Жизнь, похожая на мою Молодость Короткие выходные5

Официальная часть закончена. Зашел в общий отдел. Меня ждал заворг. Свертка на столе не было.
- Пойдем, Михаил нас в машине ждет. Михаил, 2-й секретарь райкома комсомола, сидел на переднем сиденье.
- Далеко едем? - спросил я.
- Да нет, в общагу, где мы с Михаилом живем. Сейчас за Мазиным заедем в обком. Мазина я немного знал, он был руководителем группы, когда летали в Казань. Заехали в обком комсомола, поднялись на 2-й этаж, поздоровались, пообнимались и, взяв Мазина, поехали в общагу.
Общага представляла собой гостиницу КЭЧ Приволжского военного округа, прошли на 3-й этаж, куда был отдельный вход с охраной, и на этом этаже были одно и двух комнатные квартиры для молодых комсомольских, партийных и т. п. работников.
Приветливая хозяйка, жена 2-го секретаря Михаила, сказала: «Я буду дома через два часа, еда на плите». На достаточно просторной кухне был сервирован стол на троих. Сало, селедочка, домашние соления. На плите главное блюдо: отваренные и обжаренные в сливочном масле макароны в томатно-овощной заливке. Я вкуснее никогда не ел. Вот объехал пол мира и в Италии был, и в Японии, и на всех океанах, и полушариях, южном и северном, в Европе, Америке, и, соответственно, всякую кухню пробовал, а это вкусное блюдо помню до сих пор. Налили и выпили за встречу.
- Рассказывай, - сказал Мазин, - как ты был сегодня у ФИО.
Я коротко рассказал, отпустив поход в столовую.
- Ну ты даёшь, зачем такой шанс упустил или ещё нет? Ты молодой ещё, 24-х нет. Нам всем под 28-мь, и никто ничего особенного не предлагает.
- И мне ничего не предложили, кроме того, что хотим попробовать Вас на освобожденной работе.
- Чудак ты человек, как бульдозер от себя всё отдвигаешь. Выпили ещё по рюмке и ещё.
- Мне идти пора, на день рождения к брату, жена сейчас подъедет.
- Ну надо так надо, сказал хозяин, идём, провожу, водителю скажу, чтобы подвез. Далеко тебе?
- Нет рядом, Максима Горького и Кутякова.
- Не пропадай, - сказал Мазин.
- Увидимся после лета, - ответил я и обнял каждого. Спасибо вам, за поддержку, дружбу и науку. Нам приходилось встречаться в дальнейшем в самых необыкновенных обстоятельствах.
А пока я ехал на день рождения к брату Шуре, в синем костюме и с шелковым галстуком в кармане. Жена была уже за столом. Обнял и поцеловал брата, положил ему в карман рубашки 10-ть рублей, подарок. Квартира была наполнена красивыми молодыми женщинами и успешными молодыми людьми. Все были в свободной одежде: джинсы и рубашки с коротким рукавом, а я в костюме. Пока хозяин искал для меня тапки, в прихожую вышли гости, посмотреть, кто пришёл. «Смотрите, кто к нам пришёл, какой хороший молодой начальник». Снял пиджак и подзавернул рукава, сел на табуреточку и слился с гудящим и гуляющим народом. На кухне жарили мясо, свинину, соленую, перченную, тонкие бифштексы на большом огне, за 5-ть минут. На столе было много зелени, сыра и приправ: аджики, ткемали и краснодарского соуса. Но мне понравился сметано-чесночный соус с грецким орехом и кинзой, заливка для грузинского салата «Цехтон». Пили «Арбатское полусладкое», шипучее вино «Салют» и конечно водку, куда без неё? У брата Шуры было много друзей, приходили и уходили, было весело и хорошо. Женщины были слегка манерны, но прекрасны. Танцевали быстрые танцы и медляки. Кто-то принёс гитару. Квартира большая, как в ту пору говорили, генеральская, со старинной мебелью и фортепьяно, с подсвечниками. Выходили курить во двор. Дело шло к полуночи, уже давно пришел мой брат и свояченица, чаровница, и они адаптировались, и уже я их не опекал, когда хозяин сел за фортепьяно и сыграл рок-н-рол и спел под него свою любимую песню, где было много куплетов и слов, вкратце смысл был таков: «на болоте старый череп мирно гнил и в гости к себе череп клюкву пригласил, давай клюква будем вместе жить и будем на болоте вместе гнить».
