Памяти первых жертв перестройки

Дмитрий Рудаков, «Шестая палата в декабре»:
«На нашей планете идёт всё по плану…»



   Однажды, в 90 годы прошлого века, я встретил знакомую в чёрном платочке. Мы заговорили. По её лицу было видно, что её постигла тяжёлая утрата. Но не в моих правилах лезть с бесполезными расспросами и сочувствием в душу человеку: если захочет выговориться, то и сам скажет. Мы минуту поговорили о том о сём совершенно незначащем, и знакомая как-то буднично сообщила:
 
- А у меня мама умерла, - и после некоторой заминки добавила. - Как хорошо, что она умерла не в своём уме!

- Что же тут хорошего? И какая разница? – не сказал, но подумал я.

- Мама умерла спокойно, от старости, не понимая, что вокруг происходит, - угадав мои мысли, ответила на мои немые вопросы знакомая.

   Я выразил женщине дежурное сочувствие, и мы расстались.

   Не раз, и не два я обдумывал это событие, уже после парада суверенитетов, с началом строительства дикого капитализма в бывших республиках и беспредела, связанного с грабежом общенародной собственности и банковских сбережений граждан СССР, почему эпизод запал в душу. И наконец-то мысли оформились.

   После войны старики уходили спокойно, с чувством того, что прожили жизнь в заботах, с надеждой на лучшее и верой, что жили не зря. И если не будет войны, в небогатой, но сильной стране есть кое-какое имущество и сбережения, которые можно оставить детям и внукам.

   А каково было в здравом уме уходить старикам после того как троица негодяев заключила пакт о развале государства в Беловежской пуще?