Отчий дом. Глава 10

Спускаться по лестнице на каблуках и придерживать подол платья было не так просто. Но с каждым шагом Серафима чувствовала себя более уверенно и женственно. Она вспоминала все движения и манеры той Серафимы, которая жила здесь раньше и приковывала к себе все мужские взгляды. Сейчас женщине не хотелось привлекать внимание к своей персоне. Серафима давно привыкла к платьям и рубашкам свободного кроя, обуви на плоской подошве, в которой можно ступать бесшумно, с каждым шагом погружаясь в собственные мысли. Она привыкла к собранным волосам, к своему бледному лицу без намёка на лёгкий макияж. Привыкла, что руки её чаще пахнут воском и хозяйственным мылом, нежели кремом. Со временем она научилась ценить в себе ту естественную красоту, которую дала ей природа. На её прикроватной тумбочке, наряду с чётками, иконами и молитвенником, лежали гигиеническая помада, детский крем, карманное зеркальце и тушь для ресниц. Последней она пользовалась крайне редко: если только надо было выехать в город или встретить Сергея. Серафиме нравился её взгляд с чуть подкрашенными ресницами: он выглядел не таким будничным. Сила женщины, как она всегда считала, — в её уверенности в себе. В позволении себе выглядеть естественно всегда есть некий риск. Но Серафиму никогда это не пугало. В монастыре она посмотрела на себя, как на женщину, с другой стороны. Она заглянула внутрь себя и поняла, что она действительно красива и больше не нуждается в атрибутах красоты и демонстрации своей привлекательности. Преподносить себя — куда более сложное искусство, которому должна обучиться любая женщина.
Спустившись почти до последней ступени, Серафима отпустила подол платья и взглянула на стоящего внизу Сергея, немного опершись на перила. В его глазах она увидела неподдельное восхищение. Её охватил яркий эффект дежавю: раньше она часто видела эту эмоцию в глазах мужчин, смотрящих на неё. В её голове быстро пронеслось: «А что будет дальше?»
— А вот и наша Золушка! — нарушила неловкое молчание Мила, крутившаяся у праздничного стола. На ней был брючный комбинезон кофейного оттенка и бусы из белого жемчуга. Она постаралась выглядеть не так броско на фоне праздничной Серафимы.
— Не то слово, Мила! — отозвался Сергей и улыбнулся. — Наша Золушка выглядит просто… восхитительно.
— Это всё потому, что вы ещё не видели меня в таком праздничном наряде, — отмахнулась женщина, думая про себя: «Главное, держаться спокойно и сдержанно».
— Спустишься к нам? — ненавязчиво спросил мужчина, наклонив голову и с вызовом посмотрев ей в глаза.
— Почему бы и нет? — она сразу поняла, что Сергей проверяет её на прочность. Она сделала несколько шагов и остановилась на последней ступени перед его вытянутой рукой. Не смутившись, она подала ему свою свободную руку. Миша подбежал к женщине и с интересом начал осматривать её, запрокинув голову вверх.
— Тётя Серафима, я тебя не узнал! Ты такая цветная! — на нём была синяя бабочка, которая оттеняла его большие голубые глаза. Серафима с улыбкой обняла его за плечи и кивнула в знак благодарности.
— Честно говоря, и я тоже… — Сергей невольно скользил глазами по её лицу: едва тронутые матовыми тенями и карандашом глаза выглядели ярко и распахнуто, лёгкий румянец подчёркивал её высокие скулы, а на губах сверкала глянцевая помада цвета вишни. Пшеничные локоны были уложены в привычный низкий пучок, но две пряди, струившиеся у лица, непривычно щекотали ей щёки. Холодные длинные серьги почти касались ключиц, переливаясь в свете напольных торшеров. От каждого их прикосновения становилось неловко: оголённая шея и ключицы казались вызывающими. Маленькая мушка над верхней губой добавляла кокетства в сложившийся образ и совсем не мешала ей, так как женщина быстро забыла про неё. Серафима чувствовала оголённой кожей изучающий взгляд Сергея. Он не отводил глаз, когда они встречались взглядами — это было не в его стиле. Казалось, сегодня он настроен решительно, претендуя на её внимание и к своей персоне. Когда все сели за стол, то он сказал ей полушёпотом, чуть наклонившись к ней:
— Я подозревал, что ты преобразишься, но не настолько. Я даже растерялся.
— Спасибо за комплимент. И за платье, — сумела вымолвить Серафима, смущённая происходящим, но стойко и осанисто держась за столом.
— Ну что, друзья! Я рада, что мы все в сборе! — прозвенела Мила и взглядом попросила Сергея наполнить бокалы. — Давайте выпьем за встречу!
