Тайна старого кладбища

– Здравия желаю товарищ подполковник! — выпалила девушка, взяв под козырёк.
– Ну, Никифорова, как служба? Привыкаешь? Обжилась? — Комков с улыбкой посмотрел на неё, задрав вверх голову.
– Ничего товарищ подполковник, привыкаю, — вздохнув ответила она. 
– А чего таким тоном?
– Да мне бы дело какое, а тут одни бумаги.
– Дело, — Комков вытер лоб, сняв фуражку. — Где я тебе его возьму? Тихо у нас… Как на кладбище, — усмехнулся он. — Ничего не происходит, даже как-то скучно, — вздохнул Комков.
– А вот не скажите, товарищ подполковник, — Никифорова, улыбнувшись, посмотрела на него.
– Что ещё за моё отсутствие произошло? — удивлённо посмотрев на неё спросил Комков.
– Ну, я собственно для этого и пришла. Тут вчера вечером новый зав. клубом приходил. Говорит — у него кража.
– Да? И чего же украли?
– Ну… Странно как-то. Радиолу старую и огнетушитель в цветочек.
– Во что? — удивился Комков.
– В цветочек. Его, спьяну, художник-оформитель их, ну, который у них там в клубе работает, покрасил. Он не только его, он ещё и бюст Ленина ромашками разрисовал.
– Да? Зачем?
– Ну, он же, — она щёлкнула пальцами по горлу. — По этому делу. Как сказал Игорь Петрович, новый заведующий, у него в этот момент талант на цветы просыпается. Не дай Бог ему на пути попасться.
– Чего, тоже разукрасит? — усмехнулся Комков.
– Не знаю, — она пожала плечами. — Может быть. Игорь Петрович не сказал.
– Ну, ладно. Будем разбираться с этим делом. Слушай Ксения, а туда кто уже выезжал?
– Ну, да, — улыбнулась она. — Я и Григорян.
– Да? Ну, и? — Комков снова усмехнулся, зная любовь Григоряна к представительницам женского пола. — Чего делали?
– Как чего, — не поняла она. — Посмотрели, поискали.
– И чего нашли?
– Сафонова, пьяного. Художника этого. Он как раз с Ленином в обнимку спал.
– Звучит, как фильм ужасов: «Ленин в ромашках спал с Сафоновым». Да. Извини, Ксения, — посмотрев на смутившуюся девушку, сказал Комков: — Сугубо мужское общество, только две девушки у нас… теперь. Ты и Ольга ещё, придётся тебе привыкать.  Ну, ладно. Свободна пока. Там Сайфуллина кликни-ка ко мне.
– Товарищ подполковник, — Никифорова, уже собираясь уходить, оглянулась, посмотрев на него. — А как с делом-то? Ну, мне бы его.
– А ты у нас сейчас кто?
– Ну, я так, — вздохнув грустно ответила она. — Рядовой сотрудник, можно сказать.
– Ну, вот и вникай пока в суть нашей работы. Осмотришься, поймёшь всё, что к чему. Ну, чего расстроилась? Кто же тебе сразу дела доверит? — встав из-за стола и подойдя к ней сказала Комков. — Поработай пока так, а там посмотрим, что ты за человек. У матери своей спроси, у неё что не так было? Она у тебя сейчас кто?
– Майор, — тихо ответила Ксения.
– Ну вот, видишь, а сколько лет уже служит. Так что иди работай, всё у тебя ещё впереди, — похлопав её по спине, добавил он. — Про Сайфуллина не забудь.
– Есть, товарищ подполковник, — всё также грустно ответила она.
***
– Слышь Рамиль, а нафига кому-то воровать эту радиолу? И… тем более огнетушитель, да ещё и в цветочек? — Комков посмотрел на Сайфуллина
– Не знаю, — он пожал плечами. — Он решил, музей сделать, так сказать, вещей повседневного советского быта, ну, как он сказал. Вот и притащил всё это, точнее ему притащили.
– А ну, так такую хрень, как эта радиола, найти не проблема. Чего нам-то её искать? У меня у самого на даче у тестя с тёщей такая в сарае валяется, так на всякий случай. Там вообще целый музей. Я, когда последний раз по нему ходил — ногу в двух местах сломал, теперь не лезу. Да и огнетушитель этот? Не дай Бог Огнёв узнает про него, — Комков нагнулся над столом, поближе к Сайфуллину. — Он же помешан на порядке. Если узнает, что у него такой огнетушитель, — он поднял указательный палец вверх: — Короче, лучше уж новый купить.
Зазвонил телефон, Комков, сняв, трубку какое-то время слушал.
– Так, ну, давай его сюда веди тогда, — посмотрев на Сайфуллина ответил он, положив трубку. — Ну, вот сейчас всё поподробней узнаем, сам пришёл. Ну, заведующий этот, новый.
– Ну, здравствуйте, товарищ заведующий, — Комков улыбнулся. — Садитесь вот тут, рядышком с товарищем капитаном, — показав на Сайфуллина, продолжил он.
– Здравствуйте, товарищ полковник.
– Подполковник, — строго поправил Комков. — Второй раз уже называют полковником, — вздохнув, с улыбкой продолжил он. — Доживу всё-таки… наверно. Ну, что-то новое у вас, раз к нам пожаловали?
– Да вот, товарищ … подполковник, я тут посмотрел… Недавно только дела принял, ну, и вот музей значит, — замялся заведующий.
– А можно прямо?
– Короче, пропали, некоторые будущие экспонаты.
– И что именно?
– Ну… Как вам сказать? Шлем, в общем, этот в котором водолазы, — он, рукой описал дугу в воздухе, опустив ладонь вниз.
– Шлем? Водолазный? — Комков удивлённо посмотрел на него. — В музее быта времён СССР? Слышь Сайфуллин. Тебе сколько лет-то?
– Тридцать семь, товарищ подполковник, — удивился он, посмотрев на начальника.
– Значит застал ещё те времена. У тебя дома никто в этом самом… Шлеме не ходил? Мать, отец, например?
– Да нет, товарищ… подполковник. Это так дополнение. Вдруг ещё какой музей открою, — виновато улыбнувшись ответил заведующий.
– А, ну, если только. Значит шлем ещё? И всё?
– Ну, в общем всё. Я боюсь, как бы ещё… Ну, того… Не украли бы.
– А ничего, если мы к вам заедем? Надо бы посмотреть, что за музей такой, который таким спросом пользуется.
***
– В этом помещение раньше электрики и сантехники были, а я подумал, всё равно пустует, — заведующий, открыв дверь, пропустил их внутрь.
– А они не могли?
– Кто, сантехники и электрики? Нет, точно нет, сократили их, да и в отпуске они. У нас тут, недавно вот, прорвало в подвале, ну, я сам хотел починить, они же в отпуске, подкрутил там чего-то, оно и потекло ещё хуже. Пришлось доплачивать из своего кармана. Меня, правда, потом взгрели, конечно, но — это уже другое, — махнул он рукой.
– Да, интересные экспонаты, — Комков посмотрел на бюст девушки разрисованный ромашками.
– Вот зараза! Извините, товарищ подполковник. Сафонов этот, ну, художник, как выпьет, так вот, — он рукой показал на бюст.
– Ничего себе. Такую красоту и так, — Комков кивнул на девушку. — Живого места не оставил. Отмывать-то бюст теперь как?
– Слушайте, а нафига он это? Извините, товарищ подполковник, — Григорян посмотрел на бюст. — Рисует так?
– А кто его знает? Такой вот своеобразный талант, наверно? Это ещё ничего, он вот бюст Ленина разукрасил, а позади, вдоль спины, надпись ещё сделал — но пасаран — по-английски, тоже ромашками, только мелкими. Вот это талант! — восхищённо сказал заведующий. — Людям показать стыдно.
