Баррикады. Глава 22

Глава 22. Дорога в госпиталь


УАЗ защитного цвета с красным крестом на боку подъехал к старому остановочному павильону. Из него вышла крепкая рыжая женщина с короткой стрижкой, одетая в медицинский халат поверх чёрного комбинезона. На вид ей было около пятидесяти лет. 

Дедок в фуфайке с огромной копной седых волос, одной рукой опираясь на трость, а в другой сжимая фонарик, стоял возле скамейки. На ней, свернувшись калачиком, лежала девушка с малиновыми волосами в защитной куртке.

Завидев женщину, старик довольно помахал фонариком.

– Наташенька, ты извини, что я тебя дёрнул среди ночи, – кряхтя, проговорил он. – Машинисты со смены возвращались, и вот её обнаружили.

Наталья бросила взгляд на лежащую.

– Так а почему вы меня вызвали, а не скорую? – резким голосом спросила она. – Тем более, больница рядом.

– Так нельзя ей туда. Я давеча новостной выпуск смотрел. Её крупным планом показали, и журналистка сказала, что бедолаге там отказали в госпитализации. Видать, она пошла домой, и её по дороге сморило.

– Домой? К старому вокзалу? – женщина недоверчиво посмотрела на старика. – Что-то ты мне не договариваешь. Когда это ты новостные выпуски стал отслеживать?

Старик заелозил по внутренним карманам фуфайки и достал оттуда логарифмическую линейку. Показал её собеседнице, а потом сдвинул бегунок на два деления. Его собеседница кивнула. Видимо, это был своеобразный условный знак.

Если бы лежащая на скамейке девушка была в сознании, она бы наверняка узнала в старике седого и на первый взгляд простодушного дедулю, который открывал двери морга преследовавшим её сотрудникам департамента госбезопасности.

– Натах, забери её к себе, – заговорщически прошептал дедок. – Потом сочтёмся.

– Само собой, на улице не оставлю. Но для начала я должна понять, что с ней, и подлежит ли она транспортировке.

Женщина в комбинезоне вернулась к УАЗу, достала из кабины сумку защитного цвета, которая оказалась военной медицинской укладкой, и подошла к девушке, лежащей на скамейке. Она дала водителю знак, и подтянутый, на вид лет около тридцати, мужчина в камуфляже нажал на приборной панели УАЗа рычаг, который привёл в действие выдвижной прожектор на крыше авто. Затем он покинул водительское кресло и побежал регулировать угол наклона прожектора.

– Спасибо, Володя, – кивнула ему Наталья. – А теперь радар включи. И дашь знать, как будет движение в нашем направлении.

– Слушаюсь, – мужчина по-военному кивнул, бросил быстрый взгляд на девушку с малиновыми волосами и, заметив стоящего рядом старика, отсалютовал ему и вернулся в кабину. 

Наталья тут же приступила к работе. Она сжала пальцами запястье лежащей, проверяя пульс. Закатив ей рукав куртки, достала из своего кармана браслет-тонометр. Прожектор освещал её строгое сосредоточенное лицо без тени макияжа. Короткие рыжие волосы в свете прожектора приобретали огненный блеск. Выразительные глаза серо-зелёного цвета цепко смотрели на девушку. Надев ей на руку тонометр, женщина покачала головой.

– Семьдесят на сорок, – тихо проговорила она и записала полученные показания в небольшой блокнотик.

Наблюдая за её движениями, старик стоял как зачарованный.

Закончив с тонометром, Наталья распахнула чемоданчик, в котором оказался портативный кардиограф и, склонившись над лежащей, начала расстёгивать ей куртку. Внезапно девушка вздрогнула и выбросила вперёд руки, да так резко, что женщина невольно отпрыгнула.

Чуть поодаль стояли трое мужчин сорокалетнего возраста и тихо переговаривались.

– Это машинисты, которые её обнаружили, – объяснил старик и жестом попросил их подойти ближе.

– У неё тут мобильный звонил, – раздался голос одного из машинистов, крупного мужичка с загорелым лицом. – Я в карман полез, хотел ответить. Так она мне чуть руку не вывернула. Хотя до этого, казалось, была без сознания. Мы даже не могли понять, живая она или нет.

– А вот это уже интересно, – произнесла Наталья и повернулась к старику. – А ну-ка, дружище, дай мне посветить.

