Последнее письмо

1.

  С некоторых пор местные пацаны облюбовали площадку у лифта на этаже, где жил Леонид Борисович. Это не радовало. Почему их площадке так повезло? Вся веселая  братия мгновенно замолкала, как только Леонид Борисович показывался в дверях лифта. Даже застывала, наподобие торжественного караула, в то время, как он шел мимо них к своей квартире. Он объяснял это тем, что родители почти каждого из этих пацанов работали на заводе. И даже некоторые в том самом цеху, которым руководил Леонид Борисович. И все равно странно. Жена открыла глаза.


- Оля уже в седьмом классе.  А она у нас девочка, тут не скроешь, красивая.  Вот мальчишки и крутятся.

  Насчет Олиных прелестей Леонид Борисович не задумывался. Инженер, привыкший судить по показателям точных приборов, он мог с большой натяжкой доверять скоплению пацанов на площадке. Несомненно, Оля подросла. И значит, пора менять место жительства. Совсем не из-за пацанов. Ради качества жизни. В малогабаритной двушке малосемейки со взрослой дочкой стало тесновато. Тем более, хватит ему, начальнику цеха, ютиться. Пора перебираться в приличный район. Оле, глядишь, поступать в институт. А тут, в заводском районе голимых общаг какой уровень школьного образования? Не тянет для подготовки в институт. Нужно чтобы она хоть в старших классах походила в нормальную школу. И какой тут у нее уровень знакомств? Малосемейный?  Короче, нужно переезжать.


 Купили совершенно убитую брежневку. Наняли бригаду подшаманить.  На ремонте их накопления и иссякли. Угол лестничной клетки у порога новый хозяин квартиры оттирал собственноручно. В квартире все должно быть красиво, и обои, и унитаз, и мебель. И площадка у порога.

Он поначалу не мог понять, что это за темно-серые не отмываемые пятна на плитке. А когда стал соскребать, оказалось, имеет дело с растоптанной в лепешку жвачкой, к поверхности которой прилипла грязь. Пришлось вооружиться шпателем. Скреб и вспоминал, что мальчишки из рабочих семей, что кучковались на их этаже в малосемейке, такого свинства не допускали.  А ведь малосемейка - проходной двор. А тут приличный район. На входе подъезд кодовый замок. Незваные гости не войдут. А вот вам пожалуйста. Парадоксы нашего быта.


    Какой ни будь Оля красоткой, чтобы таскаться через весь город из заводского района, нужно быть сумасшедшим. Из старых приятелей только два самых преданных кавалера: Лешка рыжий да Толик Купцов некоторое время держались. Но и они скоро исчезли. Жена рассказала, Леониду Борисовичу, ей со смехом поведала Оля, как поклонники неожиданно столкнулись нос к носу у ее подъезда.  И после этого исчезли. Оба. Оля не горевала.  Новые подруги и друзья заняли  место старых.
 
 Собственно, была и другая причина, почему Леха и Толик исчезли.  Они были на два года старше. И их загребли в армию.
 
 
      Оба писали Оле из армии. А что тут странного? Суровый армейский быт толкает на то, чтобы слать письма девочкам, которых знал еще по гражданке. Леонида Борисовича не трогало, что Оле приходят солдатские письма. Из двух разных мест.  Он так же не вникал, отвечает ли им Оля.  Вроде бы, не отвечала.  В это больше вникала жена.Она считала, что не стоит отвечать. О чем писать мальчику, который спит в обнимку с автоматом? О новых друзьях? О танцах? О репетиторах? Это солдата будет травмировать. Солдат ждет теплых слов. Но тут нужно быть крайне осторожной,  любое теплое слово солдат может понять неправильно. Лучше молчать. В данном случае молчание золото. 

