Главы 13-16

Глава 13.

Слава богу, в каюту добираюсь без встреч и происшествий.  Послевкусие двухдневного общения складывается предсказуемо. Хочется одиночества.  Нет, нет и попутчики, и команда замечательные. Их искренность и расположение дорого стоят. Но корявость моего характера состоит в том, что как бы хорошо я не относилась к окружающим, как бы их не любила, (даже  самых близких), не могла общаться без перерыва.  Требуется таймаут. И так было всегда.

Наверное, поэтому мой ближний круг так узок. А в последние годы это уже почти и не круг, а скорее точка окружности… Наверное, поэтому  многие ушли из моей жизни не приняв такой формат общения.  А может просто я не умею дружить? 

Помню как-то раз пыталась объяснить подругам почему меня так напрягает обязаловка. В том смысле, что дружим, в формате двадцать четыре на семь. На работе - вместе, после неё – тем более, а в выходные и праздники – с кем же быть, как не с подругами, плюс круглосуточные беседы в сети… Они даже совместное проведение отпусков планировали!  Попыталась мирно сопротивляться, чтоб никого не обидеть  придумывала уважительные отмазки. Не прокатило. А когда откровенно озвучила, что устаю от людей - не поняли. Как это? Отчего устала? От людей?  Ответ – Да, поверг их в шок с последующим охлаждением всех тёплых чувств в мою сторону.  Учитывая  этот печальный опыт, последние двадцать лет, держу дистанцию. Охотно,  но  ограничено по времени, общаюсь и ухожу, тихонько закрыв за собой дверь.

Вот и сегодня, мой лимит исчерпан. Хочу  вставить в ухо наушник с душевной аудиокнигой. Руки занять мышкой, на предмет поиска предметов в какой-нибудь казуальной игрушке.

- Глюк, прости, я в сеть, когда вернусь – не знаю. Напомни про ужин, - говорю и погружаюсь в мир бирюлек и чужих страстей.
- Хорошо, - говорит, всё понимающий друг и застывает, как бы, растворяясь в пространстве.

Но напоминать ему не приходится.  Что-то громыхает в шкафу и возвращает в реальность. «Интересно что это было? Корабль не трясло, никаких маневров он не исполнял…» Полезла проверять. Наверное, в прошлый раз неудачно пристроила сумку на полке, вот она и свинтила. Собрала с пола рассыпавшееся добро и наткнулась на забытый кулон.  Решила рассмотреть найдёныша повнимательнее. 

А штучка-то не так проста как показалась.  Даже при моей полной ювелирной безграмотности, понимаю, что это не бижутерия. Мало того, из подсознания всплывает слово – артефакт. Изначально кулон имел шестигранную форму,  со временем грани сгладились до овала. Внутри три камня расположенные по вершинам воображаемого треугольника,  а между ними вплетена  руническая вязь.  Не просто веточки и узорчики, а явно нечто несущее текстовую и смысловую наполненность.  Да и сами камни уж очень похожи на настоящие.  «Это  что ж такое?  И откуда оно на меня свалилось?»  Чем дольше на него смотрю, тем сильнее возникает непреодолимое желание напялить на себя. Кажется, кулон просто умоляет об этом. И это при том, что я абсолютно равнодушна ко всем ювелирным изделиям вместе взятым. Нравится созерцать и никогда не хотелось обладать.  А тут прямо наваждение.  Верчу его и так и сяк, даже нюхаю… Вспоминаю про компаньона:
- Квест! Будь так любезен, глянь своим объективным глазом. Что ты об этом думаешь?

Тот не отказывает в любезности, сканирует, трещит микросхемами и выносит приговор:
- Кулон, весом четыре грамма, изготовлен из белого золота семьсот пятидесятой пробы. Состав: семьдесят  пять процентов золота, двадцать пять процентов сплава платины, серебра и палладия. Инкрустирован драгоценными камнями: сапфиром, рубином и изумрудом, три карата каждый. Данное изделие внеземного происхождения, для определения точного места недостаточно данных.  Нанесенная надпись так же не идентифицируется ни с одним из известных языков.  Тома надеюсь я был полезен?

- Более чем! Квест, ты незаменим!  Так как ты думаешь, его можно надеть?
- Излучений, вредных для человека, не обнаружено. Из чего следует, что  он безвреден.
- Смотри, Петрович, верю тебе на слово, - угрожаю я эксперту, а сама всё-таки напяливаю побрякушку.