Она попросила у деда фонарик и, приподняв у лежащей девушки верхнее веко, начала светить в глаза. Зрачки были расширены до предела, никакой реакции на источник света не последовало. После чего Наталья осторожно прикоснулась к молнии на куртке. Девушка оттолкнула её настолько сильно, что женщина едва удержалась на ногах.

– Надо же, как занятно. Володя, тащи носилки! – скомандовала она водителю УАЗа.

Подозвав в помощь машинистов, Наталья велела двоим держать носилки, а третьему аккуратно поднять девчонку со скамейки и уложить на них.

Девушка рефлекторно сжала карманы.

– Надо же, на свет не реагирует, – удивлённо произнесла Наталья. – Тонометр – ноль на массу. При этом отчаянно защищает содержимое карманов.

Старик подошёл ближе и провёл рукой у девушки по голове. Та не шевельнулась. Он схватил за прядь волос и слегка дёрнул. Реакции не последовало.

Тут раздался голос водителя.

– Радар показывает, что к нам приближается группа автомобилей. Поторапливайтесь.

Железнодорожники тут же засуетились и под руководством Натальи загрузили носилки в УАЗ, закрепив их внутри салона. Водитель вернул рычаг в исходное положение и откидной прожектор на выдвижных креплениях компактно уместился на крыше. Наталья заняла место на откидном стульчике внутри салона, оставив пустующим бордовое обтянутое кожзамом кресло.

– Всем спасибо, все свободны, – улыбнулась она, обращаясь к машинистам. Потом перевела взгляд на косматого старика. – А вас, Штирлиц, я попрошу остаться. Раз вы меня вызвали, то и поедете со мной. Если она по дороге что-то выкинет, будете сдерживать.

Однако вопреки её ожиданиям старик подошёл к правой передней двери. Держа свою трость подмышкой, старик бодро запрыгнул в кабину УАЗа с ловкостью, которой бы позавидовал молодой, и сел рядом с водителем.

– Ты сама справишься, – бросил он. – А мне здесь быть важнее.

До них донёсся звук сирен стремительно приближающихся машин.

– Это за ней? – Наталья тревожно посмотрела на девушку без сознания.

– За ней, за ней. И полиция, и ДГБ, – старик на переднем сидении обернулся к женщине. – Теперь, Натах, ты понимаешь, почему я тебя вызвал?

– Ей госпитализация нужна срочно, – продолжала Наталья. – Очень похоже на черепно-мозговую травму и передозировку сильнейшим стимулятором.

– Стимулятором, говоришь? – старик взъерошил седую лохматую шевелюру. – Интересно, каким?

– Это я смогу сказать после лабораторных исследований.

Водитель смотрел на зелёный экранчик радара с вращающимся по кругу ярко-салатным отрезком и нервно барабанил пальцами по приборной панели.

– Наталья Петровна, радар показывает, что они уже рядом, – не выдержал он. – Если ехать, то сейчас.

– Надо ехать, – раздался голос старика. – Сначала к старому спиртзаводу до Заводского проезда, затем направо и по Меловой на объездную.

– До госпиталя по объездной? Но это крюк, – скептически глянул на него водитель. – Проще сразу до Пограничной и на Суворовский. Так будет быстрее и дорога там получше.

– Володь, езжай до госпиталя по объездной, – подтвердила Наталья голосом, в котором послышались нотки металла.


* * *


Пожав плечами, водитель направил УАЗ к старому спиртзаводу. Они ехали вдоль трамвайных путей. Совсем рядом, со стороны улицы Пограничной доносился звук сирен. Автомобили с включёнными фарами прочёсывали район.

– Видишь, Володенька, на Пограничную нельзя, – кряхтя, проговорил старик.

У спиртзавода не было ни души, только старый фонарь тускло освещал местами поржавевшие массивные ворота и пространство перед ними, где беззаботно резвилась пара котов, никак не реагируя на проезжающий автомобиль.

Звуки сирен стали отчётливее и громче. Водитель тревожно глянул на радар, заметив две приближающихся машины и третью чуть дальше.

– Они вышли на наш курс, – с тревогой сообщил он.

Впереди в свете фар замаячил стоящий посреди дороги запрещающий знак – «кирпич». УАЗ начал делать манёвр, собираясь свернуть.

– Продолжай движение в заданном направлении! – теперь голос старика зазвучал как приказ, заставив водителя дрогнуть.

– Но кирпич же! – не соглашался тот.

– Володенька, там всего лишь разрытая теплотрасса. Ты её аккуратно по кромке проедешь. Габаритами впишешься.

