Война. От четырёх и старше. III

   Да, они там творили чудеса. Вот этот колодец был (один на территории маслозавода) один прямо возле нашего дома был. Хороший был колодец...
[А кто там был? Итальянцы или немцы?]
     Немцы, эсэсовцы. Но самое большое впечатление для бабки: самые свирепые - это мадьяры, говорила, венгры. Их боялись.
     А как зашли, это у меня осталось в памяти.
     Тихо, вобщем наши прошли, танки, машины с пушками, пешие. А мать на машинке шила возле окошка, там светло. Бабка заходит, говорит, всё, наши отступают, наши уходят... Они со стороны Криворожья прямо колонной шли наши. Всё эт дело прошло, и, наверное, сутки, или двое тишина. Никого, ничего. Ни наших, ни немцев...
      
      Потом слышут рокот... А там мост был в Никольском, подводы через него ходили, машины не ходили, машины переезжали на маслозавод через брод, там неглубоко воды, но если машина остановится, то её там засосёт. И вот они через этот брод там пёрли, там и танки, и всякая техника. И я стою возле окошка, гляжу: они со стороны речки выехали (там был проулочек). Выехало (я такой и не видел раньше, да что там я раньше видел? ни хрена ничего не видел), вобщем: спереди колёса, как у машины, а сзади гусеницы небольшие, и она так к маслозаводу свернула и прям: бур-бур-бурррр - на месте закрутилась и стала. Оттуда выпрыгнул какой-то в комбинезоне, на нём ни погон, ничего, а какой-то шлем на нём. Похоже, это водитель. И потом вылез этот-то, дверцу открыл, (а дверца такая, как у УАЗика, треугольничек). Вышел оттуда в белых перчатках, фуражке, и на фуражке вот эти черепок и кости. Он откуда-то из-за сапога вытащил то ли стек, то ли (я хрен его знаю), я говорил: это кнут, ну а чё там, ну и подходит и этого-то водителя вот так хрясь по морде-то. Тот утёрся и стал чего-то там лазить, то ли гусеница отпала.

     Бабка нас схватила: - Так, идите-идите, в кладовку прячтесь!...
     Вот немцы зашли. А потом были румыны,но румыны какие были? Они были как рабочие, на горе строили аэродром, у них велосипеды были вот эти могучие такие цвета хаки, багажник здоровый и лопаты. Все эти велосипеды (там их штук двадцать), у нас летняя кухня была, они там стояли. Они утром встают, пожрали, и на велосипедах едут туда. Они там работали, там для бомб склады они делали. Оружия у них не было, ни винтовок, ни хрена ничего, вот только лопаты, шанцевый инструмент, всё.

   А итальянцы, эти были в Таганроге там. Они же были у немцев союзные все армии.
Но бабка сама говорит, боялась - это мадьяров. У них короткие шинели, свирепый, говорит, народ, это ужас, как чуть, так "Кх! П!"

     А меня этот тогда... У нас какой-то стал, хрен его знает, вобщем чёрная машина легковая стояла во дворе. А тут всё время был, он пожилой мужик, лет пятидесяти наверное, вот такое пузо у него, то ли денщик, он готовил, с бабкой чёй-то там говорил. Он тут всё время был, а его начальник в разъездах, водитель иногда приходил, но водителя тут не было, а только вот этот, как слуга.
     У нас в комнате стояло две кровати, матери и тёти Катина, эту комнату он оккупировал, тут только он был, вот этот начальник скоростей-то. А мы были в кладовке, а там кладовка-то, ульи стояли зимой, ну там одна кроватка помещалась и всё вот такое пространство. И все там мы в ней были, а когда бомбёжка - в погреб.

    И вот я, ну что там, пацан был, интересно. Мне нравились у них карты. Вот они вечером, смотришь, собрались, в карты играют, да, а карты такие - разукрашенные. Задняя сторона одинаковая у всех, а вот эти там...
    И однажды я смотрю - эти карты на подоконнике, а кровать к подоконнику вот так стоит. Я на кровать залез, взял эти карты, ну и сел, без задней мысли, и рассматриваю... А он, сволочь, подошёл, этот пузатый, меня за ухо поднял - я помню, аж треснуло чёй-т. Я как заорал благим матом, и с кровати меня он нАхрен. Ну бабка,  естественно, на него полезла с кулаками... Он её отмудохал хорошенько. Вот кончилась этим эпопея.