Веселье было в разгаре, уже кто-то из соседей вызвал наряд милиции, те приехали, посмотрели, что всё мирно, сказали: «вы только сильно не шумите» и уехали. Такие вот времена мирные были.
Телефон в квартире стоял со сталинских времен. Вызвал такси и уговорил Лору поехать домой. Она никак не хотела домой, а хотела танцевать, пить шампанское, курить сигареты и вести разговоры. Она сказала мне: «Серёжа, ты такой дурак, тут так весело и хорошо, а ты хочешь домой идти». «Лора, мне завтра к 8-ми утра на работу в город Энгельс. Завтра зарплата». Блондинки тоже иногда под небольшим нажимом поддаются голосу разума. Такси стояло у подъезда. Нас вышли проводить, а веселье продолжалось, был первый час ночи. А ночь в июне только три часа.
Дома нас встретила Лорина мама, приехавшая в гости к внуку из Калининска, няню она отпустила. В кухне на столе стоял тазик с беляшами.
Галина Ивановна, интересная блондинка 52-х лет с насурьмлёнными черными бровями, как это было модно в Ташкенте, в 50-х годах, где она заканчивала медицинский институт. Галина Ивановна всё готовила тазами. Её муж, Борис Григорьевич, здоровенный мужчина, любил хорошо поесть. Мама Бориса Григорьевича была родной племянницей атамана Донского войска генерала Каледина. Это ещё скрывалось в 70-е годы. Во время гражданской войны племянница вышла замуж за простого красного казака Чекоданова, и они уехали подальше от родных мест в Ташкент. Красный казак переквалифицировался в зубного техника и очень успешно практиковал в пригороде Ташкента, в городе Бегобат, в собственном доме с фонтаном, розарием, виноградником и садом. Мимо дома протекал арык, где Лора в детстве плавала на резиновой камере. Борис Григорьевич унаследовал неуёмный нрав и богатырское здоровье. Беляшей он мог съесть целый кухонный тазик. Однажды он ехал с пасеки по мокрой дороге и упал в глубокий кювет, машина перевернулась, и крыша была сплюснута до основания, кроме места, где сидел водитель. Никто не ждал увидеть его больше живым. Когда подъехала милиция и скорая помощь, его достали из машины и привезли в больницу. Пролежав в больнице четыре часа, Борис Григорьевич встал и своим ходом пришёл домой.
«Галка», - сказал он своей жене, - «принеси мороженную курицу из холодильника, всё бы ничего, но на заднем сиденье лежал бак с мёдом (в молочном бидоне на 35 литров, как раз умещается 50 кг. мёда) и этот бак, чтоб ему неладно было, ударил меня по загривку». Переломов обнаружено не было! Мороженная курица помогла излечить загривок, это затылок и шея. Машина, «Жигули» 3-ей модели, восстановлению не подлежала.
Завтра или вернее уже сегодня в пятницу после работы я обещал Лору сводить в ресторан «Торговый Центр», места туда заказал в среду днём. Обсуждать это сейчас было бесполезно. Хорошо тёща приехала и посидит с ребенком. Легли спать в два ночи.
В 6-ть утра я уже встал собираться на работу, за молоком не пошёл, съел через силу беляш, чтобы не обижать тещу, сварил себе большую кружку калмыкского чая, прессованный зеленый чай, сваренный на молоке до состояния чифиря, но без масла, с солью. Объяснил Галине Ивановне, чтобы она растолковала Лоре, когда она проснётся, что к пяти дня должна ждать меня у моей бабушки Софьи Марковны, собранная и с моей свежей рубашкой.
К 8-ми часам приехал в мехколонну. Прибыл я в новых кремовых югославских замшевых ботинках и потертых, до разумного, джинсах. Только бы не было дождя, а по мастерским ходить не буду, думал я. В 9-ть начали выдавать зарплату, рабочие целыми бригадами толпились у окошка кассы, гомон стоял на всю контору. Кассирша, сердитая пожилая женщина, хлопнула дверкой в окошке и сказала: «Не балабольте, работать мешаете!»
