядке. Лекторскими навыками Максим Львович обделен не был, и на уроках всегда было интересно.
Для ошибок у него была разработана целая система:
– ошибки по существу обсуждаемой темы – самые главные,
– ошибки в формулах – вторые по значимости,
– ошибки в расчетах – третий уровень,
– ошибки исторического характера,
– ошибки в сведениях об авторах открытий.
Обычно за урок умышленно делалось не более двух ошибок. Первый заметивший тут же получал отличную оценку, вторую оценку можно было получить, вступив в спор с преподавателем по данной ошибке. Если никто ошибку не замечал, то о ней Максим Львович с грустью информировал в конце урока.
Одиннадцатиклассники – народ ушлый, и после каждого урока ученики смежных классов собирали сведения о свежих ошибках. Максим Львович это знал, но все же некоторые особенно интересные ошибки повторял дважды, а то и трижды. Через них знания прочно запоминаются, кроме того, таким путем дополнительно поддерживался живой интерес к его занятиям.
Игорь уроки Максима Львовича просто обожал и боялся пропустить хоть одно слово. К физике способности он имел и к тому был быстр умом. В журнале против его фамилии пятерок было больше, чем у всего класса. В истории он был слабоват, но смысловые ошибки ловил слету, да и отстаивать свою точку зрения научился мастерски.
Максим Львович Игоря любил как лучшее подтверждение своей методики, но в то же время старался придерживать, чтобы он совсем уж не подавлял активность остальных. Договорились, что Игорь введет задержку в несколько секунд на поднятие руки, чтобы дать шанс среагировать на ошибку преподавателя соученикам.
Домашние задания тоже были необычными: кроме задач из сборника упражнений, предлагалось придумать неправильные задачи, условия в которых сформулированы так, что они не имеют решения. Максим Львович вовсе не поручал изучать дома материал по учебнику, а лишь сообщал тему следующего занятия. Этого было достаточно, чтобы все засели за книжки и собрали сведения, далеко выходящие за рамки школьной программы, чтобы быть начеку к предстоящим ошибкам преподавателя.
Оспорить замеченную ошибку в формуле или расчетах было делом несложным, а вот со смысловыми ошибками все было иначе. Максим Львович приводил столько доводов в свою защиту, что даже Игорь, ставший лучшим спорщиком в классе, подчас пасовал.
Авторитет Игоря в школе был настолько высок, что с ним дружила самая красивая девушка, учившаяся в параллельном классе, Ольга Колесникова. Он ей первой сообщал об ошибках Максима Львовича, имевших место на прошедшем уроке, и они даже целовались. Потом, правда, оказалось, что у нее был более серьезный роман за рамками школы, и после выпускных экзаменов Ольга сразу вышла замуж. Для Игоря это был первый неудачный опыт любви.
Метод Максима Львовича в школе был встречен, мягко говоря, неоднозначно. Некоторые учителя заявляли, что стало невозможно работать, ученики только и делают, что стараются подловить их на ошибках. Хуже всего положение было у преподавателя истории, который и без того путался в ее постоянных изменениях и коллизиях. Одиннадцатиклассники подвергали сомнению не только оценки тех или иных событий и деятельности политических лидеров, но ставили вопросы об их ответственности за допущенные ошибки. Не устраивали их и мнения классиков о закономерности исторического развития страны.
Доставалось и преподавательнице литературы. Все устоявшиеся взгляды на литературные произведения школьной программы подвергались пересмотру. На уроках каждый раз возникали дискуссии о трактовке образов персонажей, у записных положительных героев выискивали негативные черты, ставились под сомнение литературный уровень и значимость рекомендуемых для внеклассного чтения произведений.
Даже на уроках математики поднимались вопросы целесообразности зазубривания тригонометрических формул в эпоху компьютерной грамотности и другие схожие проблемы.
Короче говоря, новый метод Пучкова внес большое оживление в образовательный процесс не только физики, но и всех других предметов. Про новый метод преподавания написали в учительской газете, и на ее страницах разгорелась жаркая дискуссия. Интерес был столь значителен, что даже увеличился тираж.
Весной одиннадцатиклассники успешно выступали на различных олимпиадах, и в школу приходили похвальные грамоты. Между классами Пучкова и Левина даже установилось соревнование. Продолжилось оно и на выпускном экзамене и подтвердило торжество традиционной методики Якова Владимировича. Нет, результаты воспитанников Максима Львовича были тоже очень хороши, но классы А – В имели просто феноменальный успех. Никто не получил ниже четверки, да и их на три класса можно было пересчитать по пальцам.
 По второму критерию, а именно по числу абитуриентов на физические специальности классы Г – Е оказались впереди, причем почти все желающие поступили. Впрочем, как и из классов А – В.
На основании собранных и тщательно обработанных материалов Максим Львович опубликовал несколько статей и завершил работу над диссертацией, а через год вышел на защиту.
Защита состоялась на заседании ученого совета при пединституте и собрала полный зал участников, чего давно уже не случалось: бывало даже трудно собрать кворум членов совета. Естественно, что и учителя, пострадавшие в свое время от метода обучения через поиск ошибок, не преминули принять активное участие в обсуждении диссертационной работы Пучкова. Пришли почти все преподаватели выпускных классов прошлого года. Учеников не было, они уже утратили связь с учителями и со школой.
Первым в дискуссию, открывшуюся после доклада Пучкова и ответов на вопросы, вступил преподаватель истории.
– Диссертация доцента Пучкова не несет в себе положительного содержания. Она не отвечает основному требованию школьного образования – воспитывать патриотов России. Предложенный метод развивает у школьников негативное отношение к изучаемым дисциплинам и ставит преподавателя в положение оправдывающейся стороны, приводит к потере его авторитета. Я считаю, что работа не заслуживает присуждения докторской степени.
– Я полностью солидарна с предыдущим выступающим и считаю, что метод поиска ошибок ведет к развитию нигилизма, отрицанию всех нравственных ценностей. Вместо людей, ориентированных на созидательную деятельность, мы получим бунтарей и бездельников. В наше и без того непростое время школа должна особенно бережно формировать психологию детей, достаточно того, что телевизор преподносит им уроки безнравственности, ханжества, лицемерия и стяжательства. Я считаю, что метод товарища Пучкова необходимо категорически запретить для использования в педагогической практике, и призываю членов ученого совета проголосовать против присуждения ему ученой степени доктора наук.
С этим эмоционально наполненным заявлением выступила преподавательница литературы.
Официальные оппоненты – академики – были более лояльны, детально проанализировав диссертацию, они сошлись во мнении, что представленная к защите работа оригинальная и интересная. По их мнению, активная прошедшая дискуссия показала, что метод, предложенный диссертантом, инициирует учащихся глубже вникать в суть обсуждаемых проблем, существенно повышает их активность на занятиях и дает положительный результат по уровню получаемых знаний.
В конце выступления первый оппонент лукаво заметил:
– Есть, правда, одна проблема, которая затруднит широкое распространение метода Пучкова. Дело в том, что для его реализации требуются преподаватели исключительно высокой квалификации, которую наши педвузы не дают и дать не смогут.
Это высказывание академика задело учителей, выступивших с критикой, за живое. Ситуацию еще более усугубил второй оппонент, бросивший реплику.
– Или очень низкой, на что наши вузы теперь вполне способны. А что касательно критических выступлений уважаемых педагогов, то мне вспомнился случай, когда на моей защите один профессор еще с революционным стажем призвал привлечь автора диссертации к уголовной ответственности.
Одобрительный смех присутствующих на защите окончательно снял возникшее после выступления педагогов напряжение.
В своем заключительном слове Максим Львович поблагодарил всех за активное обсуждение своей работы.
– Я отдаю себе отчет, что предложенный метод не является универсальным, его реализация требует от преподавателя больших затрат времени при подготовке к урокам. Главное, что удалось выяснить во время практики, это очевидное повышение интереса школьников к изучаемому предмету. В своей дальнейшей работе я постараюсь провести исследование метода в вузовской практике, прежде всего, ориентируясь на научные специальности.
– Вот об этом и надо было вести речь с самого начала, а не будоражить школу! – нарушила регламент защиты преподавательница литературы.
В итоге защита прошла успешно, хотя диссертация и не получила единодушного одобрения всех членов совета. Скорее всего, Пучкова не поддержали из числа членов совета некоторые гуманитарии.
Второй раз страсти разгорелись при обсуждении заключения совета по диссертации. Было рекомендовано ограничить использование метода Пучкова специализированными школами с физико-математической ориентацией. Преподаватели истории и литературы требовали ввести в заключение однозначную формулировку, запрещающую применение метода Пучкова для гуманитарных дисциплин, но совет отклонил их мнение, поскольку такого в практике совета не было со времен борьбы с космополитизмом.
По окончании школы Игорь легко поступил на физический факультет МГУ и не пожалел об этом в дальнейшем. Учеба в то время на физфаке была напряженной и требовала полной отдачи не только во время сессии, но и в течение всего семестра. Наряду с теоретическими дисциплинами было немало практических занятий, направленных на развитие экспериментальных навыков. Учили стеклодувному и слесарному делу, изготовлению радиоприемников, работе на металлорежущих станках. Много задач было приготовлено в специальном практикуме.
Но, конечно, студенты всегда находили время для активной и полноценной личной жизни. Игорь в душе был романтиком, ему так нравились красивые девушки, что он постоянно был в мечтах об общении с ними. В группе девушек было семь, и три уверенно входили в эту категорию. Была еще Нина Сорокина, на первый взгляд, вовсе не красавица, но была она чем-то особенно привлекательна, и именно Нина сразу приглянулась Игорю, став его мечтой.
Ситуация, однако, осложнялась тем, что приглянулась она не ему одному. Соперником был Филиппов – высокий брюнет с усами и черными, как смоль, глазами. Он нравился и всем остальным девушкам без исключения. Игорь по внешним данным ему существенно проигрывал. Филиппов закончил спецшколу при МГУ и на том основании имел высокое самомнение, подкрепленное неплохой подготовкой. Любая девушка готова была пойти с ним в кино, а то и провести вечер. Нина к ним обоим относилась ровно и приветливо.
Семинарские занятия в группе, в которую попал Игорь, вел аспирант Почкин с кафедры теоретической физики. Это была обязательная нагрузка, и он относился к ней как к повинности, без всякого интереса. На занятия опаздывал, разговоры об изучаемом предмете с учащимися вообще не вел, вызывал к доске решать задачи и часто устраивал контрольные, занимаясь при этом своими делами. Такая методика не требовала от него никаких усилий и подготовки. Она работала без сбоев до тех пор, пока не дошли до темы реактивного движения.