– Офигеть! — Григорян восхищённо посмотрел на бюст Ленина, с противоположной стороны. — А мы и не заметили, когда вчера приходили.
– Извините, Игорь Петрович, — обратилась к нему Никифорова. — А где у вас бюст…
Все почему-то сразу посмотрели ей чуть пониже шеи.
– То есть не то, — косо посмотрев на собравшихся и отвернувшись, добавила она. — Я имела ввиду шлем. Он где у вас хранился?
– А! Это там, пойдёмте, — он показал рукой на соседнюю комнату.
***
– Вот везёт же, — Комков посмотрел на Сайфуллина. — Все ищут действительно ценные вещи, настоящие кражи расследуют, а мы ищем шлем водолазный и огнетушитель в цветочек, — грустно посмотрев в окно подытожил Комков. — Дожили.
– Извините, товарищ подполковник, — в кабинет просунулось голова Григоряна.
– Ну, чего хотел?
– Тут заявление. От некой Сидоровой Майи Никитичны, она напротив кладбища живёт, говорит на кладбище какая-то хрень по ночам творится.
– Чего, прям так и сказала? — Сайфуллин с ухмылкой посмотрел на него.
– Нет, это уже я, — махнул рукой Григорян. — Ну, вот короче, какие-то люди там вроде как ходят, и фонариками светят… А самое главное, у неё спёр… украли, стиральную машину. Старую. Она у неё на заднем дворе стояла.
– Слушай, я понять не могу… У нас какой-то клептоман-патриот СССР завёлся, что ли? — Комков посмотрел на Сайфуллина, переведя взгляд на Григоряна. — Слушай, Григорян, а там больше ни у кого ничего не украли?
– Недавно было заявление, вроде, сифон… для воды… газированной у какого-то украли.
– Да? Вот чего за… Чего-то странное. А с чего она решила, что на кладбище люди были?
– А кто? — испуганно спросил Григорян.
– Зомби! Блин! — покачал головой Комков, посмотрев на него. — Ну, с чего решила, что там кто-то чужой светит? Там же вроде сторож есть?
– Ну, у него в окне свет горел, и он там был. Она, говорит, в бинокль смотрела.
– Господи, вот почему так, а? Бабки всё кругом знают, а полиция ничего? — взмахнув руками спросил Комков.
– Ну, им же делать нечего, вот они и лезут во всё, — пожал плечами Григорян.
– А, ну да. Мы же тут работаем, нам лезть куда-то некогда. Короче, надо бы у сторожа этого, который в окне был, спросить, чего у них там делается на кладбище. Григорян, поедешь с… Сайфуллиным. 
***
– Слышь, Валер, — кто-то окликнул Комкова у подъезда дома.
– Это ещё кто? — удивился он, оглянувшись.
– Да я это. Серафима Аркадьевна, — она вышла на свет фонаря. — Разговор к тебе у меня.
– А чего прячешься?
– Так страшно же.
– Тебе? — удивился Комков. — И чего же ты боишься?
– Давай отойдём?
– Опять что ли к подруге твоей кто приходил? К Зинаиде Карповне?
– Да ну её, — она махнула рукой. — Тут другое. Даже не знаю, как и начать-то. Прям страх божий.
– И чего же такого страшного у тебя случилось?
– Да иду я тут вчера вечером, а там… такое увидела, — прижав руку к груди ответила Серафима Аркадьевна.
– Ну, и чего ты видела? И где? — Комков недовольно посмотрел на Серафиму Аркадьевну.
– Ну, иду я, а там эти — планетяне-то, — испуганно ответила она.
– Какие планетяне? Где? — не понял Комков.
– Ну, вон, где кладбище, — она кивнула в сторону кладбища. — Светят значит.
– Ну, да, покойникам делать нечего, вот они и развлекаются, как могут.
– Тебе вот смешно, а мне не до шуток.
– Слушай, Серафима Аркадьевна, а ты же вроде детективами увлекалась, а теперь тебя что-то на потустороннее понесло, смотрю, — Комков усмехнулся.
– Да я тут передачу одну посмотрела, а Пётр, сосед-то, возьми и скажи, что, мол, там, где кладбище, НЭЛО видели, ну, я и пошла этой дорогой, а то думаю, вот проживу, а так и не увижу эти-то, — она, вытаращив глаза, посмотрела на него.
– Ну, а нафига ты там пошла и откуда?
– Да… я … это. Ну, праздник же был, ну, мы с подругами и отметили.
– Ну, понятно.
– Чего тебе понятно? Я же не пью… Ну, почти… Четыре рюмки только Зинкиной-то… Карповны.
– А так сразу бы и сказала, а то голову морочишь, — Комков недовольно посмотрел на неё. — От одних винных поров Карповны чего только не мерещится, а тут четыре рюмки. Ты бы ещё по самому кладбищу прошла.  Слушай, Серафима Аркадьевна, у меня работы полно и нервная она, а тут ты ещё со своими НЛО.
Он уже хотел уходить, но, повернувшись, снова подошёл к ней.
– Слышь, Серафима Аркадьевна, а ты с чего решила-то что инопланетяне-то это?
– Так он сам подошёл, — удивлённо ответила она.
– Кто? — удивился уже Комков.
– Ну, я же говорю — планетянин.
– Да? Сколько, говоришь, выпила?
– Да я правда видела! Вот тебе крест, — перекрестилась она. — Он в шлеме был, такой круглом, тёмном, с круглым окошечком и заклёпки эти ещё вокруг.
– Какой шлем? — удивился Комков.
– Ну, круглый с заклёпками.
– Планетянин, говоришь? — задумался он. — И чего сказал этот самый планетянин? Кстати, как выглядел-то он?
– Ну, как-как? Как мы, только в шлеме. Кожана така на нём куртка, расстёгнутая, а под ней рубашка с цветами, вот, а вот низ я не рассмотрела, побоялась.
– А чего сказал?
– А он закурить попросил. Так и сказал: «Бабка, дай закурить?», а у меня-то откуда? Я же не курю. Ну, я ему и говорю, вы, мол, чего же тоже курите, что ли? А он сделал вид, как будто не понял про что это я, и говорит в ответ, значит, — она задумалась вспоминая. — Вот вспомнила: «Мы тоже как вы, но мы не вы», вот! — она торжествующе посмотрел на Комкова.
– Да. И чего было дальше?
– Ну, я ему и говорю, мол, пришелец ты мой милый, откуда же у бабки сигареты-то? Здоровье-то какое в таком возрасте? А он в ответ, тогда одолжи, мол, деньжат, я, мол, потом прилечу ещё, отдам. Ну, а я что. Когда ещё такое случится, чтобы вступить в этот контакт-то с ними-то? Ну, я и дала пятьсот рублей. Он так обрадовался и побежал в сторону кладбища.
– Куда?
– Кладбища. Я тоже вначале не поняла зачем? Крикнула ему, а он говорит — там ещё наши, мол.
– Значит, снова кладбище? Ну-ну. Ладно, бабка. Иди, как говориться, с миром, только очень-то не распространяйся, а то другие планетяне прилетят, точнее приедут, к себе заберут, в твоём возрасте, боюсь, навсегда, — покачав головой ответил Комков.
– Ну, а с ними-то как? Кстати, я вспомнила! От него ещё брагой несло, я ещё подумала, наверно, у них тоже её стряпают, и заправляют ей их тарелки-то. Вот вишь, как у нас цивилизация продвинулась далеко. К ним приближаемся. Вы их со своими замашками-то не очень трогайте. Просто сказать тебе хотела, ты ж всё-таки какая-никакая власть.
– Ладно, разберёмся с твоим инопланетянином и его сабуты… — Комков задумался, подбирая слова. — Короче, разберёмся.
***
– Здравия желаю, товарищ подполковник, — отрапортовал Сайфуллин, когда Комков приехал на работу.
– Где этот Григорян?
