2006 - 1

.


















АВТОРСКИЕ  ПРАВА  НА  ЭТОТ  ТЕКСТ  ЗАЩИЩЕНЫ  В  РОССИИ  ОФИЦИАЛЬНО




















Полная версия  - тут :  http://proza.ru/2022/05/14/1647

Комменты - в самом низу.












Я  -  уже очень терпеливый, последовательный, не изменяющий своим целям, целеустремлённый до занудности и почти бесстрастный, с очень хорошей памятью, не обидчивый человек.
Я уже - самый настоящий биоробот.
Машина - которая не отклонится от написанной для себя программы ........





А что мешает тебе - написать правду  ?
Как жизнь тебя уродовала  ? .......
Как твою жизнь ломали  "Гордые   "Горьковские"  Человеки"  ? ......
И - как тебе удавалось выживать  ?

Как тебе - удалось перестать гадить  ? - как гадят они - вокруг.

Или - пока не удалось  ?

Ничего - я помолюсь за тебя.
Я всегда дожидаюсь исполнения моих желаний .....





А кормящие меня жители  России  (хоть и не всегда - по своей воле ....)  -  вправе рассчитывать на мою им благодарность, и уважение к ним - выражающиеся и в честности, и в моей посильной деятельности - в этом направлении.




С  Богом  !




****************












"... Что то защемило , заклокотало , дёрнулось и оборвалось внутри ...  Николай приподнялся , опёрся на угол покосившейся избы , постоял немного и шатаясь пошёл к оврагу ...
Распластавшись на земле он застонал ... , скупые мужские слёзы закАпали, увлажняя вырванный и зажатый в кулаке клок травы ..."



Держи своё слово...


Александр Бочаров 55



http://proza.ru/2016/12/05/970




















2006




Мне 36 лет






1-го января вечером было около нуля.
Я надел на пару свитеров белую ветровку - чтобы от шпаны можно было незметно отпрыгнуть в снег за заборы, трое  трико, и добежал до вечернего скоростного электропоезда в областной центр.
Переночевал в том железном гараже - зарывшись в горы одежды и выпив, для сна, разбавленного спирта - и целый день ездил по знакомым - набирал в банки салаты и прочие угощения - не доеденные в  Новый Год - угостить дома Надежду.
2-го - в 5 часов утра - Надежда должна была пойти на станцию и пораньше поехать в свой родной посёлок - ей нужна была справка  от местной начальницы в деревне - где она раньше жила.
Пьяные, наши местные, подростки караулили людей на тёмном, и вдали от домов, повороте дороги в посёлке.
Попытались сорвать с плеча Надежды хорошую сумочку.
От резкого движения руки нападавшего Надежда упала.
Следом за ней на дороге показались ещё люди, и хулиганы убежали.

Вечером 2-го я позвонил Надежде из квартиры - где меня оставили ночевать.
Надежда была в истерике - её избили о хотели ограбить.
Меня затрясло.
Я сообщил об этом в милицию нашего посёлка и попросил узнать - что там случилось.
Дежурный - муж одной местной почтальонши, или даже начальницы там - послал меня "подальше".

Я его хорошо обматерил и пригрозил - что пойду сейчас к знакомым в областное УВД.
После этого я действительно доехал до дежурных в УВД и кое о чём переговорил, а тот мент позвонил-таки Надежде, и в  процессе разговора пригласил её на другой день прийти в милицию.
В квартиру из которой звонил - я не поехал - чтоб меня не вычислили по номеру их телефона - после ругани с ментами.

Я попросил спиртного у той матери друга моего друга - в пригороде - и её сын нашёл мне полторашку браги.
В 22.00 я последней электричкой уехал ночевать в лес у станции в 50-ти километрах от города, где хорошо ориентировался - где прошлой весной у меня шалаш был и тайники остались с документами.

Спрятался в густом ельнике в 30-ти метрах от дороги.
По сотовому написал во внутреннюю службу безопасности УВД сообщение - что в нашем посёлке замалчивают случаи нападения  на людей.
На ветках - густой мокрый снег.
Сухие прутья не зажигаются.
Брага немного греет.

В итоге - свернувшись над угольками, незаметно для себя - отключился до рассвета.


Помню смутно - светло, плыву по сугробам и зову на помощь, голые руки царапают по сучьям под снегом.