Задача на контрольной работе была о висящем на веревке ведре с водой. Требовалось определить, насколько изменится натяжение веревки, если в дне проделать отверстие определенного сечения. Ситуация, как и в большинстве других задач по механике, насколько простая по своей постановке, настолько и надуманная по сути. Она показалась Игорю элементарной: просто нужно было из силы натяжения веревки вычесть вес воды над площадью отверстия. Так он и сделал, уверенно сдав работу быстрее остальных. Но вот результат, к его великому изумлению, оказался неудовлетворительным – получил двойку.
В задаче подразумевалось, что нужно было учесть еще реактивную силу вытекающей струи воды. Игорь имел на этот счет иное мнение, отличное от автора задачи, и по школьной привычке решил незамедлительно оспорить ответ задачника.
– В данном случае реактивной силы не возникает, мое решение верное, – заявил он уверенно.
Аспирант посмотрел на него с недоумением и отмахнулся, сославшись на задачник, в котором приведен ответ, противоречащий тому, который дал Игорь.
– И в задачнике могут быть ошибки. Давайте рассмотрим все по существу. Здесь нет условий для формирования силы отдачи.
– Что ты мне сказки рассказываешь? Раз струя есть, значит, и реактивная сила имеется. На лекциях нужно слушать, а не спать.
– А к чему она приложена?
– К ведру, не ко мне же, – с раздражением сказал Почкин. – Если ты таких элементарных вещей не понимаешь, то дальше тебе на физика учиться не стоит.
– Вы злитесь от того, что не можете мотивировать свою точку зрения, поскольку не имеете аргументов, чтобы объяснить возникновение реактивной силы.
– Объяснить могу, но не каждый может понять. Вот отчислят тебя с факультета за неуспеваемость, в чем я тебе могу оказать содействие, в армию загремишь, там тебя за два года научат, как со старшими по званию разговаривать.
– Да нет здесь никакой реактивной силы, – настаивал на своем Игорь. – Вода просто вытекает под действием силы притяжения земли.
– Ну уж если я тебе не авторитет, то ты еще раз задачник открой, ответ посмотри. По нему уже десять лет все учатся. У всех реактивная сила была, а у тебя, видите ли, нет. У тебя, по всей видимости, в голове чего-то нет.
На этом бессмысленная дискуссия и прекратилась.
Такого публично унижения Игорь стерпеть не мог, тем более что уверенность в своей правоте была полная.
После занятий конфликт, возникший вокруг задачи, стал в группе предметом активного обсуждения. Филиппов всецело занял сторону аспиранта и даже пытался приклеить Игорю обидное прозвище – Ведро. Группа разделилась на две части, меньшая во главе с Филипповым стояла на стороне аспиранта, свято веря в незыблемую правоту задачника. Большая же часть сочувствовала Игорю, но советовала не связываться с наглым аспирантом, чтобы не иметь проблем на экзамене. Полностью поддерживала Игоря только Нина, понявшая его аргументы и по достоинству оценившая отвагу. Филиппов же со своими подленькими издевательствами резко упал в ее глазах.
Это был единственно приятный момент в сложившейся для Игоря ситуации.
 Нина не стала утешать разочарованного неудачей Игоря, а дала дельный совет:
– Обратись к Трофиму Ивановичу, он как-нибудь физику получше Почкина знает.
 Трофим Иванович был профессором, читавшим им лекции по курсу общей физики.
Игорь в принципе не любил жаловаться, привык решать возникающие проблемы самостоятельно. Была у него и другая мысль – посоветоваться с Максимом Львовичем, с которым у него сложились доверительные отношения, но связь с ним была утеряна.
– Хочешь – пойдем вместе, – предложила она сомневающемуся Игорю.
– Спасибо за совет, но идти мне лучше одному.
Лекции Трофим Иванович читал интересно, с большим количеством демонстраций. Сам он был экспериментатором и считал, что знания лучше всего усваиваются при наглядной форме изложения материала.
С профессором удалось встретиться только через несколько дней. Игорь не стал вводить его в детали конфликта с аспирантом, а лишь объяснил суть возникших разногласий.
Трофим Иванович выслушал все доводы Игоря в защиту своей позиции, но вердикт выносить не стал.
–Ты знаешь, что является критерием истины?
– Что?
– Опыт, вот ты его и проведи. Тогда и приходи, обсудим полученные результаты.
Нина, ожидавшая Игоря в коридоре, была весьма удивлена столь кратким разговором.
– Что, и слушать не стал?
– Почему, выслушал.
– И что? Говори же скорее!
– Посоветовал опыт произвести.
– Какой?
– С ведром, и доказать свою правоту экспериментально.
– Так давай проведем. В чем же дело?
На первый взгляд дело было простое: подвесить ведро с водой на веревке с безменом, проковырять дырку и посмотреть изменение веса. Но Игорь понимал, что это только в задачнике все выглядит элементарно, на самом же деле есть масса тонкостей.
– Боюсь, что это трудно будет сделать.
– В чем трудность? Дырявое ведро найти или безмен?
– И то и другое. Обычный пружинный безмен не подойдет. Он малочувствительный, по нему разницу не заметишь.
– У нас дома есть точный с круглой шкалой и стрелкой.
– Приноси, изучим. Теперь с ведром. Дырку проделать можно, можно ее и пробкой плотно заткнуть, как в задачнике. Но как пробку вытащить, не приложив к ней, а значит, и к ведру усилий, меняющих начальные показания безмена.
Короче говоря, реализовать замысел было весьма затруднительно. Неподготовленный опыт мог дать случайный результат, который ничего не подтвердит и не опровергнет.
Со временем в группе уже начали забывать про спорную задачу, правда, Почкин несколько раз подтрунивал над Игорем.
– Ну как, Скворцов, у тебя на этот раз нет возражений? Можем считать задачу верно решенной или опять в задачнике ошибка? – пытался вызвать своей иронией смех группы, но, кроме подобострастного Филиппова, никто не смеялся.
Игорь на подобные выпады внешне никак не реагировал, но они стимулировали его к действию, без них, скорее всего, он опыт так бы и не провел.
Стрелочный безмен тоже оказался непригодным, и его точность на проверку оказалась недостаточной. Надежда с нужным безменом появилась неожиданно. Мама Игоря рассказала за ужином, что видела на рынке очень дотошную покупательницу, которая проверяла вес покупки с помощью какого-то хитрого безмена со светящимися цифрами. Игоря как током ударило. Выяснив подробности, он обратился к продавцам с просьбой помочь найти адрес или телефон этой женщины, но они категорически отказались иметь с ней дело.
Интернет тогда только еще появился и не вошел в обиход. На выяснение ушло почти две недели, пока мама снова не встретила хозяйку столь ненавистного продавцам цифрового безмена. Через нее по паспорту безмена удалось узнать, что сделан он на фирме «Электроцентр», расположенной в Зеленограде, куда Игорь незамедлительно и направился.
Фирма со столь солидным названием помещалась в трех комнатах в полуподвальном помещении жилого дома. Оказалось, что ее генеральный директор – он же и разработчик, и основной работник – недавний выпускник физфака. Это была удача. Он встретил Игоря как родного и, первым делом, подробно расспросил о жизни факультета. Выяснилось, что и ему лекции на первом курсе читал Трофим Иванович, знал он и аспиранта Почкина и был о нем не лучшего мнения.
В итоге Игорь не только бесплатно получил безмен, но и узнал все его технические параметры, такие как продолжительность цикла измерения и периодичность отсчетов. Это было крайне существенно для быстротечного опыта.
Теперь предстояло решить проблемы ведра и отверстия.
Большое ведро не годилось, так как безмен был рассчитан только на пять килограмм, но не годилось и маленькое, ибо вода из него слишком быстро вытечет и трудно успеть произвести необходимые измерения. Задача казалась невыполнимой, и дело опять застопорилось.
Решение нашлось, как и в предыдущем моменте с безменом, совершенно случайно: на улице Игорь увидел валявшийся на дороге кусок пластиковой водопроводной трубы да к тому же с заглушкой. Его оставили после себя неряшливые ремонтники. Труба по диаметру и длине оказалась идеальным вариантом ведра. Отверстие нужного сечения в пластике проделать труда не представляло. Но Игорь с этим спешить не стал, поскольку сначала нужно было решить проблему заглушки. Вот здесь и сконцентрировались все трудности.
Игорь долго ломал голову, изобретая самые хитрые конструкции с пружинами и шарнирами, но все не годились: заглушка, с одной стороны, должна была плотно закрывать отверстие, а с другой - открываться мгновенно, совершенно не беспокоя ведро. Думал даже отстреливать заглушку из пневматической винтовки, наподобие того как открывают защитные крышки на космических аппаратах.
– Ну и в чем тут сложность? – удивилась Нина, видя страдания Игоря. – Привяжи затычку на веревке.
– О какой веревке ты говоришь? Куда ее привязать? – отмахнулся Игорь от наивного чисто женского совета.
– Веревку пропусти через воду и привяжи к ручке ведра. Как перережешь, так дырка сразу и откроется.
– Гениально! Я бы такое простое решение в жизни не придумал, – воскликнул Игорь и расцеловал Нину.
До этого они с Ниной не целовались, поэтому сначала замерли от неожиданности, а потом обнялись в настоящем поцелуе. Их отношения уже вполне для этого созрели.
Теперь, когда с реквизитом все было в порядке, предстояло найти место для проведения опыта. На улице, где прежде можно было реализовать опыт, стало уже морозно.
– Остается в ванной, – заключила Нина.
– У нас санузел совмещенный, меня родители скорее из дома выгонят, чем разрешат занять его надолго.
– Послушай, мои предки через три недели улетают на Кипр. Ванна будет в нашем распоряжении.
Игорь даже во сне не мог рассчитывать на такой многообещающий вариант.
– А небольшую дырку в потолке можно будет просверлить?
– Это еще зачем?
– Чтобы ведро подвесить, нужно крючок ввинтить.
– Это родители заметят и могут неправильно понять. Вопросами замучают.
– Мы ее потом заделаем.
– Следов не стоит оставлять.
– Ладно, тогда я треногу сделаю.