– Был где-то тут. Позвать?
– Да, и сам зайди-ка.
Зайдя в кабинет и сев за стол, Комков задумчиво посмотрел в окно.
«Опять кладбище. Чего хоть их всех туда так тянет-то?» — подумал он, вспомнив рассказ бабки Серафимы Аркадьевны.
– Здравия желаю, товарищ подполковник, вызывали? — Григорян осторожно зашёл в кабинет.
– Да, входи. Слушай, я хотел тебя ещё спросить про бабку эту, Майю… как её там по батьке-то? Кстати, чего за бабка такая?
– Да интеллигентша местная. Раньше в каком-то НИИ работала, а теперь, на старости лет, к нам перебралась, у неё мать с отцом отсюда. Я, кстати, тут её ещё поспрашивал заодно, ну, вчера, когда на кладбище ездил. Так вот, как она говорит, там, на этом кладбище, такое уже несколько дней, ну, эти с фонариками.
– А этот сторож, чего говорит?
– А он сказал, что она — дура, мол. Маразм у неё, короче.
– А она чего говорила ещё?
– Сказала в ответ, что он, этот сторож, тоже дурак.
– Ну, это понятно, — задумчиво ответил Комков. — Бабка чего ещё говорила, про кладбище?
– Говорит, что сторож этот и сам, мол, с ними ходит.
– С чего она это решила?
– Ну, говорит, свет у него в окне погас, и он ушёл. Хотя ей и не видно, забор высокий мешал.
– Ну, а с чего она тогда решила, что он к ним пошёл? Может, он спать лёг? Чего ему там делать-то ночью, — удивился Сайфуллин.
– Он говорит, что он ночью всегда телевизор включает и так всю ночь он у него и работает, а тут выключен был.
– Вот видали, с кого пример брать надо. Бабка больше нас с вами знает, — показав пальцем в окно, строго сказал Комков. — Я к чему разговор этот завёл. Тут бабка, Серафима Аркадьевна эта, вчера вечером, поздно уже было, остановила меня у дома и говорит, планетяне ей там какие-то померещились. Поздно вечером мимо шла…
– Кто? — удивившись перебил Григорян.
– Ну, пришельцы, она теперь на них специализируется, новое увлечение нашла. Ну, и говорит, прикурить её попросил. Одежда говорит, как у нас: куртка кожаная и рубашка в цветочек, в шлеме с наклёпками. Ничего не напоминает? На ум ничего не приходит? А этот пришелец, короче, когда она ему пятьсот рублей дала, в сторону кладбища побежал, сказал, что, мол, там его ещё кто-то ждёт.
– Так это тот самый шлем, что ли? — удивился Сайфуллин.
– Вот, соображаешь. Надо бы проверить это кладбище-то.
– Слушайте, товарищ подполковник, а чего она на кладбище делала? — Сайфуллин посмотрел на Комкова.
– Праздник с подругами справляла, с самогонкой Карповны.
– А, ну, так после неё какая только чертовщина не померещится, да ещё и на кладбище. Я вот помню… Хотя нет… Лучше не надо, — ответил Григорян.
– Чего, тоже попробовал? — усмехнулся Комков.
– Да так, было дело, — опустив голову ответил он. — Но это давно уже. Чуть не женился тогда на Зинке — Серафимы Аркадьевны. Даже вспоминать страшно.
– На кладбище праздновала? — удивился Сайфуллин.
– Да не на кладбище, а где-то ещё, мимо кладбища она шла.
– Вот что, надо бы ночью проверить это кладбище, так, по-тихому.
– Ночью? Кладбище? — заёрзал на стуле Григорян.
– Ну, а когда? Если они ночью собираются.
Комков снял трубку.
– Слышь, Васильков? Позови Никифорову, пусть ко мне зайдёт… срочно!
– Товарищ подполковник, по вашему указанию прибыла! — строго, взяв под козырёк отрапортовала она, зайдя в кабинет.
– Да чего так строго-то, — с улыбкой ответил Комков. — Ладно, привыкнешь. Короче, ночью пойдёшь с Сайфуллиным и Григоряном на кладбище.
– Зачем? — удивилась она.
– Цветы возлагать! Операция у нас. Надо проверит, что там на кладбище делается, кто там по ночам собирается и зачем?
– А может там эти… готы? — испуганно ответил Григорян.
– Не заметил, что Сафонов на гота похож.
– Я боюсь, товарищ подполковник. Я не пойду, — надув губы ответила Никифорова.
– К-как не пойду? Это приказ вообще-то. Чего боятся-то, ночью на кладбище, — удивлённо ответил Комков.
– Ну, так ночью же, да ещё кладбище.
– Чего тебе боятся, Ксения? У тебя рост-то какой! Кстати, а какой у тебя рост?
– У девушки такие вещи не спрашивают, — гордо вскинув голову ответил Никифорова.
– Да? Я думал это только к возрасту относится?
– Всё равно, — уже тихо, снова опустив голову, ответила она.
– Ну, не скажи. Я вот когда во второй раз женился, сразу, напрямик, спросил у невесты рост и размер обуви. У неё размер — сорок два. Она мне, мол, хочу такие вот туфли, а где я ей такие возьму, при таком размере? Развёлся, славу Богу, не выдержал. Сейчас вот женился на Лариске, — с улыбкой сказал Комков. — От такой не уйдёшь… добровольно. Я и сам её побаиваюсь. Вот с кого надо пример брать! А ты тут нюни распускаешь. Да тебя как увидят, сами шарахаться начнут, ночью вообще всё больше и выше кажется!
– Сто девяносто у меня. И всё равно, не пойду! — уже чуть не плача ответила.
– Ого! — удивился Григорян.
– Это… Ксения! Чего это… такое? — Комков даже растерялся, не зная, что сказать. — Ладно, только без истерик тут. Хорошо, свободна!
– Нет, ну, видали? — когда за ней закрылась дверь ответил он. — Вот пользуются прям моим… — он задумался, подбирая слова. — В общем тем, что я к женскому полу… не могу короче перечить. Верёвки прям вьют! Ладно! Я сам с вами пойду. Люблю всякие засады устраивать. — с довольной улыбкой сказал Комков. — Помню, по-молодости… Хотя нет, это несколько другое. В общем пойдём сегодня ночью по-тихому.
***
Поставив машину подальше от кладбища все вышли.
– Там, — Григорян показал рукой на забор. — Бабка сказала — дыра есть. Только там надо быть осторожнее. Там скелет стоит, чтобы от дыры отпугивать.
– Ничего, нас этим не испугать! Вот мы и пойдёт через дыру, только по-тихому! — громко сказал Комков. — Что бы не одна живая душа…
– Актуально у кладбища, — сказал Сайфуллин, посмотрев на Комкова.
– Ну, вот я и говорю, — пролезая через дыру сказал Комков и, споткнувшись, упал прямо под ноги скелету. — С ума сойти. Какой дурак до такого додумался? Честный народ пугать?
– Ну, честный народ навряд ли через дыру полезет, — пожал плечами Сайфуллин.
– Ну, вот чего мы сюда, а? — обнял себя за плечи сказал Григорян, со страхом озираясь вокруг.
– Чего, страшно? — Комков усмехнулся. — Кто тебя в форме здесь тронет-то?
– А им какая разница, в форме я или без, — кивнув головой на могилы, мимо которых они проходили, всхлипнув, добавил он.
– Ну, не скажи. Да и теплее в форме, чем без, — усмехнулся он.
– Вам вот смешно, Валерий Палыч, а я вот в себя прийти никак не могу.
– Ничего, не боись, — хлопнув его по плечу, улыбаясь, ответил Комков. — Нас вон сколько… Трое. Отобьёмся, если что! Где, кстати, бабка говорила, они светят-то?
– Там вон, — кивнув чуть в сторону, ответил Григорян. — В стороне старого кладбища.