Жду, что разверзнуться хляби небесные… Но ничего не происходит.  Висюлька легко и уютно устраивается на мне, несмотря на габариты.  Да чего уж там, в масштабе площади моего тела, кулон выглядит не таким уж и большим. Короче, всё познаётся в сравнении. Смотрю на себя, всю в  белом золоте с драгкамнями и думаю: «Есть не хочу… душа требует кофе!»

Поэтому, беру маленький бучок и снова плетусь на камбуз.  Как хорошо, что я не первая. Некоторые члены команды уже ужинают.  Сливаюсь с местностью и поджидаю Дусю.  Завидев меня, тот летит на всех… что там у него… колёсиках.
- Дуся, а можно мне капучино на вынос? – клянчу я.
- Сейчас уточню, - басит он и катится назад.

Не успела оглянуться, вот он мой спаситель. Протягивает  термокружку-непроливайку. 
- Дуся – ты лучший в мире спасатель бабушек! Передай мою благодарность  Сахиму, - шепчу я и отправляюсь в одно заветное местечко.

Пока все ужинают, я крадусь на смотровую площадку.  Главное проползти мимо мостика не привлекая внимания командира, если он, конечно там.  Вылазка удаётся.  Ура! Меня не засекли. Сажусь  в самый тёмный угол, втыкаю наушники, запускаю музыку и плавлюсь от удовольствия.  Так я  и знала!  Что лучше всего на этот космический пейзаж ляжет внеземная музыка Алексея Рыбникова.   

Вспомнились круизы на земных кораблях по земным водоёмам.  Давно это было, но не менее приятно.  Тогда, я точно также, ночью, пробиралась на верхнюю палубу, садилась поближе к носу корабля и испытывала нечто похожее. Там, всегда гулял ветер, но его порывы не мешали, а наоборот, усиливали  ощущение полёта. Небо и вода сливались и было всё равно, где кончается одно и начинается другое. 


Глава 14.

Вот и сейчас, внутри так пульсирует счастье, что слёзы наворачиваются.  Ощущение нереальности происходящего обрушивается с каждым музыкальным аккордом. Непроизвольно закрываю глаза, слёзы срываются под напором век  и зависают на щеках.  Я улыбаюсь счастью, которое меня накрывает.  От прикосновения к руке вздрагиваю. Это Азиз:
- Тамара, у вас всё в порядке?
- Тссс, - говорю и протягиваю ему наушник.

Удивляется, но подсоединяется… Слышит музыку, садится и прислоняется к стене… Открыто и счастливо  улыбается…

- Азиз! Какого ырка? Что ты делаешь? -  орёт капитан.
Азиз, от неожиданности, вскакивает и рывком выдёргивает наушники из бука. Площадка заполняется музыкой космоса.  Динамик у бука сильный, теперь она везде, а с повышением громкости вырос и эффект её воздействия. И от этого мы втроём замираем. Через долгие-долгие несколько секунд я всё же нажимаю на стоп.  И снова требуется время, теперь для того, чтобы адаптироваться к тишине.

Никогда не лезла за словом в карман, а сегодня на мне и карманов-то нет:
- Ваш сын, капитан, никого не убил, - сообщаю очевидное и продолжаю вещать о невероятном,- Он совершил  более страшное «преступление»! Слушал музыку!
Неловкость нарастает. «Блин! Опять уходить… Ох, уж эти мне отцы и дети…» 