Вышла властная главный бухгалтер и сказала: «Ещё шуметь будете, запрещу зарплату до четырёх часов выдавать, а вам, горлопанам, тут она назвала несколько фамилий, вообще дам деньги только в понедельник».
Неразумные монтажники притихли, кому охота перечить главному бухгалтеру. Получали деньги и расcчётки, выходили во двор, пересчитывали купюры и читали расчётные листки. Сенсационно мои монтажники получили больше всех и просто очень много. Равиль, бригадир, больше 500 рублей, а двое мальчишек, учеников-разнорабочих по 300 рублей. Остальные по 400-450, и это чистыми. Эта бригада, которая полгода получала один тариф, в пределах 100 рублей. Ко мне стали подходить монтажники - проводники из других бригад и прощупывать почву, как перейти в мою бригаду. Не к бригадиру, а ко мне, к мастеру.
Время шло к обеду. «Сегодня обедать не буду, компоту в столовой попью стаканов шесть», - подумал я, но вспомнил про свои ботинки и отогнал эти мысли. Перед обедом уже свободно и я получил свою зарплату чистыми 260 рублей. 150 - зарплата мастера и 150 - премия. Разнорабочие получили больше меня, даже с моей премией, невиданной по тем временам. Меня это не расстроило, я был к этому готов. Таков был обычай того времени. Рабочим – всё, инженерам -  оклад. Труд рабочих можно посчитать. А труд мастера - нет!
Я сидел в прорабской и читал газеты, все ушли на обед. Скоро вернутся, и будет битва в домино. В прорабскую зашел Равиль.
- Идем мастер, прогуляемся, поговорить надо.
- Говори здесь, чего по грязи шататься, в Акатной Мазе не находился?
- Пойдём, там мужики ждут. Посмотрел на свои замшевые ботинки и вышел вслед за бригадиром. Подошли к нашему утопленному трактору, уже отмытому от грязи. Несколько человек из бригады дожидались нас.
- Нам сказали, что ты себя из наряда вычеркнул, почему? Ты с нами все 30-ть дней работал.
- Да это мое дело, захотел и вычеркнул. Мое право. Да и не работал я с вами. Так помогал немного, чтобы размяться, и посмотрел на трактор.
- Мы тут решили для тебя сброситься по червонцу пока, если мало, скажи сколько, мы добавим.
Я не ждал такого поворота, и в груди даже чуть защемило.
- Спасибо вам, но я не возьму, не могу и не хочу брать. Без обид. Давайте договоримся, вы будете делать, как я говорю, а я о вас позабочусь. Слушайте, не пейте на работе, и всё встанет на свои места, никто в накладе не останетесь. Будете всегда в курсе, когда, как и за что получите. Вы работаете, я плачу. Никуда не лезете, что интересует, у меня спросите. А теперь до понедельника, а во вторник поедем в Красноармейский район, в Луганск, на областную стройку народного хозяйства.
По громкой связи объявили, что Черныха вызывает начальник. Черных до обеда ходил по двору в белой рубашке, чёрных брюках и начищенных ботинках. Все подумали: специально его сейчас вызывают после зарплаты и после обеда. Но Черных вышел из мастерской в безупречном виде, посмотрел на нас и сказал мне: «Здорово мастер, чего своих рахитов собрал, деньги большие считаете, говорят нас к вам присоединят на Тепличном, может и мы заработаем». Все пошли в сторону конторы.
Через полчаса Черных появился в прорабской, а под мышкой у него была зажата магнитола «Днипро», так между прочим, как пачка газет.
Смотрите, Борис подарил, прямо из своего кабинета. «Иди», -говорит, - «культурно на трассе время проводи, не пей и не бузи».
На базу в ворота завезли несколько новых жилых вагонов. Началась интрига, кому их дадут. Прорабы побежали к начальнику, просить и оформлять новые вагоны. А я не пошёл. Начальник мехотряда, Виктор Иванович, спросил меня: «А ты чего сидишь?»
