Языкотряс отрывок-4

16+

Пётр тщательно перевязывал, сложенные стопкой, книги. Так художник перевязывает дитя своих вымыслов... Его точные хладнокровные движения говорили о том, что у юноши немалый опыт по связыванию детей мысли, вымыслов, помыслов... Он давно уже набил руки в этом деле..., а дело это, по мнению Петра, не хитрое, не требует ни силы мышц, ни силы слов - знай: книги - книжечки верёвочкой в петельку да затянуть потуже, чтоб не раскрылись книг обложки, как рты детишек для еды на ложке или оратора рот зря не тараторил больно вольно; узлов побольше навязать, чтоб книги можно было взять и до помойки хладнокровно все мысли - помыслы донесть. Да, мысли кто - то до людей доносит, а кто - то мысли на людей доносит; а Пётр наш, ну, прямо паж ! так он давно уж навострился всё доносить пока не брился, мы ж знаем, юноши не бреются ещё, а если что, так: " я в помойку их несу " - с улыбкой скажет Пётр хитро, заделавшись в лису в лесу... Наш Пётр очень даже стойкий - донесть идеи до помойки ему не стоит ничего, он может даже и бесплатно отправить мысли, отравить, а если надо, раздавить, как летом гусеницу гусеницей танк; да, Пётр вовсе не простак, ему в рот мысли не клади, он может сам легко родить, а если надо, и донесть..., ему известна даже лесть, хотя он юноша пока, но, словом, так намнёт бока, что мало точно не покажется, так гусеница по асфальту маслом мажется, когда Петром с улыбкой давится.
Пётр так заботливо о книгах суетился, что не услышал, как раздался колокольчик - кто - то в дверь звонился, но юноша наш с книгами возился,верёвочкой потуже их связать стремился - такая вот работа - работёнка уж взрослого Петра, а не ребёнка. Раздался в дверь звонок опять и Пётр только вот сейчас его услышал и пошёл дверь открывать, как - будто рот с зубами, языком, который может говорить; Петру дверь больше нравится закрыть, чтоб лишнего не смог наговорить. Дверь - рот открылся..., на пороге стояла петина любовь, такая милая, худая и в красном платьице..., она, она его смущает, она в нём кровь девятым валом в груди худой и плоской каким  - то чудом поднимает; она одним своим лишь видом его к себе магнитом тянет. Магнит тот - губки и глаза..., ах, Пётр книг не вспоминает - такая вот Петра душа: его страсть тела больше дела к себе влечёт - как хороша! Да что там книжки если страсти Петром владеют больше слов, вот гляньте на его улов: заплыла рыбка на квартирку - и бац ! закрылся двери рот... Так хищной рыбки гильотиной рот закрывается без слов, как только, пусть и даже с тиной, там рыбка тенью заплывёт. Петру любовь по барабану - ему лишь страсть мила одна; он рыбкой сам заплыл в рот страсти, дрожа приятной дрожью, и ради этого готов заговорить красивой ложью и в нежных ласках утопить. Топить Петру не раз бывало слова и мысли приходилось, он рук на это не жалел; а уж во страсти не пристало тем боле прятать своё жало - жалеть не в правилах Петра, ага, а вот его рука уже так смело у бедра: плывёт по линиям, ладонью силуэт рисуя, чтоб очертив абрис по телу, взорваться в страстном поцелуе. Вот ради, собственно, чего все эти игры про того, что составляет образ страсти, игра в любовь лишь ради...
...краски... художник подбирал, чтоб яркий образ поцелуя в объятьях страсти засиял.
" Для этого нам, значит, надо " - художник мысль так продолжал - " на фоне тёмной краски сюжет любви отобразить..., кхе - кхе, погода что ль такая, всё кашляю слюною на мольберт, всё тороплюсь, всё в попыхах..., ох, всё же поплыла слюна по образу, открывшему свой рот для " Ах "..., - такая, право, неудача, и хорошо, что только образ, а то бы дал мне прямо сдачи и где бы я сидел сейчас... "
 