Три недели они не скучали, став неразлучниками. Утром встречались еще в метро и расставались только под вечер. Даже по воскресеньям вместе занимались в библиотеке, а потом подолгу обнимались и целовались в укромной аудитории.
В первый же вечер, когда родители улетели на отдых, Игорь притащил все подготовленное снаряжение к Нине. Хотел было сразу его собрать, но как-то не сложилось. Они еще никогда не оставались вдвоем в такой удобной обстановке. Чувства, накопившиеся за последние два месяца общения, взыграли с такой силой, что дело едва не зашло совсем далеко. Вовремя остановились во избежание последствий.
Через какое-то время, взяв себя в руки, они сумели приступить к работе. Все пошло по плану: на треногу подвесили безмен и ведро, шпагатом сильно притянули пластинку, закрывающую снизу отверстие, и залили в ведро воду. Нина, вооружившись блокнотом, записала начальные показания безмена, после чего Игорь перерезал шпагат и стал диктовать быстро меняющиеся по мере вытекания воды показания безмена. Ведро опустошилось за семь секунд. Нина едва успела записать показания.
– И это весь наш опыт?
– Да.
– Готовились два месяца, а тут раз – и все!
Их жизненный опыт был невелик, и они не знали, что в жизни часто случается именно так. Подготовка иной раз занимает годы, а успех – один миг, но зато какой!
– Давай для надежности повторим все несколько раз, – предложил Игорь.
 Так и сделали. Любое совместное дело было для них в радость.  Результатов стало много, получилось солидное исследование. Как учили в практикуме, данные усреднили, оценили погрешность и нарисовали график. Сюда же нанесли заранее заготовленные Игорем результаты расчетов. Кривые почти полностью совпали, что подтвердило отсутствие реактивной силы у струи воды, вытекающей через дно.
Нина запрыгала от счастья. Игорь тоже был рад, и они бросились целоваться.
– Завтра нужно все повторить для надежности, – предложил Игорь, имея в виду иную цель встречи, что было заметно по интонации.
– Можно повторить и сейчас, – улыбнулась  Нина, почувствовав глубину замысла Игоря.
– Лучше завтра, могут прийти в голову новые идеи.
– Например?
– Установку нужно сфотографировать, а аппарат я сегодня взять не догадался. Плохо подготовился.
– Это так, – игриво согласилась Нина и сразу попала в объятия Игоря.
Встречались они на квартире у Нины почти каждый вечер, но ванную треногой больше не занимали.
Наконец загорелые родители вернулись домой. Первые как для Игоря, так и для Нины волнительные опыты прекратились.
Трофим Иванович про задачу Игоря не забыл, несмотря на то что после разговора прошло больше двух месяцев. Он внимательно сначала рассмотрел фото экспериментальной установки, расспросил о технических деталях, а потом взялся за полученные результаты.
– Молодец, из тебя выйдет толк. Оказался прав и отстоял свою точку зрения, да и установка выглядит убедительно. Особенно остроумно решена проблема открывания отверстия. Это самый тонкий момент опыта. Набрана статистика, данные хорошо обработаны и наглядно представлены. Пять баллов!
– Такое открывание отверстия – идея не моя, – сознался Игорь. – Помощница была.
– Из группы?
– Да.
– Та, что всегда рядом с тобой на лекциях сидит?
– Она.
– Что же ты ее не взял с собой?
– Она постеснялась.
– Прелестная барышня. Ставлю вам обоим авансом за экзамен пятерку, а с Почкиным я побеседую, на него и в других группах жалуются.
Очередного семинарского занятия Игорь с Ниной ждали с затаенным волнением. Никто в группе не был посвящен не только в результаты проведенного опыта, но даже в его существование.
Почкин явился впервые без опоздания, явно возбужденным.
– Так, Скворцов. Насколько мне известно, ты не угомонился и поставил опыт по задаче с ведром, нажаловался Трофиму Ивановичу и убедил старика в своей правоте.
– Никому я не жаловался, а опыт мы с Сорокиной вдвоем поставили. Что тут плохого?
– Прямо птичья стая напала! А вот ответь-ка мне, что будет, если отверстие проделать не в дне, а в стенке? Возникнет реактивная сила или нет?
– В таком случае возникнет.
– Да какая разница, как ведро продырявить? Как в одном случае вода вытекает, так и в другом!
– Разница большая. В данном случае есть и струя, и место приложения силы.
– Что это за место?
– Противоположная боковая стенка.
– Как можно приложить к ней силу через воду? Думай, что говоришь! Трофима Ивановича ты ввел в заблуждение. Со мной этот номер у тебя не пройдет!
– Я с вами спорить в таком стиле и не собираюсь. Опыт подтвердил мою правоту, а вы считайте, как хотите.
– И я с тобой больше здесь спорить не собираюсь. Надеюсь, на семинаре разберемся.
– На каком семинаре?
– На нашей кафедре. Готовь доклад про свой опыт в ванной, Архимед!
Игорь понял, что Почкин пошел ва-банк, и хорошим дело может не кончиться.
Семинар на кафедре теоретической физики состоялся через неделю. Группа Игоря пришла практически в полном составе. Сагитировал всех Филиппов, рассчитывая, что Скворцова разделают под орех.
Вел семинар заведующий кафедрой. Игорю предоставил на сообщение двадцать минут. Он рассказал об экспериментальной установке, показал фотографию. В ванной все выглядело немного несерьезно, и Филиппов пытался даже сыронизировать на этот счет, но получил замечание от ведущего. Затем Игорь представил экспериментальные данные и результаты их обработки. Специальное внимание уделил достигнутой точности. Далее остановился на расчетах силы натяжения веревки, в которых он получил ее значение не только для начального момента, как требовалось в задаче, но за весь цикл вытекания воды. Для сравнения представил расчет с учетом реактивной силы.
В заключение представил сопоставление теоретических кривых с экспериментальными данными. Вывод был однозначным. На этом Игорь и закончил свое выступление.
Последовали вопросы, особенно активен был Почкин, он поставил под сомнение все на свете, так перебирал, что ведущий его осадил.
Игорь, прошедший школу Максима Львовича, на все вопросы отвечал конкретно и уверенно.
В дискуссии выступил Трофим Иванович:
– Я связался с Петром Алексеевичем – автором задачника, он сейчас в Германии. Его заинтересовал проведенный опыт, с результатами которого он согласился, и просил в следующее издание задачника внести коррективы. Он также просил поздравить Скворцова и пожелать ему дальнейших успехов.
В заключение семинара руководитель подытожил дискуссию. 
– С теоретической точки зрения задача не вызывает никакого сомнения, ибо ведро с водой в поле притяжения земли нельзя считать замкнутой системой, и делать однозначный вывод о реактивной силе струи, выходящей через дно, ошибочно. Это и подтвердил проведенный опыт. Доклад Скворцова я поставил на семинар с целью подбодрить начинающего физика за научную настойчивость и красивый эксперимент, проведенный в домашних условиях. Рекомендую на его основе создать задачу в лабораторном практикуме. Что же касается аспиранта Почкина, то вопрос о целесообразности продолжения его учебы мы внимательно рассмотрим на ближайшем заседании кафедры.
После семинара Трофим Иванович поздравил Игоря с отличным докладом, не забыл отметить заслугу Нины в постановке опыта, что ей было очень приятно.
Филиппов похлопал Игоря по плечу.
– Старик, я в тебе никогда не сомневался.
– Я в тебе тоже.
После этого случая авторитет Игоря в группе стал непоколебим, а Филиппов отошел на второй план, даже усы сбрил.
Это была первая, но очень важная победа Игоря на избранном тернистом поприще. Она вселила в него чувства уверенности и решительности, не раз пригодившиеся ему в дальнейшем. В науке нельзя добиться сколь-либо значимых результатов, не отстояв свою правоту в подчас жестких сватках с отечественными и зарубежными конкурентами, в том числе и недоброжелателями, использующими недостойные приемы.
Почкина за безответственное отношение к семинарским занятиям из аспирантуры исключили, и вскоре он был призван в армию.
Задачу с ведром в практикуме организовали и назвали ее «Опыт Скворцова».
Через два года название уточнили: «Опыт Скворцовых».


;



КОЛЬЦО
Роман несколько лет несбыточно мечтал съездить в Кисловодск, и вот неожиданно в мае для этого представились две относительно свободные недели. Для экономии времени логично было бы лететь самолетом, но он почему-то выбрал поезд, билет достался последний, хорошо хоть в мягкий вагон. По годами выработанной практике в вагон зашел перед самой отправкой и обнаружил в купе трех молодых женщин, которые уже и не ждали попутчика.
– Добрый день, товарищи женщины!
– Здравствуйте, товарищ мужчина! – ответили они хором.
– Разрешите представиться: Роман.
– Прямо так, без отчества? – улыбнулась невысокая блондинка с живыми глазами.
– Отчество создает дистанцию в отношениях, чего бы не хотелось с такими красавицами.
– Люся, – первой представилась она.
– Оксана, – улыбнулась женщина с короткой стрижкой.
– Вера, – сдержанно представилась третья.
– Можно смело предположить, что вы сплоченная группа единомышленниц.
– Это так, – опередила остальных Люся. – Дружной компанией отправились на отдых и поиск приключений.
– Какого рода приключений?
– Романтических, каких же еще.
– Очень интересно и волнительно. Могу присоединиться, если вы готовы меня приютить.
– В том случае, если вы человек компанейский, – улыбнулась Оксана.
–  И холостой, – рассмеялась Люся.
– Раз еду в Кисловодск один, то это уже определенный признак.
– Таких признаков у опытных мужчин всегда много, особенно на отдыхе.
– В поезде-то чего притворяться? Захватывающих перспектив в четырехместном купе не открывается.
– По привычке, например. А потом, как вам удалось сохраниться в холостом положении?
– Может, по состоянию здоровья.
– Вот это не надо! Глаза боевые, да и внешний облик более чем достойный.
–  Я вижу, вы девушки отчаянные, непросто мне придется. Разрешите хотя бы вещи поставить.
В купе вошла проводница.
– Здравствуйте, приготовьте билетики. Я смотрю, у вас смешанный состав. Попробую мужчину переселить.
– Нет, зачем же? Он с нами в одной компании.
– Ну, тогда приятного пути, – покинула купе проводница.
– Спасибо, что не сдали.
– Вам предстоит оправдать оказанное доверие.
– Сделаю все, что в моих силах. Для начала оставлю вас наедине для смены нарядов, – улыбнулся дамам Роман и вышел в коридор.