После школы Оля поступила в институт. И столичной студенткой приезжала в город только на каникулы. Очень изменилась. Даже в голову не приходило ей проведать малосемейку, где когда-то мальчишки крутились у ее двери. Она о своих прежних друзьях из малосемейки и не вспоминала. А ведь Леонид Борисович, работавший на заводе, больше Оли знал о Лешке Рыжем и Толике.  Оба отслужили. Толик Купцов после армии пришел к ним на завод. И даже попал под начало Леонида Борисовича. Правда, об этом Леонид Борисович дочке не сообщал. Зачем напоминать, раз не спрашивает.

Кстати, Толик Купцов показал себя таким толковым парнем, что Леонид Борисович    насел, чтобы он поступал на заочное отделение. Диплом необходим. А Толик все колебался. До тех пор, пока неожиданное событие не подтолкнуло его самого. Приехав в город на каникулы, Оля как –то заглянула на работу к отцу. Она находилась в кабинете Леонида Борисовича, когда вошел Купцов.

Леонид Борисович заметил, что Оля поджалась, насупилась. Какой-то по ней прошел холодок. Встреча ее не обрадовала. И определенно, Толик это почувствовал. А ведь двух лет не прошло, как этот паренек ей письма из армии писал. Конечно, завод не место для теплых воспоминаний. Толик поспешил выйти. Сказал, что зайдет потом.


 - Что ты надулась словно он тебе дорогу перешел? - пожурил дочку Леонид Борисович,
- Не перешел. Просто нет общих тем для разговора, -  ответила Оля.
- Ну положим. Но можно было бы и деликатнее.
-  Папа ты за него не переживай, он свое найдет, - сказала Оля.



Вместе с тем, Леонид Борисович посчитал, что этот случай - убедительная иллюстрация. Толику нужно поступать в институт.

- Вот видишь, - говорил он Толику - Вот ты столкнулся с реальностью обыкновенной. Оля уже живет в другом мире. Она вот-вот инженер. Вот задирает нос. Так что же ты?  Ты мог бы задирать еще выше. У тебя все данные для этого. Ты после армии. Для таких при поступлении поблажки. Ты из рабочей семьи. Ну уж на заочный поступить можно. А дальше только имей терпение.


 Леонид Борисович так часто повторял Толику, что под лежачий камень вода не течет, что тот, наконец, решился. Подготовился и поступил на заочный. Проучившись года три, перешел в другой отдел. Взяли его уже на инженерную должность.

- Вот видишь, - сказал ему Леонид Борисович, - Вот она польза высшего образования. Ты еще не закончил институт, а уже взяли инженером. 

Оля жила своим расписанием. Перед самым дипломом вышла замуж за молодого аспиранта из ее же института. Родители узнали об этом в письме. Сухо проинформировала, что свадьбы как таковой не было. Пошли и расписались.  Мужа она любит, а кроме того, замужество защитит от распределения на периферию. И ни  фотографии мужа, ни фотографии свадебной

Жена Леонида Борисовича еще могла допустить, что отметка в загсе - бюрократическая формальность. Но свадьбу, считала она, сыграть требуется как положено. Все должно быть на уровне. И белое платье с фатой, и приглашения на свадьбу знакомым, и выкуп невесты, и фотограф с видеокамерой, и машины с куклой и лентами, и вечер в ресторане, и огромный свадебный торт в виде сердца, и массовик – затейник, и бросание букетика. Затраты семья невесты берет на себя, если уж жених зажал. А если они не хотят, чтобы было, как положено - могут не показываться в родительском доме. А как им не показываться. Когда тут юг, и море, и трехкомнатная квартира?


 Молодые быстро капитулировали. Приехали тем же летом. Через три месяца после регистрации. Ради моря и пляже и на торт в виде большого сердца согласились. Перед самым мероприятием из Серпухова подъехали и родители жениха.
 

