Мой брат Серёжа

     У меня было два родных брата: Сережа младше на год, Дима - на 5 лет. Внешне мы очень похожи, как говорят, одной матери дети. Все светловолосые, большеглазые. Только у нас с Сергеем глаза зеленые, в папку, а у Димы - голубые, в маму. У меня с младшим есть ямочка на подбородке, как у отца. А Димкин вихор на голове словно отзеркаливал папкин. Окружающие спорили, на кого мы больше похожи.  Трудно сказать однозначно. Так бывает, что супруги имеют неуловимое сходство. Это становится очевидней, чем дольше люди живут друг с другом. Еще хочу поделиться одним детским наблюдением по поводу фамилий. Мне казалось, что у жениха и невесты фамилии часто начинаются с одной буквы. У моих, например, с буквы Ф: Фомин и Ферапонтова. Так было у некоторых моих друзей и знакомых. Понятно, что это частности, но нечто общее у таких семей все же есть. Как правило, несчастливая жизнь либо раннее вдовство. Извините, отвлеклась от темы.
   Сколько себя помню в детстве, Сережка был рядом. Вместе играли, дрались, голодали. Сережкина улыбка в детстве сильно напоминала улыбку Буратино в одноимённом фильме, такая же открытая и озорная. Этим очень подкупала. Когда мама была жива, я думала, что брата она любит больше. Он был единственный, кого она кормила грудью, к тому же до 3-х лет. Мы с Димкой были искусственниками. Или Сережка напакостит, а доставалось мне, как старшей. Но когда разница в год, понятие старшинства очень условное. Сергей был похитрее меня, где надо промолчит, где надо, подластится. Его и в угол практически не ставили, он сразу просил прощения в отличие от меня. И настоящую игрушку ему подарили: большую пожарную машину. Она была ярко-оранжевой и такой скрипучей, что бедные соседи! Еще Сережку сильно любил мамин брат, дядя Витя. У него было 2 дочери, он очень хотел сына. Когда к нам приходил, то всегда играл с Сережкой в Чебурашку и крокодила Гену. Смешил брата, щекотал его, и мне тоже доставался кусочек их веселья.
   Мы с Сергеем были предоставлены сами себе, и все время проводили вместе, как ровесники. С Димой разница в возрасте была ощутимой, поэтому он всегда был младшим братом. Игрушек у нас практически не было, поэтому развлекали себя, как могли. Надевали на голову колготки, вплетали в них ленты - это игра в жениха и невесту. Когда купались в ванной, то прятались под водой, как будто от мальчишек. Особенно любили играть с зеркалом. Бродили по комнатам, смотря в зеркало, получалось, что ходили по потолку. Перешагивали через лампочки, перегородки между комнатами. Ничего особенного, но чувствуешь себя вверх тормашками, как муха. Моя придумка!
   На улице тоже вместе, бегали по гаражам, залезали на территорию цирка. В руках любимое лакомство - хлеб с сахаром и водичкой. У него - корочка, у меня - мякушка. Но он больше любил сидеть дома. Когда нас с ним осенью 1978 года отправили в противотуберкулезный санаторий «Пионерская речка», брат пробыл там только месяц. Он очень плакал и просился домой, ему шел 5 год. Я, наверно, тоже просилась, но мама меня не взяла. Я задержалась там больше 3-х месяцев, заработала двухстороннюю пневмонию, т.к. ходила в холода в осенней одежде. Зимней мне не привезли. Сережка мне казался плаксой и сопляком. Когда умерла мама, он опять был в санатории, только в другом, вместе с Димой. Папка рассказывал, что Сергей залез под кровать и не хотел ехать на похороны. Этим фактом отец много лет попрекал брата, и я подключалась. А он просто был очень чувствительный и сильно любил маму.
    В младшем детстве мы часто с Сережкой ругались и дрались. Соперничали во всем. Никто не хотел уступать другому ни в чем. Могли подолгу обзываться, и чтобы последнее слово непременно оставалось за каждым из нас. Однажды это дошло до кровопролития.  Мы как раз жили в той ужасной хрущевке на 1-ом этаже. Отец совсем недавно привел к нам жить будущую мачеху, тетю Люду. Мы с Серегой поругались и стали обзываться. Он меня Крысой, я его Мышью. Тетя Люда пыталась нас утихомирить, бесполезно. Казалось, что в нашей перепалке прошел целый день. Я уже сильно накалилась, а брату хоть бы что. Мы с мачехой были на кухне, когда он появился в коридоре. Я в бешенстве схватила кухонный нож и кинула в него. Хлынула кровь, я попала в носогубный треугольник. Мачеха ужаснулась моей выходке и, вообще, нашему поведению. Интересно, почему тогда она от нас не сбежала? На скорой Сережку свозили в травмпункт, зашили рану. Хорошо, что глаза остались целы. Больше мое терпение он так сильно уже не испытывал. А я поняла в свои 9 лет, что могу дойти до крайности, не будите Лихо. Сама себя испугалась.