Выметаюсь в коридор, но любопытство сгубило не только кошку. Как только скрываюсь из вида, начинаются разборки. Каюсь, подслушала:
- Азиз! Не понимаю, как ещё я тебе должен объяснять, чтобы ты не общался с ней?
- Отец, а я не понимаю почему? Она кто? Шпионка? Террористка?  Заразная больная?
«О! Да, это они про меня? Ничосе? Теперь точно никуда не свалю!» - таюсь я и слушаю дальше.
- Азиз, - уже тише продолжает папенька – Ты же понимаешь, что общение с уходящими для нас ограничено. Тем более она землянка. Я ещё понял бы, если бы она была красивой, но… О чём с ней можно говорить?
- Отец… Опять ты про это…  Я тебе уже объяснял, что не могу и не хочу понимать и принимать это.  Это чудовищно.  Для меня это не традиции, для меня это – предательство, причём по отношению к самым близким.  И мне не понятно почему ты меня не понимаешь.   Неужели ты думаешь, что я мирно приму этот варварский обряд покидания?   
- Азиз, может  где-то в глубине души, я могу тебя понять. Но вместе с тем, не могу по-другому.  Уж извини, так устроен. В моём восприятии это правильно. Правильно жить в своём мире, общаться с красивыми, молодыми и здоровыми людьми. Не видеть болезней и старости. И уйти самому в положенное время.  А что ждёт тебя, если ты останешься с ними? Ты видел сколько на Земле стариков? Знаешь сколько у меня ушло времени и сил чтобы уговорить команду на этот полёт в котором два старика(!) и одна уходящая?  Да, я и сам вряд ли бы полетел, если бы не ты и не деньги от которых я не могу отказаться. И ты хочешь обречь себя на такую жизнь?
- На жизнь, отец, именно на жизнь! А не на иллюзию. Я хочу прожить её рядом с любимой женщиной и своими детьми. Видеть как они растут, заботиться о них, а потом, пусть состариться, но гордиться ими и чувствовать уже их заботу о себе. И это лучше, чем смотреть в глаза своим близким, ещё здоровым и полным сил и осознанно провожать их за грань.  Вот поэтому я не женюсь на Кантаре.  И именно поэтому я не хочу жить на Скайро. 

Я ужасаюсь от услышанного, разворачиваюсь и шлёпаю к себе.  Долго сижу глядя на звёзды. Потом, всё-таки  встрепенаюсь и лезу в сеть, чтобы окончательно сорвать шаблон культурных несоответствий.  Забиваю в поисковик традиции и обычаи Скайро, и ещё больше прифигиваю от прочитанного. 

Оказывается, что Азиз в недавней нашей беседе вовсе не оговорился. Скайроанцы,  действительно   знают дату своей смерти.  А именно - сто двадцать лет (по земным меркам шестьдесят)! По достижении этого возраста, есть два варианта: первый - добровольная инъекция  с последующей кремацией и  полной утилизацией праха. Именно поэтому у них нет ни кладбищ, ни колумбариев. Второй – опять же добровольная эмиграция (читай изгнание) с планеты без права возврата и любых контактов.

Понятное дело, что свалить с планеты может себе позволить не каждый. Это удовольствие не из дешевых. Но и в этом случае  есть ограничения: всё нажитое имущество остаётся наследниками. С собой минимальный набор покидающего, небольшой звездолёт (в качестве катафалка) и  месячный сухпаёк. А дальше, как фишка ляжет. «Повезёт», долетишь до какой-нибудь обжитой (ну, или не совсем) планеты и ты, типа последний герой. Можно (но это сложнее) перехватить по  пути звездолёт побольше и с его помощью прижиться где-нибудь  в более комфортных условиях.  Но этот выход  есть  у единиц.  Большинство сто двадцати летних скайроанцев,  уколовшись, тихо отходят  в мир иной.

Люди после ста лет (по-нашему пятидесяти) считаются уходящими. И видимо, для очистки «совести»,  контакты с ними минимизируются.  Потому как, о чем говорить, раз они уже приговорённые? А то ещё заразят старостью!

«Боже! Какой ужас и бред в одном флаконе!» - пульсирует в голове единственная мысль.  Слава богу её прерывает бульк компьютера, сообщение пришло.  Кидаюсь к нему, как обезвоженный путник к луже. Сообщение от Дины:
«Мамулечка! Понимаю, что дальше тянуть некуда. Прости, что письмом, а не голосом, мне так легче. Надеюсь, не обидишься и поймёшь правильно. В общем история такая: мой жених тоже доктор, у нас случился почти служебный роман.  Он (в смысле роман) такой, как все романы, сентиментальный, сексуальный и правильный. И мне очень уютно в нём существовать. Не знаю что ещё написать… Может быть то, что чувствую себя счастливой?  Но ты это итак поймёшь, как только меня увидишь. Да! И ещё он (теперь в смысле жених) просто обалденный!  Сейчас полетел домой, уладить кое-какие дела, скоро вернётся. Теперь про свадьбу… пышных торжеств не предполагается. В идеале, вас двоих мне, для праздника души,  вполне достаточно.  Жить останемся, пока, здесь, на Тунгаре. Контракт истекает только через год, а мой милый согласен жить где угодно, только бы я была рядом! (Правда здорово? И, поверь, не менее приятно!) Потом, будем думать, но скорее всего вариантов два: или новый контракт, или  на Землю, к тебе под крылышко.  Вот… Ну, и на сладкое… Раз ты так просишь… Посылаю фото, его зовут Азиз. И, да! Он скайроанец!»