( Языкотряс:
Вот так порою жизнь в картину плевком случайным упадёт; пройдя через мозгов рутину, обратно истиной придёт. Казалось, что там, ну, случайно, художник плюнул - не святой, а что в лицо, так это ж образ, всего лишь образ не живой... )
 
Пётр
Ты что плюёшься, я ж люблю тебя.
Ты видишь,как крепки объятья,
Так при прощаньи даже братья
Не попрощаются, любя.
Я только в губки нежной страстью,
Чтоб языки сплелись в объятьях,
Чтоб мы, как - будто оба братья,
Не попрощались, не любя.
Девушка
Зачем прощаться, если можно
Любить тебя мне осторожно
И целовать за здравье уст.
..........................
..........................
" Прощай " как повод сказать " Здравствуй! "

" Во - во, уже как - будто лучше, вот некий образ вписан в холст " - так рассуждает за мольбертом художник - " да, сюжет не прост... "
Во страсти Пётр прижимает свою любовь к себе, целует. Она ж на цыпочки встаёт, чтобы ко рту Петра прижать до поцелуя жадный рот. " Вот урод ! " - она рифмует про себя, но всё равно его целует, как целовала бы любя, так роза терпит звук шмеля, когда её он нежно треплет, пыльцу на лапках унося.
Цвет красный платья и рубашки чёрный цвет скрестились кисточкой и краской-на холсте в страстном поцелуе он и она соединились: с чёрным красный, - художник на мольберте кистью водит туда сюда - малюет, значит, и за мазком ещё мазок...
" Как в поцелуе сладко - сладко, давай ещё один разок " - от удовольствия добавки Пётр просит, он под хорошего немного косит, коса траву так летом косит, чего не сделаешь для тела: " А, целовать, так целовать, пока даёт мне, очумело. " Он в поцелуе с ней застыл, питон так душит жертвы тело и ждёт, так Пётр ждёт от поцелуя чего - то большего, в такие годы поцелуй лишь только повод, да, так овод...
" ...рисуй, рисуй " - себе под нос бормочет...
...но хочет Пётр тайных ласк, но он ещё не ловелас - ему наука не даётся, всем телом к ней он тесно жмётся... " ...ну, раз сама ко мне пришла, так, значит, тоже больше хочет..., ну как её мне раскрутить ! " - Петру любовь, как по стакану пустому ложкой ударять - воды в пустом не замутить, ему плевать на все приличья - он с ней и больше никого, и он горяч от поцелуя - всё тело распалилось жаром... Он платье хочет с неё снять, но платье, красное пожаром, как - будто бы прилипло к ней - ни взять, ни снять - ну хоть убей ! Змеёй себя он ощущает, а рядом красный воробей так смело жмётся к его телу, не зная дум его о ней. Пётр хочет снять с себя рубашку..., но это как тьму с ночи сдёрнуть...
" Так, кхе - кхе, вот тут ещё чуток, ещё на губы кинем краски..."
..." давай ещё один разок... "
" ...ну, хорошо, ещё мазок... Так, отойдём и поглядим, всё ль как задумали, а вдруг, что если что - то не по плану, ведь молодым по барабану - им страсти больше подавай, природа ими управляет, а что прилично, это знает, кто страсти тела не познал, природе дани не отдал, а как отдаст, так сразу дани готовить станет в тот же час - чего за рабство не претерпишь, чего за рабство не отдашь. "
 