    Когда стали постарше, драк практически не было, но пришла другая напасть - исподтишка портить мои вещи. Сережка знал, как задеть меня за живое. Я тогда начала увлекаться кино, собирала материалы о фильмах, об актерах. Уговорила отца купить годовую подписку на журнал «Советский экран» и несколько лет заботливо его собирала. Особо интересные статьи и фото наклеивала в специальную тетрадь по киноискусству. Я вообще любила заводить и вести такие тетради. Например, после десятого просмотра фильма «Танцор «Диско» я создала тетрадь про Индию. Я влюбилась в эту прекрасную страну! Если бы тогда можно было сделать пирсинг в носу, я обязательно бы его сделала. И точку на лбу я рисовала, и пела вместе с подругами: «Джимми, ача!». Еще у меня была тетрадь по географии. В то время не было обилия печатной продукции с завораживающими картинами природы. Я вырезала их из атласов, газет, старых журналов. Здесь аккумулировалась моя страсть к путешествиям. Так вот, Сережка портил все мое богатство. Пририсовывал актрисам усы, замазывал глаза. Ему это казалось жутко смешным и остроумным. А мне было жалко до слез.
   В зале я сделала себе место силы, небольшой уголок с полкой книг и яркими постерами с журналов. Я сидела за стареньким журнальным столиком и вела свои тетрадки. Но не только приклеивала в них картинки, а составляла рейтинги понравившихся артистов и фильмов. У меня были длинные списки фаворитов. После каждого интересного фильма в моем семействе было прибавление. Также вела каталог прочитанных книг, где плюсиками отмечала особо любимые. Иногда предпочтения менялись, я безжалостно вычеркивала фамилии певцов и актеров. Зачем я это делала? Наверно, хотела прикоснуться к этому миру, стать ближе.
    Сережка часто хозяйничал в моем уголке, пока меня не было дома. Поэтому я с удовольствием ему мстила, когда приезжал дядя Саша, папкин старший брат. Он  тоже любил баловаться с Серегой, подтрунивать над ним. Я узнала, что брату нравится одноклассница Вика и рассказала дяде. Мы от души его обсмеивали и рисовали на заднице кресты. Дядя Саша держал Сережку, я ручкой ставила. Сережке было обидно, я считала, что мы с ним квиты. У меня еще была одна возможность насолить брату, отыграться. В парикмахерскую нас не водили, поэтому стригла себя и Серегу я. Прическа у него получалась, как у кузнеца Вакулы, только с кривой челкой. Еще было сходство с фашистским шлемом. Позже он долго мне об этом напоминал, но больше со смехом.
   Почему-то сейчас, не совсем в тему, вспомнились забавные случаи из раннего детства. Мне было чуть больше 3-х лет, Сергею, соответственно, 2-х. Отец завербовался на лето в леспромхоз. Мы всей семьей поехали за ним в деревню Сосновка. Там нам выделили небольшой домик, состоящий из кухни и комнаты. Иногда нас почему-то оставляли дома одних, а зря. Один раз я добралась до маминых документов и порвала её паспорт. Тогда он еще походил на военный билет, маленькая фотография находилась внизу слева первой страницы. Трудовую книжку не тронула, сказала, что по ней мама будет получать денежки. Это папка позже рассказывал. Я же помню, как пряталась под столом от мамы. Другой раз толкнула к открытой дверце печки двоюродную сестру Таню, на 2 года меня старше. Платье на ней сразу загорелось, потом перекинулось на волосы, но, слава Богу, быстро потушили. Мне, конечно, очень досталось. Наверно, все-таки это были не очень забавные случаи. Но один смешной, на мой взгляд, я частично помню. Захотела я приготовить для родителей торт. Достала все крупы из шкафа, которые нашла, также вермишель, сахар. Все высыпала в Сережкин горшок, перемешала. А сверху попросила его покакать, что он с удовольствием и сделал. Получилась такая вишенка на торте. Мама меня очень ругала, а папка смеялся. Ему нравилась моя фантазия.
