Уитмор Эдвард Иерихонская мозаика глава 23

ВОСЕМЬ**

После двенадцатилетнего правления маленького Аарона, наверху было решено, что на должности шефа разведки вполне достаточно находиться одну пятилетку. Когда срок полномочий генерала Дрора подошёл к концу, многие в Моссаде надеялись, что на его место поднимут одного из руководителей отделов.
Таяр считал, что это было бы не в интересах самого Моссада. Влияние армии после Шестидневной войны значительно выросло, и директору без погон будет сложно иметь дело с заслуженными строевыми генералами и генералами в отставке, которые теперь имеют большой вес в правительстве. Дрор задержался несколько дольше, чем ожидалось — верхи двигали фигуры. В конце концов выбрали-таки генерала, но этот выбор удивил. Генерал Бен-Цви[Ben-Zvi], находившийся на пороге отставки, и сам был удивлён. Он не имел ни опыта разведывательной работы, ни боевых заслуг. Большая часть его карьеры прошла в штабах и военных училищах, а во время Шестидневной войны он в качестве военного атташе находился в Европе. Как шутили другие генералы: для кадрового вояки пропустить Шестидневную войну — всё равно что остаться девственником.
Премьер-министр переиграл желающих продвинуть своего человека, но армия не могла жаловаться, потому что Бен-Цви был "своим". В Моссаде были разочарованы, однако в этот раз обошлись без истерик. Таяр видел в этом выборе мудрость. Цитируя Бен-Гуриона, он сказал, что это трагедия, что израильские генералы начали думать о себе как о генералах. Он даже радовался тому, что Бен-Цви не герой войны.
Бен-Цви был добросовестным офицером, который уважал профессионализм. Он отдавал работе и день и ночь, чтобы скорее освоиться и начать бороться с новой угрозой, новым видом войны: с международным терроризмом. Он хотел выжать из своих подчиненных всё, и по возможности делегировать им полномочия (но только после того, как разберётся кто чего стоит). Имея опыт преподавателя, он быстро оценил подход Таяра к делу, к планированию и обучению агентов. И выделил его наособицу.
К тому времени деятельность Таяра обросла легендами. Даже среди тех, кто имел лишь смутное представление об операции «Стайер» — ведь у Таяра имелось множество других заслуг.
Например 1945 год, когда Бен-Гурион отправился в Нью-Йорк, чтобы попросить нескольких влиятельных американских евреев начать сбор денег для предстоящей борьбы за Землю Обетованную. На той исторической августовской встрече в Манхэттене с Бен-Гурионом были двое: казначей Еврейского Агентства и Таяр. И когда в 1948 году Бен-Гуриону понадобился доверенный человек для ведения секретных переговоров с эмиром Абдаллой Трансиорданским, именно Таяр в одиночку проехал ночью через Иерихон к вилле эмира, деда короля Хусейна.

Кроме того, многие в Моссаде были некогда отобраны и обучены Таяром. А ведь ему только недавно перевалило за пятьдесят; что свидетельствовало о том, какую огромную ответственность в эпоху создания государства брали на себя молодые совсем ещё люди.
Поэтому было вполне естественно, что генерал Бен-Цви, даже больше, чем Дрор до него, нуждался в Таяре.
Таяр стал закулисным советником Бен-Цви, тренером тренера. Бен-Цви имел обыкновение работать допоздна, и вечерами Таяр заглядывал на огонёк.
— Поскольку, — говорил он, — решение следует принимать при свете дня, будет время поразмыслить.

Иногда они разговаривали больше часа, иногда меньше. Если какая-то конкретная проблема беспокоила Бен-Цви, Таяр припоминал прецедент из прошлого. Или предлагал к кому Бен-Цви мог бы обратиться с возникшим вопросом. Таяр старался не предлагать варианты действий, потому что принятие решений есть прерогатива директора. В то же время он часто утешал Бен-Цви, так как генерал был склонен принимать неудачи близко к сердцу.
«Наша профессия — для неудачников, — говорил ему Таяр. — В отличие от десантников, мы не обрушиваемся на врага с неба и не ходим в атаку. Нам негде водрузить знамя победы. Мы имеем дело не с территориями, а с людьми. Оруэлл говорил, что любая жизнь, если смотреть на неё изнутри, — это просто череда поражений. Ну а мы так и видим жизнь: изнутри. Внешние проявления — это для других, а наша работа — добраться до истины. Но вспомните, что для того, чтобы добраться до истины, нам приходится гораздо глубже погружаться в грязь, чем преступникам. Это грустно, и нужно быть сильным, чтобы подняться над этим и не омертветь внутри. Пусть другие торгуют цинизмом и ненавистью, но мы не можем себе этого позволить. Вы, генерал, не можете себе этого позволить. Поэтому, когда вы увидите безчуственного шпиона, отправьте его на пенсию в кибуц,  пусть капусту выращивает...»