За окном мелькало ближнее Подмосковье, сплошь застроенное многоквартирными домами, потеснившими прежние деревни. Более живучими оказались дачные хозяйства. Но и у них среди мелких построек выросли солидные кирпичные коттеджи.
«Ну, попал в такой цветник! Придется взбодриться. Скучно не будет в любом случае. На первый взгляд, женщины привлекательные. С таким перспективным товаром приеду».
Через некоторое время его впустили в купе. Женщины приобрели более домашний вид, переодевшись по-дорожному в открытые кофточки с короткими рукавами и спортивные брюки, так что стало удобнее рассмотреть их в деталях.
По выработанной привычке включения ассоциативной памяти Роман попытался каждой спутнице подобрать артистический образ. Людмилу он сразу сопоставил с непосредственной и шустрой Румянцевой из фильма «Девчата», Оксану после некоторого раздумья  – с Фатеевой, красивой, но не сыгравшей ярких ролей, брюнетку Веру с выразительными бровями – с Быстрицкой – женщиной сдержанной, знающей себе цену. Конечно, попутчицы сильно не дотягивали до киношных красавиц, но Роман всегда старался приукрасить образ, чтобы приятней было держать его в памяти.
 – Ну, как будем коротать время? – живо спросила Люда в полном соответствии с наделенным образом.
– Хотите сделать из меня массовика-затейника?
– Назначаем вас на более высокую должность: будете начальником купе, – улыбнулась Вера.
– И какими полномочиями наделен?
– А вы что, никогда не были начальником? – лукаво спросила Оксана.
– Начальником такого высокого уровня – не доводилось.
– В таком случае мы поспешили с назначением, прежде следовало ознакомиться с биографией, – улыбнулась Вера.
– Женщин Всевышний наделил хорошей интуицией, вот в качестве первого кейса, как теперь говорит молодежь, и попытайтесь составить мою биографию.
– Пожили вы пока не так долго, – заключила Люда. – Лет тридцать пять. Угадала?
– Да, с точностью до пары лет.
– Человек вы далеко не бедный, среднего достатка, значит, порядочный, – вступила в разговор Вера.
– Это как вы определили?
– По внешнему облику, дорогому чемодану и способу передвижения.
– Логично. А насчет порядочности?
– Если бы брали взятки или присвоили народную собственность, в обычном поезде бы не ездили.
– Скорее всего, в разводе, – заключила Люда.
– Интересно, какие на этот счет признаки?
– Во-первых, манера держаться выдает в вас человека искушенного.
– Обручального кольца нет, – отметила Оксана.
– А отметка на пальце осталась, – рассмешил дам Роман.
– На пальце нет, а вот взгляд спокойный, неспешный, выдает значительный опыт.
– Кольцо на всякий случай у меня есть, – с этими словами, к изумлению попутчиц, он достал из кармана красивое обручальное кольцо.
– На какой такой случай? – поразилась Оксана.
– К примеру, когда нет настроения к романтическому, как вы говорите, общению. Своего рода оберег от назойливых дам.
– Таких дальновидных мужчин мне не приходилось встречать. Кто же вы по специальности?
– Кейс продолжается.
– По образованию вы технарь.
– Это откуда?
– В вас чувствуется обстоятельность.
– Для гуманитариев это несвойственно?
– Они скорее самонадеянны.
– Уважаю вашу наблюдательность и накопленный опыт.
– Угадала?
– Да, попадание точное.
– А еще вы увлекаетесь футболом, – неожиданно предположила Оксана.
– Потрясающе! Какие приметы?
«Любопытно прозорливая гражданка», – отметил про себя Роман.
– Не назову конкретно: вид спортивный и что-то стремительное в манере движения.
– У меня такое впечатление, что вы, барышни, или из разведки, или из отдела кадров, – заключил Роман.
– В том числе и из кадровой службы, а в целом из аппарата управления.
– Все три?
– Да.
– А как же организация без системы управления?
– У нас организация большая, в аппарате за сотню, две недели продержатся.
– Могу предположить: оборонная.
– Как это вы угадали? – поразилась Оксана.
– Зачем раскрывать секреты мастерства?
– Ну все же, очень интересно, – взмолилась Люда.
– Отдых в Кисловодске дороже, чем в Турции. Если бы у вас не было ограничений по выезду, туда бы и махнули.
– Действительно, все так просто.
– Могу еще утверждать, что все три свободны от семейных обязанностей.
– Ну, это совсем нетрудно.
– Но вижу, две были замужем.
– Это кто же?
– Оксана …
– Вот и не угадали, – мгновенно сорвалось с языка у Людмилы.
– Оксана, по-моему, еще не испытала судьбу, – завершил начатое высказывание Роман, умело используя заранее подготовленную двухходовку.
– Ну вы и хитрец! Так ловко сыграли на женской болтливости.
– Как можно отличить?
– Многое говорит взгляд, манера общения с незнакомым мужчиной. Людмила – девушка очень шустрая, тут и вопроса не было. А Вера, напротив, затаенная. Черты прямо противоположные, но обе могут рассматриваться как признаки замужества. Думаю, Вера продержалась дольше, – без труда нашел подходящие аргументы Роман.
– Точно, вы прямо Шерлок Холмс! – высказала догадку Вера.
– А будущее можете предсказывать?
– Могу уверенно сказать, что на отдыхе у вас все сложится наилучшим образом.
– А конкретнее.
– Погода в Кисловодске в мае отличная, так что погуляете вдоволь, вернетесь загорелыми.
– А в романтическом плане?
– Одного жениха при повышенной целеустремленности и благоприятном стечении обстоятельств сможете раздобыть. Остальное – так, в курортном варианте.
– Если с женихом не сбудется, всю ответственность возложим на вас, – засмеялась Люда, а за ней и подруги.
– Это я опрометчиво предсказал, но, с другой стороны, выбор у меня, должен признать, шикарный, глаза разбегаются.
– Наше знакомство надо отметить!
– Подходящий напиток у меня есть.
– А мы без провизии не ездим. Давайте стол накрывать.
Через десять минут на столике не осталось свободного места от разнообразных закусок. У Романа кроме коньяка был еще походный набор с маленькими металлическими рюмками, вилками и ножами, которые и завершили сервировку.
– Ну, красавицы, за знакомство!
Коньяк был хороший, и все выпили с удовольствием. Роман снова наполнил рюмки.
– Не пора ли нам выпить на брудершафт? – предложила Людмила.
– С тремя одним махом?
– Ну зачем устраивать групповуху. К женщинам желателен индивидуальный подход, – рассмеялась Людмила и первой протянула руку с рюмкой. – Целоваться будем?
– Инновация любопытная, но стандартным протоколом брудершафта не предусмотренная.
– Вы формалист.
– Просто не люблю торопить события.
– Оставил слабую надежду, – сказала она с укором после завершения церемонии.
С Оксаной, сидевшей напротив, у окна, обвить руки удалось с трудом, чуть бутылку не опрокинули.
Вера сидела рядом с Юрием. Прежде чем скрестить руки, он внимательно посмотрел ей в глаза. Она взгляд не отвела.
– Ну вот и подружились, теперь точно вижу, что не зря я на поезд билет взял.
– Да и нам повезло, а то неизвестно, кто мог бы попасться.
– А ты правда женат не был?
– По большому счету – нет.
– А что?
– Да занят я на работе, командировки частые, должного внимания уделить не смогу. В такой ситуации трудно рассчитывать на устойчивые отношения.
– Да, не лучший вариант.
– А мне кажется и неплохо: не надоедаешь друг другу. Разлука чувства обостряет.
– Нужно детей завести, и все сразу встает на место, – заключила Оксана.
– Учту ваши советы.
– А ты с родителями живешь?
– Нет, они у меня в Твери. Обижаются, что навещаю редко.
– Это плюс, свекровь вдалеке, – рассмеялась Люда.
– Я один у них. Мама все о внуках мечтает.
– Вот и я о том же.
– Она мне все невест подыскивает. Ехать боюсь.
– Мы и здесь эту проблему сможем решить, – опять оживилась Люда. – Давайте выпьем за развитие отношений! Жалко, что потанцевать негде.
– Помогает?
– Конечно, можно почувствовать друг друга. Я так и замуж вышла.
– И долго танцевали?
– Больше года, потом надоело.
– А музыку менять не пробовали?
– Он попробовал. На этом все и завершилось.
– А у тебя, Вера?
– Я поспешила, двадцати не было. На внешность повелась, а содержания оказалось мало.
– К сожалению, все это теперь типично. Крепких семей мало.
Роман сидел у окна, и левая рука его не находила места с теснившейся Верой. Пришлось отвести назад, где ей не оставалось ничего другого, как осязать фигуру соседки. Сначала она пристроилась у нее на талии, а потом нежно обняла за плечо. Это заигрывание не осталось незамеченным Людмилой.
– Послушай, Оксана, а не сходить ли нам в ресторан попить кофе? – при этом она слегка наступила подруге на ногу.
– Пошли, – не сразу оценила ситуацию Оксана.
Оставшись вдвоем, Вера нисколько не смутилась.
– Подружки у тебя какие наблюдательные и деликатные.
– Честно говоря, я сама не ожидала от них такого.
– У меня есть привычка находить сходство новых знакомых с известными артистами.
– Интересно. И с кем ты меня сравнил?
– С Быстрицкой.
– Она же первая красавица, – удивилась Вера.
– Так и ты смотришься вполне. К тому же я подбираю не только по внешности, но и по характеру.
– А откуда ты знаешь мой характер?
– Ориентируюсь по первому впечатлению, оно у меня редко бывает ошибочным.
– А девчонок с кем сравнил?
– С Людмилой все просто. Это типичная Румянцева из «Девчат». Согласись.
– Это так.
– А вот с Оксаной посложнее. Кого бы ты порекомендовала?
– Право, и не знаю.
– Я остановился на Фатеевой. Женщина красивая, но без харизмы, ярких убедительных образов не припомню.
– Я смотрю, ты самых красивых выбираешь.
– Так образ ярче и легче запоминается.
– У меня такое впечатление, что ты очень непростой человек, и работа у тебя, судя по всему, не рядовая.
– Да, умею создать таинственный образ. Это очень впечатляет женщин, – с этими словами он слегка привлек ее к себе. Она приветливо улыбнулась, но поцелуя не случилось.
– А ты в каком санатории остановишься?