   Чем старше мы с братом становились, тем реже ссорились. Особенно после того, как нам выдергивали аденоиды. Лет в 10-11 нас отвезли в поликлинику к лору, даже не в больницу. И там в перевязочной сделали довольно жестокую процедуру. Посадили на стулья, повернув спинами друг к другу, и крепко между собой связали. Потом на живую выдирали аденоиды. Мы кричали, как резаные. Может, это было тогда принято так, но, считаю, бесчеловечно. Эту боль и невозможность сдвинуться с места помню до сих пор. После экзекуции нам с братом дали огромную простыню, чтобы туда сплевывать кровь. Ее было очень много. Общее страдание нас сблизились.
   Мы учились в одном интернате, было много общих тем. Нам часто нравились одни и те же книги, фильмы, артисты. Выучила песни Розенбаума, Высоцкого, Цоя, он постоянно крутил их пластинки. Ещё Сережка научил меня играть в шахматы. Сейчас режусь в них с младшей дочерью. В составе школьного комитета комсомола принимала его в наши ряды. Сережка иногда заикался в жизни, но при этом событии так переволновался, что почти ничего не мог сказать, только плевался. Мне было очень жалко его. В комсомол, конечно, он был принят. Когда в мае 1990 года отец с мачехой исчезли из нашей жизни, мы остались жить одни, то вообще, сдружились. Мечтали, как теперь здорово заживем. В 18 лет я оформила над братьями опекунство. Тогда это можно было сделать без лишения родительских прав. В опеке меня спросили, будем лишать отца прав, я ответила, что нет. Мы были в статусе детей, оставшихся без попечения родителей. Жили на пенсию по потере кормильца и пособие. Сергею в училище, куда он поступил после 8-ого класса, иногда давали продуктовый паек. Жить было можно. Главное, не было пьянок, никто не трепал нервы.
   Тогда же Сережка спекулировал на вине. В стране были сложности с покупкой спиртного, нужно было отстоять огромную очередь, и не факт, что достанется. Когда отец еще жил с нами, то доставал алкоголь по знакомству. К этому и Сережку приобщил. Покупал из-под палы ящик вина, потом в два раза дороже продавал. На тот момент брату было всего 15 лет. Но долго спекуляцией Сережка не смог заниматься, пригрозила местная братва. Думаю, этот факт в биографии и привел его к алкоголизму. Грешно торговать ядом, это мое убеждение. Всегда можно найти другой способ заработка. У меня достаточно знакомых и родственников, кто торговал спиртом или самогоном. Никто богаче и счастливей не стал. Многие спились сами, у кого-то дети. Да, первое время, когда появляются лихие деньги, торговцы стараются приукрасить свой антураж. И со стороны кажется, что они поймали удачу за хвост, стали богатыми. Обрели власть над теми больными людьми, кто несет последнее из дома, чтобы продать за пузырь, шкалик или чекушку. Сережка продал половину вещей из дома, не раз закладывал паспорт. Я выкупала его и говорила, что отольются кошке мышкины слезки. Сережка спорил со мной, говорил, что эта торговка из Покровки отлично живет. По его системе ценностей, может быть. Просто постороннему человеку не сразу видна эта деградация. Я же считала, что ей обязательно прилетит за такой способ обогащения. Тогда же я, от греха подальше, забрала у брата документы на дом. Не хотела, чтобы он остался бомжом.
    К Сереже алкоголизм подкрадывался незаметно. Он и курить-то начал в 17 лет, позже своих друзей. Категорически спорил с отцом, что не будет таким, как он. У брата оказались золотые руки, он отлично рисовал, имел хороший вкус. Сам смастерил нам кухонный уголок со столом из натурального дерева. Позже, когда уже жил в своем доме, то отделал его с большим вкусом и любовью. Цветы, картины, статуэтки… Купил себе электрокамин, кресло - качалку, аквариум. Настоящий сибарит. А как он любил своих кошек! «Девочки мои!», - с нежностью называл их. Очень трепетно относился к своей внешности, без укладки и парфюма на улицу не выходил. В этом было что-то женское. А женщины, конечно, тоже были в его жизни. В юности жил с Анютой, потом с одной Леной, затем с другой. Любил это имя, так звали маму. Но ни на одной из них не женился и не завел детей, хотя очень хотел. Почему так вышло, не знаю. Обрезал Господь его родовую ветку.