Моссад в те годы преследовали неудачи, террористическая кампания ООП была в самом разгаре. Террористы в основном переключились на Европу. Единственным реальным способом борьбы с ними было проникновение агентов в сами ячейки, а такая работа требовала много времени и огромных усилий.
Несколько лет страны Западной Европы не сотрудничали в борьбе с терроризмом ни между собой, ни с Израилем. Пока кампания представлялась как "ООП vs Израиль", арабы vs евреи, сорта говна, европейцы ввязываться не спешили. Нефть — превыше всего, — и мнение третьего мира, и влияние пропаганды — было много причин, по которым европейцы хотели остаться в стороне.
Со временем, когда Моссад смог показать торчащие уши КГБ и связь ООП с европейскими террористическими ячейками, отношение европейцев изменилось. Перелом случился весной 1973 года, после израильского диверсионного налёта на офисы ООП в Бейруте, когда были захвачены документы с подробными «дорожными картами» перемещения денег и оружия, контактов и планов на будущее. По иронии судьбы, эти данные, захваченные израильтянами и переданные ими в ЦРУ, помогли выжить ряду арабских правительств и их лидеров умеренного толка.



***

Операция "Стайер" для борьбы с террористами дала менее, чем ожидал Таяр. Стайер успел добыть и передать важную информацию о связях КГБ с ООП, но вскоре русские обнаружили в Дамаске, где сирийцы давно привыкли руководить группировками ООП в своих собственных целях, слишком много дырок в секретности, и перенесли деятельность на Кипр. Кипр имел слабое правительство, греки и турки всегда были на ножах, поэтому для спецслужб это был удобный транзитный пункт.
— Идеальное место для сбора шакалов, — сказал Таяр Бе-Цви.

Стайер в те годы впал в какое-то оцепенение. Или это так казалось Таяру, который ни с кем не делился этой своей заботой.
Стайер по-прежнему оставался постоянным источником информации о сирийском правительстве и намерениях Сирии, и Бен-Цви не испытывал ничего, кроме восхищения агентом и тем, как Таяр вёл дело. Генерал считал эту операцию образцом тщательного долговременного планирования, эталоном.
Но после Шестидневной войны задачи Моссада постепенно изменились. На тактическом уровне разведку интересовали террористические ячейки, их потенциальные цели, маршруты снабжения и каналы связи: Бейрут - лагеря в Ливане - Кипр - Европа. А на стратегическом уровне акцент сместился на ядерную энергетику и наращивание Советским Союзом военно-воздушных сил арабских государств. В этих областях поиск информации часто вёлся за пределами Ближнего Востока, как в Восточной, так и в Западной Европе, теперь и с орбиты, со спутников ЦРУ.
Вполне возможно что Таяр, встречаясь с Йосси на конспиративных квартирах, переносил на него собственные ощущения. И видел в Йосси беспокойство, которого на самом деле не было. После полной победы в Шестидневной войне от Стайера ничего особенного не ждали.
Настрой Йосси тревожил Таяра, но он старался этого не показывать. Его задача состояла в том, чтобы подбодрить агента, и именно это он и делал, ненавязчиво. По долгому опыту Таяр знал, что ощущение бесполезности — очень опасный враг. Йосси просто не мог стоять на месте. Таковы были и природа операции, и его собственная природа. Стайер должен был продолжать бег.


Взрывы, убийства и угоны самолетов продолжались. И малая группка террористов могла завладеть вниманием большей части человечества, как это было в 1972 году, когда они убили израильских спортсменов. Террористическая группировка «Чёрный сентябрь» была так названа в память того месяца, в котором иорданский Арабский легион изгнал ООП из Иордании в ходе особо кровавой кампании арабов против арабов.
Но для Таяра ужаснее был теракт мая 1972 года, когда самолёт компании Air France доставил из Рима в израильский аэропорт Лод компанию из трёх молодых японцев, а они распахнули чемоданы и бросили гранаты и открыли беспорядочную стрельбу, и убили и ранили более сотни человек.
Японцы принадлежали к крошечной террористической группировке под громким названием «Красная Армия», не имевшей у себя на родине никакого значения. Они пролетели полмира, чтобы самоубиться для «Чёрного сентября». Большинство погибших в аэропорту были из Пуэрто-Рико; католические паломники возвращались домой. Один японец выжил. Он сказал, что хотел стать звездой, звездой на небе.*

Японские идеалисты убивают пуэрториканских паломников в Израиле? Во имя?… ну, тут даже не знаю. В надежде воссиять звездой на небесах?
Иногда Таяр терял веру в эволюцию человеков.



* - В книге Том Клэнси "Все страхи мира" (послесловие автора помечено февралём 1991 года) этот эпизод расписан чуть подробней.