Миша радостно захлопал в ладоши, наблюдая, как пенится детское шампанское в его бокале. Серафима тоже попросила наполнить её бокал этим же напитком. Она и без того чувствовала себя опьянённой этим вечером. Когда все взялись за длинные ножки бокалов, то женщина бегло окинула взглядом всех собравшихся, и в душе её затеплилось чувство сродни тому, которое она ощущала в себе за семейными застольями, будучи юной и беспечной барышней. Она и подумать не могла, что Мила и Сергей станут для неё такими близкими и родными людьми, хотя и долго не могла это принять. Она и подумать не могла, что обретёт брата после смерти единственного родного ей человека — отца. Она с грустью осознала, что спустя два месяца настанет год после его кончины. Единственное, как она сможет наверстать упущенное время — это принять участие в воспитании Михаила и подарить ему сестринскую любовь, не дав угаснуть в нём памяти об отце. Ведь он — маленький член её новоявленной семьи, совсем не успел его узнать по-настоящему.
— Я бы хотела сказать первый тост. — Мила встала из-за стола, поправив медную прядь волос и устремив волнительный взгляд на гостей. — Дорогие мои, без вашего участия, понимания и добросердечности я бы осталась совсем одна с ребёнком на руках. Вы не дали нам с сыном отчаяться в сложной ситуации, окружили нас заботой, как это делал Гриша. Я знаю, что он хотел собрать нас всех за одним столом, чтобы сказать, как сильно мы ему дороги. Сергей, ты сумел стать для него лучшим другом и соратником, он доверял тебе, как самому себе. Спасибо тебе, что дал мне шанс. Серафима, милая, ты — особенная, ты — часть человека, которого я люблю. Твоя мудрость и доброе сердце — на вес золота в наше непростое время. Спасибо, что дала мне шанс. Я бы хотела, чтобы в Новом году мы собирались чаще. Вы — мои желанные гости! Я вас люблю. — Её голос дрожал, её глаза засверкали и захлопали быстрее. Миша притих и с трепетом смотрел то на мать, то на Серафиму.
— Долго речь писала? — с ехидной улыбкой отозвался Сергей.
— Да ну тебя! — отмахнулась девушка. — Я же от всего сердца…
— Спасибо за искренность, Мила, — ответила Серафима, еле сдержавшая слёзы. — Что ж, мы и правда теперь семья. — Она украдкой взглянула на Сергея, который успел поймать её взгляд, в котором читалось: «Ты — моя семья».
— Вместе воспитаем Мишку и поставим на ноги! — сказал Сергей и подмигнул мальчику.
— А как же папа? — наконец спросил Миша, растерянно смотря на гостей. — Он придёт? Я уже так долго его жду…
Серафима почувствовала, как сердце с глухим стуком провалилось в груди. Она посмотрела на Милу, которая обняла мальчика, прижав его к себе, чтобы тот не увидел её слёз.
— Мальчик мой, я же тебе говорила сегодня, что папа пока не сможет приехать… Он передал тебе подарок. Хочешь, прямо сейчас тебе его подарим?
Мальчик продолжил отнекиваться и спрашивать об отце, ища ответы в глазах Серафимы и Сергея.
— Я так больше не могу… — прошептала женщина Сергею. — У меня сердце разрывается! Его нельзя больше обманывать, понимаешь?
— Это его первый Новый год без отца, ему непривычно. Я всё улажу.
Серафима положила руку на его плечо:
— Я с тобой.
— Останься с Милой, ей тоже нужна поддержка. Миша, пойдём со мной, я отдам тебе подарок, он наверху. — Сергей протянул мальчику руку. — Твой папа долго его выбирал для тебя, а я ему помогал! Тебе понравится. Ну?
Мальчик нехотя слез со стула и, взяв Сергея за руку, обернулся на Милу, которая мягко кивнула ему наверх.
— Я так с ума сойду, он каждый день спрашивает о нём… Я хотела подождать до годовщины, чтобы отвезти его на могилу к Грише… Я так боюсь его травмировать… — Мила говорила, не сдерживая крупных слёз. Серафима пересела к девушке и, обняв её, почувствовала её дрожь. С огромным усилием она сдержалась сама, чтобы не разрыдаться.
— Ты устала, это нормально. Но ты травмируешь его, если продолжишь говорить ему, что отец скоро вернётся. Так нельзя, дети чувствуют ложь!
— Я боюсь быть плохой матерью… Я до сих пор растеряна после смерти Гриши и не знаю, как себя вести с ним правильно.
— Ну а мы тебе на что? — Серафима отпрянула от Милы и заглянула ей в глаза. — С Божьей помощью мы справимся!
— С вашей помощью — я реалистка. И правильней было бы, если бы Миша услышал правду от меня!
— Ты права. — Серафима резко встала и скинула туфли. — Пошли! Пока не опоздали.