– Значит, держим путь туда, — радостно сказал Комков и наступив на ветку, отскочил от страха. — Фу, действительно, как-то не по себе.
– А ты представь, что ты на море, а это отдыхающие, спят прям на пляже, — с улыбкой добавил Сайфуллин, также хлопнув Григоряна по плечу.
– Очень смешно, особенно про отдыхающих. Чего-то меня пока не тянет так отдохнуть. 
– Все тихо, а то вдруг спугнём. Здесь остановимся, тут лавочка есть, а пока передохнём.
– Что-то у меня, от всей этой атмосферы, — оглядываясь снова сказал Григорян. —Буква «ё» в последнее слово как-то не вписывается.
– Тихо сказал, прислушаться надо. Тихо как-то.
– Как в раю, — с усмешкой добавил Сайфуллин.
– Нет, всё-таки вот нафига мы сюда припёрлись? — Григорян косо посмотрел на Сайфуллина, переведя взгляд на Комкова. — Извините, товарищ подполковник.
– Ну, так выжидаем.
В этот момент где-то сбоку что-то скрипнуло и со стороны старого кладбища, прямо из-за одной из могил появился человеческий силуэт. Разогнув спину и ойкнув, он, не спеша, пошёл прямо в их сторону.
– Ой, — Комков полез в кобуру, вытащив оттуда здоровенный огурец. — Мать твою! Опять не то, — выругался он, сунув огурец обратно. — У кого-нибудь есть пистолет? — испуганно спросил он.
– У меня есть! — ответил Сайфуллин, переводя взгляд с Комкова на силуэт.
– Господи! Я больше не буду! — раздался сзади голос Григоряна.
– Чего не будишь? — удивился Комков.
– Ничего не буду. Господи! Я женюсь на… — он замолчал, вспоминая что-то в уме. — В общем просто женюсь… на ком-нибудь! Я вообще ничего не буду!
– Слушай Григорян, тут и без тебя не по себе, ещё и ты, — Комков недовольно посмотрел на сложившего молитвенно руки и рухнувшего на колени Григоряна.
– Стой, стрелять буду! — крикнул Сайфуллин, приближающемуся к ним силуэту, наведя на него пистолет
– В кого? — удивлённо спросил силуэт, остановившись.
– В тебя, — также удивлённо ответил он.
– Зачем?
– Зачем? — тихо спросил Сайфуллин Комкова, слегка наклонил голову влево, не сводя глаз с силуэта. 
Вместо ответа, Комков удивлённо пожал плечами.
– По… Инструкции положено, — только и смог ответить он, посмотрев на силуэт.
– По инструкции! — крикнул ему Сайфуллин.
– По какой? — снова удивился силуэт.
– По какой? — опять спросил он у Комкова, держа на мушке силуэт.
– По нашей, — удивлённо ответил тот.
– По нашей! — опять повторил Сайфуллин.
– А вы кто!? — опять спросил силуэт.
– А мы кто?.. — не сообразив вначале, по традиции спросил он.
– К-как кто? — посмотрел на него удивлённо Комков. — Полиция.
– А! Да, вспомнил. Полиция, стой стрелять буду! — наконец-то вспомнив опомнился Сайфуллин.
– Зачем?
– А по-моему — это уже было? — закончив причитания, удивлённо сказал Григорян.
Где-то сбоку послышались чьи-то шаги и шелест. Все перекрестились, даже Сайфуллин, автоматически, посмотрев на Комкова с Григоряном. Снова послышались чьи-то шаги и тот же шелест. Сайфуллин повернувшись, от страха выстрелил в ту сторону.
С громким визгом, из кустов вылетела кошка, бросившись прямо в сторону сидевшего на коленях Григоряна.
– Мама! — упав лицом вниз крикнул последний. — Господи, сколько же их тут сегодня? — спросил он, подняв голову и посмотрев на Комкова. — Господи, я больше не буду! — снова взмолился он, встав на колени.
– Слушай, Рамиль, а может его пристрелить?  — Комков удивлённо посмотрел на Григоряна, на всякий случай встав за Сайфуллиным. — Так, на всякий случай, — пожав плечами добавил он.
– Не надо, мне уже лучше, — Григорян поднялся с колен и отряхнувшись подошёл ним. — Спасибо, товарищ подполковник.
– Пожалуйста, — удивился Комков, пожав плечами. — Всегда рад помочь.
– Вы чего, дармоеды, совсем обезумили? — раздался знакомый старческий голос. — Чего по людям-то стреляете!
– По-моему, где-то я его уже слышал, — спросил Комков у Сайфуллина.
– При жизни? — сказал Сайфуллин первое, что пришло ему в голову.
– Наверно, — пожал плечами Комков.
– А по-моему — это Зинаида Карповна. Будь она не ладна! — ответил Григорян, посмотрев в ту сторону.
– А это кто? — Комков кивнул на первый силуэт.
– Понятия не имею, — Григорян пожал плечами.
Шаги приближались и вот уже показался силуэт в чём-то длинном, с палкой.
Григорян снова сложил руки, задрав голову к небу.
– Госп…
– Стоять! — Комков схватил его за руку, на всякий случай перекрестившись.
– Стрелять буду! — снова крикнул Сайфуллин уже второму силуэту.
– В неё? — удивился Комков.
– А нельзя?
– Не знаю, не пробовал, — Комков удивлённо посмотрел на него.
– Вы чего, дармоеды, делаете-то! — силуэт пригрозил им палкой. — Вот я до вас доберусь!
– Упаси Боже, — тихо сказал Григорян, посмотрев на освещённое полной луной небо. — Товарищ подполковник! Я понял! Я знаю! — вдруг обрадованно воскликнул он.
– Может, его всё-таки пристрелить? — Комков опять посмотрел на Сайфуллина, на всякий случай отойдя от Григоряна.
– Да не надо, товарищ подполковник, это потом, — не слушая его махнул рукой Григорян. — Я понял, чего они все!
– Ну, и?
– Полнолуние! Сегодня вся нечисть оживает! — радостно воскликнул он.
– И чего в этом весёлого? — оглядываясь вокруг, Комков снова перекрестился.
– Ну, так это… Луна уйдёт, и они того…
– Чего?
– Ну, тоже.
– Чего тоже?
– Уйдут, — удивился Григорян.
– Нечисть!?
– Это кто здесь нечисть! Твою мать! — опять крикнул силуэт с палкой, выйдя наконец-то к ним.
– Зинаида Карповна, — распахнув объятия воскликнул Комков и, всхлипнув, обнял бабку.
– Господи, как же трогательно, — Григорян, улыбнувшись, посмотрел на них.
Сайфуллин удивлённо посмотрел на Григоряна.
– Товарищи! Полиция! Мне-то чего делать? — крикнул первый силуэт.
– А ты кто? — Комков, выпустив бабку, посмотрел на него.
– Как кто? — удивился он. — Сторож, ну, кладбищенский. Хожу тут, за ними присматриваю.
– За кем? — повернув голову, испуганно спросил Сайфуллин.
– За могилами.
– Ночью?
– Так они ни днём, ни ночью не дремлют.
– Кто? — снова перекрестившись и озираясь по сторонам, спросил Григорян.
– Воры. Ходят, цветы и те воруют, сладу прям с ними нет!
Комков выдохнул строго, посмотрев на бабку.
– Так, можешь идти, куда шёл! А ты бабка — Зинаида Карповна, чего опять? В смысле чего теперь у тебя? Нафига сюда ночью припёрлась? Народ пугать!? — подперев руками бока, зло спросил Комков.
– Ну, мать честная! То с объятиями лезет, то орёт, как оглашённый! Кого пугать-то тут? Ночью!
– Как кого? — Комков задумался. — Ну… это, — он снова задумался. — Ну, вот хотя бы нас.
– А чегой-то вы тут-то делаете? Ещё и кошек стреляете? А если бы в меня?