– Я пока не знаю, собрался ехать только вчера. Сориентируюсь на месте.
– У нас путевки в «Орджоникидзе».
– Спасибо за наводку. Я был в Кисловодске единожды, не слишком ориентируюсь, но разыщу. У вас номер на троих?
– Да.
– Это ограничивает романтические варианты.
– Что же делать, зато не так дорого.
Вернулись подруги.
– Ну как кофе?
– Мы предпочли мороженое. Вполне съедобное, можем рекомендовать.
– Надеюсь, вы тут без нас несильно скучали, – лукаво улыбнулась Люда.
– Нет, мы вас обсуждали.
– Это как?
– Роман оказался опытный ловелас, он всем знакомым женщинам подыскивает артистические образы.
– И кого он тебе подыскал?
– Быстрицкую, представляешь!
– А мне?
– Румянцеву из «Девчат».
– Это точно, – обрадовалась Оксана.
– Тебе – Фатееву.
– Такую красавицу, – засмущалась она.
– Так я тебя вижу, ничего не могу поделать.
– А давайте и мы ему подыщем образ, – предложила Вера.
– Я бы сказала – Ширвиндт, – тотчас выпалила Людмила.
– Скорее, Державин, – поспорила Оксана.
– А мне кажется – Штирлиц, то есть Тихонов, – предложила Вера, чем немало вдохновила Романа.
– Точно, – хором поддержали подруги.
– Очень лестно, но пока ничем не заслужил такого всенародного признания.
– Это авансом, постарайся оправдать, – засмеялась Оксана.
– Давайте еще выпьем, чтобы все мы смогли приблизиться к назначенным образам, – предложила Люда.
– Это творческое предложение, – поддержал Роман и наполнил рюмки.
– Вера, а можно и мне посидеть с нашим кавалером?
– Конечно, Людочка, – ответила Вера. – Только имей в виду, что «жилья в этом году уже не предвидится», – засмеялась Вера, напомнив фразу Пуговкина из упомянутого популярного фильма, и уступила свое место.
Люда прижалась к Юрию и нежно положила голову на плечо.
– Вот! Я поняла: он Рыбников, – обрадовалась Оксана.
Роман с Верой обменялись понимающими взглядами.
Коньяк сделал свое дело, и Люда осмелилась обнять Романа за шею.
– Вы смотрите все сразу не переделайте! – рассмеялась Вера.
– Кстати, пора уже подумать и о ночевке: время за полночь, – решил завершить вечер Роман. – Даю вам полчаса на ликвидацию последствий застолья и подготовку ко сну. Я, как начальник купе, лягу наверху.
Стоять в коридоре было не с руки, и он направился в ресторан. Заказал рекомендованное мороженое.
«Вера – женщина с изюминкой, впрочем, и остальные привлекательные. Но попадать сразу в тройной плен не стоит, а то весь отпуск перекосится. Придется что-то предпринять при расставании, а там отстреливать поодиночке».
Утром встали поздно, лишь за час до прибытия, так что разговоров практически не вели. При выходе на перрон Роман неожиданно вспомнил, что забыл в вагоне свои тапочки.
– Идите, я догоню.
Женщины ждали его некоторое время у выхода с вокзала, но напрасно.
Роман в санатории обращаться не стал, поскольку врачи и процедуры его не увлекали. Без труда подыскал удобную квартиру с полным пансионом. Утром встал пораньше и до завтрака решил прогуляться по знакомому терренкуру. На тропе неожиданно встретил Оксану.
– Роман, доброе утро!
– Оксана, какая приятная встреча! А где подруги?
– Еще дрыхнут, а я жаворонок.
– Какой у тебя маршрут?
– Любой, до завтрака еще целый час.
– В чью сторону пойдем?
– Конечно, в твою. Мужчина в любом деле лидер.
– Логично.
–  Ты на вокзале прямо сквозь землю провалился. Мы уже стали волноваться.
– Приношу извинения, обстоятельства так сложились. В поезде ты меня немало удивила своим наблюдением относительно футбола. Открой секрет, как ты угадала?
– Сама не знаю, вдруг пришло в голову, может, от того, что сама играла.
– Ты футболистка?
– Уже нет, но лет десять, как и ты, играла в полузащите.
– Так, новое откровение! – изумился Роман.
– Это видно по физическим данным и манерам. Для защитника ты маловат, а в полузащите самый раз. К тому же человек внимательный и сообразительный. В центре поля незаменим.
– Послушай, а давай с тобой мячик покатаем, тут подходящая поляна есть.
– Если и мячик есть, то я с удовольствием.
– Встречаемся в пять часов около розария. Знаешь?
– Конечно.
– А как подружки? В романтику не ударились?
– Есть такое. Вчера танцы были. Пришли за полночь.
– Молодцы, быстро освоились.
На поляне с мячом побегали от души. Оксана оказалась ловкой и технику обработки мяча не утратила.
– Хватит, ты меня загонял с непривычки, пойду душ приму и расслаблюсь перед ужином.
– Приглашаю расслабиться к себе. Квартирка рядом, и душ есть.
– И переодеться есть? – засмеялась Оксана.
– Найдем что-нибудь привлекательное.
– Ну, под твою ответственность, – приняла решение Оксана.
На ужин в санаторий Оксане в этот раз попасть было не суждено, зато вечер закончился в ресторане.
– Никогда не думала, что футбол так может пригодиться на отдыхе.
– Я тоже не думал, что футболистки – такие пламенные женщины. Давай выпьем за этот замечательный вид спорта!
– С удовольствием, я готова играть с тобой каждый день.
– Тогда и я буду стараться.
Примерно по этому плану отношения и получили дальнейшее плодотворное развитие, только не каждый раз был футбол, вместо него дважды поднимались на Малое седло, один раз съездили на экскурсию в Пятигорск.
Две недели стремительно подошли к концу. Роман решил на прощание пригласить в ресторан и остальных попутчиц, не получивших от него должного внимания. Они с готовностью согласились.
– Вот и пришло время попрощаться. Завтра улетаю.
– А что не на поезде?
– Смысла нет: лечу на работу, а не за впечатлениями, – улыбнулся Роман.
– А как отдых, удался? – спросила Вера лукаво. –  Судя по виду Оксаны, в полном объеме.
– Да, неплохо в футбол погоняли, – улыбнулся Роман. – А у вас как сложилось?
– Как ты и предсказывал: все лишь в пределах курортной романтики.
– Когда в следующий раз поедем, я предскажу что-нибудь более серьезное.
– А сейчас нельзя? У нас еще шесть дней.
– Давайте выпьем за то, чтобы они прошли еще более плодотворно!
– Помнится, ты говорил, что у одной из нас мечта исполнится. С этим как? – озорно спросила Людмила, и они с Верой устремили взгляды на Оксану, от которых она засмущалась.
– Не исключено, что еще поиграем.
– Кто бы мог подумать, что футбол для любви так полезен?
– В жизни подчас решающее значение приобретают совсем мелкие события, а футбол – это вам не шутка: самое популярное увлечение в мире.
– Роман, а вот мы все пытались угадать, кто ты по специальности.
– И что?
– Сошлись на мысли, что ты разведчик или контрразведчик.
– Штирлица я помню еще по поезду, но даже в том случае, если бы это соответствовало действительности, сознаваться не имел бы права. В связи с этим предлагаю перейти к танцам.
– Предложение принимается, танец – лучший друг женщины, – оживилась Людмила.
– Для определенности используем алфавитный порядок. Верочка, разреши тебя пригласить.
– С удовольствием.
На небольшой танцплощадке теснилось с десяток пар, так что движения были ограниченными, зато близкими.
– Как ты отдохнул?
– Лучше, чем ожидал. Пару лишних килограмм сбросил.
– Это, наверное, футбол, – улыбнулась Вера. – Оксана говорит, что отлично играешь.
– Что еще говорит?
– У нас не принято делиться романтическими впечатлениями выше определенного уровня.
– Тогда и мы не будем касаться этой темы. Могу лишь сказать, что выглядишь ты замечательно.
– Почти как Быстрицкая?
– Моложе и привлекательнее.
– Она вообще недавно умерла. Ты разве не знал?
– Извини, не осведомлен. А остальные как?
– Фатеева пока жива.
– Слава Богу, что хоть она осталась.
– В следующий раз будь более осмотрительным.
– Приятно общаться с умной женщиной да еще красавицей.
– Спасибо, что добавил.
Следующей партнершей стала Людмила.
– Мы все рассчитывали на более активное общение с тобой.
– А что же не дали знать, обидно такую важную информацию получать в последний день, – сказал Роман с артистически исполненным глубоким разочарованием.
– Ну, в этих вопросах инициатива должна исходить от мужчины.
– Судя по твоему виду, у тебя с романтикой и без меня все сложилось удачно.
– А могло быть еще лучше.
– Тут важно не пересластить.
– Вижу, неслучайно ты на вокзале так резко исчез.
– Это отработанный прием с целью повысить интерес к своей персоне. Женщины очень любят загадочных.
– В следующем году планируешь?
– Люсенька, я четыре года планировал и вот только вырвался.
– Ну, успехов тебе.
– И тебе счастья.
Танец с Оксаной был более ответственным.
– Эти десять дней были самыми счастливыми в моей жизни. Как мне будет без тебя тоскливо.
– Оксашка, дорогая, ты просто чудо. Эти воспоминания будут долго греть сердце.
– Ты хочешь сказать, что больше и не увидимся?
– Моя жизнь непредсказуема, поэтому не могу ничего обещать.
– Ты же говорил, что одна из нас найдет семейное счастье.
– Я уверен, что так и будет.
– Поцелуй меня на прощание.
– Конечно, дорогая, только не плачь.
После ресторана Роман проводил женщин до санатория и неспешно отправился собирать вещи. Самолет у него был ранний.
Утром после душа достал обручальное кольцо.
«Надо надеть, чтобы не забыть при прилете».
;

ВЫБОР
Со школьных лет Леонид стремился к первенству во все делах и начинаниях. Способностями мальчик обделен не был, ему удавалось быстрее других решать трудные задачи на уроках физики и математики, побеждать на олимпиадах всех уровней. Были и спортивные успехи. Это поддерживало его безусловный авторитет в классе и благоприятно сказывалось на отношениях с девчонками, что льстило самолюбию и способствовало дальнейшим успехам.