Очнулся в "Уазике" - "буханке" местной скорой помощи, и очень болели руки - обморозил.


В больнице ближайшего райцентра - 70 км от города - обезболили и срезали с кистей рук вздувшуюся кожу - всю.
На мизинцах было по тёмной точке - и теперь там выемки, и пальцы скрючены.
Сам каждый день отмачивал руки в марганцовке и разматывал повязку.
Потом мне обе кисти рук заматывали заново - с обновлённой мазью.
Наловчился держать телефон двумя пальцами каждой руки.

Наши менты позвонили 4-го, и попросили прийти к ним в отдел ...

6-го января меня выписали - в лёгкой белой куртке со здорово прожжённым плечом.
Медсёстры пророчили болеть до мая.

Влез боком - пряча дыру на куртке - в толпе - в електричку до города.
На проезд - льгота.
Умудрился доехать до праздничного собора - знакомые сторожа накормили меня, и одели в старое пальто.

В 21.00 Надежда встретила со слезами - дошли до больницы и выпросил таблетку обезболивающего - мне сказали  прийти завтра на перевязку.
Если бы я ещё и доверял этим российским деревенским коновалам-недоучкам, а не люто ненавидел уже - за "всё хорошее" ...............


На другой день мы доехали до райцентра, взяв с собой моток тонкой верёвки.
Купили в аптеке ампулы седальгина, десяток шприцов, пачку стрептоцида, пузырёк ихтиоловой мази, пузырёк  синтомициновой мази и стограммовый пузырёк спирта.
В магазине - где в углу стоял столик для покупателей - купили полторашку лимонада, стаканчик и два пакетика.
Тихо - прикрывая столик собой - налили спирт в лимонад и выпили - мне стало не так больно.
После этого смочили спиртом одежду у меня на плече - пропитали - и я через одежду вколол себе в мышцу седальгин.

В стаканчик вывалил всю ихтиолку и синтомицин, посыпал стрептоцидом и смешал.
Этой смесью я густо обмазал обе кисти рук, и Надежда надела на них небольшие полиэтиленовые фасовочные пакеты.

И вот только тут нас и выгнали из магазина - продавщица разоралась от увиденного, и местные алкаши сначала свалили меня на пол, а потом вытолкнули нас  обоих на улицу.


В стороне за магазином - Надежда плотно обвязала мне кисти с пакетами верёвкой - чтобы пакеты везде плотно  прижимались к рукам.


Раз в три дня мы снимали пакеты, и я смывал старую мазь с потом - в тёплой воде с марганцовкой.
Надевали новые пакеты.
По мере необходимости - колол себе седальгин.


12-го января мы взяли направление Надежде в областную психоневрологическую больницу.

13-го января к полудню мы приехали скоростным поездом в город - на последние деньги.

(Очередную пенсию я мог получить только завтра - по месту жительства и прописки.)

На лавочке около собора мы сняли с моих рук "упаковку" и Надежда помогла мне их забинтовать так - что отдельно  свободными оказались большой и указательный палец каждой руки.
Теперь я мог доставать деньги и документы, и сам свободно пользоваться телефоном.




Через четыре недели я забирал её из больницы уже вообще без каких-либо повязок на руках.



После того, что я услышал в декабре - незаметно наблюдая, из тьмы, за соседским домом - я стал нарочно - на виду у людей - пробегать вокруг дома с топором.
В момент - когда эта соседка с работы идёт.
Или  незаметно присаживаться за, так пока и не убранную, кучу опилок на нашем мосту, и неожиданно вскакивать, с топором же в руках - и весело здороваться с ней - как ни в чём не бывало.

И стал не включать свет - такой, который с улицы могли увидеть.
Окна-то - так и были прочно заколочены .............


Смотрите - везде всё время темно - а я каждый день с топором выскакиваю.


Помогло - к нашему дому люди перестали подходить вообще ...


А я - в темноте тихо уходил огородами - по собачьим следам или по насту - и вёз в больницу всё необходимое.
До станции минимум пол часа ходу, а поезда с пяти утра ходят.


Новый участковый - бывший и будущий кочегар - как-то застал меня дома и попытался запугать - но не получилось.