Открываю файлы с фотками, но уже знаю кого увижу. С экрана улыбается очень красивая пара. Дина и Азиз. Он, большой и надёжный обнимает прислонившуюся к нему спиной изящную брюнетку. Они спокойны и радостны, и я точно знаю, что это не игра на камеру, а самое простое человеческое счастье. Улыбаюсь им в ответ и думаю: «Как же всё-таки тесен этот мир!»

Глава 15.

Зуммер возвращает в реальность.
«Кто это, на ночь глядя? О! Капитана принесло! Не иначе как решил меня придушить, чтоб жизнь его ребёнку не портила.  Ах, как я зол! Ах, как я зол!» Открываю.
- Можно войти? – спрашивает...  «Вежливый!»

Молча отступаю, пропуская в каюту. Проходит и впивается взглядом в экран. Жду взрыва. И-и-и начали:
- Я так и знал, что всё подстроено!
Сажусь в кресло и молчу.
- Чего вы хотите? Денег? Я всё отдам, только оставьте нас в покое.  Зачем вам Азиз?  Вы его выследили, свели с вашей (как вы говорите) дочерью. Кстати, я проверял, она вам никто, вы не состоите ни в каком родстве! – орёт он и тычет пальцем в экран.

Смотрю и молчу.
- Кто вас нанял? Зачем вся эта ыркова интрига? Тем более вам в вашем возрасте и при вашей… Простите за прямоту.  Всё было так хорошо, если б не этот Тунгарский контракт.  Будь он шесть раз неладен.  Если бы Азиз остался на Скайро: женился бы, сделал бы карьеру, прожил бы достойную жизнь. Но нет же! Надо же ему было встретиться с вашей  Диной.  И все надежды пошли прахом.

Молчу.  Он, ещё некоторое время, продолжает монолог на тему: «Как было бы хорошо, если бы вас не было!»  Пытается пару раз откупиться. Слава богу не угрожает физической расправой.  Потом выдыхается, смотрит на меня, морщится и опустив голову, тяжело садится на кушетку.  Встаю, наливаю воды, протягиваю  стакан страдальцу и сажусь рядом.

- Знаете, Назим,  я ужасно боюсь высоты.
Он, поднимает брови и оторопело смотрит на меня.
- Не поверите, если этаж выше седьмого, боюсь в окно смотреть.
- Я не понял…
- А ещё больше, боюсь летать.  Да, понимаю, что техника проверенная и работает, как часы, но всё равно боюсь.
- Зачем вы мне про это говорите?
- А за тем, что можно смертельно бояться летать сидя дома на диване, а можно делать тоже самое в космосе, в каюте звездолёта. Было бы ради чего! И вот что интересно: страх-то никуда не девается, просто становится не существенным... Вы не мне, вы себе сначала ответьте: что вас больше пугает?

Он, вдруг, смотрит на меня долго и  пристально, как будто впервые видит.
- Боюсь, что он улетит и я его больше никогда не увижу… - тихо выдыхает он и отворачивается.
- Хм… А обратный вариант вас, значит, не пугает? 
- Это вы о чём?
- Об обряде покидания. И не важно, какой способ ухода вы выберете. Вас не пугает, что Азиз, должен быть счастлив и спокоен, осознавая факт вашего самоубийства?
- Ох… - взвывает он глубоко и тяжко, - Вы не понимаете о чем говорите! Это устои  и традиции нашего мира! Не вам судить правильно это или нет!
- Да бог с вами, и в мыслях нет. Знаете, Назим, при всей нашей непохожести, у нас очень много общего. Всегда страдала желанием понять мотивацию чужих поступков.  И когда это случается, в смысле наступает понимание – очень легко определиться в отношении и  к поступку, и к человеку.

Он сидит, смотрит в пол и совсем не готов понимать мотивацию.
- Ладно, - говорю –  К черту философию, перейдём к конкретике. Я отвечу на все ваши вопросы.  Вы, в свою очередь, удовлетворите моё любопытство. А поверим мы друг другу, или нет – это решит каждый для себя. Итак я вас слушаю.

