Преров Гл. 18. Дикий пляж

               
                В том не любовь, кто буйством не томим
                В том хворостинок отсырелых дым
                Любовь – костёр, пылающий, бессонный...
                Влюблённый ранен. Он неисцелим!

                Омар Хайям

                Прежде всего нужно быть влюбленным в
                женщину, чтобы иметь надежную основу
                для дружбы.

                Эрнест Хемингуэй


18. Дикий пляж
 
Во время тихого часа, когда мы валялись на кроватях и думали каждый о своём, Артём сказал: 

– Завтра хорошая погода, все пойдут, как обычно, на море. А мы останемся, скажем, мол, не хотим. А на самом деле пойдем на дикий пляж – другой дорогой. На море они будут думать, что мы здесь, а здесь будут думать, что мы на море. Всё равно через неделю уже отъезд из лагеря. Так что, никого не выгонят, в крайнем случае, пожурят. Кто идёт?

Мы все ответили положительно. Пешка тоже подхватился, но его осадили:

– Мал ещё!

Тот насупился:

– Как сыр вожатым подбрасывать, так меня. А здесь – «мал»! Вот заложу вас всех, тогда ещё попрыгаете.

– Цыц, малой, хорош выступать! Иди со всеми на море. Ты что, купаться не хочешь? Дурачок, через неделю уже все будем торчать дома и никакого тебе моря.

– Я хотел с вами.

– Нас за тебя круто накажут, ты что, не понимаешь?

– Ладно, чёрт с вами, – всё равно обиделся Вовка, – я штоль голых баб не видел? Не очень-то мне и нужно!

Мы с недоумением переглянулись.

– В бане с мамкой, может, и видел, – поддел Пешку Артём, – ладно, успокойся, шутка это.

– Да шли бы вы со своими шутками! – отвернулся тот к стене.

Вечером в честь завершения соревнований понеслась очередная дискотека. Таня веселилась и буквально светилась от радости, а меня вдруг замучили сомнения. Она, как всегда, сразу это заметила:

– Витя, что с тобой? Скоро и так расставаться. Хватит грустить. Давай хоть немного повеселимся! Побудем вместе в оставшиеся дни, завтра заплывём... за наш буй, – многообещающим тоном пошутила она, и улыбнулась, пытаясь лукаво заглянуть в глаза.

А глаза мои обескураженно глядели в пол.

– Таня, ты понимаешь, тут такое дело…

– Какое дело? – насторожилась она.

Наши движения замедлились.

– Наверное, завтра мы не сможем быть вместе на море. Мы с пацанами договорились пойти, гм-гм, на... дикий пляж.

– Что-о?! – мы почти остановились и еле топтались на месте.

Пирог, танцевавший с Урсулой, через плечо озадаченно оглянулся на нас, а та ревниво развернула его голову к себе.

– Вместо того, чтобы мы... ты решил...

– Таня, мне там ничего и не нужно, собственно... такого, – пожал я плечами. – Просто уговор с пацанами. Не пойти – не поймут. Помнишь, как с сыром этим проклятым? Ты упрекала, что, если бы я рассказал тебе, всё получилось бы по-другому. На этот раз делюсь, хотя и секрет.

– И ты не нашелся, что ответить этим... этим своим пацанам?! Решил променять меня на то, чтобы... поглазеть на...

Настроение у Тани стремительно менялось. Глаза налились слезами. Такой я её ещё не видел.

– Китай, ты меня очень обидел! Сильно обидел. Ты, наверное, и не понимаешь, что ты сейчас пытаешься убить нашу... дружбу. Как ты можешь?!

В её интонациях и в самом деле сквозила горькая обида. Такая, от которой бывают слёзы.

– Таня! Послушай...

– Витя, не ходи с ними! Ты же говорил, что для меня готов на всё. Я же тебя прошу о малом. Ну, не ходи! Для меня это очень... очень важно, Витя! – в Танином тихом, но настойчивом голосе звучали отчаяние и чуть ли не мольба.

Я пребывал в замешательстве и тупо молчал.

– Ну скажи, хоть что-нибудь, Витя! – Таня отстранилась от меня и опустила руки, – ну же, Китай! – словно заклинала она.

– Эх ты! – Таня круто развернулась и, оставив меня одного, быстро пошла прочь, в смятении резко обходя танцующих. Это вывело меня из ступора.

Я кинулся вслед за ней, сталкиваясь с танцующими парами: «Дурак, дебил», – закипало в моем мозгу. Мне казалось, что кровь пузырится в жилах.  «Что я натворил! Болван, болван!» – продолжали метаться ругательства в голове.

Таня ускорила шаг и побежала. Я побежал за ней:

– Тань! Ну погоди, остановись, прошу тебя! – «Ну остановись же!» – умолял я мысленно.

Она внезапно остановилась, я чуть не налетел на неё.

– Таня, я дурак! – запыхавшись от бега и волнения, выпалил я.

– Это точно, Китай! – повернувшись ко мне, сказала она сквозь слезы, которые стекали по её щекам. А девичьи слёзы вводят нас в панику.

– Забудь, прости меня! Ну же! Я никуда не пойду, я буду с тобой – всегда.

Слёзы продолжали катиться из её глаз.

– Ну, если хочешь... тресни меня, а? Заслужил! – я даже слегка зажмурил глаза.

– Вот тебе! За дикий пляж, – она залепила мне звонкую пощечину. – Ой, Витя, я не хотела! – сразу вырвалось у неё.