По окончании школы Леонид не сразу определился с дальнейшей судьбой. Перед ним, как победителем олимпиад, был широкий выбор институтов и университетов. По большому счету, ему нужно было сделать выбор между профессиями научного работника и инженера. Стать ученым было престижнее, но Леонид представлял себе ученого как человека, размышляющего среди книг и формул о глубоко теоретических проблемах мироздания. Такой вариант деятельности не слишком подходил его натуре. Пошел в инженеры. Учился легко, всегда был на первых ролях и институт закончил с отличием.
Распределился в НИИ оборонной отрасли, где попал под начальство молодой женщины с необычным именем – Алевтина. Она была уже заметной личностью в коллективе института, хотя старше Леонида всего на два года. В немалой степени это было связано с ее привлекательными внешними данными и открытым, общительным характером. Поэтому по отчеству ее никто и не называл.
Работа в условиях секретности и жестких правил военной приемки требовала от Леонида, прежде всего, внимания к документам и производственной дисциплине, к чему удалось приспособиться не сразу. Несколько месяцев потребовалось и на то, чтобы войти в курс дела. Поначалу все представлялось настолько сложным, что никакой уверенности в своих силах не было. Первые идеи стали приходить почти одновременно с чувством возникшего отчаяния. Так часто бывает, судьба проявляет заботу именно тогда, когда изрядно утомишься от добросовестного напряжения сил.
Сначала мысли были не слишком зрелыми для публичного обсуждения, но уже через месячишко он вошел в режим генерации вполне серьезных предложений и после каждых выходных обрушивал на Алевтину свои оригинальные замыслы. Большая часть из них была легко критикуема, но встречались и весьма дельные. Алевтина обладала удивительным чутьем, позволяющим такие безошибочно выделять из общего потока.  Ум ее был очень цепок и рационален, она не только могла оценить перспективность идеи, но и тут же с энтузиазмом подключиться к поиску ее инженерного воплощения.
Эти моменты были для Леонида и Алевтины самыми плодотворными и волнительными. Все дела шли по боку, в едином порыве они полностью уходили в творческий поиск, спеша высказать друг другу свои соображения, сомнения и возражения, порой забывая и об обеде, и конце рабочего дня. При этом иной раз ругались, обижались, но чаще искренне восхищались друг другом. В результате подобных мозговых штурмов не раз рождались стоящие вещи.
Внедрить что-либо принципиально новое в военную технику весьма непросто: требуется много согласований и испытаний. В одиночку Леониду бы этого не добиться, но в тандеме с Алевтиной, имеющей в институте широкие дружеские связи, задуманное подчас удавалось реализовать. Через год первое их серьезное изобретение претворилось в жизнь и принесло заслуженный авторитет и немалое материальное вознаграждение.
Для Алевтины это было как нельзя кстати, поскольку она готовилась к свадьбе. Предложение ей сделал главный конструктор института – видный специалист и солидный мужчина – Аркадий Борисович.
Роман Алевтины с главным конструктором был скоротечным. Он пригласил ее пару раз в театр и в ресторан. Ее самолюбию льстило внимание столь высокого начальника, но душевной близости с ним пока не возникло. Она с трудом смогла перейти на «ты» и называть его по имени. Развитию отношений во многом способствовала мама, которая давно уже жила в ожидании внуков и всячески подталкивала дочку к созданию семьи.
Аркадий Борисович произвел на родителей Алевтины самое благоприятное впечатление, несмотря на то что был на пятнадцать лет старше дочери. После благословения родителей у молодых дело дошло до физической близости, которая Алевтину, надо сказать прямо, весьма разочаровала, и решимость относительно замужества поубавилась. Аркадий Борисович был человек опытный и, почувствовав ситуацию, приложил усилия и добился подачи заявления в ЗАГС.
Эта новость на несколько дней стала самой обсуждаемой в институте. Как молния она ударила в ничего не подозревавшего Леонида. Он вдруг понял, что отчаянно любит Алевтину и не сможет жить, если ее потеряет. Леонид отдавал себе отчет, что соперник слишком силен, чтобы бросить ему открытый вызов, и мысли его лихорадочно метались в поисках решения. Но ничего путного за две бессонные ночи в голову не пришло, а на третье утро неожиданно появилась плодотворная техническая идея. Леонид знал, что это не случайная подсказка судьбы, хотя и не понимал пока суть ее замысла.  Тем не менее он поспешил на работу.
Дело касалось усовершенствования системы подачи топлива – самого капризного узла всей разрабатываемой системы. Мысль Леонида была настолько красивой и многообещающей, что Алевтина от восторга расцеловала его. Леонид хоть и не ожидал такого, но скорее инстинктивно, чем осмысленно, обнял ее. Никогда прежде в их отношениях не было ничего подобного.
Алевтина сделала вид, что ничего не произошло, а вот Леонид не смог утаить своего волнения.
– Аля, я люблю тебя! – сказал он трепетно с придыханием.
Алевтина вдруг почувствовала, что эти слова затронули ее сердце. До сих пор она воспринимала Леонида лишь как подшефного, но оказалось, что год их очень сблизил.
– Ленечка, дорогой, я же скоро замуж выхожу.
– Не выходи за него, выходи за меня.
– Мы уже заявление подали. Ты что?
– Это ничего не значит.
– Как же не значит? Уже все решено и всем известно.
– У меня есть предчувствие, что мы будем вместе. Оно меня никогда не обманывает.
– Ты только представь, что я откажу Аркадию Борисовичу, и какой будет его реакция. Тогда нам с тобой придется искать другое место работы.
– Или ему.
– Ну ты даешь! Не он от нас, а мы от него зависим, он принимает все решения.
– А мне кажется наоборот. Принимает он, а придумываем мы. Это первично.
– Послушай, Ленечка, нас с тобой, кроме работы, ничего не связывает, а ты говоришь так, как будто имеешь основания руководить моими чувствами и действиями.
– К сожалению, не имею, но уверен, что именно со мной ты будешь счастлива.
Такая самонадеянность еще больше затронула сердце Алевтины.
– На чем основана твоя уверенность? Ты что, великий донжуан, имеешь неотразимый успех у женщин?
– Я тебя люблю – это главное. И никакой опыт здесь ни при чем. А уверенность есть.
– Зазнайка! – посмеялась Алевтина, хотя почувствовала трепет.
На этом их разговор закончился.
Леонид много раз прокручивал в голове вырвавшийся из него всплеск эмоций и пришел к убеждению, что шансы у него остаются. Окрыленный надеждой, он засел за чертежи и за неделю полностью сконструировал новый насос.
– Алевтина Петровна, не будете ли так любезны посмотреть мои чертежи? – молвил он куртуазно.
– Конечно, уважаемый Леонид Васильевич, садитесь, пожалуйста, – рассмеялась она ему в такт.
Леонид вставил флешку в компьютер и показал свое детище в трех измерениях с различными вырезами.
– Гениально! Не зря я тебя расцеловала!
– Ожидаю нового поощрения, – и он приблизил свои губы к ее лицу.
Неожиданно для себя Алевтина откликнулась и попала в его объятия.
– Что ты со мной делаешь? – вскоре она пришла в себя.
– Я уже говорил, что люблю тебя и готов на все.
– Но я не готова, – сказала она, однако без уверенности в голосе. Леонид это почувствовал и снова заключил ее в объятия.
Этим вечером они с Аркадием планировали в очередной раз пойти в театр. После обеда он позвонил и попросил зайти.
– Дорогая, – сказал Аркадий, обнимая Алевтину, – сегодня, как назло, назначили срочное совещание в министерстве, придется тебе пойти в театр без меня. Пригласи маму или кого еще. Вот билеты.
– Что за совещания по вечерам? – решила показать разочарование Алевтина.
– Сейчас это входит в моду, вспоминают сталинские времена, когда работали по ночам.
– Ну, что делать, – она поцеловала его, взяла билеты и покинула кабинет.
Кандидатура мамы была сразу отвергнута, как только она вернулась к себе и встретилась с напряженным взглядом Леонида.
– Чего звал?
– Велел нам с тобой сегодня в театр сходить.
– Я серьезно.
– И я серьезно: вот билеты.
– Не понял.
– Совещание у него вечером в министерстве.
– А, это я подстроил, – засмеялся Леонид.
– Смотри, узнает о твоих проделках!
– Это только начало, – сказал самодовольно Леонид и попытался обнять Алевтину, но она не далась.
– Ты смотри, в театре веди себя прилично, а то найду себе другого спутника.
– Такого, как я, тебе не найти.
– Это точно: есть лучше, есть хуже, но точно такого хвастуна больше не сыщешь.
Спектакль оказался весьма спорным, хотя зрители в большинстве своем его приняли. После первого отделения ушло всего несколько человек, включая нашу пару.
– Что, сейчас все спектакли такие?
– Да нет, пару раз попадались более содержательные. Нам просто не повезло.
– А может, как раз повезло.
– В каком смысле?
– Можем вместе провести вечер.
– И что ты предлагаешь?
– Я тут живу недалеко, приглашаю в мою скромную обитель.
– А ты не забыл, что я невеста, причем не твоя?
– Ну, пока же не жена. Перед свадьбой принято устраивать мальчишники, девишники, наверное, тоже.
– Не знаю, невестой стала в первый раз.
– Ну, в Интернете выясним.
– А откуда у тебя квартира, да еще в центре Москвы?
– Это еще от прародителей по линии мамы, коренных москвичей.
Пока болтали, подошли к нужному дому. Отступать стало уже некуда.
Алевтина никак не ожидала от себя, что так стремительно сможет откликнуться на безумные чувства молодого парня, в котором еще недавно вовсе не видела мужчину. Опьянение прошло лишь на следующее утро.
«Так, дорогая Алевтина Петровна, это что же ты себе позволяешь? Не совершаешь ли ты величайшую глупость? Как теперь поступить? С Аркадием все будет ясно и благополучно, а с Леонидом – лишь чувственно и душевно. Отказ Аркадию боком выйдет на работе. Отказ Леониду может аукнуться жгучими воспоминаниями и сожалением. Вести двойную жизнь – это не для меня, да и Леонид может отвернуться. Остается надеяться, что жизнь, точнее судьба, сама обо всем позаботится».
Леонид весь следующий день светился от счастья, Алевтине стоило немалого труда перевести его в рабочее состояние.
– Пойдем вдвоем к Аркадию Борисовичу с чертежами, – приступила к реализации еще до конца не сформировавшегося плана Алевтина.
– Пошли, если я не помешаю, – смутился Алексей.
