Обид не прощаю

               
     Сегодня по плану у меня, - размышляла с утра Любка, - поколотить Генку и Ваньку. Сильно они мне задолжали. И с чего они на меня взъелись! Разве я виновата, что наша изба находится рядом со спортивной площадкой, и мне доверено хранить, как великую ценность, настоящий футбольный мяч? Но вообще-то правильно сделал Игнатий Павлович, что меня сделал хранительницей мяча. Я, как попало, не давала его использовать – проси не проси.  Пусть мальчишки обыкновенным резиновым играют. Он, конечно, не годится для волейбола – сильно тяжёлый – но пусть его пока кидают, силу себе нарабатывают. А волейбольный мяч только для настоящей большой игры, когда стенка на стенку: мужики и мальчишки. Мяч старенький, поэтому Игнатий Павлович и трясётся над ним. Вот за то, что я хорошо мяч охраняю, Генка и Ванька решили меня наказать.
-Получишь, малявка-пиявка, от нас! – постоянно орали они мне при встрече. Почему малявка?  Мы одногодки, всем по восемь лет. Ну, конечно, они выше и сильнее. Мальчишки всё-таки! И ещё. Я совсем тощая! Одни косточки! Боюсь, замуж никто меня не возьмёт. Кому такая нужна? Полена дров не подниму. Пиявка и есть. Полено-то подниму, конечно, а вот бревно нет. А парням сильные нравятся. Потому и Генке с Ванькой не нравлюсь. Нет, не так, с ними всё сложнее. Мне кажется, это всё-таки из-за мяча я им не нравлюсь, а не из-за того, что руки и ноги у меня, как ветки тонкие.
     Вот это и есть первая обида, о которой я сейчас расскажу. Заставила меня мамка как-то сходить за водой на речку:
- Возьми два ведра, на коромысле легче нести. Вёдра не наполняй до верху водой, тяжело будет. Лучше два раза сходить. Уже издали Люба увидела своих врагов, Генку и Ваньку, и подумала:
- Я ведь уже большая! Иначе, мама меня не отправила бы одну за водой. Как это я с неполными вёдрами возвращаться буду?  Ещё засмеют! Скажут, малявка-пиявка идёт. Да и о замужестве думать надо. Какие ни какие, а женихи! Поэтому и набрала воды до самых краешек. Поднять-то подняла, а ноги почему-то согнулись. Но всё-таки поковыляла – не отливать же воду!  Примерно прошла треть пути, уже радоваться начала, что выдержу и что Генки и Ваньки не видать. А они тут как тут! Выскочили из кустов, и давай каждый меня лозиной по ногам стегать. Жуть, как больно! Но терплю – воду надо донести. До самого дома они меня стегали, исполосовали ноги в кровь!
     Вторую обиду они мне нанесли, чуть не утопив меня. Нет, они меня, конечно, в прямом смысле не топили, но постоянно подначивали. Я никак не могла научиться хорошо плавать, и, если мы вместе оказывались у речки, начиналась одна и та же песня:
-Слабачка! Возле речки живёшь, а плавать не умеешь. Не то, что мы! Мы уже Алей в любых местах запросто переплываем. А у тебя кишка тонка! Девчонка ты и есть девчонка. Малявка-пиявка!
-Ну, подождите! – грозила я им мысленно. – Научусь всё равно плавать.  Вот удивитесь! Да ещё и позавидуете, что плавать лучше вас буду.
     Однажды рано утром, когда возле реки ещё никого не было, я решила попробовать свои силы. Сняла платье, аккуратно повязала его себе на голову, чтобы на другом берегу Алея смогла одеться и нырнула в речку. Надо сказать, что речка наша была очень коварной. Например, вчера здесь была мель, а сегодня - уже самое глубокое место. И наоборот. Зная, что на том месте, где я собиралась переплывать, было всегда по пояс, я поплыла. Где-то на середине почувствовала, что очень устала и решила сдаться и встать – всё равно ведь меня никто не видит. Но мои ноги не нащупали дна, и я камнем пошла в глубину. Сопротивляясь силе, которая тянула меня вниз, я начала барахтаться, воображая, как будут радоваться Генка с Ванькой, что я утонула. От этой мысли на меня злость напала: нет, не дождётесь!  Откуда только силы взялись! Я вынырнула на поверхность, и вдруг руки-ноги стали двигаться как надо. И я поплыла. Не веря себе, плыла по-настоящему. Почувствовав, что теперь могу встать, я остановилась. Хотелось от усталости сесть тут же, в воду, но вдруг кто увидит! И я побрела к берегу. Волосы облепили лицо, тело сотрясала дрожь, однако душа пела:
-Я смогла! Я переплыла Алей!  Всё равно останусь хранительницей мяча!  Платье унесла вода, и я, отдохнув, кустами пробралась домой. Хорошо, что дома никого не было! Иначе, получила бы на орехи.
    Теперь я должна была рассчитаться со своими обидчиками.  Обид не прощаю! Перво-наперво эту парочку надо было поколотить. Поймав Генку, я врезала ему по носу так, что он, наверно, целый час останавливал кровь. А Ванька был трусоват и сразу рванул домой к Генкиным родителям жаловаться на меня. Те строем прошествовали к нам домой, где Генкина мать начала кричать и обзывать меня разными нехорошими словами.
-Хулиганка! Хорошая палка по ней плачет!  Бандитка! – вопила она. - Я на неё в сельский совет пожалуюсь. Пусть там разбираются, если она человеческих слов не понимает. Это было хорошо слышно в открытое окошко. Я ведь специально не подслушивала. Ну, если только чуть-чуть. А мама чётко и громко сказала, обращаясь к скандалистке:
- Мы вот тут ругаемся, а ребятня уже, поди, помирилась и вместе играет. Давайте лучше чаю попьём, а с дочкой я разберусь, когда она домой явится. Но я-то умная – зачем нарываться. Поэтому решила повременить, пока мама остынет.
     Через несколько недель у нас в селе был праздник, во время которого были устроены разные соревнования, в том числе, по волейболу и плаванию. В этот раз волейбольные команды были смешанные и победила «дружба». Мяч после игры требовал починки, и Игнатий Павлович решил его взять с собой. Поэтому Генка и Ванька ко мне не прицепились. А потом был заплыв - соревнование «Кто быстрее переплывёт Алей?». Допустили и ребятишек, которые хорошо плавали и, конечно, под надзором взрослых. Рядом с Генкой и Ванькой встала и я. Они зашипели:
-Уходи! Здесь настоящие пловцы! Испортишь нам соревнование, начнёшь тонуть, и все бросятся спасать тебя. Однако я в себе была уверена. Последовала общая команда, и участники прыгнули в речку. Так как я серьёзно готовилась к соревнованиям, каждое утро плавая через Алей, то легко перегнала самых опытных пловцов. А уж про Генку и Ваньку и говорить нечего. Выскочив первой на берег, я завопила:
-Ура! Я отомстила своим обидчикам! Я обид не прощаю. Все захохотали:
-Во даёт девчонка!  Кому мстила-то? А Генка с Ванькой во все глаза умоляюще глядели на меня. Мне этого было довольно. Поэтому я их не выдала. Из-за того, что я не ябеда, они меня сильно зауважали, перестали дразнить, и мы даже подружились. Правда, иногда дрались, но это уже так, понарошку.