Матюша

1
Случилась эта история не так давно, в маленькой деревеньке. Деревня далеко от города была, не доберешься так просто. Не так много домов там было, а жили дружно. В одном доме мальчонка родился, ну родился и родился, тогда много детишек в семьях-то рождалось. Отметили рождение всей деревней и дальше жизнь пошла, а мальчонка рос потихоньку. Один годок, второй, и стали замечать, что что-то не ладное с ним. Не похож на детей обычных, вроде и по росту схож и красив, а не так соображает, как другие.

Мать сначала отмахивалась, а потом и сама присматриваться стала. Что одному 1-2 раза скажешь, то ее Матюшке раз 15 повторить нужно.
- Ну не ученый будет, будет у нас тракторист Матюша. - говорила она бабушкам в деревне.

Любила его сильно, уж больно ласковый и добрый он был. Всех привечал, ко всем ластился. Не ругался никогда, не дрался. Чудо, а не мальчишка. Только заторможенный немного.

Пока лет-то ему мало было, разница не так видна была, а с годами-то все больше и больше. Уже и ребятишки стали задирать его: дразнят смеются, а он не понимает, играть с ними хочет, просится к ним. Уж когда они его отталкивать начали, мать его уводить начала от них. Чего доброго, не покалечили бы... А он не понимает, улыбается и все.

Однажды ребятишки до того шалить стали, друг перед другом выколачиваются, удаль свою показывают. Кто-то в пылу и кинул камнем в Матюшку. Попал ему камень в плечо и не большой был, а больно ударил. Взвыл Матюшка побежал к матери. "Бьют!" кричит. Мать в слезы, и понимает, что уберечь не может и жалко сынка своего, хоть вой. Обняла его, подхватила на руки и унесла в дом.
Матюша из дома два дня носа не показывал. Бабушки-то местные переживают, хоть и сторонились немного, да понимали Матюшка-то и мухи не обидит, за что его камнем-то? Да а чем помочь они могут, Матюшу не вылечат, да и не знают, что за хворь с ним. Стали продукты носить, забота дескать. Кто сметанки принесет, кто творога домашнего, кто лепешек еще горячих.

Через недельку и забылся случай, и ребята вроде не прочь Матюшу в свою игру взять, зовут его. А он изменился после того случая-то. Как зверек, которого предали. Близко не подходит, опасается, как голоса услышит - голову в плечи прячет и домой бегом.

Ребята уж сто раз пожалели о поступке своем, ведь никого Матюша не обижал, наоборот кто упадет иль ушибется - Матюшка всегда подойдет, гладит, да ласково в глаза смотрит. Но что сделано - того не воротишь назад. Жизнь-то она не стоит, идет вперед. Постепенно и забыли об этом, Матюша так с теми ребятами и не привечался.

А мать его пристроила коз пасти, козы они же не большие, Матюше по силам, это не кони резвые. А с животными он всегда ладил. Он их поутру на луг выгонял, гулял с ними игры какие придумывал, а вечером в стойло. Так и жил. Зимой только грустно ему было, вечереет рано, гулять холодно. А он все равно пропадал то в конюшне деревенской, то в хлеву у коров. Разговаривал с ними, гладил, мастерил что-то из соломы.

2
Так несколько лет и прошло. Деревенские ребятишки, ровесники его, уже совсем взрослыми стали, кто женился, кто уехал из деревни в город, а Матюша с мамой так и жили вдвоем. Но жизнь деревенская не легкая, мать все на себе тащила, потом захворала, да и слегла. Всей деревней ее провожали, любили и уважали, была она добрая, да не завистливая. Всю жизнь честно трудилась, да слова никому злого не сказала. Матюшка-то и не понял сначала что произошло, сначала все звал басом "мама", а потом перестал говорить совсем, осунулся как-то, из дома не выходил.
Старушки приходили к нему, жалели, помочь хотели, да не открывал он им. Стали они тогда кастрюльки, да кульки с едой под дверь класть. Он как услышит, что шаги стихали, приоткрывал дверь потихоньку, да уносил в избу кастрюльки, а потом пустые выставлял. Стачала-то пустые, а потом - то букет положит из цветов полевых (любил он на рассвете выходить в поле, пока все спали), то игрушку какую из соломы положит, если в избе той ребятёнок растет. Все со вкусом делал. Через пару месяцев забылось немного, стал из дома выходить и потекла жизнь по-прежнему. Все же скучал он по козочкам своим, да по коровам все это время, лучше него никто в деревне не пас животинку.