    Расставался Сергей со своими любимыми по одной причине - пьянство. Потом всегда переживал. У меня со всеми невестками были хорошие отношения, я часто была на их стороне, что не нравилось брату. Потому что пьяным он был похож на отца, буйный и ревнивый. Мог поднять руку, обидеть зря. Периоды запоев чередовались с кодированием. Он был очень восприимчив к угрозам, которыми пользовались наркологи. Выпьешь - умрешь или станешь инвалидом! Поэтому мог доходить весь срок до конца. Кодировался на год или три. Но иногда все же хотелось соскочить, и он нашел выход. Точнее, этот выход подсказал добрый нарколог. 500 руб. - и ты раскодирован! Потом опять брат приходил в себя и шел к тому же доктору на новую кодировку. Круговорот алкашей в природе. Нарколог всегда при деньгах.
    Я много раз пыталась Сережку спасать. Жила у него, когда ему было совсем плохо. Брала к себе, когда он отходил от очередного запоя. Нянькалась, короче. Пока не отпустила ситуацию и не приняла его выбор - жить, как он считает нужным. Сказала, что не буду больше вытаскивать из дерьма, но на необходимые продукты рассчитывать он может. И мне стало легче. Конечно, мы продолжали общаться. Он стал крестным моему сыну Олегу. Помогал нам в строительстве дома. К 40 годам природа пьянства взяла свое: Сергей тоже стал походить на Шарикова, как и отец. Картина маслом - все пороки на лице.
   Постепенно от него отвернулись все друзья, они тоже боролись за него до последнего. Но не все можно выдержать, Сережка много раз их подставлял. Вообще заметила, что с возрастом у многих недостатки прогрессируют, а у зависимых - особенно. Я всегда считала Сережку эгоистом, но в последние годы это умножилось в разы. Начнешь с ним говорить о своих делах, здоровье, детях, все переводит на себя. До других никакого дела. Весь мир сузился до стакана водки. Вроде всегда был умный парень и тонко чувствующий, а стал бревном. Иногда мне казалось, что он не рад сам себе и такой жизни, просыпались  ростки здравомыслия. Недавно разбирала его вещи и нашла листок с такой записью: "Тьма какая-то накапливается в душе со временем. 22.12.2016. Все - говно".
    Года за 3 до смерти перестал работать, жил на что придется. Пускал к себе подозрительных личностей за еду и питье. Иногда калымил у соседей. Сережке везло на хороших людей, часто они ему давали больше, чем у них заработал. Какое-то время он с ними ходил на религиозные встречи. Не знаю, какая это церковь, да мне и все равно. Главное, что его поддерживали, помогали переосмыслить свою жизнь. Но демоны пьянства просто так не отпускают свою жертву. Для этого нужны очень большое желание и сила воли. А этого не было. Сережка очень тяжело выходил из запоев, но категорически был против наркологического диспансера, в отличие от Димки, например. Поэтому оставался со своей «Белочкой» один на один. А там картины, одна страшней другой. Видимо, спускался в нижний астрал, настолько у него были низкие вибрации. Несколько сюжетов рассказал мне. Сидели с Димкой за столом, пили, как вдруг вместо его головы появилось рыло свиньи. Брр! Или вдруг привиделась кошка с распоротым животом, которая спокойно ходила по комнате. Потом в набивку стула прятался черт, и Сережка топором его выковыривал.
    Братья часто пили вместе, поэтому много дрались. У Димы не было своего жилья, он жил то у меня, то у Сережки. Когда жил со мной, всегда устраивался на работу и, естественно, не пил. У Сережки же все наоборот. Я очень боялась, что они прибьют друг друга. Оба ходили в синяках, вечно недовольные друг другом. Но долго не могли друг без друга. И весной 2018 года они жили вместе. Без света, его опять выключили за неуплату. Без дров, Сережка их давно не заготавливал. В полупустом доме, все ценное уже было продано. 20 мая мне позвонила соседка брата и сказала, что Диму забрали в больницу, но не знает, в какую. Когда я, наконец, нашла его следы, мне бесстрастно сообщили, что Дима в 6 утра умер. Ему только исполнилось 40 лет. Я не сдерживала слезы, я его очень сильно любила. Сережку до похорон забрала к себе. Выглядел он ужасно, опух, оброс, как Горький. Всю ночь кашлял, на следующее утро случился приступ. Его забрали по скорой с панкреатитом. Но через день уже перевели в реанимацию, он впал в кому. Подорванное многолетней пьянкой, недоеданием и охлаждением здоровье дало о себе знать, обнаружилась тяжелейшая пневмония. Я похоронила Диму, и сразу потерять обоих братьев даже для моего сильного характера было невыносимо. Поэтому со всей страстью просила у Господа снисхождения к Сережке, чтобы дал ему еще один шанс.  Мне помогали родные и друзья, которые тоже молились за него.