– Придется ответить за свои поступки, – строго сказала Алевтина, чем еще больше насторожила своего соратника.
Аркадий Борисович весьма удивился, что Алевтина пришла не одна. Тем не менее быстро вник в суть предложения.
– Замечательная конструкция, как только удалось такое придумать! Молодцы, я уверен, что пойдет в дело.
Такая восторженная оценка предложения подчиненных была не в его стиле, но тут момент был особый.
– Я дам команду начальнику опытного производства изготовить макет в срочном порядке. Подготовьте необходимую документацию.
 По окончании разговора он попросил Алевтину задержаться.
– Алюша, как ты? – обнял невесту Аркадий.
– Нормально. А как твое совещание?
– Будь оно неладно! Пустые разговоры! Я тебе вечером звонил пару раз. Что спектакль такой длинный?
– По Москве с Ленкой погуляли, центр привели в порядок, почти как в Париже.
– Ты была в Париже? – засмеялся Аркадий.
– Пока нет, но живо представляю, – улыбнулась и постаралась уклониться от поцелуя Алевтина.
– Ладно, недотрога, после работы я тебя сразу заберу, никуда не денешься.
– Посмотрим, – улыбнулась Алевтина и выскользнула из его объятий и из кабинета.
– Чего он от тебя хотел? – взволновался Леонид.
– Обсудили детали насоса.
– Я серьезно спрашиваю!
– А ты уверен, что на это имеешь право?
– Я уверен, что не допущу вашу свадьбу!
– Кого убьешь: меня, его или обоих? – улыбнулась Алевтина.
– Еще не решил.
– Как решишь, будь добр, предупреди заранее, чтобы мы могли приготовиться. А пока сделай деталировку насоса и согласуй с технологами.
– С технологами у тебя лучше выйдет.
– Других дел много, поскольку не известно теперь, сколько времени осталось.
– До свадьбы?
– До конца жизни, – хитро улыбнулась Алевтина.
Вечером она поехала к Аркадию, но общение не прибавило уверенности в правильности выбора, скорее напротив, ввергло в новые сомнения.
Леонид чувствовал, что главный конструктор не зря оставил Алевтину в кабинете, и после работы проследил, как она села в его машину. Всю ночь он не находил себе места и на работу пришел сильно расстроенный своей беспомощностью.
– Привет, Леня! Как дела?
– Дела у тебя, у меня одни переживания.
– Дорогой мой, разве можно так разговаривать с начальством? – улыбнулась Алевтина и обняла его за плечи.
Леонид подскочил со стула и попытался ее обнять, но она успела увильнуть.
– Ты меня с ума сведешь!
– Вот этого я делать не стану, твой ум институту очень ценен.
– Если ты выйдешь замуж, я из института уйду!
– Это шантаж, но все же лучше твоих вчерашних планов. Давай попробуем немного поработать, а проблемы отложим на вечер, – сказала Алевтина ласково и сама удивилась своему обещанию.
– Ловлю на слове, – воодушевился Леонид. – Чертежи я сделал. Пойдем к технологам вместе.
– Пошли.
К концу дня задание опытному производству было согласовано во всех инстанциях и передано начальнику с визой главного конструктора, обеспечившей изготовлению макета насоса зеленую улицу.
Оставшуюся часть дня Леонид был в нервном напряжении, Алевтина тоже заметно волновалась.
Вечер прошел очень трепетно. Леонид едва успел проводить Алевтину и вернуться домой до закрытия метро. Это событие стало столь ярким и желанным, что в дальнейшем нашло продолжение еще несколько раз.
По прошествии месяца Аркадий почувствовал явное охлаждение чувств своей невесты.
– Дорогая, нам пора подумать об организации свадьбы.
– Аркадий, свадьбы у нас не будет.
– Как так?
– Два месяца даются для того, чтобы была уверенность, что никто не поспешил с принятием ответственного решения и не передумает. Так вот, я передумала. Мне очень неудобно, но я решилась на такой шаг, чтобы не сделать роковой ошибки.
– Ты с ума сошла! Что ты говоришь! Этого не может быть!
– Ты очень хороший человек, но у нас с тобой так и не возникло душевной близости, на которую я рассчитывала.
– Я тебя люблю безумно, какая еще душевная близость тебе нужна?
– К сожалению, я не могу ответить тебе тем же.
– Я тебе гарантирую, что со мной ты будешь счастлива.
– Пока я этого чувства не испытала. Извини меня, я понимаю, что поставила тебя в неловкое положение.
– У тебя кто-то появился? Я чувствую, что ты изменилась в последнее время.
– Это не имеет значения. Давай останемся друзьями, возможно, время все расставит по местам.
– У нас еще месяц, я надеюсь, ты одумаешься.
– Боюсь, что месяц – это не тот срок, – сказала она в завершение разговора.
;


СПОР
Константин Михайлович Кочетков – ученый с мировым именем – обратился к декану физического факультета МГУ с предложением прочитать спецкурс для старшекурсников.
– Я очень рад этой вашей инициативе, активно работающие ученые издревле плодотворно сотрудничали с университетом. Какую тематику изберете?
 – По области своей деятельности – квантовая спектроскопия, это направление сейчас активно развивается.
– Очень интересно. Сколько лекций в неделю планируете?
– Одной достаточно.
– Тогда зачислим вас на четверть ставки профессора. К сожалению, ставка невелика.
– Я готов и без оплаты.
– Нет, так у нас не принято.
Группа пятикурсников, обучающихся на кафедре радиофизики, к которой Константин Михайлович был приписан, насчитывала двадцать человек, но на первое занятие явилась не в полном составе. Это не сильно смутило Константина Михайловича, а вот раздражало то, что одни симпатичный паренек, расположившийся в конце аудитории, вовсе не уделял лектору внимание, развлекая рядом сидящую девушку.
– Крикунов, если не ошибаюсь, такая ваша фамилия?
– Да, – встрепенулся от неожиданности студент.
– На следующую лекцию приходите с зачетной книжкой.
– Это зачем? – изумился Крикунов.
– Я поставлю вам удовлетворительную оценку.
– Семестр же только начался, до экзамена четыре месяца, а потом трояк мне не очень-то и нужен. У меня все больше пятерки.
– В любом случае на большее вы рассчитывать не сможете.
– Не понял. Это почему?
– Во-первых, вы лекцию не слушаете, непрерывно разговариваете. Значит, на знания не ориентированы.
– А во-вторых?
– Во-вторых, вы меня отвлекаете, я невольно прислушиваюсь к рассказам о ваших похождениях. Кстати, вымышленных.
– Как вы можете слышать с такого расстояния?
– Доучившись до пятого курса, вы могли бы и значь, что звуковые волны хорошо распространяются в воздухе.
– Но мы разговаривали почти шепотом.
– На вашу беду у меня обостренный слух – последствие перенесенного в детстве заболевания. Подобные осложнения редки, но бывают.
– Всем бы такие осложнения!
– Не завидуйте, на самом деле, это не часто оказывается полезно. Всевышний слуховую чувствительность людям умышленно установил не по максимуму.
– Что же нежелательного в обостренном слухе?
– Слышишь много того, что не нужно. Например, в курсе жизни всех соседей.
– Вам можно идти в разведку.
Все смеются.
– Это вариант. Правда, теперь там есть прекрасные технические средства.
– Ну их ставить нужно, питать, а тут без всяких проблем.
– Ну питать тоже желательно, – рассмешил группу профессор. – Слух еще ладно, а вот с излишним обонянием, как, например, у собаки, было бы еще хуже.
–Почему.
– В транспорте ездить было бы не комфортно – остро ощущаешь кто, когда душ принимал.
– Это и так ощущается, – засмеялась Веселкина – девушка с которой общался Крикунов.
– Я недавно мылся, – обиделся Крикунов.
– Может, я не тебя имела в виду, – засмеялась девушка.
– А зрение тоже может обостриться?
– Не думаю, глаз при хорошей аккомодации и так может почувствовать один квант. Благодаря этому, будущий нобелевский лауреат Черенков и открыл очень слабое излучение, генерируемое летящей в среде заряженной частицей. Теперь оно называется по его имени, точнее фамилии. Это один из немногих физических эффектов, названных в честь российских ученых.
– А как же у сокола зрение еще лучше, чем у человека, он видит с большой высоты на земле маленькую мышь.
– Вопрос интересный и лежит, как это неудивительно, недалеко от тематики спецкурса. Давай его разберем. Расчеты показывают, что апертура глаз у сокола недостаточна для получения требуемого пространственного разрешения. И, тем не менее, – видит! Какие на этот счет есть гипотезы?
– Мышь двигается, неподвижную бы не заметил, – предположил паренек с первой парты.
– Молодец, это существенное наблюдение. Но пока оно не дает полного объяснения. Других гипотез, как вижу, нет, подумайте на досуге.
– Мы зоологию еще не проходили, – пошутил Крикунов.
– По вам это заметно, – шутка преподавателя имела больший успех.
– Я думаю, что это вообще невозможно узнать, поскольку сокол и сам не в курсе, – решился на вторую, поддержанную аудиторией шутку Крикунов.
– Вы тоже не в курсе предмета, но претендуете на высокую оценку, – опять поставил на место говорливого студента Константин Михайлович.
– Но я могу все выучить назубок и сдать на отлично, – самонадеянно заявил Крикунов.
– Не сможете.
– Это почему же?
– Спецкурс отличается от общеобразовательных дисциплин тем, что оперирует знаниями не вековой давности, а сегодняшнего дня. По тематике моих лекций нет учебников и в Интернете нечего подчерпнуть. Есть лишь научные статьи, которые вам не просто найти, а тем более осилить.
– А на основании чего вы заключили, что моя история вымышленная?
– На основе случайного совпадения: я вчера вечером тоже был в ресторане «Старина Мюллер».
– Вы могли меня просто не заметить.
– Это так. Но там не было баварского пива, которого вы, якобы выпили пять кружек.
Крикунов слегка сконфузился под подначками аудитории, но быстро мобилизовался.
– Я смогу доказать на экзамене, что вы меня не дооцениваете.
– Попробуйте. Буду раз ошибиться, но подозреваю, что в сессию без пары перездач дело не обойдется.
– Давайте на спор, – возбудился Крикунов.
– Пожалуйста. Ваши условия?
– Кто проиграет, тот угощает пивом.
– Идет. Вот только боюсь, что стипендии может не хватить: я обычно выпиваю несколько кружек.