 И для ублажения супруги Леонида Борисовича, был и фотограф с видеокамерой и выкуп невесты. На момент выкупа, чтобы все согласно традиции, жениху и его родителям, в роли стороны, выкупающей невесту, пришлось временно покинуть квартиру. Как бы они со стороны пожаловали. Жена Леонида Борисовича помогала дочке наводить последние штрихи. А он сам выйдя на балкон, следил, чтобы жених и его родители не стушевались в уже накопившейся во дворе незнакомой им праздничной компании старых Олиных приятелей.  Он учитывал, что родители жених и сам жених видят Олиных друзей в первый и, вероятно, в последний раз. И Олины приятели увидели жениха и его родителей  вот только.  Так что, дальше место  импровизации, экспромту. 

 
Нарядная толпа готовых к торжеству стояла у газона. Леонид Борисович разглядел там Леху Рыжего и Толика Купцова. Не ожидал их на свадьбе.  С Лехой он не сталкивался давно. А Толик – мелькал   на заводе. Но что-то в Толике  уже изменилось. И понятно, стал взрослым, серьезным. Уже инженером работает. В институте учится. Но Леонид  Борисович подозревал, что и то, как Оля перед Толиком корчила из себя королеву, тоже  на него повлияло. Толик и так не шибко общительный, с той встречи с Леонидом Борисовичем почти не общался. Обиделся?  Леонид Борисович мог это понять.

Так что, никак он не ожидал увидеть Толика на свадьбе. Не думал, что Оля его пригласит. Но пригласила. Она самолично. А кто еще? Ведь, это она писала приглашения на свадьбу. Никто над головой не стоял. Разве что с матерью кандидатуры обсуждала. Чтобы и кворум, и в бюджет влезть. Вот и пойми их, женщин. Но, пусть даже, она пригласила. Толика ведь за ворот на свадьбу никто не тянул. А он пошел.  Вот и пойми все это. 


 Если свадьба формальность, то выкуп невесты, тем более, невесты, которая уже просроченная, – формальность чистейшая. Но жена Леонида Борисовича не допускала отклонений от традиции. На звонок она открыла дверь с таким притворно недовольным выражением лица, словно и не ждала никого, и ее оторвали от важного дела.  Она стояла в дверях и вела торг по всем правилам старины. Леонид Борисович, относившийся к старине без пиетета, стоял в узком коридорчике и наблюдал за представлением.

  Вся площадка на этаже была заполнена молодежью. Там же стоял и рослый мужчина с видеокамерой. И тут оказалось, что в роли главного купца - торговца выступает Толик Купцов. Почему он? Когда они распределили роли? Ведь времени на это не было. Спонтанно? Может быть его по фамилии и выбрали? Уж неизвестно, почему ему доверили, но Толик, торгуясь, расписывал достоинства жениха, как заправская сваха. «У вас товар у нас купец, собою парень молодец, и статный, и проворный, не вздорный, не зазорный. Богат, умен, не перед кем не кланяется в пояс. А как хозяин между тем живет не беспокоясь. А подарит невесте вдруг и лисью шубу, и жемчуг». Выходило: за таким распрекрасным женихом невесте еще побегать. Но больше выходило, что Толик так изщрился, что в тени его исполнения и жених немного поблек. Жених, как считал Леонид Борисович, так себе. Посредственность. Двадцать семь лет. Для двадцатидвухлетней красавицы  залежалый товар.  Уже животик намечается. Одно только, что аспирант

А Толик как раз молодец. Неужели знал это место из Пушкина на память?  Знал, не иначе.  Сложно представить, чтобы он получив приглашение, знал, что  предстоит выкуп невесты и что он сможет там блеснуть Пушкиным. Он ведь, определенно, с Олей не состыковывался. А вдруг, он сам все подготовил? На всякий пожарный. Ну, в таком случае молодец вдвойне. Молодец, что готовился, учил стихи. Молодец, что умудрился целую сценку разыграть.   
         

 Невеста стояла за дверью. И после речи Толика она вышла на площадку, вся сияя, как заря.  И тем, как уверяла потом Леонида Борисовича его жена, нарушила порядок. Должно быть наоборот. Невеста должна оставаться дома. А гости должны войти только после того, как мать невесты даст на то разрешение.