Застав меня дома - мент-кочегар сходу принялся бросаться их коронными ментовско-деревенскими "понтами" : "Сразу забирать ?"

Кроме всей прочей дури в отделе милиции я услышал от него и такой вопрос : "Зачем вам, Иван Иванович, бомбоубежище ?"
Я спросил его - а где, по его мнению, у меня бомбоубежище ?

Он ответил, что оно - находится под моим домом.

Сразу стало понятно - от кого и какие слухи ходят про меня в посёлке.
И - как вообще тут формируется в обществе информация о людях, и конкретном человеке в частности.



В конце января я взял в кредит свой первый телефон с камерой - 4 000 рублей - без первого взноса и предоплаты - 400 рублей в месяц на год.
Пенсия - 1 800 рублей.
Остатков денег на тот момент - хватило только на новую сим-карту.

Жил у тех знакомых друга - в пригороде - и питался за чистку снега.
Но я и привозил опять каждый день из собора - муку, крупы, сахар, конфеты, пряники, печенье.
В середине февраля я получил деньги и болел дома.
Успел только раз навестить в ста километрах от города - в одном райцентре - того друга по армии - любителя Цоя.
И проехать до ещё более дальнего посёлка - узнать, как сложилась судьба той моей несовершеннолетней подруги - из 1998-го года - совесть замучила, когда вдруг всё вспомнилось ...

Опять неожиданно свалился, и пил спирт, которым успел запастись, на лежанке в неотапливаемом деревенском доме, и читал книги ...



В конце февраля инвалидность Надежде дали.
Все остатки от денег, полученных мной в за пару недель до этого - ушли на поездки в свой посёлок, в свой райцентр, и в областной центр - у неё ещё не были оформлены необходимые для бесплатного проезда документы.
И - на оформление всех документов - фотографии на пенсионное  удостоверение и пр.
А пока - Надежда бесплатно ездить не могла.

На неделю я оставил Надежду у этих пригородных знакомых - чтоб не голодала.
У меня дома оставался в запасе только спирт, без которого я не мог ни выполнять физические работы, ни неделями лежать, прикованный к постели, и чай без сахара ...

В начале марта знакомая отослала-таки Надежду домой ...


Мы ели остатки сухарей - пара буханок хлеба на неделю на двоих.


3-го апреля Надежда получила первую пенсию - за март и апрель - 2 600 рублей.

4-го апреля мы уехали в город, и поселились в гараже.


......................


Можно было бы действовать и более разумно, но меня тогда сводило с ума ощущение того, что мы в этой деревне попали в западню - в ловушку, в которой погибнем.
Это ощущение нападало всякий раз, когда мы оставались отрезанными от большого мира.
Отрезанными этой деревней, расстоянием от города и моей болезнью.
Мы оказывались посреди этой деревни запертыми и изолированными, и могли ждать только прихода убийц.
Всякий раз, когда у меня не было сил в любой момент покинуть эту деревню и поехать за помощью - мы оказывались один на один с этим тёмным, диким и враждебным миром, миром - в котором нас все вокруг ненавидят.
Когда у меня не было сил нормально ходить - оставаться здесь в изоляции от мира становилось невыносимо страшно.
У нас не было даже ни радио, ни телевизора - для иллюзии присутствия близко нормальных людей ...


****************


Возможность вырваться из деревни в апреле - казалась единственным спасением. Побыть среди нормальных людей, прийти в себя и по возможности подработать.


****************


12-го апреля я опять устроился грузчиком в мелкооптовую вино-водочную торговую компанию.
Сутки - 600 рублей.

15-го апреля мы проели её двойную пенсию, и получили мою - равную двум её.

На дешевейшую слабосолёную селёдку и самую дешёвую варёную колбасу - денег не жалели.

26-го апреля мы проели мою пенсию и я занял 50 рублей у знакомого священника.



27-го апреля Надежда, находясь в деревне - в нашем доме - перестала отзываться на звонки.




27 апреля - в четверг - с утра Надежда как-то странно периодически охала, но от вопросов о том - что у неё болит -  отмахивалась.
Я вышел вечером на работу и не мог дозвониться до Надежды, а она приехала в деревню и спокойно заночевала в доме.


......................





27-го отсыпались в гараже перед моей рабочей сменой почти до обеда.
Перед сменой необходимо было получше отдохнуть.
Встав, я был немного нервный от разных забот, и из-за этого - немного грубоват с Надеждой.