– Я имею дополнительный источник дохода: на полставки подрабатываю программистом в банке. Это будет повыше зарплаты профессора, – выпалил Крикунов в запальчивости.
– Не беспокойтесь, я тоже пришел читать лекции не для заработка. Основная работа у меня хорошо оплачиваемая.
Но вернемся к лекции, пока декан не узнал о нашем споре и меня не уволили за такую сомнительную с точки зрения педагогики сделку, – смеется Константин Михайлович.
– Как он может узнать? Тут что, камеры наблюдения, или микрофоны вмонтированы?
– Этого не требуется. В студенческой среде информация распространяется подобно цепной реакции: каждый делится не менее, чем с двоими. Как известно, именно это и требуется для ее начала.
– И как скоро, по вашему мнению, информация дойдет до деканата? – рассмеялась Веселкина.
– Декан узнает завтра.
– А ректор?
– Думаю, он уже знает, – смеется профессор.
– Жалко, мы не сможем проверить ваши предсказания.
– Подозреваю, что сможете.
– Каким образом?
– Точно не знаю, но, думаю, реакция последует.
Константин Михайлович как в воду смотрел: на следующую лекцию заявилась представительная женщина средних лет в строгом черном костюме.
– Уважаемый Константин Михайлович, не будете ли вы так любезны разрешить мне присутствовать на ваших лекциях?
– Вы вполне можете украсить нашу компанию, но желательно прежде познакомиться и понять ваш интерес.
– Марина Викторовна Драчева – доцент кафедры радиофизики. Меня интересую как сам предмет, так и методика преподавания. По слухам, она весьма оригинальна.
– Не думаю, что ее стоит тиражировать, – засмеялся Константин Михайлович. – Я не имею педагогического образования и сознаюсь, что читаю лекции с ориентиром на некую корыстную цель.
– Какая может быть корысть, если вы всего лишь на четверть ставки?
– Корысть не обязательно материальна.
– Интересно.
– Раз так, присаживайтесь, пожалуйста.
Дальше лекции пошли без помех. Крикунов сидел всегда один и конспектировал все самым тщательным образом. На все вопросы отвечал в числе первых. Интерес остальных студентов к лекциям тоже возрос. Так что спор оказался удачным педагогическим приемом. Константин Михайлович имел большой опыт выступлений на конференциях и даже самые трудные вопросы излагал с легкость, изяществом и даже остроумием. Быстро утвердился в авторитете, а его шутки прочно вошли в студенческий эпос.
Марина Викторовна аккуратно присутствовала на всех лекциях. Она располагалась в конце аудитории, в дискуссиях, которые профессор инициировал на каждом занятии, активного участия не принимала, и лишь на шутки реагировала живо. Пару раз они с Михаилом Константиновичем пили кофе в буфете и обменивались впечатлениями.
– А вы уверены, что сможете засыпать Крикунова на экзамене?
– А как вы думаете: стоит?
– С одной стороны, проигрывать вам не к лицу, а с другой стороны, он в группе один из лучших. Даже вашу непростую задачу про сокола, на удивление, смог решить.
– Засыпать не проблема, для этого достаточно самый простой вопрос поставить под необычным ракурсом. Но это не является самоцелью. Он парень упертый, такие в деле хороши. Думаю, пригласить его к себе на работу.
– В этом и состоит ваша цель чтения лекций?
– По правде говоря, нет, но полезно реализовать и это.
– К сожалению, не многие идут работать по специальности, а значительная часть уже с третьего курса ориентирована на заграницу. Не исключено, что и Крикунов.
– Попробую переориентировать.
– Во всяком случае, инициировать его к активным занятиям вы блестяще сумели, что теперь далеко не всем преподавателям удается.
– Декан просил меня быть снисходительным на экзамене. От этой снисходительности все и идет. Только требовательность дает хорошие плоды.
– Но на занятиях вы не очень-то и требовательны, скорее деликатны и много шутите.
– Деликатность не противоречит требовательности, а шутки – строгости, они могут быть даже более эффективны. Моя требовательность не прямолинейна.  Хватило того, что я однажды обозначил свой крутой нрав, – засмеялся Константин Михайлович.
– Действительно, этого оказалось вполне достаточно. Большое мастерство!
– Просто богатый жизненный опыт.
– Вы отличный лектор, жалко, если, добившись своей цели, не продолжите практику.
– Могут появиться и новые интересные замыслы, – хитро улыбнулся Константин Михайлович.
Подошло время сессии. На экзамен все собрались без опоздания, в ожидании разрешения спора. Подошла и Марина Викторовна.
– Константин Михайлович, разрешите и мне поприсутствовать.
– А что декан сам не подойдет? – в очередной раз развеселил студентов профессор.
– Если сумеет освободиться, – отшутилась и Марина Викторовна.
– Я так понимаю, что все в ожидании разрешения спора.
Как, Крикунов, готов держать ответ?
– Всегда готов!
– Давайте с вас и начнем, чтобы все могли оценить прочность полученных знаний. Выходите к доске.
– А где билеты?
– Я билеты не готовлю, у меня другой метод: вопрос выбираете по своему усмотрению. Это позволяет исключить фактор случайности в оценке знаний.
Такая постановка дела вызвала приятное оживление в аудитории.
– Тогда – законы излучения черного тела.
– Подождите, это же из классической физики.
– В лекциях вы касались этой темы.
– Ну ладно, хитрец, держитесь!
– Известно четыре закона излучения абсолютно черного тела. Закон Стефана Больцмана …
– Секундочку, законы известны и первокурснику. А вот скажите: как влияет на спектр излучения абсолютно черного тела его внутреннее строение.
– Кого строение? – растерялся от неожиданной постановки вопроса Крикунов.
– Тела.
– Вы имеете в виду форму?
– Нет, содержание, – улыбнулся профессор, – то что лежит под поверхностью.
Крикунов сильно озадачился. Ничего путного в голову не приходило. Продумав несколько минут, он сказал что-то невнятное. Было очевидно, что первый шанс он упустил.
– Этого на лекциях не было.
– Ну как же? Вы же сами сказали, что касались. Как вы сказали, спектр однозначно определяется несколькими законами. Раз так, то спектр исказить ничто не может, иначе тело перестанет быть абсолютно черным. Законы в физике – это не в обществе, они не нарушаются. Вопрос элементарный, согласитесь.
– Ловко вы меня подловили, – расстроился Крикунов. – Ладно, дайте второй вопрос, мы ведь спорили на две перездачи.
– Хорошо. Вот, еще проще: можно ли сделать пленку из сверхпроводника с чисто омическим сопротивлением?
– Нет, нельзя.
– Почему?
– У сверхпроводника проводимость бесконечно велика и поэтому пленка, чтобы иметь конечное сопротивление, должна быть бесконечно тонкой.
– Ну давай зачетку, поставлю отлично!
Крикунов почти подпрыгнул от радости.
– Выходит, вы проиграли!
– Скажем, не захотел выигрывать, учитывая твое старание в течение семестра.
Ставит оценку.
– А как же вы могли бы завалить, когда я правильно ответил?
– Ты ответил верно лишь формально, а объяснение дал неполноценное.
– Не понял!
– На самом деле, сверхпроводящая пленка может иметь конечное сопротивление при реальных толщинах.
– Это как? – сильно удивился Крикунов.
– На высоких частотах. Но и в этом случае сопротивление не будет чисто омическим.
– Вы вопросы ставите, на первый взгляд, простые, но все с уловкой.
– В физике простые вопросы подчас оказываются самыми сложными.
– И кто же теперь выиграл в нашем споре? – огорчился Крикунов.
– Знания. Вы заслуженно получили отличную оценку. Верю, что и остальные не подкачают, на лекциях все были внимательны и активны. А что касается пива, то это не проблема.
– В каком смысле?
– На всякий случай я прикупил ящик баварского. Он у меня в машине. Отметите в общежитии успешную сдачу.
Ребята встретили эту информацию аплодисментами.
Как и предполагал Константин Михайлович, группа уверенно сдала экзамен. Методика приема оказалась не только точной, но и быстрой: уже через час аудитория опустела. Троек, на радость декану, вообще не было.
– Ну что, уважаемая Марина Викторовна, не хотите ли и вы получить высокую оценку?
– Хотелось бы, но не обязательно в аудитории, – озорно засмеялась она. – Поразительно насколько действенным оказался ваш прием. Браво! Спор – это ваше изобретение?
– Неожиданно пришло в голову. Кстати, я его только инициировал, а предложил Крикунов.
– Так просто и такой феноменальный успех!
– Такую лестную оценку от официального лица получаешь нечасто, ее стоит отметить. Приглашаю вас в немецкий ресторан, там и выпьем хорошего пива.
– С удовольствием, тем более, что мне очень любопытна цель, с которой вы взялись за лекции.
– Не разгадали?
– Может, учебник решили написать? Так иной раз делают.
– Идея неплохая. Подумаю на эту тему.
– А какая же истинная цель?
– Сугубо личная.
– Даже представить не могу, что бы это могло быть.
– Ладно откроюсь, угадать ее, действительно, затруднительно. Год назад я потерял супругу и никак не мог обрести душевную устойчивость. Вот и решил окунуться в совершенно новое дело.
– А дети у вас есть?
– Да, взрослые. Сами по себе.
– А я вот в семейной жизни ужасно неуспешна: замужем была дважды и оба раза неудачно.
– Два случая еще не являются основанием для такого печального обобщения. Нужно дальше набирать статистику, возраст позволяет, а внешний облик способствует, – игриво улыбнулся Константин Михайлович.
– Я готова.
– Неожиданный оборот принимает ваша миссия. Декан одобрит? – засмеялся над собственным вопросом Константин Михайлович.
– А вы сразу поняли, что он меня направил?
– Я даже ребятам это предсказал.
– Прямо про меня?
– Нет, в более общем виде.
– А попробуйте предсказать, как сложатся наши отношения.
– Экспериментального материала пока недостаточно, – с этими словами он притянул Марину Викторовну к себе и поцеловал.

Душевная устойчивость вернулась к Константину Михайловичу в тот же вечер.

;

Содержание
Портрет
Пейзаж
Подозрение
Перипетии
Разведчик
Живопись
Месяц славы
Исследование
Ирина
Комиссия
Редактор
Тетраэдр
Картина
Развод
Свадьба
Судьба
Звонок
Реактивная сила
Кольцо
Выбор
Спор