( Языкотряс:
стремлюсь я к прозе что есть силы, но рифма, словно сено вилы, меня цепляет, вороша, и ни на грош, и ни гроша от рифмы, как от палача, не уберечь, похоже, шею - топор стиха повис над нею, он рифмой - лезвием с плеча..., вот я про это и имею языкотрясные слова..., чего не скажешь сгоряча, когда язык, как - будто швабра, весь мусор рифм сгребает в сор - вот и скажи, что стих не вор чужих и мыслей - языков и чистой прозы голосов. Стремлюсь я к прозе..., нет, не к розе, ну, типа, " как ", - я вам не шмель, чтобы летать по всяким розам, а вдруг ударит в куст морозом, и что тогда, где буду наркоманом я вдыхать нектара сладкий хмель. Рубанок - проза, как пройдётся, так сразу выровняет мысли и не укроешься под рифмы, не спрячешь в них убогий бред - всё проза выведет на свет. Я вас отвлёк, читатель, да, от сладких страстных поцелуев, ну, что же, получай тогда, читатель, свой кулёк конфет.
Хотел читателям ещё пожелать счастья, Большого такого, да вспомнил,что Оно уже давно Серебружкой подметает пол в местах столь отдалённых, что даже по части счас и потом не одарит и кружкой из металла подружки, что зовётся у нас Алюмужкой, потому что давно променяла и кружку, а с ней и подружку, на стакан скреп духовных, и теперь из стакана раздаёт всем по скрепке, а кому и под кепку,чтобы рано не встали, чтоб не устали брать из стакана по скрепке на брата, а кому и по серьгам гнушаться не пристало - нету брата, сестра лишь, и стало быть, ну, значит, остаётся ныть, что серьги достались от подружки Серебружки Стеклужки…, ага, накололи нашего брата: и в мочке,пока дырку не проделали в ухе, и в обещании честном, что те серьги подружки Серебружки Брильяужки; в ушки, в ушки шептали о Брильяужки, а досталась лишь Стеклужка, да ещё гулящая, глаза от бессоницы мутно белесые, пришлось, видно, Красной Шапочкой шастать лесом ей,да на беду - ох,не достались скрепы стаканины, а остались лишь зубы, волком оскалины, вот что такое не слушать - не слушаться, когда речи заводят о стали…, не, пути…, не, тоже не то, всё не то, - волком метель на морозе гуляет, снег порошей - метлой подметает, где же бриллиантом встать во весь рост, остаётся стеклом упереться в мороз: нету мечтаний - чувств лишь метаний будут узором - укором сребреть на стекле, пока не стекли слёзками жара правды весны, тогда вряд ли вспомнят о стали, не вспомнят и о пути, не скажут, когда взвешивать станут весы против пёрышка меру вины всех, кто бриллиант променял на стекло: безделужку - стеклужку - стакан скреп - на бриллиант чувств - золото мер, вот тогда и покличат, быть может, Золушку с туфелькой на босу ногу, разве может быть по другому, когда нога без чулка…, ага, правда и с метлой останется собой, даже если одну из туфлей на лестнице лжи оставить придётся, фиг показав роже прыщей и угрей - вот как рожа лжи смотрится без соплей из ноздрей, коротенько так: как табак из окурка, обмусоленный жутко губами - слюнями, а вы то хотите мазками - слонами картину поправить - исправить небось, тогда вам придётся вить ось из планеты аж в самое пекло вселенной, где правда и ложь - чёрная дырка - дырища бублика - космоса…, ох, я отвлёкся - испёкся слегка, на дворе новый век по счёту…, ага, а счета - то давно променяли на комп, так трава превратилася в сноп, так с земли прямо в суп угодил несмышлёныш укроп, вот что бывает, когда ложь заполняет весь лоб, вот как наш век, урод, стал продажным лживым и вшивым - белыми нитками правду - карман зашили лживыми нитками - нитями…; когда я ем, мой желудок - желудок заполняет собой весь мой лоб и мыслей скребок даже чуток не соберёт горстку мудростей из мусора слов для гостей, так занят активно собой мой желудок:скок по скок, а потом вдруг просто стих, потому, что прозостих подошёл подошвой к краю, за которым караваю лучше носа не совать, а не то во лжи сожрать не ровён кому во ржи - голод нас везде достанет, и не только караваю от зубов конец придёт, можно правду покромсать, от души всю обсасать, а потом и обос…, а затем и обоср… - что не сделать ради скреп, что в стакане, как в аркане,заполняют всё пространство, как две жопы на диване, когда чавкают и жрут, а потом чего - то ждут: то ли тесненько прижаться, то ли сладко целоваться, то ли сразу всё за раз, чтоб потом лечиться мазью от венериных зараз, вот к чему приводит ложь: даже в жопе вошь живёт!
Понимаю, грубовато, неотёсанно вполне, будто бы в вагон трамвая запихали белой ватой и на этой вот волне не протиснутся ребята, хоть ты лопни, хоть ты тресни, хоть ты сам сиди на месте в том трамвае среди ваты и дыши себе вполне.