Моя смена начиналась впять часов вечера.
В три часа дня перед этим - мы всегда покидали гараж.

Встав - мы тихо завтракали.
Отъедались пирожками и пасхальными яйцами, которые я натаскивал из собора.
Мазали на батоны и булки мою смесь - из дешёвого свиного нутряного сала, кетчупа и горчицы - которой я откармливал нас после мартовского голода в деревне.

Мы доедали мою пенсию.
Я не жалел денег нам на питание.
Мы имели досыта сала, колбасы, рыбы.
Из собора в основном шли хлеб и яйца.

Я покупал в запас спирт, который мы разбавляли лимонадом и минералкой - всего в достатке.
Пили не ради выпивки.
В железном гараже - на коробках с одеждой - не так то просто спокойно вовремя уснуть.
Особенно - если прохладно на улице ...

А после  ТАКОЙ  ночи - встаёшь с  ТАКИМИ  болями во всём теле.
Особенно -  В  МОЁМ.

Без спирта не отключишься вечером, и не начнёшь быстро нормально шевелиться утром.
Это не дома в отпуске - тут строгий график действий для выживания.
И спирт - только разово - в определённый момент.
Потом движешься - не имея возможности замереть и "остынуть".

Понимаете - как трудно опять "заводить" мышцы - когда не меньше часа отдыхали после нескольких часов тяжёлой работы ?
Иногда - лучше подольше потерпеть без отдыха ...



Покупал рядом на рынке понравившуюся нам слабосолёную дешёвую сельдь - прямо из бочек и вёдер - никаких прилавков холодильников.
железный стол под навесом с лампочкой.
Такие рынки - позакрывали уже лет пятнадцать же и назад ...


В близком магазине сети "Сириус" - дешёвой колбасы - сколько в себя упихаем.



Откармливал и себя - для тяжёлой работы, и Надежду.
Я не мог дать ей колбасы, сала или спирта меньше, чем поглощал сам ...
О здоровом питании я тогда ещё мало имел знаний, представления были своеобразные ...



Поев и тихо одевшись - мы, посмотрев в дырочки стенок гаража - распахивали дверь и делали вид, что только пришли в нём заняться уборкой.
Выбирали момент отсутствия кого-либо в зоне видимости.
Только из окон стоявшей в ста метрах девятиэтажки можно было нас отследить, и кое о чём догадаться.
Например - когда я в очередной раз заносил в гараж полные огромные пакеты, или привозил на тележке от окрестных домов выброшенные межкомнатные двери, или детали выброшенной устаревшей полированной мебели.

Замок же - всё время висел на двери на одной петле - если мы были внутри - для маскировки.


Наевшись и собравшись - мы вышли и заперли гараж.


Всё время - сколько я работал по ночам - я не рисковал оставлять Надежду одну на ночь в этом гараже ...
Тем более, что уже прямо при нас - как-то местные мальчишки стали прыгать по тонкой железной крыше и попытались взломать дверь - мы в то утро долго спали и никто не знал, что мы здесь ...

Хулиганы присматривались к гаражам и проверяли замки.
Они видели - что мы привозим и увозим иногда коробки.
И заметили, что замок - не на обеих петлях ...
Я тихо привёл себя в порядок - и неожиданно выскочил, схватив за руку впавшего в ступор четырнадцатилетнего "жиденького" подростка.
От неожиданности - он мгновенно выдал мне своё имя и фамилию, возраст, в какой школе и в каком классе учится.

После чего я сообщил ему, что специально караулю здесь таких балбесов, как они.
И отпустил, пригрозив ...




У Надежды уже тоже был бесплатный проезд, и я - на ночь моей работы - отправлял её, со всеми удобствами, на скоростной комфортной электричке.
Домой в деревню.
И дом проверяла, и что-то из новых вещей прихватывала с собой.





Мы замешкались со сборами, и я торопился.
Сели в один автобус.
Я высадил её по пути.
Там до вокзала ещё остановка в сторону.
Можно по её проездному на другом автобусе доехать, можно - пешком за десять минут дойти.
Попрощались у двери автобуса второпях ...