– Какое было бы счастье, — тихо сказал Григорян, вздохнув.
– Так не попали же? А чего ночью по кладбищу шарахаться? Ладно мы — полиция! Куда пошлют, там и шарахаемся, а тебе вот чего здесь надо?
– Послала бы я вас тоже! – в сердцах крикнула она. — Надо мне! И прям ночью!
– Если надо — иди в другое место! А тут зачем!?
– Надо! Я может, духов изгоняю.
– Опять? А дома… Ничего опять не убежало?
– Кроме меня, ничего! Мне вот бабка одна сказала, что надо ночью на кладбище… Слушай, Валер, а тебе ничего не надо изгнать? — почему-то посмотрев на Григоряна спросила бабка.
– Ну, уж нет! Ты мне уже их на всю жизнь прошлый раз изгнала. Слушай, бабка, иди ты!.. Вместе со своими духами… Домой! У нас тут спецоперация… Была.
– Ловите кого, что ль? Так я тебе скажу… по секрету. Там это, — она показала рукой назад. — Вчерась Ольга Васькова утюг старый выкинула и прям у кладбища, а он…
– Кто? — закипая спросил Комков.
– Ну, её суженный-то этот… Колька-то, там сейчас копает утюг этот, значит, ищет, а я иду и ему говорю: «Ты чего, мол, тут ищешь? Коленька!» Вот недавно, темно было, её, — она показала пальцем на небо, где всё ещё светила полная луна: — ещё не было. А он как увидел меня, так прям заёрзал весь и в кусты. Вот мож его? Нет?
– Слушай, Зинаида Карповна, дуй отсюда пока я… — Комков задумался. — Короче дуй, я пока ещё не решил.
– Мож я помочь хотела! — обидчиво ответило она и, развернувшись, пошла обратно.
– Тоже мне, детектив нашёлся, — Григорян недовольно посмотрев ей вслед.
– А ты куда теперь-то? — Комков удивлённо посмотрел ей вслед. — Калитка-то там, — он показал рукой назад.
– Так мне там привычнее, — бабка остановилась, посмотрев на них. — Дыра там… большая.
***
– Чего-то я сегодня с кладбищем прям обложал, — вздохнул Сайфуллин, вернувшись в участок. — Раньше ходил в темноте ничего, а тут даже забыл всё.
– В смысле ходил? — удивился Комков.
– Ну, я раньше готом был. В тайне, конечно, от матери и отца, особенно от последнего. Но… всё тайное рано или поздно становится явным. Вот и со мной так, — снова вздохнул он. — Отец, само собой, не обрадовался. Объяснил мне как следует, с помощью ремня, тоже чёрного и говорит: «У меня прям, как в русской сказке — было у отца три сына…», а я — младший.
– Это что же, у меня Ленка, дочка от первой жены, тоже так ходила? По кладбищу? — Комков, вытаращив глаза, посмотрел на Сайфуллина. — Она у меня тоже готом успела побыть. Как-то после праздника, утром проснулся, с Лариской тогда уже жил, а Ленка в гости пришла, я же её два месяца уже не видел. Ну, я утром встал, в туалет, а спросонья, да ещё и праздник… В общем смотрю — стоит, в чёрном вся и улыбается. Ну, думаю, всё! Пришла за мной. Я же ещё сына вырастить не успел, Санька, младший, тогда ещё не родился даже. В общем от страха перекрестился и её, на всякий случай… Может подействовало, — он задумался. — Вскоре бросила это дело, недолго этим самым побыла.
– А мне отец так прямо и сказал — пойдёшь, мол, в милицию, может там из тебя всю дурь выбьют. Вот попробуй его ослушайся? Я и пошёл, — продолжил Сайфуллин.
– Ну, правильно, особенно это касается нашего отделения. Тебе теперь и в цирк ходить не надо, тут постоянно, то Зинаиды Карповны, то кони говорящие, то планетяне теперь вот, — вздохнул Комков. — Эх, неудачно как-то ночь прошла. Планетян бабкиных так и не встретили, — вздохнул Комков.
– А по мне так весёленькая ночка была, — вставил Григорян, вытирая пот со лба. — Теперь точно всю ночь кошмары снится будут, и эта ещё… Зинаида Карповна. Вот ведь живучая, ничего её не берёт, даже пули мимо пролетают, — вздохнул уже он.
***
– Ну, Никифорова, чего у нас нового? — придя на следующий день, спросил Комков.
– Да, пока ничего, Валерий Палыч. Вроде всё тихо.
– Вроде, — наклонив голову на бок повторил он. — И ничего. Ни шлема, ни огнетушителя… Вообще ничего. Ладно, пойду к себе, подумаю.
– Товарищ подполковник, Валерий Палыч, извините, — Сайфуллин зашёл в кабинет. — Я тут подумал. Помните, вы говорили про рубашку в цветочек, ну, на том инопланетянине-то.
– Ну? — не понял Комков.
– Ну, вот у нас на цветочках, особенно ромашках, этот Сафонов же помешан. Может это он и был?
– О, — подняв палец вверх ответил он. — Это уже интересно. Слушай, ты у Григоряна… Нет, он после вчерашнего, навряд ли чего помнит… Лучше у Никифоровой спроси, когда они его там, в музеи-то этом, в обнимку с Лениным видели, в чём одет был. Не Ленин в смысле, а этот художник цветочный и дуй ко мне.
– Слушаюсь!
– Ну, хоть кто-то что-то соображает, — подытожил Комков, когда за Сайфуллиным закрылась дверь.
– Валерий Палыч, узнал, — Сайфуллин широко улыбнулся. — Рубашка у него в цветочек была.
– Так, завтра этого планетянина к нам, а сегодня… Так, Григорян, дуй ко мне, — сняв трубку сказал Комков.
  – Так, у меня есть план, — сказал он, когда Григорян вошёл в кабинет. — Мы опять идём на кладбище… Ночью, — у Комкова даже глаза загорелись.
Григорян, снова перекрестился, посмотрев вверх.
– По-моему, он в раж вошёл, — тихо сказал Сайфуллин, посмотрев на задумчивого начальника.
– Вот это меня и пугает, — так же тихо, на ухо Сайфуллина, ответил Григорян.
***
– Так, теперь пойдём через ту, большую дыру, которая позади, — Комков посмотрел на них
– Где? — усмехнувшись переспросил Сайфуллин.
– Я имел ввиду — с другой, задней стороны кладбища. Клад-би-ща,  а не чего-нибудь.
– Я уже вторую ночь не сплю. Вот нафига мы опять сюда попёрлись? — Григорян поёжился, оглядевшись вокруг.
– Ты же сказал, весёленькая вчера ночка была? — Сайфуллин усмехнулся, посмотрев на него.
– Я же не думал, что снова сюда попрёмся.
– Так, всё, тихо. Нам надо поймать этих, которые светят по ночам, так сказать, взять с поличным.
– Могли бы и так, спросить, художника-то этого, чуть надавить и всё, готово.
– Нет, будем тут ловить. Всё, не обсуждается. Тихо, — Комков прижал палец к губам. — Идёт кто-то, по-моему. Пистолеты наготове.
Комков тоже поёжился.
– Да, чего-то немного жутковато сегодня, и прохладно как-то.
– Как в могиле, — язвительно заметил Сайфуллин.
Послышались шаги и лёгкий шорох.
– А может опять бабка?  Кис-кис-кис, — тихо позвал Григорян.
– Григорян, ты дурак, а? Нафига тебе кошка? — Комков постучал по лбу.
– Да я это, подумал. С бабкой же, в тот раз, кошка была, а вдруг она это?
– Кошка?
– Бабка.
Снова послышались шаги и шелест. Григорян перекрестился.
– Может, теперь уже они? Так жить хочется! — подняв голову вверх, всхлипнул он.