 Ну, а потом был и свадебный кортеж, и возложение венков на центральной площади к памятнику освободителям города, и ужин в ресторане. Все честь по чести.


 
  Люди всегда остаются людьми.  Женщины  - женщинами. Даже на заводе. Слухи о свадьбе обгоняют слухи о премиях, заводских скандалах, и прочих неприятностях. Аллочка секретарша директора уже утром в понедельник спросила Леонида Борисовича

-  Так вы свою Олю замуж выдали?
 - А ты что с ней знакома? – удивился Леонид Борисович. Аллочка хоть и молода, но как минимум на пять лет старше его Оли.
- Не знакома, но все говорят, что девушка видная. Она ведь к вам как-то сюда приходила.
- А ты откуда знаешь о свадьбе? -  Леонид Борисович не мог понять. Ведь гуляли в субботу. А сейчас только утро понедельника.
- Сорока на хвосте принесла, -  улыбнулась Аллочка.

Леонид Борисович решил, что это Купцов о свадьбе рассказывал. Больше некому. Ну если и рассказывал, не запрещено.  Не гостайна.  Но когда Леониду Борисовичу случалось встречать Купцова в заводских коридорах, глаза того, как и прежде, смотрели мимо, куда-то в пространство. Вроде бы это не Купцов не так давно целый спектакль устроил у двери их квартиры.


2.

На утреннем совещании директор представил нового главного. Естественно, отметил, что новая метла, не совсем новая.  И это к лучшему. Новый главный когда-то в молодости трудился тут. На этом самом заводе. И некоторые ветераны завода, вероятно помнят его. Сам директор этого не мог знать. Он был таким же недавним назначенцем.  А вот Леонид Борисович конечно, помнил. Новым главным приехал Анатолий Николаевич Купцов. Тот самый Толик, которого когда-то он уговаривал поступать в институт. Не выбился из заводского коллектива, а, получается, приехал. Незваный гость. 

Толик, едва закончив институт, перевелся куда-то в другой город. И исчез из поля зрения. Из поля зрения завода, но не министерства. И вот очередной перетряской его забросило туда, где он когда-то начинал. Но теперь главным инженером. Прекрасная карьера. Хотя скоро поползли слухи, - куда без них, - что своим карьерным ростом новый главный обязан столичному тестю, немалой шишке. Наиболее дотошные припомнили преданья старины глубокой, как Купцов лип к молоденькой студентке - практикантке. Или знал, что ее папаша – шишка в Москве, или случайно так получилось? Но, в любом случае Купцову в хватке не откажешь. Не всякому дано охмурить шишкину дочку. И результат налицо.  Такой вывод сделали заводские   детективы.
 

Но результат карьерного роста напрягал коллектив. Новый главный задолбал  буквоедством. Совещание за совещанием. А в результате пшик. Ни одного его личного решения. Все кругами по воде. Леонид Борисович понимал:  круги - недостаток производственного опыта. Как видно вырос до начальника на перекладывании бумаг.   
 
 И теперь на бессмысленных и нудных совещаниях приходилось засиживаться допоздна. Нормальные люди уже давно телевизор дома смотрели, а главный специалистов не отпускал.

 На одном из таких вечеров Купцов заплел в свою паутину Леонида Борисовича и Владимира Геннадьевича, начальника ОКСа.  Всех уже отпустил, кроме них. Вдруг у Купцова возник вопрос по ОКСу, и он потребовал на стол необходимые документы. Прямо сейчас.

- Но   все уже ушли, -  растерялся Владимир Геннадьевич - Пока я один все соберу, полчаса пройдет.
- А мы не торопимся, - сказал Купцов.
 