     Очень хотела найти священника, который бы соборовал брата. Я понимала, насколько важно человеку в его положении и с его грехами поднять уровень энергетики. Чтобы он не стал пищей для сущностей нижнего астрала. Не сразу, но я нашла такого человека. Отец Андрей из старейшей церкви святого Николая подсказал, что есть специальная молитва об исцелении людей, находящихся в коме. Я договорилась с заведующей реанимацией, и нам разрешили прийти. Мы шли по коридору реанимации со священником, когда в одной из палат мои глаза встретились с глазами брата. Он лежал наголо побритый под аппаратом искусственного дыхания, но с открытыми глазами. Мне несколько дней говорили по телефону, что он без сознания, динамика отрицательная, полиорганная недостаточность, он вообще не жилец. И вдруг я вижу, что он на меня смотрит. Я заплакала, но мне объяснили, что он не совсем в сознании, вернее, не в человеческом. Где-то между животным и человеком. Бывает и такое. Отец Андрей принял решение причастить его и исповедовать. Он посчитал, что брат достаточно в себе. Сережка его сильно испугался, стал метаться, ведь священник был в черной рясе. Но отец Андрей смог установить с ним контакт с помощью руки. Он задавал вопросы и сжимал руку, Сергей сжимал в ответ. Отвечал согласием. Полтора часа священник совершал свой обряд. Сережка проявлял признаки понимания, но все равно был беспокоен. Это поразительно, но через 2 дня его перевели уже в палату интенсивной терапии. Это был такой прогресс! Я могла приходить и ухаживать за ним. Он постепенно стал меня узнавать, потом говорить. Тело еще плохо слушалось, были пролежни. Я расспрашивала его, что он помнит, пока был без сознания. Говорил, что был в цирке, потом сидел на столбе, а все смеялись над ним. Главное, что я выяснила, он совершенно не помнил о Димкиной смерти. Сережка спрашивал о нем, как о живом, я не могла тогда сказать правду. Боялась неадекватной реакции.
    В общей сложности Сергей пробыл в БСМП почти 3 месяца. Доктора удивлялись его выздоровлению, ведь у него был отказ почти всех систем организма. Первые 2 месяца его пребывания в больнице у брата было желание изменить свою жизнь. Он понимал, что ему выпал редкий шанс. Но когда добрая соседка Люда рассказала ему о смерти Димки, он стал прежним. Начал курить и маяться, хотел быстрее выйти из больницы. Ноги Сережка разработал и мог ходить с палочкой. Я отвезла его из больницы домой, а уже на следующий день он не отвечал на мои звонки. Сразу начал пить. Я пару раз отвозила ему продукты, пыталась образумить.
    Потом он захотел поехать со мной в Дзержинское на могилу отца. Я просила не пить его накануне, чтобы ехать в машине без перегара. Он пришел выпивший, я ругалась, не хотела его брать с собой. В машине была еще моя младшая дочь. Но, конечно, мы поехали вместе, я уже понимала, что это последний раз. Мы съездили в деревню, на обратном пути в Красноярск заехали на шинное кладбище. На могиле Димы я пыталась еще раз вразумить Серегу, но он уже не чувствовал страха смерти. В 1 час ночи 4 ноября мне позвонила его соседка Люда и сказала, что Сережки больше нет. Это был мой день рождения. Из 365 дней в году он выбрал умереть именно в мой день, других не нашлось. Теперь навсегда это и его день тоже.  Тогда ночью мы с мужем приехали к нему в дом. Он лежал на полу в скрюченной позе. Дома было очень холодно и темно, горел огарочек свечи. Отмучился, только и подумала я. Он умер от инфаркта мозга, даже не знала, что такое бывает. Его мозг просто взорвался! Ровно месяц он не дожил до своего 45-летия. А на меня смотрели испуганные глаза его трёх кошек.