Смена у меня предстояла очень тяжелая.
Вышло мало грузчиков, а товара к утру в машины надо было загрузить необыкновенно много.
Наступали выходные.
И началась просто летняя жара - плюс 28 градусов.
А мы отгружали самый любимый товар городской молодёжи, баб и работяг - "энергетики" в жестяных банках, полторашки некрепких коктейлей, водку и красное всех видов.
В каждый свободный момент я пытался дозвониться до Надежды, но она, по своей привычке, опять забыла включить телефон.
Мы берегли батарейки и выключали телефоны когда были вместе - в гараже электричества не было, а в соборе не каждый раз вовремя окажешься ...
Надежде было пятьдесят и она никак не могла привыкнуть к сотовому телефону - включать, заряжать ...
Она опять забыла включить, и я заранее позаботиться - забыл ...
Спешка, работа, деньги, нищета одиноких деревенских пенсионеров ...


Я так и не дозвонился до Надежды ...
И в час дня на следующий день - она не приехала обратно в город ...
Городской телефон у нас дома уже не работал ...
У соседей телефонов не было никаких - тех соседей, с которыми я мог ещё поговорить в крайнем случае ...
Лишний раз беспокоить милицию - я просто уже боялся ...



*****************



28 апреля - в пятницу - в час ночи у меня начались дикие боли в правом боку.
Я прекратил работу и поставил бригадира в  известность о том, что решил увольняться.
В пять часов утра я ушёл на ближайшую остановку городского транспорта, и уехал в гараж - отлёживаться там.

Надежда же, как я потом выяснил - днём поехала по своему проездному в райцентр.
В гости к нашей общей знакомой - работнице тамошней церкви, и немного у неё выпила - по традиции.



29 апреля - в субботу - я еле живой приехал утром на работу на субботник - иначе грозили не выплатить фактически  заработанное.
Только тариф - а зарабатывали мы в этом месяце иногда двойную оплату - исходя из числа вышедших на смену.



И - уже в середине дня - другие грузчики мне весело объявили - что начальство всё равно мне не выплатит за дополнительную нагрузку -  за то, что я увольняюсь не доработав месяц до конца - и я зря ехал на субботник.
Не простили того, что я - по их мнению - сбежал со смены.



Надежда так и не отзывалась на вызовы ...

Но - в посёлке у неё есть дочь, много знакомых по прежнему месту жительства ...
Прошлым летом на неделю "загостилась" в той деревне - в "тёпленькой" компании дочери, зятя, сына, и - толпы местных алкашей ...



Я же - решил субботний вечер и воскресное утро - период многолюдных церковных праздничных служб - использовать для добычи  дополнительных продуктов в соборе.
И - задержался ещё на сутки ...

30-го апреля - в воскресение - вечером я приехал в посёлок, и нашёл дом запертым изнутри.
Окно, которое мы открывали во время совместного приезда неделю назад - на виду у местных - было взломано.
Рамы - нараспашку.

Только не ожидало деревенское ворьё встретить торчащие им в лицо гвозди - "двухсотку".
Из толстого-толстого тесового щита - подпёртого очень прочно брёвнышком изнутри ...

Вот потому-то - окна у нас и были заколочены уже почти три года.

В этой "деревне" ...




В этот раз я эту новую соседку звать не стал, а в одиночку выломал доску в оконном проёме над дверью двора - через  который уже залезал в дом год назад.

В доме была темнота, хотя, как я выяснил позже - Надежду в последний раз видели идущей домой с автобуса уже в густых сумерках.


Я нашёл Надежду мёртвой и посиневшей - скорчившейся в темноте под кухонным столом, напротив окна - с оскаленными зубами.
Стоящей на коленях, спиной к комнате, через которую туда и был наиболее удобный проход.
Ещё только выкрикивая её имя - уже начинал быстро понимать - этот человек уже не живой ...
Так живой выглядеть не может.


Зачем она - не снимая плаща и сапог, не включая свет - кралась по тёмному дому к окну кухни ?
Единственному - не заколоченному.
С привезённой из города, старинной, витой, закалённой решёткой.

Что или кого - она могла там увидеть с наступлением темноты ?
Кто мог туда свободно и незаметно подойти с ничем не огороженных бывших огородов ?


Я сразу бросился бежать сообщать о страшной находке в милицию.
Новый уже начальник местного поселкового отдела милиции начал наш разговор с крика в мой адрес :

- Почему ты её бил ?