– Слушай, Сайфуллин, давай его всё-таки, пристрелим, а? — зло сказал Комков, посмотрев на Григоряна.
– А чего сразу так? Всё, я уже молчу вообще-то.
– Мы слышим, — подытожил Сайфуллин.
– Говорил же, ничего хорошего не выйдет из этого плана, — тихо наклонясь к уху Сайфуллина, снова сказал Григорян.
– Господи! Когда же ты успокоишься-то? — зло процедил Сайфуллин.
– Да я вообще молчу.
Послышались голоса.
– Женский, товарищ подполковник. Ну, голос-то, женский, говорю, — тихо, наклонив голову к Комкову, сказал Григорян.
– Ну, кому, как не тебе это сразу услышать, — Комков посмотрел в ту сторону.
– Может с ними дама какая?
– Да бабка, Серафима Аркадьевна, наверно. Планетян ищет.
– Да я так, предположил, — виновато добавил он. — А может это готы? Нафига тогда мы тут?
Раздался треск веток.
– Стой, блин! Стрелять буду! — Григорян вытащил пистолет.
– Помогите, насилуют! — кто-то опрометью бросился в сторону дерева.
– Григорян! Твою мать! Я же сказал тихо! Сайфуллин, — взмолился Комков. — Давай его пристрелим уже. Не могу я с ним больше!
– Пойду посмотрю, что за дама там? — Сайфуллин, посмотрев на Григоряна, постучал кулаком по лбу.
– Ну, чего там?! — Комков осторожно подошёл к нему.
– Да вон, наверху сидит, — включив фонарик, Сайфуллин посветил им вверх. – Ирочка, ну, нафига ты опять туда влезла? — зная привычку местной готки Ирины, при опасности всегда кричать: «Помогите, насилуют!» и забираться повыше, на деревья. — Кто тебя тронет-то… Такую, — уже тихо добавил он.
– Господи, мне и то страшно! А какого другим? Такую увидишь, можно и… В общем, тоже не хорошо, — махнул рукой Комков. — Слезай давай, поговорить надо.
– А вы кто? — раздался жалобный женский голос.
– Мы? — теперь уже задумался Григорян.
– Полиция мы! — крикнул Сайфуллин. — Слезай уже!
– Здрасьте, — из-за дерева показалась физиономия молодого человека, с ирокезом на голове.
– Господи! Мать честная! Это ещё кто? — Комков на всякий случай перекрестился.
– А! Этот? Так это друг её закадычный, так вдвоём и ходят. Он с этим, — Сайфуллин провёл рукой в воздухе, над головой. — Ирокезом. А она? А она — просто гот.
– Ну, и чего мы здесь делаем? — зло спросил Комков. — Вторую операцию мне срывают. Такой план блестящий был! Вот что у нас за население? Никого с ними, нормально! По-человечески! На кладбище! Поймать нельзя!
– Особенно красиво тут звучит — по-человечески, — усмехнулся Сайфуллин. — Простите, Валерий Палыч.
– Значит, Ирочка, бабка тебя в свою компанию взяла? Тоже духов изгоняешь? Что бабка, что внучка!
– Да мы так… Гуляли просто, — виновато ответила Ирина, спустившись с дерева. — Чего, нельзя?
– На кладбище? Ночью? — удивился Комков.
– Ну, ведь романтично как-то.
Комков опять перекрестился.
– Хорошая романтика, а я по-молодости, почему-то на природу приглашал.
– А вы чего-тут делаете? — раздался голос где-то позади.
– Так, теперь ещё кто гуляет? — зло процедил Комков.
– Я не гуляю, я сторожу… вообще-то, — удивился голос.
– Сторож, что ли?
 – Ну, он самый. А вы кто?
– Мы — полиция, чего-то у вас на кладбище больно оживлённо по ночам? Кстати, а вчера вроде другой был?
– Так нас двое и посменно мы, правда сейчас я один второй месяц.
– А вчера тогда кто здесь был? Из могилы вылез?
– Из могилы говорите, — задумался сторож. — Тогда это Михеич. Он за ними ухаживает и живёт тут недалеко, и мне, заодно, помогает, я там сижу, а он здесь, среди них.
– Он чего? Того? — Григорян покрутил пальцем у виска. — Я тут две ночи уже, и то уже как-то не так.
– Ну, есть немного, — пожал плечами сторож.
– Так всё, хватит. Чего у вас так, говорю, оживлённо? — Комков опять посмотрел на сторожа.
– Так кладбище-то большое, — удивился сторож.
– И чего? — удивился уже Комков.
– Ну, большое говорю, как парк прям, — не нашёл ничего лучшего для ответа он.
– Да? — удивился Григорян. — А меня, почему-то, в настоящий парк всегда гулять тянет, а не сюда.
– Не современный ты, — усмехнулся Сайфуллин.
– Так всё! Заканчиваем с этими планами. Надоело мне уже! Так, вы вон… в смысле по домам, живо! — скомандовал он, посмотрев на Ирину и её друга. — И нам, пожалуй, тоже пора. Опять всё сорвалось, — вздохнул Комков. — Не везёт чего-то с этим кладбищем, не счастливое оно какое-то.
Григорян, Сайфуллин и сторож с удивление посмотрели на него.
***
– Так Григорян, давай-ка дуй за этим цветочником, художником, короче.
– И чего? Привезти? К вам?
– Нет, попроси, чтобы он нам ОВД разрисовал! — зло крикнул Комков. — Естественно сюда, ко мне.
– Товарищ подполковник! — крикнул Сафонов, когда его ввели в кабинет. — Я чего-то не пойму, меня-то за что? Вроде тихо рисовал, а тут эти как налетели, ну, и я вот здесь, — он посмотрел на Комкова.
– Опять цветы рисовал? Теперь кого разукрашивал?
– Да нет, я сегодня без вдохновения, — грустно ответил он, вздохнув. — Вот люди чёрствые какие-то всё-таки, не понимают красоту. Ну, люблю я цветы, особенно ромашки, ну, красиво ведь!
– Да, особенно Ленин. Ему-то за что такой макияж?
– Да так, просто, — пожал плечами он. — Какой-то он одинокий, что ли, был, я его и того… разрисовал. Но красиво же. Вот и вы забыть не можете, а ведь с искусством так и должно быть! Оно в память въесться должно!
– Да уж! Мне теперь всё это искусство в печёнках сидит уже. Ну, рассказывай… Где шлем? — Комков, сощурившись, пристально посмотрел на Сафонова.
– Какой шлем? Не понял?
– Водолазный! Ты его взял? Ночью к бабке подходил в нём? Закурить просил? Рубашка на тебе та же самая, — он показал пальцем на его грудь.
– Да не помню я, товарищ подполковник! — крикнул Сафонов. — Понимаете, я, когда трезвый, вообще ничего не помню, а вот когда это, — он щёлкнул себя по горлу. — Тогда да, память возвращается.
Комков снял трубку, набрав номер.
– Слышь, Григорян! Сбегай-ка в магазин соседний, принеси-ка чего-нибудь горячительного.
– В смысле? — не понял он.
– В смысле градусов.
– А, понял! А зачем?
– Григорян! Это приказ!
– А! Слушаюсь, товарищ подполковник!
Через несколько минут в дверь постучали.
– Товарищ подполковник, вот, — с улыбкой протягивая ему бутылку водки, сказал Григорян. — Самая лучшая, продавщица сказала. Разлить?
– Григорян, ты чего дурак? Время рабочее! Мы тут работаем, а не это… вот, — он кивнул на бутылку. — Ему налей.
– Да? Ну, пожалуйста, — он пожал плечами.
Григорян налил в стакан и протянул его Сафонову.
– Ну, давай, лечись, память поправляй, — Комков кивнул на стакан. — На, ещё закуси, — он вытащил огурец. — Так с того дня и лежит.