Водитель переключил первую передачу, снизив скорость до минимума, и осторожно стал перемещаться дальше. Оборвав бампером сигнальную ленту, машина поехала практически впритирку к стенам домов. До максимума заезжая правыми колесами на обочину, а левыми двигаясь прямо вдоль кромки разрыва.

– Давай, миленький, давай, мой хороший. Спокойно, плавно, как балеринка на пуантах, – приговаривал дедок.

Дед полностью открыл ветровое стекло и, высунув наружу голову и руку с фонариком, светил на траншею. УАЗ, нерешительно покачиваясь на взрыхленной земле, карабкался буквально в пяти сантиметрах от края, и метр за метром преодолел опасный участок. Водитель тут же перевел на вторую, а затем на третью передачу. Стрелка спидометра прыгнула вправо, достигнув отметки 50.

Лучи фонарей выхватывали из тьмы мрачные силуэты огромных кранов-исполинов. Они приближались к Заводскому проезду – тоннелю под железнодорожной магистралью. И снова послышались звуки сирен. Их преследовали три иномарки со спецномерами.

– Догоняют, – произнёс водитель и тихо выругался.

– А ты газку добавь, сынок, – подбадривал дед.

Водитель переключил на четвёртую передачу. Стрелка спидометра поползла на отметку 70… 80… 90…

– Давай, Вова! Нажимай! – подбадривал старик. – Нам бы только до Меловой дотянуть. Там  дорога – дрянь, они на импорте не проедут.

100… 110… 120…

Выжав педаль газа по максимуму, водитель напряжённо наблюдал за ночной дорогой. Не снижая скорости, они влетели в тоннель и, вылетев оттуда, резко свернули вправо и вывернули на улицу Меловую. Она пролегала вдоль некогда работающего завода железобетонных изделий до Второго судостроительного завода, ныне признанного банкротом.

Когда-то по этой дороге перевозили песок, цемент, извёстку, оставляя белые следы по пути следования. В частности из-за извёстки, которую возили регулярно, она и получила название – «меловая дорога», а потом и улица была названа Меловой. Пока работали оба завода, дорогу ремонтировали регулярно. Сейчас же, вся в ямах, как после бомбёжки, кое-где засыпанных гравием, она представляла опасность для водителей даже в дневное время. Работающие уличные фонари улица Меловая видела ещё при работающих заводах.

Старик глянул в зеркало заднего вида – их преследователи заметно отставали. Одна машина и вовсе остановилась, видимо со всего размаху соскочив в яму.

УАЗ подпрыгивал на ямах, но продолжал движение. Спидометр показывал 130 километров в час – с такой скоростью армейская «скорая помощь» не ездила отродясь. Машину трясло и болтало, как катер во время шторма.

Наталья одной рукой схватилась за поручень, а второй придерживала лежащую на носилках.

– Девчонки, вы как там? Живые? – бодрым голосом бросил старик, оборачиваясь назад.

– А куда мы денемся? – так же бодро ответила Наталья. – Мне не в первой, а ей по барабану.

Тем не менее, старик заметил, что она заметно нервничает, постоянно нащупывая пульс девушки. Гнать на всех парах, имея на борту человека с черепно-мозговой травмой – большой риск. Но ещё больший – отдать её на откуп преследователям, которые и вовсе оставят без медицинской помощи.

Вой сирен прекратился. Водитель посмотрел в зеркало заднего вида и, не обнаружив ни одной машины, сверился с радаром и начал плавно снижать скорость, пока спидометр не дошёл до отметки 50. 

– Они отстали, – сообщил он. – Но нас, конечно, заметили. И номер авто, я думаю, тоже зафиксировали, – строго произнёс он.

– Володенька, знаешь поговорку: «Не пойман – не вор!», – дедок цокнул языком. – Мы – скорая. Ехали на вызов к пациенту. Мало ли к кому. А то, что быстро ехали, так состояние пациента того требовало. Машина машиной, а жизнь дороже.

Он снова обернулся к женщине-врачу.

– Наташ, если нужны будут доказательства, говори, что к Афанасьеву ездили. Он подтвердит.


* * *


Спустя пару километров они выехали на ровную дорогу, и водитель повёл свою машину по знакомому пути. Наконец, впереди показался семиэтажный корпус военного госпиталя.