( …ну, конечно же вы правы, а не лживы - красота ! да, я каюсь, признаюсь, не умею врать и что, разве честно умирать, не исправив ляп, нормально, вот возьми и всё исправь, и тогда ты будешь прав, а не в тине, а не в ряске…, скажут мне, увидев ляп; а вот если на картине два влюблённых на коляске поцелуем рты заткнули, поцелуй - как страсти кляп, а на них дождём снежок, нежно - нежно укрывая этих двух стиляг любви, разве тут художник точно отразил момент, нарочно не придумаешь никак, - как водила кисть по холсту, так и создался бардак, потому что кисть - водила, всем твореньям разводила, краски вверх все дном напутав, создала Мапуту - город, где целуют кляпом страсти, обнажив души напасти, и где солнце греет так, что вам лучше на чердак в шубе спрятаться и мышкой тихо - тихонько - тихонько, чтоб не разбудить ребёнка, предаваться - наслаждаться всеми струнами любви, даже если и порвутся, даже если и цунами, всё равно туши слюнями жар - пожар, а вот губами замыкай жар - поцелуй, чтоб мостом через Неву встал и стал, как - будто стул ! Если так художник видит, если жизнь так понимает, почему же мне не можно, даже если осторожно, даже если не заметят, ляп из слов присочинить, это стол как починить, прикрутив другую ногу, - ровно встал и всё в порядке, кто увидит здесь подмену, стул же ровно же стоит, значит будет долго жить! )

Если " жопа " вам не очень, ну, там, типа, не культурно, не солидно, не вполне этим словом насладиться как явленьем красоты, предлагаю это слово заменить на " ягонал "…, так, давайте - ка посмотрим, как оно блистать начнёт: " …даже в ягонале вошь живёт - вот к чему приводит ложь ! " Остряки и тут найдут, как ударить в глаз - не в бровь, например, напишут так: " Он её любил так сильно, что вогнал ей в ягонал… " и так далее по смыслу, и так далее по списку, вообщем, напридумывай, что хочешь, всё равно дерьмо придёт и наружу выйдет, вонью заполняя всё пространство, так вот ложь смердит кругом, звуком в слове всё пространство заполняя хулиганством, здравый смысл истирая, так резинка удаляет карандашный след на белом в клетку или, может быть, в линейку, или же на белом поле слово, или фразу, иль рисунок, вообщем, удаляя сразу без возврата карандаш; вот природа голой лжи: истину стирает звуком, в пустоту, в ничто в пространстве превращая - удаляя клоуном - шутом… и с улыбочкой смазливой - знает, знает, что враньё - вороньё - изо рта, как из анала, изрыгает словесами, недостойные ушей, мысли - свору гадких вшей.

                Будь я талантом чуть Катулл,
                Ругательств вывел бы в наряд:
                И не один бы честный стул
                Не выдержал подлейший зад.