Сафонов залпом опорожнил весь стакан.
– Офигеть, одним махом, — Григорян смотрев на Сафонова не отрывая глаз. — Я иногда тоже так память лечу, но не залпом, — повернув голову в сторону Комкова, добавил он. — Извините, отвлёкся немного, — уже виновато сказал он. — Мне уйти?
– Да нет, останься.
– Не надо, я так, — отодвинув огурец, сказал Сафонов.
– Ну, давай про шлем, — косо посмотрев на Григоряна, спросил Комков. — Чего там бабка про каких-то инопланетян рассказывала.
– А эта, которая мимо кладбища шла?
– Вот, вспомнил, теперь дело пойдёт, — обрадованно сказал Комков, обведя глазами всю компанию.
– Да я шлем нёс, а дождь пошёл, ну, зонта нет, да и ветер как раз подул ещё. В общем решил так — от дождя и ветра спрятаться, никто же не видит, темно, поздно, а тут смотрю бабка какая-то идёт и пошатывается, так, слегка. Ну, я и подошёл. Курить, смерть как захотелось. Кто же знал, что она меня за этих самых примет? — виновато, втянув голову в плечи, спросил Сафонов. — А чего померла она, что ли? Если чего, я не хотел.
– Да живёт ещё пока. Чего ей будет-то? — недовольно ответил Комков. — Тут не про это. Ты шлем куда нёс и где его взял?
– Так, этому… Сторожу. У него ещё фамилия такая, — усмехнулся он. — Только там и работать. Кладбищенский он, а вот имени не знаю.
– Это который из них?
– Ну, тот, который сторож, у ворот сидит, — удивлённо ответил Сафонов.
– И зачем ему шлем? Кого пугать, или от этих, что ли, прятаться, покойников? — усмехнулся уже Комков.
– Прям зомби-апокалипсис какой-то, — вставил Григорян.
– Насмотрелся фильмов про них, теперь одни зомби кругом и мерещатся, — Сайфуллин показал рукой на Григоряна.
– Короче, продолжай, — Комков посмотрел на Сафонова. — Нафига ему шлем?
– А я почём знаю. Мне просто сказали отнести, я и понёс. Он мне ещё обещал за это дело… Ну, бабка тут какая-то гонит, говорят хорошая, убойная штука. Я перед этим попробовал, действительно убойная.
– А! Ну, теперь понятно, что за топливо бабка унюхала.
– Чего? — не понял Сафонов, удивлённо посмотрев на Комкова.
– Дальше давай, — махнул рукой он. — А кто тебя просил отнести?
– Так этот… заведующий. Он вообще часто к этому Кладбищенскому захаживает.
– Так, а вот это уже интересно! — торжествующе посмотрев на Сайфуллина и Григоряна, воскликнул Комков. — Вот это я понимаю, дело. Всё кругом запутано и ничего не понятно! Ну, а чего ещё относил?
– Ничего, вот правда ничего, — замахав руками ответил Сафонов. — Только шлем, про остальное не знаю.
– Так, ну, и это уже хорошо. Значит шлем ты отдал Кладбищенскому?
– Не совсем, — виновато ответил Сафонов. — Я его там оставил, на кладбище.
– То есть? А ты его куда нёс?
– На кладбище.
– И оставил на кладбище? Но не совсем. Чего-то я не пойму ничего.
– Да очень просто. Я его нёс к ним, за кладбище, ну, там, где дыра, меня заведующий об этом просил. Там бабка эта, прохода сторожу не даёт, ну, следит за ним, вроде. Я и нёс, а там что-то зашуршало. Ну, я голову-то повернул, а там тени, и шёпот ещё. Ну, я прям чуть не обде… Извиняюсь, испугался прям. Присмотрелся, а у одного хрень какая-то на голове, типа швабры, я испугался, думал, может это рога теперь у них такие. Ну, времена-то меняются, может и у них там реформы какие, так сказать, обмундирование новое. Я шлем-то бросил там, и убежал, от греха подальше. И всё.
– Так, замечательно! Этого задержать, пусть посидит немного.
– За что, товарищ подполковник?
– А нечего бабок пугать! Тем более преступление, а ты участник. Шлем украли? Украли, а ты последний, кто его видел? Наверное… Короче, уводите.
– Надо бы этого заведующего сюда и Кладбищенского с ним.
***
Зазвонил телефон. Комков снял трубку.
– Так, замечательно, — обрадованно сказал он. — Давай его сюда и Сайфуллина с Григоряном позови.
– Здрасьте, товарищ подполковник! Я не понял, а чего меня сюда? — спросил Кладбищенский, входя в кабинет.
– Да так, поговорить, может нам чего расскажете.
– А чего я? Я вообще не причём, — Кладбищенский опустил голову. — Это заведующий всё, — вздохнув добавил он.
– Ну, и чего он? Кстати, а где шлем?
– Какой? — удивился он.
– Водолазный! Вам же художник этот его должен был передать? Ну, и где он? И всё остальное?
– Так я это…
– Ну?
– Там, за кладбищем. Только без шлема.
– А он где?
– Вот этот самый его и не принёс, ну, художник-то. Говорит, потерял где-то на кладбище, искали, так и не нашли.
– А нафига он вам? — удивился Комков.
– Да мы… точнее я… В общем… любитель я…
– Да у нас это привычно, многие любители, — Комков щёлкнул себя по горлу. — Только шлем-то зачем?
— Да я не про это! Космосом я увлекаюсь. Хотел вот соорудить ракету, — вздохнул Кладбищенский.
– Как я понимаю, из стиральной машины бабки этой — интеллигентши?
– Ну, да, я всё рассчитал… Вот, — виновато опустив голову, сказал он.
– Ну, и взлетела? — с интересом спросил Сайфуллин.
– Нет, вроде всё так, а чего-то не хватает. Ой, хрен с ней, с ракетой, — вздохнув махнул рукой он.
– А заведующий причём?
– Так он мне план и предложил, нашёл где-то план сооружения ракеты, я его дополнил, ну, и вот, а она не того.
– Да вы тут все, по-моему, не того, — Комков зло постучал себе по лбу.
– Слушай, а шлем зачем?
– Да шлем это… Так. Мы выпили с ним, с заведующим, он принёс чего-то. Ну, и он говорит, шлем, мол, у меня есть, давай ракету сделаем и улетим отсюда ко всем чертям!
— Как я вас понимаю, — вздохнув ответил Комков. — Я бы тоже с удовольствием, куда-нибудь. И лучше подальше.
– Да там тоже самое, Валерий Палыч, — вздохнул уже Сайфуллин.
– Думаешь, везде так? — грустно посмотрев на него спросил Комков.
– Наверно… — Сайфуллин пожал плечами.
– Да это было-то по пьяни! — крикнул Кладбищенский. — Я и забыл уже про него! Я просто хотел спутник, там или ракету изобрести. Вон всякие, там, за границей-то, изобретают, миллионы зарабатывают, а я чем хуже? Самокопающую лопату изобрёл… Правда, она не копает… сама. Или вот посудомоечную машину… Только она тоже…
– Не моет … сама? — усмехнулся Сайфуллин.
– Она вообще ничего не моет… даже если не сама. Ну, вот подумал, что может с этой хренью чего получится? Пусть не ракета, так спутник какой.
– А шлем тогда зачем? — опять спросил Комков.
– Так это… Он… Заведующий и говорит. Шлем тебе надо или каску, но каски у меня нет, тогда шлем, чтобы твою умную голову не разнесло, ненароком, — вздохнув, грустно ответил Кладбищенский. — Нет, одного ума мало, надо ещё знания всё-таки иметь. 
– И чего, вообще ничего не изобрёл? — Григорян с сочувствием посмотрел на него.
– Нет, почему же. Джакузи бабке Майе из бочки сделал, только её шарахнуло как следует, вот она теперь меня и ненавидит.