Заехав в госпитальные ворота и завернув ко входу, предназначенному для карет скорой помощи, водитель наконец заглушил мотор и, шумно выдохнув, бросился открывать дверь.

– Наталья Петровна, вы как? – обеспокоенно спросил он.

– Я-то нормально. А вот девчонке мы сотряса добавили, – сообщила она, оглядывая девушку на носилках.

На полу под носилками валялся её смартфон. Видимо, выпал во время трясучки в машине. Однако всё так же плотно девушка прижимала к себе второй карман.

– Что ж у неё там такое лежит? – Наталья удивлённо смотрела на узкую кисть, сжимающую карман, пытаясь на глаз определить габариты содержимого.

Она подняла смартфон и глянула на экран. 19 пропущенных звонков. 5 сообщений. Вот пришло шестое с текстом: «Ника, ты где? С тобой всё в порядке?»

– Значит, Ника. Если это её телефон, – заключила Наталья и обернулась к деду и шофёру. – А ну-ка, парни, помогите мне.

Старик тут же открыл переднюю дверь и ловко выпрыгнул, подхватывая свою трость. Вместе с водителем Володей они взялись за носилки.

– Натах, командуй, куда нести.

Он держал носилки так легко, словно на них не было человека.

– А всё зависит от того, кто она, и как я её буду оформлять.

– Журналистка. Попала в передрягу.

– Ясно. Гражданская. – Наталья Петровна провела рукой по вспотевшей шевелюре, что-то прикидывая. – Ладно. Размещу в крыле Института, в блоке Т. Запишу как добровольца.

Они прошли вдоль небольшого коридора к медицинскому лифту.

– И да, Володь, – добавила она, посмотрев на водителя. – Не забудь с утра машину отдать на техосмотр.

– Наташ, ты особо не переживай за свою лошадку, – проговорил дед. – Знаешь шофёрскую поговорку: «УАЗ – это машина, которую никогда нельзя полностью отремонтировать, но зато и никогда нельзя окончательно сломать».


* * *


Капитан ДГБ Егоров был вне себя от ярости и отчитывал своих подчинённых.

– Как могло получиться, что от вас сбежала главная фигурантка? – нахмурил брови особист.

– Да нас вот эта уборщица выпихнула, – оправдывалась девушка, указывая на Телегину.

Та презрительно посмотрела на девушку и строго фыркнула:

– Я не уборщица, а старшая медсестра!

Дальнейшие пререкания женщин превратились в гул, проносящийся по коридорам больницы. Егоров отвёл Решко в сторону – подальше от посторонних ушей.

– На выходе дежурил спецназ. Два человека на том входе, один на этом. Как такое могло произойти, что десять обученных сотрудников не смогли удержать какую-то девчонку, да ещё и после травмы? – цедил слова сквозь зубы Егоров. Он был очень зол.

– Ну всех же вызвали. Якобы нападение на сотрудников, – оправдывался Решко.

Егоров указал на парня в балаклаве, стоящего к стене лицом, перемазанным чем-то жутко вонючим.

– Кто напал? Вот этот?

– Да нет. Там дед, – виновато произнёс дэгэбэшник.

– Я что-то вообще не понял, – продолжал разнос Егоров. – Вы сорвали всех в одно место, чтобы скрутить руки какому-то деду – и упустили главную фигурантку? Кто отдал приказ?

– Приказа не было. Просто Настя сообщила, что…

– Настя в нашем отделе работает без году неделя. Где были вы?

– Иностранца досматривали.

– Какого ещё иностранца?

– Вот он, рядом ошивался.

– То есть, вы досматривали сначала одного, потом сосредоточились на каком-то иностранце. А человека, который мне был нужен для беседы, вы упустили? – Егоров качал головой и не находил себе места. – Мне её надо было по горячему допросить. Сейчас она успокоится, отлежится, всё обдумает. Она уже будет абсолютно по-другому себя вести. Если она действительно к чему-то причастна, она уже поймёт, как это скрыть… Ну как так можно было? Вы за ней должны были следить в первую очередь. Даже если кто-то сидел рядом с ней и пришёл конкретно к ней, главная во всей этой истории – она. Прибор если и был, то у неё. А вы так бездарно всё просрали!

– Её досмотрели, никакого прибора не было. Она могла его кому-то передать. И тех, кто находился рядом, мы осматривали исключительно из этих соображений.

– И что вам помешало довести всё до конца?

Егоров сохранял спокойствие, но было видно, что ситуация крайне для него неприятна.