Хотя на самом деле он произнёс другое слово.


Но этот номер у него не прошёл, а моя ненависть к деревенским ментам слабее не стала.
Я тоже ответил ему не тише.
Они не понимали - как себя со мной вести.
Городской человек, с местной сволочью не общается, часто исчезает надолго в городе, знает, куда там обращаться, адресов и информации о родственниках у них нет ...

Доехали до нас, выволокли Надежду в комнату.
Разочаровались, что, по их словам - "из неё не торчит огромный нож" ...........

Стали требовать у меня 800 рублей - везти тело в морг - в центр соседнего района.
Отложили всё до утра.
Ночевать пошёл к той, хорошо нам знакомой - подруге дочери "моих стариков", у которых я жил в 1996-ом - бывшей колхозной поварихе.
Которая теперь подрабатывала один день в неделю - наводя порядок на рынке по четвергам - в день приезда торговцев.


1-го мая - в понедельник - с утра, после посещения родных Надежды - я зашёл посоветоваться насчёт похорон к бессменному мэру посёлка, живущему в хорошем, новом, двухэтажном особняке.
Он дал мне для связи сотовый номер своей жены - той самой - начальницы местной "соцзащиты" ..............
Которая мне в 2004-ом отказала в помощи с посадкой картошки.

Я оставил ментам ключ от своего дома, и сказал, что мне необходимо ехать в областной центр - "за деньгами".


2-го мая - во вторник - утром, из города, я позвонил жене мэра, и сообщил, что такие деньги для поездки в морг - мне найти очень трудно.
Они судили обо мне по моей одежде - подаренной многими добрыми знакомыми, и очень удивились такому моему сообщению ..........

А я, в свою очередь, заявил, что иду на телевидение - сообщать о трупе в этом посёлке - который пятые сутки лежит на 28-тиградусной  жаре ...




Через пятнадцать минут она мне перезвонила и сообщила - что Надежду уже увезли в тот злополучный морг.




КАРДИОМИОПАТИЯ  НЕУСТАНОВЛЕННАЯ




В морг тело Надежды сопровождали дочь с зятем, и двое местных участковых милиционера - тот кочегар, и ещё один - более давний на данной должности.

Во время пути - они предлагали дочери Надежды дать показания в том - что я, будто бы, истязал Надежду.
Она отказалась врать, и позже - рассказала об этом мне - при скрытой диктофонной записи ...

Я опять был вынужден начать записывать всё и всех.



Вторник 2-го мая в 2006-ом году - был самым главным днём поминок в году - "Радуница" - первый вторник после пасхальной недели.
Прихожан в храмах - толпы.
Приношений - огромное количество.


Я купил красный маркер и клей - и в гараже, на своём импровизированном столе из двери на табуретках - склеил восемь листов А-4.

И встал с плакатом - просьбой о помощи в похоронах - прямо перед  воротами собора.
Народ как раз начал расходиться с воскресной утренней службы.
Знакомые сторожа не стали мне мешать.
Набрал 800 рублей денег, и ещё попросил каких-нибудь продуктов в соборе.


2-го мая вечером - я выехал в свой посёлок.
Ночевать опять пошёл к той нашей знакомой - привезя ей продукты, пожертвованные в соборе, и - купленные.
Договорился о приготовлении пищи для поминок, и - о проведении у неё самих поминок.

В своём посёлке мне ещё 1000 рублей одолжил начальник милиции района - который когда-то продавал мне дом.
Всё ушло на похороны и поминки.
3-го мая - в среду - Надежду похоронили.



*****************



Третьего мая удалось похоронить Надю.

Придя в свой дом очень рано утром - я увидел гроб, стоящий на полу, сразу за входной дверью.
На досках настила - идущего от внутреннего крыльца внутри пристроенного "двора", и "висящего" над землёй вдоль стены дома.
На ней было какое-то старое бельё.
Потом новая соседка утверждала - что это она дала ............


Куда делась отличная одежда, в которую Надя была одета на момент смерти ?
Где её новые очки и часы ? ....................................


Я обил крышку свежесколоченного дощатого гроба самой лучшей тканью, какая нашлась в доме.
Я снял со стен самый красивый тюль из подаренных мне в 2004-ом году, и обил крышку в несколько слоёв.
И - красивым тюлем же - накрыл потом весь гроб с крышкой.