– Да. Мало нам бабок этих, теперь ещё один, — подытожил Комков. — А огнетушитель тогда зачем?
– Как я понимаю, на нём и собирался взлетать? — опять усмехнулся Сайфуллин.
– Ну, на основе его я хотел двигатель сделать, точнее из его корпуса. Так поймите, товарищ подполковник! Его же, ну, заведующего, Огнёв всё равно штрафанёт, из-за этих цветочков-то, ну, вот я и решил помочь, избавиться, так сказать.
– А сифон и радиола?
– А это не ко мне. Этого добра у меня не было.
Опять зазвонил телефон.
– Да. Кто? И чего просил передать? Да? — сказал в трубку Комков. — Ну, вот, радиола нашлась. Заведующий поблагодарил за помощь. Всё! Хватит с меня на сегодня. Этого отпустить.
– А того? — спросил Григорян, посмотрев на Комкова.
– Мы здесь скоро все будем того, — устало вздохнул Комков. — Кого того? — грустно добавил он, посмотрев на Григоряна.
– Художника-то?
– Давай и его тоже. Надоели уже все.
– Товарищ подполковник, извините, конечно, — тихо начал Сайфуллин. — А как быть со шлемом?
– Шлем? — задумчиво спросил он. — Это который водолазный?
– Ну, да.
– А чего он сказал? Ну, художник, про шлем?
– Судя по всему он у бабки, раз этот со шваброй там на кладбище померещился, — добавил Григорян.
Сайфуллин и Комков удивлённо посмотрели на него.
– Иван, ты меня удивляешь, — всё также смотря на него сказал Комков. — Первые проблески разума. Всё-таки на тебя хорошо повлияли ночные прогулки, а ты не хотел идти.
– Ну, я просто подумал, — пожав плечами, с скромной улыбкой ответил Григорян.
– А до этого не приходилось? — Комков снова посмотрел на него.
– Надобности вроде не было, — серьёзно ответил он.
– Нет, всё-таки просто показалось.
– Ну, всё-таки уже прогресс. Поздравляю, Иван, — Сайфуллин похлопал его по спине. — Уже думать начинаешь. Значит или поумнел всё-таки, или… стареешь.
– Так, в общем надо бы бабку навестить. Делать всё равно нечего, поехали.
***
В дверь позвонили. Бабка Зинаида Карповна, шаркая ногами, пошла открывать дверь, ругая по дороге внучатую племянницу Ирину.
– Вот шляется всю ночь где-то, иди вот открывать. Дел у меня больше нету, что ли?   Вот сестра прислала же подарок.
Она, широко открыв дверь, удивлённо посмотрела на гостей.
– Так, чего теперь припёрлись? Не гоню я!
– Сегодня? Или вообще перестала? — Комков зашёл внутрь, отодвинув бабку. — Ну, где у тебя шлем?
– Какой ещё шлем? Ты чего, Валер?
– Ну, этот, водолазный? Внучка… Или кто она тебе там, принесла его? — Комков вопросительно посмотрел на неё. — Слушай, Зинаида Карповна, а тебе он зачем? Обряды теперь в нём какие творишь, что ли? Ты же у нас теперь порчи снимаешь, вроде.
– Тьфу! На тебя. Прям, как лист банный! — в сердцах бросила она, посмотрев на Комкова. — И на вас заодно — тьфу! — посмотрев на стоящих за его спиной Сайфуллина и Григоряна. — А тебе он нафига?
– К-как это? Нафига?
– Мы его нашли, он ничейный был, — крутя головой ехидно ответила бабка.
– Где нашли?
– На кладбище. Иринка принесла… Зараза!
– Ну, и где он? И вообще он завклубом принадлежит, это он его потерял, так сказать.
– Нечего по кладбище в шлемах ходить, пугать там всех!
– Кого там пугать-то? — удивился Григорян. — Им уже всё равно, чего у него на башке надето.
– Всё равно! Вон там, в комнате он, на тумбочке стоит. Эх, совсем бабку всего лишили. Аппарат замучилась искать, как найду — отнимут! Как найду — отнимут! Деспоты!
– И чего она такая живучая? — наклонясь к Сайфуллину спросил Григорян.
– А ты чего, уже и из него аппарат соорудила? — Комков с ухмылкой посмотрел на неё. — Вот ведь талант, из любой фигни этот самый аппарат получается, — посмотрев на них добавил он. — Кулибин, блин.
Зайдя в комнату, они увидели необычную картину. Украшенный вьюнком водолазный шлем с лампочкой внутри, от которого тянулись какие-то провода.
– Это чего такое? — кивнув на него спросил Комков.
– А это мне электрик знакомый сделал. Золотые руки! Светильник! Ирка ещё, правда, там своё чего-то приспособила.
Бабка включила светильник.
– Ну, как? — она довольно посмотрела на них. — Ой, Матерь Божья, — бабка перекрестилась, посмотрев на светильник.
– Господи, что у меня за жизнь-то началась, — взмолился Григорян. — И тут от них покоя нет.
На них, из шлема смотрел улыбающийся череп, с красными глазами.
– Это Ирка всё, зараза! — виновато посмотрев на них сказала Зинаида Карповна. — Сама только увидела. Первый раз только включила. Ирка!!! Спит, небось. Всю ночь где-то шляется, а потом отсыпается полдня.
– С ума сойти, — Комков раскрыл рот удивления. — Ну, и чего теперь делать-то? — он оглянулся на Сайфуллина и Григоряна. — Так бабка, лампа конечно…Ничего… Так сказать, но мы её конфискуем.
– Да ладно уж, бери, — махнула рукой она. — Нахрена он мне нужен? Это вон она, — бабка кивнула в сторону соседней комнаты. — Я же ночью сплю… Почти всегда…
– Почти, — подняв вверх указательный палец заметил Комков, посмотрев на Сайфуллина с Григоряном.
– Бессонница у меня… иногда, — недовольно ответила она. — А днём мне — это, — бабка ещё раз перекрестилась, посмотрев на светильник: — зачем? Берите уж, пока она не проснулась.
Комков осторожно взял светильник. Передав его в руки испуганного Григоряна.
– На неси, тебе они ближе, — усмехнувшись добавил он. — Чужого не бери! — и погрозив бабке пальцем, Комков с компанией вышли за дверь. — Господи! Как тут дожить до пенсии или хотя бы до нового звания, с этими? С ума сойти, — вздохнул он, уже садясь в машину.
***
– Здорово, Васьков! — Комков с улыбкой крикнул мужчине, проходящему мимо его подъезда. — Ты чего-то давно у нас не был? Не буянишь, не хулиганишь? Заболел, что ли? — рассмеялся он.
– Заболеешь тут, — тихо протягивая ему руку и озираясь по сторонам ответил Васьков. — Моя, зараза! Утюг выкинула, старый, а я в нём заначку держал. Думаю, какой дурак туда полезет, бесхозный ведь, пролежал спокойно на антресоли несколько лет, а тут вдруг выбросить ей приспичило. Ну, пока её не было, в ночь работала, я и пошёл. Она его у кладбища выбросила, там всё равно помойка, там такого барахла пруд пруди. Ну, пришёл, ищу, а темно так. Слышу вроде шаги, ну, думаю, сейчас найду уже. И тут слышу, она меня по имени, таким скрипучим голосом: «Ты чего тут ищешь, Коленька?» Я повернулся, а там она! В длинном одеяние и с палкой, правда. Ну, думаю всё, допился. Как в кустах оказался, не помню. Теперь вот боюсь пить, хочется, а страшно. Вдруг опять придёт.
– Да. Бросать тебе пора, а то ненароком и правда, — усмехнулся Комков, вспомнив рассказ Зинаиды Карповны, там на кладбище.
– Вот я и решил. Всё.
Комков с улыбкой посмотрел ему вслед.