Тут они услышали зычный голос Телегиной, которая зашла за угол, где разговаривали Решко и Егоров.

– Так, выпуливайте отсюда! Не срывайте рабочий процесс!

– А ты нам не указывай! Ты и так операцию нам сорвала! – закричал на неё здоровяк в штатском. – Какого хрена ты нас вытолкала? Из-за тебя мы её упустили!

– В отделении у себя будешь операции свои дурацкие устраивать! – тут же попёрла буром против наглого дэгэбиста Софья Алексеевна Телегина. – А это – больница! Здесь врачи и больные! Устроили тут следственный изолятор! А ну марш отсюда!

– Ты как со мной разговариваешь?

– Да как заслужил, так и разговариваю! – не полезла за словом в карман Телегина. – Я тебе, между прочим, даже не в матери, а в бабушки гожусь! Так что «тыкать» мне здесь не надо!

– А ты возрастом не прикрывайся! Я таких знаешь, сколько видел? – презрительно фыркнул на неё дэгэбист. – Ха! Мало того, что позволила сбежать воровке, так ещё и сотрудника органов госбезопасности оскорблять смеет! Поедем в управление – будем там с тобой разговаривать.

– Ты МНЕ это говоришь, медсестре с 60-летним стажем? Ты меня увезёшь, а через час привезут кого-то из твоих коллег, с простреленной головой или грудью! Или тебя при смерти, а я тебя заштопывать буду. Управлением своим он пугать меня будет, – захохотала пожилая медсестра. – Скольких я твоих коллег с того света вытаскивала, когда их сюда с ранениями привозили. Про это ты поговорить не хочешь?

Она подошла к дэгэбисту и заглянула ему в лицо. Тот аж отпрянул.

– Я, милок, тридцать лет отпахала в военном госпитале. Ты знаешь, скольким я там жизнь спасла? Я стольких ваших пролечила, что тебе и не снилось. Ты носки так часто не менял, сколько я – повязки. Так к кому ты меня повезёшь? К ним? Это ОНИ меня будут допрашивать? Те, кого я с того света вытаскивала? Поэтому хочешь меня везти – вези! Только ты здесь на смене тогда остаёшься, будешь принимать больных, уколы им в задницу делать и клизмы вставлять, – строго проговорила Телегина. – А я скатаюсь к ребяткам в управу, приветы им передам.

И только Егоров повернул голову, чтобы пойти к выходу, как стал свидетелем беспрецедентной наглости, которую на его веку не проявлял ещё никто из досматриваемых и обыскиваемых. В коридоре по-прежнему стоял и откровенно вонял странный молодчик, перемазанный какой-то жидкостью, но в его руках снова оказался телефон, до этого изъятый дэгэбистами. Он стоял и нагло снимал всё, что происходило в коридоре.

Егоров опешил:

– Зачем ты это снимаешь?

– Для отчёта.

– Для какого ещё отчёта?

Он подошёл к парню и выхватил у него из рук телефон. Тот даже не сопротивлялся.

– Парень, ты извини, но телефон мы у тебя забираем. Здесь ты снимаешь наших сотрудников. Проходила спецоперация. Мы у тебя его изымем, почистим, под расписку заберёшь.

Ещё раз бросив полный осуждения взгляд на то ли наглого, то ли глупого молодчика, Егоров принялся листать видеозаписи на телефоне. На одной из них был виден Тупик Тральщиков, где вечером произошло нападение на журналистку. Дэгэбист нажал кнопку воспроизведения. На записи была видна остановившаяся машина такси, к которой приближался снимающий с ещё несколькими людьми в масках. Кто-то открывает дверь, вытаскивает оттуда щупленькую девушку с рюкзаком на спине, начинает наносить ей удары, она отлетает на капот. В кадр попадает мужчина, бегущий к машине с криком «Что вы делаете?». Его сбивает с ног другой молодчик, поливает газом из баллончика и наносит несколько ударов по лицу. Затем кадр смещается к задней части машины – несколько негодяев наносят девушке удары ногами в грудь и в живот. Затем дверь открывается, избитую девушку заталкивают в салон, кто-то распыляет газовый баллончик и захлопывает дверь. Из салона слышится сдавленный хрип и кашель. Дальше кадр «скачет» – нападавшие убегают в сторону Торгового двора, расположенного рядом с телецентром.

Глаза Егорова расширились, и он начал нервно сглатывать воздух. Это была видеозапись нападения на Калинкову.