- Для начала я хотел бы знать, что вас связывает с Диной? И почему вы всех убеждаете, что она ваша дочь?
- Начнём с того, что никто, никого в этом не убеждает. Да,  формально, мы действительно чужие люди. Не буду вдаваться в подробности, вряд ли они важны.  Одиннадцать лет назад, в результате несчастного случая родители Дины погибли. Она осталась одна.  Мы с мужем, решили помочь девочке и оформили над ней опеку. Об удочерении речь не шла, ёй было тринадцать и она не страдала амнезией. Помнила и продолжала любить своих родителей. Мы же, просто, помогали пережить горе.  А потом, уже Дина помогла мне в очень похожей ситуации. Пять лет назад умер мой муж, и она оказалась рядом. Логично, что после всего этого мы  и определили степень нашего родства.  Пусть формально мы чужие, по факту: она – моя дочь, а я горжусь тем, что Дина называет меня мамой. Надеюсь я ответила на ваш вопрос?
- Да, вполне.
- Что ещё вас интересует?

Вижу, что вопросов-то у него много, но ответ на первый слегка пошатнул уверенность. Назим, медлит и потом не то спрашивает, не то прозревает :
- Неужели правда всё это случайность?
- Знаете, я по натуре, фаталистка. Потому свято верю в то чему быть, того не миновать.  Может и случайность, а может и судьба… Во всяком случае, нас никто не нанимал, в интригах против вас мы не участвуем и деньги ваши нам без надобности. 

Теперь молчит Назим, а я перехожу в наступление:
- Так понимаю, что настала очередь моих вопросов?
- Да, конечно.
- Откуда вы взяли, весь этот сюжет? Простите, но мне почему-то кажется, что вас к этим размышлениям, кто-то очень упорно подталкивает.
- Почему вы так решили? – напрягается он.
- Потому, что уровень вашей взвинченности, полчаса назад зашкаливал. Здесь явно чувствуется завод извне.

- Не без этого… Но скорее всего я сам себя накрутил. Нашему спору с Азизом не один год. Он никогда не понимал и не принимал обряд. Несколько лет назад, заболел мой старший брат, Ифран.  Ему было сто двенадцать, а уходящих у нас не лечат. Если тяжёлый случай, то делают обезболивание  и предлагают ускорить уход. Азиз  в тот год получил диплом врача. Они  с Ифраном были очень дружны… Своей семьи у брата не сложилось. В душе я завидовал, ко мне Азиз такого доверия никогда не испытывал. Думаю поддержка брата и укрепила его взгляды.  Когда отправляющие предложили Ифрану ускорить уход, Азиз взорвался и сам взялся за лечение. Три года, три долгих года длилось противостояние. И верите… вылечил. Я так им гордился… Но дальше лучше не стало.  Он продолжал бунтовать против обряда. В доме все переругались. Ифран и моя жена поддерживали Азиза, а я традиции. Вот тогда, чтобы мы друг друга не поубивали, он и улетел на Тунгар.  В доме как будто все онемели. В прошлом году, когда пришло время обряда для брата, война снова вспыхнула. Мало мне было споров с  Азизом, так теперь к ним ещё и моя жена  присоединилась. Накануне этого страшного дня, мы сильно поссорились. А утром, пришли отправляющие, чтобы проследить за отлётом Ифрана. Мы может и не самые богатые на Скайро, но на звездолёт для обряда заработали.  Вот… Отправляющие проследили, оформили все как положено и уехали.  И только потом я нашел письмо. В нём моя жена писала, что если я захочу спасти её, то мне придётся спасти и брата потому что она улетела с ним. Я искал, честно искал… Но не нашёл. Потому что на звездолётах уходящих не предусмотрены ни средства связи, ни поисковые маяки. ..
Я слушаю и даже не пытаюсь прервать, понимаю, что у Назима наболело и ему необходимо выговориться.  Он продолжает:

-  Азиз видел моё горе и сказал, что понимает и прощает меня… Но, только  боюсь он так говорил из жалости. Вряд ли такое можно простить. Я надеялся, что вот закончится контракт, он вернётся, женится и всё наладится… И он действительно вернулся, но только для того, чтобы уйти навсегда. Нет, он не ругался, не кричал, ничего мне не доказывал. Вместо этого тихо и почти равнодушно поставил в известность, что снова улетает… Что встретил девушку землянку, лучше которой нет и быть не может, что сделал ей предложение и она его приняла.  Что теперь не надо ждать никаких обрядов, он просто улетит, а я просто останусь… Единственное на что он согласился – на этот полёт, чтобы я его отвёз…

Я смотрю и вижу не сильного, уверенного в себе капитана, а усталого, немолодого, измученного мужика. Он потерял всё, чем дорожил, утратил веру, и не понимает как из этого дерьма выбраться.
- Хм… Может мой вопрос покажется вам странным, но я всё-таки спрошу. Капитан, вы считаете, что Азиз использует свадьбу с Диной только для того чтобы отомстить вам? И будь другие обстоятельства, он бы на ней не женился? – безжалостно спрашиваю я.