3
Еще несколько лет прошло, Матюша совсем дядей стал, да в деревне все его так и кличут "Матюшка". А ребятишки малые его-то как полюбили, он по вечерам с ними возиться, они напрыгивают на него, да виснут, а у он сильный - то одного на шее покатает, то другого как на карусели покрутит, то сгребет малышню разом и поднимет над землей - визг, смех слышен на всю деревню. Да и Матюша веселее стал. Утром, как и раньше уходил куда-то рано-рано. Потом шел пасти коров, а вечером игры во дворе с малышней.

Только последнее время стал он опаздывать на пастбище, на полчаса час позже приходит. Сначала думали "ну, не понимает наверно", а потом задумались, раньше то такого не было. Расспросами-то от Матюшки ничего не добьёшься, тот плечами пожимает да улыбается.

А ребятам, что постарше шибко интересно стало, куда Матюша ходит. Встали они как-то рано утром, подошли к избе, смотрят в окно - пусто, никого дома нет. Значит еще раньше ушел. Решили они заночевать у избы, чтобы не пропустить. Хорошо лето жаркое было, и ночью не замерзнешь на улице. Да только пустое это было, на воздухе-то и спится лучше, 3 дня подряд пропускали Матюшу, как исчезал под утро куда. А потом ближе к осени заметили - Матюшка колосья домой тащит. Длинные такие колосья, наливные, пшеница значится. И в дом. Пожали плечами - наверно опять игрушку какую мастерит.

А Матюшка все страннее и страннее. Редко стал вечерами из дому выходить. Ребятишки крутятся вокруг дома его, зовут, а он выйдет, улыбнется, скажет коротко "Занят" и опять уйдет.

Решили, что за Матюшей присмотреть надо, мало ли что случится. Попросили они бабушку, что с матерью Матюши дружна была, присмотреть, у нее-то тоже внуки в город уехали, навещают редко, что одной жить, а здесь друг другу помогут.
Пришли к Матюше, постучали, говорят дескать, может поживет с тобой Прасковья, она тебе готовить будет, а ты ей силой помогать, воды таскать, дрова рубить. Тяжело ей одной и тебе подмога. Матюша подумал и говорит: "А что, пусть живет, Я Прасковьюшку люблю". И все. Так и стала старушка жить в Матюшином доме. Вроде все гладко, да тихо.

Спрашивают у Прасковьи, что он делает-то вечерами. А Прасковья умная старушка - улыбается, да подмигивает "секрет это наш, не выдам Матюшку, но и вам волноваться не стоит, все хорошо дескать». Ну секрет и секрет, дел чтоли в деревне других нет, поспрашивали и перестали.

А ближе к зиме Матюша опять выходить стал на прогулку, да такой веселый, каким его давно не видывали. И Прасковья как расцвела, Матюшку нахваливает, помощник говорит хороший, да умнее некоторых будет.


4
Как-то праздник был деревенский, пригласили всех и Прасковью с Матюшей. Все пришли, а они опаздывают. Подождали немного, решили уж за ними сходить - поторопить. Глядь идут по тропинке, а Матюша за спиной прячет что-то. Подошли, Матюша засмущался, голову опустил "Вот говорит, вам это" и вынимает из-за спины, блюдо какое-то накрытое полотенцем. Прасковья полотенце подняла - а там каравай душистый, запах по всему столу пошел. Да такой красивый, да румяный. Все аж ахнули, не ожидали такого.

— Вот, - говорит Прасковья. - Матюшка испек, сам! Да не просто испек, а и пшеницу вырастил и муки намолол, и тесто замесил… - и светится что медный таз начищенный. А Матюшка наоборот смущенный стоит, не знает куда глаза деть.