Ну так что, как вам оно, слово новое…, чаво, вы ещё не раскусили, вы ещё прилипли к " жопе" , ну, тогда на ней сидите и не вякайте о ней ! А по мне уж лучше " жопа ", чем смердящий щелест крыс, пробирающихся стаей по подвалу лживых…, брысь, брысь отсюда , а не то… Это слово переходит через " опа " прямо в " па " - ножка женская от…, кхе - кхе, в высь взметается на " па " - да, такой вот наш чучхе !
Шутовство противно Чести, Клоунство не стоит Правды… Лживость - враг свободной мысли, враг законности и права; там, где Ложь - там без вины, лишь по вымыслу - по умыслу и засудят и посадят, а то могут и убить, а потом, не вспоминая заповедей, на горе провозглашённых, будто бы так и должно, в дружбе  к убиенному признаются, будто бы закон морали, нравственности приписывает это как норму здравого поведения… Плевать на все пристойности в словах, ничто все мира философии, когда убийство - норма…, зачем приличия, зачем вся логика в работах всех философах, зачем…, когда хоть даже пусть один считает нормой убивать, а убивая, и глумится… Что ото всех трудов философах, что толку в  воспитания теориях , когда ребёнок вырастает и в глумливого урода превращается… !
Ух, что - то разошёлся я всерьёз - не в шутку, да враньё - не выпечка блинов, не глаженье белья, трудов оно не требует ума: знай говори, что в ум войдёт и потирай от удовольствий руки, что смог мозги пропарить чудаку, пустить ему в глаза туманом смог.

                Кому весь этот нужен формализм,
                Когда беда идёт в открытые ворота...
                И море слёз и океан скорбей,
                Клокочат пеной, заливая горе.
               
" Он шёл по коридору - довольно узкому, но хорошо освещённому, что довольно странно, так как там, на верху, ад кромешный заполнял каждый сантиметр пространства; как воздух или вода, с наглой глумливостью влезал во все щели, углубления, дыры…; от него спрятаться, скрыться не было никакой возможности, даже маленького шанса; он всех уравнивал в судьбе, кем бы кто не был на социальной лестнице: казалось, что кто - то пришёл и топором - так грубо, топорно - разломал эту лестницу, эту возможность и невозможность устроительства своей маленькой жизни, своих скромных, в чём - то даже банальных, желаний, из которых, собственно, и скроена дорога жизни - судьбы, и вот кромешный ад сейчас и ломает эту дорогу, так весной лёд на реке ломается, торосами врезаясь в тело весны и только солнце своими лучами освобождает из тела, как занозы, торосы льда…; везде и всюду обломки разрушенных зданий торчали занозами - торосами…, но он об этом не думал - его мысли были от действительности, реальности происходящего на верху очень далеко. Он, конечно, знал, сам видел, но его мозг находился в какой - то прострации: действительность заменялась тем же самым,но картинка была мифологической: ему представлялась, что он идёт под Троей, разрушающейся, пылающей в огне; под Троей, где ужас смерти, боли смешивался с грязью, пылью, вонючим потом, с кишками, вывернутыми наружу: их обладатель ещё в сознании, но вид собственных кишок, испачканных грязью, порождал дикий ужас страха и безнадёжного отчаяния… Ему представлялось, что он Приам, скрывшийся под землёй от греков, их данайских танков - коней…, нет, пожалуй, ему больше по душе роль Гектора, особенно, когда Гектор прощается с женой и своим ребёнком: держит его на руках, обнимает, целует… Его некрасивое лицо с совершенно странным носом, с непропорциональными плечами: казалось, что плечи и тело сами по себе, друг к другу не имеют никакого отношения, маленький рост…, всё выдавало…, нет, кричало, орало о трагедии, буреломе в его маленькой душе, в его осознании своей собственной никчёмности, о сломе личностности, самости, цельности души и тела - ему было совершенно всё равно, ничто его не волновало, не принуждало сомневаться, не тревожило - он принял положение вещей как данность: чему быть - то и принять, а там…, впрочем, одно он всё же всеми силами пытался избежать, одна только мысль ему была невыносима, время от времени в его мозгу разыгрывался спектакль этого страха, навязчивое представление он гнал прочь как мучившее его сновидение; но оно время от времени возвращалось, чтобы снова быть обыгранном. Он шёл к двери, которая находилась в самом конце коридора. " Говорят, я талантливый человек, умею добиваться своего " - так думая, он широко открыл громоздкую металлическую дверь и вошёл. Жёлтый свет от лампочки осветил его лицо, от чего оно приобрело жёлтый цвет..., как у покойника… "