Одеть Надю было трудно.
Я смог только натянуть на неё колготки.
С нежностью я шевелил её мертвые ноги или приподнимал голову, когда подкладывал под неё нашу подушку.
Я разговаривал с ней ласково, как с живой.
Я не мог обращаться с ней грубо или пренебрежительно, хоть она уже ничего и не чувствовала, и всё уже ей было безразлично.

Колготки я натянул на неё наши - хорошие.
А другую одежду - самое лучшее её серебристое платье, самый красивый, очень качественный, элитный пиджак - наложил на неё сверху - так, что ни участков тела, ни другой одежды не было видно.



********************


Два дня поминали у этой знакомой - она хорошо наготовила на десяток человек.
Были дочь с зятем Надежды, их трое друзей, бывший муж хозяйки с гражданской женой, гражданский муж и дочь хозяйки, и ещё одна знакомая хозяйки.
Как-то установились более или менее хорошие отношения с дочерью и зятем Надежды.
Делить стало нечего, да и я мог бы и не организовывать поминки совместно с ними - а пригласил.
Стали - "как бы" - дружить ...
Да и я - потеряв свой единственный маленький круг общения среди этого моря уродов - на время растерялся и впал в транс.
Стало невыносимо оказаться совсем одному.


Ещё дня два - я пил у этой знакомой, и боялся идти домой.
Ещё два дня - я пил круглые сутки у себя дома - на лежанке - боялся протрезветь.

Потом на неделю уехал в город - получать зарплату и просить продукты.




У меня оставалась в запасе после похорон пятилитровая канистра спирта.
Я купил две, и одну мы все вместе выпили за два дня.
Я пил пятидесятиградусный спирт - по триста граммов сразу - и разговаривал с, пьющей вместе со мной, двадцатилетней дочерью хозяйки, которая в эти дни вернулась домой от очередного парня.

Первые два дня я боялся идти домой.
Потом пришёл.
Одел пуховик на несколько свитеров, и лёг спать в высокой траве, в верхней части участка - дальней от дома.
С собой взял спирт, и долго слушал ночные крики поселковых пьяниц и хулиганов.

К утру я очнулся и полупьяный пришёл в дом.
Я выпил ещё, и, почти совсем бесчувственный, забрался на лежанку - с запасом спирта.
В таком состоянии я уже не чувствовал ничего - ни боли, ни страха - всё стало безразлично, тепло и спокойно.
Я почитал и отключился.
Проснулся от желания спуститься в туалет, и продолжал накачиваться спиртом каждые пол часа.
Либо засыпал, либо - блаженно читал, не ощущая ничего неприятного.


Силы у меня пропали.
Мне еле хватало сил дойти до туалета и держаться на ногах.
Опять начался приступ и я хотя бы болей не ощущал - в этом помогал спирт.
Делать я ничего не мог, потому что опять не стало сил нормально двигаться.
Я уже знал - что остаётся только потерпеть и переждать ...
И мне ничего не оставалось, как продолжать напиваться, чтобы не сойти с ума от болей, безделья, и наступившего голода.

До зарплаты и пенсии оставалось больше недели.
Мне осталась на жизнь до пенсии 5-тилитровая канистра спирта за 200 рублей.

Так прошло дней пять, и у меня появились, наконец, силы добраться до станции и уехать в город.

Я бросился быстрее в собор - ПОЕСТЬ !
Сторожа встретили меня с пониманием и сочувствием.
Напился чая, наелся хлеба.
Пообедал в трапезной.
Доехал до нужного района, и добрался до своей работы.
Получил деньги за свои две недели работы в апреле.
На обратном пути прошел через ближайшую старинную церковь.
Встретился знакомый, который раньше подрабатывал грузчиком в храме, рядом с епархиальным управлением, а теперь оказался рабочим тут.
Выпросил там еды - булок, яиц ...
Сходил в туалет, и в туалете, быстро - пока никто не заметил - запил сухой чай водой, которую перед этим набрал в полторашку на улице - из-под крана.


...........................


Недели две не мог ходить.



.



Полная версия - тут :  http://proza.ru/2022/05/14/1647



.



.



.



.