Тут все обступили Прасковью с Матюшей и стали расспрашивать что да как, видано ли, чтобы Матюшка такое дело сложное сделал – каравай испек?
Стала Прасковья рассказывать:
- Ну как… - говорит, - Матюшка-то много не рассказывает, я по обрывкам фраз да по его поступкам поняла, что происходит. Я как стала в его доме жить, он сначала присматривался, а как понял, что не разболтаю его тайну, так стал рассказывать, водил меня, показывал. Я ему помогала маленько, да он и сам без помощи все бы сделал. Да сбивчиво говорю я – махнула рукой Прасковья. Матюшка разрешил рассказать-то вам сейчас все. Ну так слушайте. Коли интересно.

5
Началось все после того, как мать его слегла. До этого он жил под крылом матушки, горя не знал. Она и обнимет его, и погладит, и накормит, а он ей помогал чем мог – все же просто – она покажет, как и что, а он делал. Ни о чем не беспокоится. А как матушки-то не стало, тут и понял он какая дыра образовалась в душе, так горько ему было да одиноко, хоть вой. Сначала хотел он как раньше пасти коров да коз, вроде как устаканится со временем. Да нет, чувствует – тянет его куда-то, не находит он облегчения. Тогда он стал слушать себя. Как заря заалеет только – выходил из дома, да шел далеко, далеко, дышал, на небо смотрел, и вроде лучше ему становилось в этой прохладной тиши утренней.

Как-то шел он шел, и набрел на поле небольшое, у заброшенного поместья которое. От поместья-то кирпичи да обломки остались, растащили все. А поле поросло все травой, но кое-где колосья пшеницы остались расти, видно сильные были. Это он меня туда водил, показывал то место. Сел он на траву, тяжко ему было, да заплакал, беззвучно всхлипывал сидел. Там место-то глухое, никто туда не ходит. Он знал, что не увидит никто.

И вдруг почувствовал на спине прикосновение, как гладит кто, один раз погладил, второй. Поворачивается – нет никого – только трава высокая, да колосья. Ее ветер качает, вот она и гладит его по спине. Закрыл Матюшка глаза и сидит. А колосья его по рукам гладят, и кажется ему, что не колосья это вовсе, а руки мамины. И так ему спокойно и хорошо стало, будто нашел он потерянное свое. Приходил он так каждое утро, раны свои залечивал душевные. А потом стал думать, как ему дальше быть. Вроде еще тянет куда, вроде надо сделать что-то, в память о матери своей, отдать так сказать дань. Гладил он колосья, рассматривал их, да и придумал. А матушки-то у его много книг дома было, и видел он какие колоски в книжке одной. Он бегом домой, перерыл дома книжки все и нашел ее. Точно такие! Читает-то Матюшка медленно, но взялся он за дело. Чуть засветлело, он с кровати соскочит, книжку берет и на поле то. Читает, иногда зачитывался и опаздывал на пастбище-то. Но не хотел он говорить никому, боялся, что засмеют, да и что не получится ничего – тоже боялся.

Изучил книгу вдоль и поперек, мне потом рассказывал, как и что по науке делать. Как конец августа пришел – колосья те налились как следует, он их срезал, и пошел домой – зерно вытряхивать, да перемалывать. Мельницу у него нет, но сил много, стал он зерна эти меж камней перетирать, так у него мука-то и получилась. Смотрю я, а мука-то тонкая, хорошая получается. Ну Матюша молодец! Потом самое сложное началось, из муки этой надо опару вывести, да тесто хорошее. Колосьев у поместья не так много выросло, и муки у него не так много получилось, беречь ее надо. Как у него что не выходило, расстраивался он шибко, не выходил гулять, опять читал-перечитывал, где ошибку сделал, но не сдавался. А как первый хлеб у него получился так сколько радости было! Довел до конца, все сделал! Так он пару раз дома хлеб испек, а уж потом и каравай захотел сделать всех угостить. Два дня его пек, так старался. И вот смотрите какой. В память о мамочке, говорит.
Матюшка тут глаза поднял, улыбнулся и еще раз повторил:
- В память о мамочке…