Назим поднимает возмущённый взгляд и встречается с моим, не менее жестким. 
Отвечает не сразу:
- Наверное, если бы я подтвердил ваши подозрения, Тамара, то смог бы их поссорить и попробовать сорвать свадьбу. Не скрою, такие мысли приходили мне в голову.  Но если я так сделаю, то тогда наверняка потеряю Азиза.  А так, может он хоть изредка позвонит… и я буду знать, что он жив, здоров и счастлив.

Глюк, всё это время стоит в углу и изображает выключенный торшер. Я вспоминаю о нём и прошу:
- Петрович! Будь добр, принеси из шкафа фляжку и ещё один стакан.

Тот беспрекословно выполняет задачу и возвращается в исходное положение.  Кажется, Назим даже не замечает происходящего, пока в его пустом стакане не оказывается коньяк.

- Что ж, - говорю и чокаюсь с ним своим стаканом, – Выпьем мировую и будем дружить домами!
Выпиваем, я вздрагиваю от будоражащего меня градуса напитка и спрашиваю:
- О кстати, а кто такой ырк, которым вы всё время ругаетесь?

Глава 16.

- Что? – переспрашивает Назим – Ырк? Это ядовитое и очень неприятное, скайроанское животное, ему приписываю полу демоническую сущность, но это скорее всего легенды.
- Понятно.
- Тамара, простите меня за невоздержанность, похоже я говорю прежде чем думаю. Со мной такое случается… Уже поздно, мне наверное, пора.

Назим встаёт и направляется к двери. Иду следом, но опомнившись спрашиваю:
- А Азиз знает кто я?
- Нет, - качает головой капитан, - Я думал сначала выведу вас на чистую воду, а потом использую эту информацию, как  аргумент,  чтобы уговорить его вернуться.
- А что думаете сейчас?
- Верите, ничего. Если хотите я расскажу ему?
- Не стоит, - говорю, - Лучше я сама представлюсь, если будет подходящая ситуация.

Открываю дверь, а за ней стоит Юл. Он смотрит на нас с Назимом с таким нескрываемым ужасом, что мне становится смешно. Интересно было бы посмотреть комикс нарисованный его больным воображением.  Ехидно ухмыляюсь и говорю, глядя на старпома:
- Спокойной ночи, Назим.
- Спокойной, Тамара, - отвечает, кэп и  напарывается на взгляд своего помощника, после чего взволнованно спрашивает:
- Юл, что-то случилось?
- Конечно случилось! Я тебя по всему кораблю ищу, голову сломал где ты? Уже челноки проверил, думал тебя уже и на борту нет! А ты тут с этой сволочной кочерыжкой беседы беседуешь!?

Капитан открывает рот, чтобы ответить, но за моей скоростью реакции на оскорбления  ему не успеть. Хоть старпом и здоровый, как сарай, но до его уха я всё-таки достаю. Крепко цепляюсь  и рывком заставляю хама наклониться. Он охает и сгибается, а я медово-ядовитым шепотом внушаю прямо в тот орган, что у меня в руке:
- Слушай сюда, малыш! Если ещё раз ты или твоя розовая мымра позволите себе публичные оскорбления  я стесняться не буду,  а  методично последую им.  Кочерыжка говоришь? Как скажешь! А теперь подумай какая часть твоего тела её напоминает? Оторву с конем! Андестенд?

Отпускаю ухо, нежно глажу по голове и голосом милой тётушки пою:
- Ай-яй-яй! Нехороший  мальчик, нельзя так со взрослыми разговаривать. Ай-яй-яй! – и для верности игриво грожу пальчиком.
- Извините, - выдаёт испуганный старпом и отшатывается.