 Слово «мы» означало в данном случае: я и Леонид Борисович. Леонид Борисович к этой идее отнесся прохладно. Он хотел домой. Купцов молод. Сил больше. Кроме того, говорят, он живет сейчас один. Жена с маленьким ребенком  в Москве. Делать ему нечего.  Как раз подходящий случай себя проявить. Вот он и проявляет себя бесконечными совещаниями. Владимир Геннадьевич ушел. Леонид Борисович тоже поднялся было.  Пока будут собраны все документы, можно спокойно выпить чаю в своем кабинете.   

 - Ну как там ваша Оля? – неожиданно спросил Купцов. И Леонид Борисович притормозил.
- Ничего, спасибо. Все в порядке, - скупо ответил он.
- Она в Москве?
- Да, - Леонид Борисович ответил сухо. Говорили, что место главного у них на заводе - это для Купцова стартовая площадка перед Москвой.  А зачем Оле видеться там с Купцовым?  Никакого смысла.


- Как у нее с работой?
- Все нормально, - сказал Леонид Борисович.
- А семья?
- Все нормально.
- Да, - Купцов выдохнул, словно услышал какую-то неприятность.

Купцов молчал. И Леонид Борисович не находил, что сказать.

- Я как-то уборку в книжном шкафу делал, - вспомнил он, - И наткнулся на твои письма,
- А что, Оля их хранила? –   удивился Купцов.
 - Ну,  как видишь, раз они остались.
- Да в них ничего интересного. В армии одно развлечение - писать письма, -  сказал Купцов, - Даже если тебе не отвечают. Хотя, конечно, когда отвечают… 
- А о чем ей писать? – попытался оправдать дочку Леонид Борисович, - Интересно ли тебе там в тяготах армии читать о гражданской жизни?  Только раздражать будет.
-  Почему вы так думаете? Совсем не так. Наоборот, очень приятно получить весточку с воли. Меня бы не раздражало.
-  Значит, Оля неправильно думала. Но письма твои она не выбрасывала.
- Ну понятно, - усмехнулся Купцов, - Девушке льстит получать письма. Даже от простого солдата.  А теперь это уже прошлое. Можете выбросить. Или лучше отдайте мне, если не хотите выбрасывать. Они ведь вам не нужны.
- А тебе зачем?
- Да, в общем то, не за чем.  Все равно выброшу. Вырву старую страницу жизни.
- Если найду, отдам, - пообещал Леонид Борисович, -   Если жена уже не выбросила. Я кстати, вспомнил, как ты невесту выкупал. Помнишь?
-  Смутно, - Купцов смутился. Напрягся. Такое впечатление, будто испугался, что давнее его представление с выкупом невесты, не согласуется с теперешним высоким постом.
-  Смутно? А по-моему, очень даже. У нас есть диск. И там как раз этот момент заснят, как ты торгуешься с моей женой. Прямо как штатный выкупатель невест. Ты тогда не был женат, кажется?
- Не был.
- Но самое интересное, - сказал Леонид Борисович, -  Я перед свадьбой плитку на площадке выдраил до блеска. А после свадьбы, на следующий день, смотрю – а на плитке растоптанная жвачка.
- Я жвачку на пол не плевал, - решительно запротестовал Купцов.   
 - А к тебе никаких претензий. Оттирать не заставлю, -  улыбнулся Леонид Борисович. Хотя его позабавила бы картинка, как главный инженер, уже наевший животик, на карачках оттирает с пола жвачку. И чего Толик оправдывается? Все быльем поросло. И чепуха, - Просто я тогда подумал, продолжал Леонид Борисович, -  жвачка на полу –  признак смены поколений. Я, например, в юности и не слыхивал про жвачку. То есть знал, что есть такая, но не случалось попробовать. А сейчас, когда жвачки кругом завались, не тянет.
-  Жвачка – это признак молодости, - сказал Купцов, - А что от Оли вы никогда не чувствовали запах жвачки?
- А я ее не обнюхивал, - сказал Леонид Борисович.