«Они, Виктор Иванович, все прорабы и старшие прорабы, а я мастер, куда мне со свиным рылом в калашный ряд?»
«Понял я тебя, шутник».
«Пойду-ка я, если не возражаете, домой, а то вместо отгулов я уже два дня в конторе сижу».
«Иди, коли не хочешь в новом вагоне жить».
На попутной машине доехал до Саратова.  Дошел до бабушки, был уже пятый час. Поднялся, поцеловал бабушку, она сидела у круглого обеденного стола и раскладывала пасьянс.
«Сейчас будем пить кофе», - сказала бабушка. Мы пили кофе и курили сигареты. Пришла Лора с рубашкой. Я переоделся, и мы пошли пешком к университету. Сели на 3-й трамвай, который уже 5-ть лет обещали сделать скоростным и чуть ли не метро на его основе построить. Приехали в «Торговый центр», сделанный на манер ВДНХ, на территории которого, собственно и был ресторан. Ресторан был новый, в три этажа, с биллиардной, двумя барами и семью залами. Вишенкой на торте было варьете и оркестр. У входа толпился народ, пятница, и мест не было. Нас пропустили на заказанные места. Стол на четверых, и, как в то время водилось, к нам подсадили ещё одну пару. Сделали заказ. Осмотрелись. Не все места ещё были заняты в главном зале, где был оркестр. Внезапно у нашего стола появился официант с бутылкой шампанского и сказал: «Вам прислали подарок».
«Кто?» 
«Офицеры, для вашей дамы», и показал в противоположный угол зала.
«Ну, начинается», - подумал я и поднялся посмотреть, кто, и что за проблема.
«Открывать?» - спросил официант.
«Раз прислали, то открывайте». Вынул 10-ть рублей, положил в карман официанту и сказал: «Отнесите от меня им тоже подарок, бутылку водки».
Сказал Лоре посидеть, а сам пошел в сторону офицеров. Их за большим столом сидело человек шесть. Увидев, что я иду в их сторону, они замахали мне руками, а двое вышли из-за стола навстречу.
«Не узнаешь?!» И тут я узнал их. Это были преподаватели из химучилища. На последних курсах института мы часто ходили пить пиво на антресоли (бар) ресторана «Европа», при гостинице «Европа». Собирались там почти одни и те же люди, мы все были знакомы. Мы обнялись, звёздочек у них было уже вдвое больше.
«У тебя красивая девушка».
«Это моя жена».
«Выпей с нами рюмку». Тут подошёл официант с моим подарком. Офицеры это тоже оценили. Рюмку с полфужера мне уже налили, и я чокнулся с ними, сказал, пойду к своему столу и оттуда выпью за ваше здоровье.
«Давай иди, а мы тут выпьем за ваше».
Дошел до стола. Сказал Лоре, что это институтские друзья. В этот момент господа офицеры встали и громко один из них сказал: «Серёжа, пьём за твою прекрасную даму». Мы тоже встали и чокнулись, я фужером с водкой, а Лора - шампанским. Все выпили, а потом они гаркнули во всю мощь: «Ура! Ура! Ура!» Два коротких и одно длинное. В зале все замолкли, а метрдотель выбежал из кухни. Веселье пошло.
Когда Лора натанцевалась, и мы, перекусив, смотрели на выступление кордебалета, в перерыве между номерами, пока оркестр отдыхал, Лора сказала: «После окончания декретного я уволюсь из института химии. Надоело мне с пробирками здоровье гробить, да и толку от этого нет. Решила я переучиться на закройщицу, а потом на модельера. А может мне в кордебалет пойти, я же кандидат в мастера спорта по художественной гимнастике, за университет выступала, как думаешь меня возьмут?»
«Отличная идея. Я 20-ть дней в командировке, кто тебя будет домой провожать? Похоже ты перегрелась за два дня. Завтра на Волгу не поедем. Лечить тебя будем».
«Серёжа, на самом деле жизнь проходит, надо чем-то заниматься для души, и чтобы деньги были, и чтобы я людям нужна была».
«Давай это уже завтра обсудим».