— Мне нравится твой настрой, — с улыбкой произнесла Мила, хлюпая покрасневшим носом и скидывая туфли на ходу, еле поспевая за поднимающейся по лестнице Серафимой. Сейчас они были близки, как никогда.
***
Серафима замедлила шаг перед приоткрытой дверью: её женское чутьё подсказывало ей, что пока рано вмешиваться в мужской разговор. Она приказала Миле жестом молчать, и та нехотя, но согласилась. Обе женщины затихли и услышали мягкий и вкрадчивый голос Сергея:
— Мишка, ведь в жизни так всегда будет: кто-то уходит, а кто-то приходит. Остаются рядом только родители, и то не всегда: ты же понимаешь, что они живут не вечно? Вот твой отец… — Мила дёрнулась в сторону двери, Серафима еле её удержала, — всегда хотел быть рядом, но не смог... Не потому, что не любит тебя или обижается, а просто потому, что так решила судьба…
— Так решили ангелы, — голос мальчика прозвучал тихо, но твёрдо и по-взрослому. Женщины в смятении переглянулись. Серафима быстро перекрестилась и всем телом прильнула к двери. Мужчина откашлялся и замолк. Казалось, он был обескуражен этой новостью из детских уст. Для обеих женщин секунды молчания показались вечностью.
— А это ты с чего взял?
— Он мне снится и рассказывает обо всем. Я когда его спросил, когда он вернётся домой, то он ответил, что это как ангелы позволят…
— Это хорошо, что он тебе снится: значит, тоже по тебе скучает. Но ты должен сейчас понять лишь одну простую вещь: ты у своей матери — единственный, и ты — её опора в жизни. Вернётся твой папа или нет. Понимаешь? — казалось, что мальчик безропотно кивнул.
— А тётя Серафима тоже уйдёт, как и папа, да?
— Миха, ты чего?! Куда же она от тебя уйдёт?
— Ну, ты же сам сказал: кто-то приходит и уходит… И ты мне говорил, что хочешь её забрать… Как ангел.
— На ангела я совсем не похож! — мужчина громко и нервно засмеялся. — И забрать с собой, а не от тебя! Я вас не собираюсь разлучать, дурачок! Эх ты… — мужчина тихо засмеялся и прижал мальчика к себе. — Тем более я ещё ничего не успел сделать, может быть, оно и не получится вовсе!
— Я уверен, что получится, — тихо произнёс Миша. — Только обещай мне, что будете ко мне приезжать, иначе я выдам твою тайну! — Миле не удалось удержать Серафиму, которая рывком открыла настежь дверь. Её щёки горели, она вспотела, волосы липли ко лбу, а платье начало сдавливать ей грудь.
— Миша, мальчик мой, иди ко мне! Я тебе всё расскажу сама, хорошо? – решила забрать сына Мила.
Мальчик взглянул на Сергея. Мужчина кивнул ему и похлопал по плечу. Миша нехотя сполз с дивана и, взяв с пола большую подарочную коробку, выбежал к матери.
— А подслушивать — нехорошо.
— Что у вас за тайны? Что происходит, Сергей?
Мужчина медленно вытащил мобильный телефон из внутреннего кармана пиджака и, взглянув на время, положил его обратно.
— У нас меньше часа. Ты правда хочешь потратить оставшееся время на бессмысленный спор со мной?
— Да Бог с тобой, я не собираюсь с тобой спорить! Я хочу знать, что ты задумал! Хочу знать, куда ты меня хочешь забрать! И почему, переступив порог этого дома, у всех сразу появляются тайны?! Заколдованное место, ей-богу…
Сергей сидел, нахмурившись, устремив свой взгляд себе под ноги, будто подбирая слова.
— Заколдованное место, говоришь? — он резко откинулся на спинку дивана и посмотрел Серафиме в глаза. В их холодной синеве женщина разглядела усталость и незнакомое доселе выражение: ей показалось, что это был несвойственный мужчине страх. Она отвела взгляд и обняла себя за плечи в попытках успокоиться. — Может быть, ты права. Я по-другому себе представлял этот вечер.
— И я тоже. — Ей стало совестно за свой выпад. Она поймала себя на мысли, что часто не может сдержать свои эмоции при этом мужчине. Настоящая ли это она? Понемногу на неё накатывала тревога за себя и за Мишу. Она знала, что сейчас Мила говорит ему правду об отце, и ей нельзя было вмешиваться. Одновременно она хотела услышать правду и от Сергея тоже. Но чувствовала, что боялась её. Или боялась себя. Время неумолимо шло…
— Предлагаю покинуть это заколдованное место. Здесь точно разговора не получится… — Он поймал вопросительный взгляд Серафимы и добавил: — В машине поговорим.

Продолжение следует...