Феодосия

Феодосия. Один из городов, где прошло моё детство. Тогда мне было четыре года. Мы всей семьёй приехали отдыхать и остановились у бабушки Симы. С балкона открывался панорамный вид на море. Я просовывал нос между фигурных прутьев и следил за маневрами кораблей.
 
Бабушка Маленькая. Бабушкой Маленькой её назвал я, когда увидел впервые, потому что настоящего имени не знал. Она тихонько входила на балкон, одетая в одну и ту же чёрную длинную юбку, блузку, и в платке, несмотря на жару. И молчала. Я для неё вроде бы существовал - но как-будто и нет. Постояв рядом со мной, бабушка Маленькая скрывалась в комнате. Я никак не мог взять в толк, что означает её поведение: похвалу или порицание.
 
Бабушка Сима. Высокая, полная и пышногрудая. Она постоянно что-то рассказывала и хохотала. В тесной кухне, на подоконнике, стояла трёхлитровая банка с какой-то мутной жидкостью. В ней плавала медуза. Так её назвал я - медуза. Бабушка Сима объяснила мне, что в банке не медуза, а грибок. Но я-то знал, как выглядят грибы, и догадался, что бабушка Сима шутит. Каждый вечер я с любопытством и ужасом ждал момента, когда бабушка Сима подхватит сильными руками банку, сделает из неё несколько глотков медузного сока - и крякнет от удовольствия.

Бабушка Вера. Красивая, умная, строгая и чопорная. Она каждый день покупала в бочке квас и охлаждала его в холодильнике - и выпивалось всё до капли. Феодосийский квас тогда был сладковатый, изумительно вкусный и приятно пахнущий. Бабушка Вера водила нас с сестрой на море. Она хорошо плавала и могла долго лежать на спине, не двигаясь и покачиваясь на волнах. У неё всегда было припасено для нас какое-нибудь угощение: печенье, карамель, мороженое.

Каждый вечер семья собиралась в зале, за большим столом, и мы делились впечатлениями. Бабушка Сима умудрялась одновременно общаться и со всеми сразу, и с каждым в отдельности. Бабушка Вера излагала свои мысли кратко, сдержанно, и когда она вступала в разговор, все почтительно замолкали. Бабушка Маленькая почему-то с нами за стол не садилась. Она иногда смотрела на нас сквозь щель неплотно закрытой двери в соседнюю комнату.
 
Через несколько лет, когда мы снова приехали в Феодосию, микрорайон разросся и моря с балкона уже видно не было. Бабушка Сима всё так же не позволяла о ней забыть ни на секунду. Бабушка Вера по-прежнему занималась мной и моей сестрой и, вероятно, ей нравилось с нами возиться. А бабушки Маленькой не стало. Она исчезла из моей жизни так же незаметно, как и пришла в неё. Я так и не узнал, как звучит её голос. Возможно, молчание и есть то, что она хотела до нас донести?

Лариса, взрослая дочка бабушки Симы, похорошела и я вдруг заметил, что передо мной - привлекательная девушка. Помню, как Лариса стояла на балконе в открытом купальнике, спиной ко мне, и покрывала лаком ногти. А, может быть, не она похорошела, а я повзрослел? Лариса, кажется, заметила, что вызывает во мне не только родственные чувства, но не запрещала мне ею любоваться. Поймав мой пристальный взгляд, она приветливо улыбалась. Я обижался: как она посмела мои мужские притязания принять за милую детскую игру?

На городском пляже было негде упасть яблоку. Как говорил популярный в то время сатирик, “упало яблоко - выросла шишка”. Если утром не удавалось найти место, мы грузились на прогулочный катер и отправлялись на Золотой пляж: там вместо гальки был песок, а из громкоговорителя постоянно звучала музыка. Вечером, на том же катере, обратно в Феодосию. В порту без устали работали подъёмные краны и сновали по акватории каботажные катера. Ковалось загадочное светлое будущее. А вдали, на Карантинном холме, виднелось прошлое, не менее загадочное: полуразрушенные башни древней Генуэзской крепости.