Сказал и вдруг понял: если Купцов так спросил, значит чувствовал от нее запах жвачки. А, следовательно, бывал на таком от нее расстоянии, когда запах очень ощутим.  Купцов словно понял, какие мысли пришли в голову Леониду Борисовичу и напряженно  замолчал.

 - Но я тогда на свадьбе жвачку на пол не плевал, -   конфузливо повторил он.
- Ну хорошо. В выходные пересмотрю видео, - улыбнулся Леонид Борисович.
 
Леонид Борисович удивился, увидев, как Купцов еще сильнее помрачнел.  Как будто Леонид Борисович пригрозил, что отыщет на него компромат.  Он слышал,  поговаривали, что Купцов не только в производственных делах осмотрителен. Что он панически боится всего вокруг. Шаг ступить боится. Не дай бог тестю наверх настучат. Купцов позвонил в ОКС.

- Ну что нашли документы? Несите, какие нашли, - произнес он печально, словно скорое возвращение Владимира Геннадьевича спасло бы его от чего-то страшного.


 Прошла неделя. Купцов подошел к Леониду Борисовичу в коридоре.

-  Ну что?  Нашли письма?
- Да я честно говоря про них забыл, - сказал Леонид Борисович, - Ну если так нужно, посмотрю. Хотя сомневаюсь, что они дожили до сего дня.
- А насчет диска?  Вы обещали посмотреть. Посмотрели?
- Нет. Ну если это столь принципиально, посмотрю.
- Да нет, не принципиально. Не утруждайте себя, -  сказал Купцов.

 Не принципиально? Леонид Борисович уже изучил Купцова. Просто так ничего не говорит. Совсем не тот простой паренек, что прежде. С каким-то страхами. С какими-то тараканами в голове. Видно, с таким тестем, да еще, покрутившись в кабинетах, боится собственной тени.
 
 Леонид Борисович спросил у жены о письмах Купцова. Письма, оказывается, не выбрасывались, хранились у нее в старой сумке, вместе со старой бижутерией. Но отдавать такую реликвию супруга не собиралась. Сказала: пусть лежат, кушать не просят. А ему, женатому человеку, они вовсе не нужны.
 
 Оставалось дело за видеодиском.  Эпизод с выкупом был в самом начале диска.  Вот они, Олины друзья подруги, вот жених, а вот и Купцов выкупает невесту.

 Леонид Борисович смотрел внимательно. Искал, кто выплюнул на пол жвачку.  Леонид Борисович увидел: Купцов вынимает изо рта жвачку. Но не видно, чтобы он бросил ее не пол. Но одно странное движение Купцова привлекло внимание. В углу площадки около двери проходил стояк. И на диске запечатлелось, как Купцов просунул руку за стояк, и рука его на момент там задержалась. Зачем?  Что делать за стояком?  Конечно теперь, спустя столько лет, остается гадать, что ему там понадобилось. Хотя...

Кажется, со времени свадьбы в подъезде так и не делали ремонт. А если и делали, то ремонтники – не энтузиасты, за стояк кисточками не полезут. Что мешает сейчас проверить? Леонид Борисович вышел на лестничную площадку и провел рукой за стояком. Вот она, приклеенная жвачка. Старый след Купцова? А с ней приклеено что-то странное. Леонид Борисович оторвал от трубы окаменевшую жвачку. Вместе с ней к трубе оказался приклеенным маленький скрученный тонкой трубочкой кусочек бумаги.

«Я хотел во мраке ночи милой Оли видеть очи, руку нежную пожать. Пожелать на новоселье много лет вам и веселья, а потом навек бежать» - прочитал Леонид Борисович. А Толик в те годы был не чужд романтики и, оказывается, поэзии. Ведь написал это послание заранее, и взял на свадьбу. Как он думал передать его? Вот так и передал.
 

Купцов больше ни о письмах, ни о видеозаписи не спрашивал. Да и Леонид   Борисович не напоминал. Тема закрыта. Через год Купцова перевели. Говорили, что в Москву.