Языкотряс:
Ты заполняешь строчками пространство, а я вот бьюсь над прозой как умею, но вместо стружек - мыслей щепки - рифмы летят..., рубанок - проза не даётся, - видать, полено - заготовка мыслей, сырое: вот и выходят у меня сырые из болванки повести, рассказы и новеллы... Эх, может заменить болванку новой: такой сухой, с сучками, чтобы можно было и в прозе сучковатости создать, какие создаются щепками; порубишь топором болванку - и, о чудо! выходит из под щепы буратино - стих, такой смешной - ещё не разукрашенный кистями, красками; ещё свой нос сующий во все дыры, чтобы найти дверь в мир иной, который открывает ключик золотой... Да, он ещё - топорная работа, но даже без кистей и краски, уже влияет на умы и души, уже мотор включает страсти и азарта, уже безбашенный, уже стремится мир познать и на него собою повлиять, внеся в сей мир частицы первозданной самости. Вот что такое стих: когда топор - перо лес мыслей рубит, и летят от мыслей щепки - рифмы, структуру создавая со своим размером, строфикой и бог ещё чего.
Да, да, предчувствую - предполагаю, что могут так сказать, смотря в мои глазницы, минуя брови и ресницы, что это всё стихи и должно строчки расставлять по правилам стихосложения: " Негоже прозу со стихом в один карман - абзац совать, как - будто бы конфеты в фантиках с монетами в кармане " …а что, тогда бы это были две сладкие возможности решить желаний сложности… Что, собственно, плохого в том, что проза стих дополнит без прикрас, и стих в долгу не долго станет пребывать: дополнит прозу в сей же час.
Мысль, не секрет, имеет свойство расстилаться словами - фразами по красно - красками - холсту, по бело - бумажному - листу, по виртуальному - с экрана гаджета - компьютера - стеклу, с тетради нот - благодаря ключу, короче, мысли могут лечь на что угодно и стать тем образом,что модно в речах произносить, словами только мысли можно огласить, а огласив, во что угодно затем отобразить, итак, слова - основа из основ для мыслей, для идей, открытий, короче, для всего - всего; мысль можно закрутить спиралью, как - будто бы пружина или спагетти на тарелке, а можно расстянуть, как - будто бы резинку, а можно напугать ей белку или йети, а можно рассмешить, сказав  про Зинку анекдот - словами можно строить, шить, еду готовить, защитить, копать в душе иль в поле, умыть под душем или в споре - всё, всё через слова даётся, сова и та под солнцем жмётся - ей ночи тьму подай - отдай, а вот словам и день и ночь, как матери сын или дочь - без разницы,они везде пролезут, проплывут, пройдут - для слов границы, что для барана барабан, что юзеру - нежданный бан: он есть, но в руки не даётся; слова - основа каждой мысли, а где взять столько слов, чтоб парно, рифмуясь, мысли изъяснялись, а если - то слова не те и мысли рифмой не озвучить, то остаётся заменять ненужными словами, так мусор заполняет бак, и сор по строчкам мысль разносит: чужие словеса - слова, зато с красивым рифмованьем, клубок запутанный создав, используя сравнения, метафоры, запутав голову читателя, его в заумь, как гвоздь, загнав, уж окончательно непониманьем задушит медленно версификации удав.
Поймите же, что строчка - проза - не формализм идеи ради, а это всё есть прозостих; ну, вроде как бы прозостих, а вправду только стих, а проза - строчка - имитатор, чтобы сказать про прозостих; нет, нет, всё по другому, всё не так и проза - строчка как основа, как генератор стихомыслей, без прозострочки половина того, что здесь легло легко могло не появится, не сдвинулся б утёс - гранит тех мыслей, что строка хранит… Как стихострочка стих рождает совместно с ритмом и размером, так прозострочка помогает копать до сути стихомером.
Когда я слушаю стихи, невольно я себя ловлю на том, что рифмы - кандалы для мыслей, для их свободного полёта, и ради них порой поэт мысль поворачивает так, что главным вдруг не мысль, а рифма в стихе становится…, да, с рифмой стих звучит красиво, гладко, как - будто утюгом - пером разглажен; стихи я слушаю, а рифмы шепчут:  " …да ради нас стихи на строчки разложили, а то бы где сейчас мы жили, а так есть домик - стих… "
Когда я слушаю стихи, мне кажется,что автор мысли слагал - строгал посредством рифмы и ради них - а как же может быть иначе, когда красиво так звучит, а то, что мысли - костыли…, так кто же видит - слышит их, когда цветник из рифм стеной все мысли заслонил собой.
Ой - де, ой - ли как далёко
мы ушли от скобки первой,
не пора ли нам ворота
запереть до скобки левой,
чтобы можно было дальше
повести рассказ без фальши
о достоинстве и чести,
доносительстве и лести;
о предмете лжи и правды:
будто в Африке жирафы
пожирают бедных львов,
и гоняют их по норам
как желаннейший улов;
ой да ай, да как же так,
скобка дверью не стоит,
не запрёт пространство были,
не раздвинет стены слов:
по листочку и по ветке
древо мысли пораскинут
сеткой фраз - рассказ - и сказ,
чтобы можно и возможно
верить - знать - проверить ложно
правду - истину - наказ.
Вы довольны, мой читатель,
что стихом я мысль расставил,
в удовольствии, мечтатель,
руки потирать заставил,
типа, вот как должно - надо!
Да, по вашему всё стало:
это же не ломоть с салом,
мол, бери как хочешь - знаешь;
это же стихи - не проза,
в вазу - в воду не поставишь,
чтобы расцвела как роза…,
о! смотри же, мой читатель,
как я рифмами кручу,
словно обручем верчу,
знаю - знаю, как ты рад
видеть в рифмах мысль парад:
рад - парад - радар - да сад,
ад - да брат - Арбат - да град…
Во так строй, во как же складно
рифмы блещут звуком в лад,
даже хочется чесаться
языком о рифмах ряд -
так всё складно и опрятно,
так играет звук в стихе:
то ли рифмой, то ли метром,
то ль размером стихомэтра
под его пером в строке…
Вы, читатель, так довольны,
так лицо сияет солнцем,
вычитать, читатель, вольны
стих из прозы - перец с сольцем. )