Теперь Назим смотрит на меня со священным ужасом и спрашивает:
- Тамара, вы что, вы нас понимаете?
- Да, - говорю, - А что в этом необычного?  Вы уже несколько дней говорите и я вас понимаю. А  вы меня разве нет?
- Нет, то есть да… - судорожно сглатывает капитан, - И сейчас понимаете, что я говорю?
- Да что за шарады, в конце концов? Конечно понимаю! Мне кто-нибудь объяснит, что не так-то?
- Дело в том, что мы говорим по скайроански, а вы отвечаете на вселенском. Необычность в том, что наш язык закрыт для инопланетного использования. Это табу, его изучение не скайроанцам запрещено.
- Да? – хмыкаю я, - Так я на нём и не говорю, а почему понимаю ума не приложу. Всё началось ещё на Земле, после вашего, Юл, падения на меня при посадке.  Мистика!

Потом решаю, что спасть хочу больше чем дискутировать:
- Спокойной ночи, господа, – говорю, возвращаюсь в каюту и закрываю дверь.

Стою, озадаченно сверлю взглядом Глюка, тот молчит.  Пожимаю плечами и иду в душ. Ну, их всех  к ырку, с их табу и обрядами. Раздеваюсь, в поле зрения попадает заныканый кулон. «Снимать не снимать? Ай, ладно, что с ним сделается?» Прямо в нём шагаю под струи воды, она, как всегда успокаивает нервы и приводит в равновесие. Наверное, в прошлой жизни, я была рыбой, потому что вода – моя стихия.  Люблю как смотреть на воду, так и находиться в ней. А может  всё потому, что в воде мне ничего не мешает? Там нет ни тяжести, ни боли. 

Но душ на звездолете, Тома, это тебе не море и даже не озеро возле дома. Пора и честь знать, закрываю кран и протягиваю руку к полотенцу… «Ё-моё! Это что ж такое-то? Это так на мне глоток коньяка сказался или моя крыша имеет желание съехать?»  Проносится в голове пока я неотрывно смотрю на кулон. Руны в центре которого передвигаются мерцая голубоватыми бликами. Зажмуриваюсь и трясу головой, в надежде на лёгкую шизофрению. Снова смотрю – мерцает зараза! Мокрой стоять не очень комфортно, а потому сначала гигиена, потом загадки. Делаю вид, что ничего не происходит, заканчиваю плановое омовение: тщательным вытиранием, кремонанесением, облачением в ночнушку и халат. Бодрячком двигаю в каюту и заваливаюсь в постель. 

Но загадочный кулон разве даст уснуть? Сажусь и снова рассматриваю украшение. Ни фига! Никаких полтергейстов! Обыкновенная пластина с камушками.  Ну, и ладно! Ну, и хорошо! На кой мне эта мистика на ночь-то глядя? Падаю обратно на подушку и почти засыпаю, но мистика…
- Спокойной ночи, Петрович! – желаю я и продолжаю, скорее для себя, - Интересно, а как будет по скайроански, спокойной ночи?
- Спокойной ночи, Тома! – тут же слышу в ответ.
- Опа!  Квест, а это ты на каком языке сейчас пожелал?
- Как вы просили, на скайроанском, – отвечает.

«Ага!» Осеняет меня, снимаю кулон и откидываю его в угол каюты.
- Повтори  то же самое, пожалуйста, - говорю я и замираю в ожидании подтверждения догадки.
Глюк повторяет.
- Классно! – улыбаюсь я, - И ещё раз, если можно на тунгарском?
И эту просьбу выполняет Глюк, бесстрастно. Но потом, всё-таки интересуется:
- Тома, а зачем вам было нужно чтобы я это повторял?
- Сейчас объясню, - отвечаю, а сама кряхтя встаю и иду на поиски брошенного кулона.

Нахожу, напяливаю и снова прошу:
- А теперь, пожалуйста, повтори по-тунгарски: «Тома, ложись и спи!»
Глюк мигает и трещит, но ослушаться не решается.

Я удовлетворенно заваливаюсь в постель, расправляю на себе одеяло и объясняю ситуацию  помощнику:
- Видишь ли Глюк, оказывается это не совсем простое, а вернее совсем не простое украшение. Не знаю, кто его сделал и как оно работает, но факт остаётся фактом – это универсальный переводчик. Если кулон находится на мне или в непосредственной близости (например в прижатой к груди сумке), то с его помощью я понимаю любую речь, независимо от моего знания или не знания языка!  А судя по непонятному мерцанию от соприкосновения с водой, есть и ещё пока непонятные мне фичи. Подчеркиваю – пока не понятные! Потому как я до всего докопаюсь, но не сегодня. Сегодня – я уже сплю …