– А я... хотел! – рука у Тани изящная, но довольно крепкая, невольно отметил я.

Она тут же порывисто обняла меня и дотронулась до моей щеки, – тебе больно?

– Совсем не больно, – обрадованно сказал я, можешь повторить, только прошу тебя – не обижайся, Танюша.

– Витя, ты действительно придурок! – она улыбнулась сквозь высыхающие слёзы, – мы же с тобой...

– Дружим! – я крепко обнял её и поцеловал в глаза, ощущая солёную влагу, а затем приник к Таниным губам со всей нежностью, на которую был способен.

Так я каялся и просил у неё прощения. «И я такое мог в один момент потерять! Это немыслимо – быть таким дураком!»

– А ты и вправду не пойдешь? – Таня вдруг слегка отстранилась и испуганно посмотрела мне в глаза.

– Ни за что на свете! – я нежно держал её лицо в ладонях, и мы опять трепетно целовались. Мне казалось, будто только что со мной случилось невероятное счастье. Я вновь обрёл её, почти потеряв, по – большой глупости и недомыслию.

Таня теперь тоже не могла скрыть радости и то и дело повторяла полушёпотом:

– Больше так никогда не делай, не делай! Хорошо? Я же тебя не хочу потерять, Витя!

Она произносила это так, будто уговаривала сама себя.


Вечером я сказал Артёму:

– Я – пас, Артём. С вами не иду.

– Почему? Мы же договорились! – удивился он. – Нам ничего не будет, обещаю.

– Я передумал. Так надо.

– Из-за... Тани? Я тебе по секрету скажу – некоторые наши девчонки и, кстати, немки тоже – пока мы тут раздумывали и побаивались – уже сходили туда. Вместе с Мариной и Гизелой!

У меня округлились глаза: «Ни фига себе сюрпризы, и вот всё-то Артём унюхает и вызнает!» – подумал я.

– Какая разница? Пусть даже из-за неё. Вам-то, в принципе, какое дело? Вы идите, раз желаете. А я – нет. Всё, Артём, не уговаривай даже!

– Ладно, Китай! Замётано.

На следующий день наша группа заговорщиков осталась в лагере, а я с отрядами пошел купаться.

Стояла жара, море искрилось в солнечных лучах так, что больно было смотреть, особенно вдаль, туда, где, словно в плавленом серебре, слепя глаз, сливались небо и море.

Относительно теплая и прозрачная вода притягивала купающихся: немыслимый визг и гвалт метались над ласковыми волнами.

Мы с Таней поплыли к бую, периодически ныряя и меняя направление движение. За буем мы отдышались и радостно рассмеялись. Я был в восторге оттого, что мы рядом.

– А ты собрался меня бросить ради какого-то дурацкого дикого пляжа!

– Таня, это просто дурной сон.

– А что ты там хотел увидеть? – задала она провокационный вопрос.

– Я невольно замялся, подбирая ответ. Таня подплыла ближе и обняла меня:

– Поцелуй меня, – тихо сказала она, глядя прямо в глаза.

Я прикоснулся губами к её губам. Таня взяла мою руку и положила её к себе на грудь. Меня вмиг прошило огнём. Потому что грудь оказалась обнаженной – Таня одним движением освободила её от купальника. Я, обмирая от волнения, неуверенно прикоснулся к ней.

– Таня, что ты делаешь? – у меня задрожали руки.

– Поцелуй меня... там, Витя! Ну, чего ты так дрожишь? Никаких пощечин! – бормотала она, доверчиво прикрыв глаза и погружая нас обоих в ласковую страсть.

Я не в силах был отказаться от этой просьбы и, опустившись под воду, целовал её со всей нежностью и страстью до тех пор, пока хватало воздуха. Я готов был умереть, но продолжать.

Но резко вынырнув, я сделал шумный вдох. Такие ощущения я никогда не испытывал. Судя по выражению Таниного лица, она – тоже. Я ласково привлёк её еще ближе к себе, ощущая её всю. Лица наши горели, словно мы были не в море, а возле мартеновской печи.

– Танюша, Танюша, что это было? – задыхался я от волнения, – я же мог умереть!

– Я тебя хотела наказать, чтобы ты понял, чего собирался терять.

– Я хочу ещё!

– Нетушки! Витя, я за себя не ручаюсь, я не выдержу! Ведь мы любим друг друга, и... мы наделаем глупостей. Ведь ты тоже чувствовал себя на грани, а?

– Согласен, – сокрушенно молвил я, – ты, как всегда, права. Но, Таня, ты так прекрасна, ты такая бесподобная, ну... ещё один разок!

– Витька, ты бессовестный! – Таня вновь прикрыла глаза, и мы вновь погрузились в неслыханное блаженство, после чего я сам аккуратно поправил ей купальник, опустив на грудь.

– Я тебя люблю, Таня! Больше жизни!

– Китай, спасибо тебе, что ты меня так любишь, а главное понимаешь. Я тебя никому не отдам! Думай всегда обо мне, как я о тебе.

Каким поучительным оказался «дикий пляж». Мы стали с Таней близки и дороги друг другу так, как никогда ещё не были. Я ощущал это каждой клеточкой своего тела. И, всё-таки, как она по-женски мудра!


  Начало здесь: http://proza.ru/2021/08/08/6

  Продолжение следует: http://proza.ru/2021/08/10/1260

  Фото из инета, спасибо автору!