Итак, продолжим мы раскрас…

-Рассказ...

Языкотряс:
Раскрас..., мы красками - мазками мир - жизнь - сюжет по - новому рисуем - пишем,
по контурам событий кладём мазок - другой, чтоб цветом - светом выделить то главное, что никогда - нигде не разглядит любитель.
Итак, начнём…, на чём остановился мой язык?

- На том, как воздух, он потряс, сказав о поцелуе; ты языком, как шваброй мусор, весь сор из слов и фраз…

Языкотряс:
…нет - нет, я их, как пластилин, крутил - вертел - лепил то нечто, что смыслом, логикой вдруг стало, так два ведра на коромысле с водой вдруг обретают враз то сущее, что придаёт им ценность, за что плечо, хоть и устало, но донесёт их всплески к цели, как и звезда, хоть и угасла, но светом где - то в перелеске в последний раз мелькнёт и блеск увидят сосны, ели…

- Ага, и блеск воды из вёдер вот так в последний раз мелькнет и вёдра, как звезда, умрут на время, пока водой, как слово смыслом, до самых до краёв их не заполнят, чтоб сущность обрести им снова, ага, и всплеск воды !

Языкотряс:
…и чтобы подцепить их коромыслом, так языком цепляем мы слова и фразы, смыслы, умыслы и выливаем на уши ушат воды из слов…
Ну, что ж, продолжим мы повествование…, нет - нет не повесть, нет, а прозостихомалевание, а можно просто, тихо так пера касание: прозостихонаписание - мы, как художники, из слов картины наши пишем, а фразами малюем их. Где наша кисть - перо…, вот, вижу, так, а где лист - полотно…, воздвигну на нём громаду вымыслов и белизна фундаментом весь речи океан скрепит, и пусть язык скрипит дырявой шхуной в океане слов - узнает, что такое вымысел пройдоха - лгун и сквернослов !


Другие произведения:http://proza.ru/avtor/danyur223