Суд совести

Он как-то резко пришел в себя, не было того длительного невесомого состояния между небытием и реальностью которое часто возникает после длительного беспамятства. Нет, вот только-только он был где-то там в тишине и спокойствии, в пространстве, где нет ни боли, ни тревог и вот она реальность.

Реальность встретила его не добро, болело все тело, казалось, что ноет каждая клеточка его тела, даже попытка открыть глаза отозвалась резкой болью в голове. Но любопытство победило и преодолевая  боль он все-таки смог открыть их, но единственное, что он увидел это белый потолок на котором выделялось ярко желтое пятно недавней протечки. Собрав все силы в кулак он смог немного повернуть голову и увидел монитор, стоящий рядом с кроватью, на котором отображались какие-то графики и непонятные цифры.

Вдруг до него дошло — это же больница, он в больничной палате, а это ритм его сердца, давление и температура. Но как он сюда попал? Сколько бы он не пытался вспомнить, что привело его на эту койку в голове была полная пустота. Тогда он закрыл глаза и попытался сосредоточиться. А что он вообще помнит?   Последняя осознанная картинка прошлого — это столик в ресторане за которым они отмечали день рождение его друга Сергея.

А потом как-то сразу всплыла фраза его друга:
- Ты не очень-то налегай, тебе же еще встречать жену и дочь. Надеюсь, у тебя хватит ума не ездить на вокзал на своей машине и ты вызовешь такси.
В памяти всплыл и его ответ:
- Перестань, что мне будет с нескольких рюмок. Там и ехать-то всего ничего,  минут десять до дома.

Вспомнил он и как, под непонятно откуда хлынувшем дождем, садился у ресторана в свою новенькую «Тойоту», как отъехал от него, как взглянул на часы и понял, что опаздывает к приходу поезда, и прибавил скорости. А вот дальше полная чернота, ничего, пустота.

Вдруг скрипнула дверь и в палату вошел врач, пожилой мужчина очень низкого роста  в ужасно старомодных круглых очках.  Увидев открытые глаза пациента, он быстро подошел к нему, посмотрел сначала на показания монитора, а потом уже обратился к нему:

- Ну, наконец-то, очнулись! А то напугали вы нас, молодой человек, четыре дня в коме это не шутка. Ну, ничего, самое страшное у вас позади, правда, подлатать вас пришлось изрядно и селезенки вы лишились - удар был слишком сильный.
- Какой удар?
- А вы не помните аварии?
- Нет, последнее, что я помню это как садился в машину, а дальше темнота, никаких воспоминаний.

В это же момент ему пришло в голову объяснение произошедшего — он спешил на вокзал, был дождь, он не справился с управлением и попал в аварию. Это объясняло все.
Врач как-то поежился, но потом выдавил улыбку:
- Это ничего, после сильного сотрясения мозга так бывает, память скоро вернется. Вы пока полежите, скоро придет сестра и сделает вам укольчик и вы поспите. Сон для Вас лучшее лекарство.
И врач направился к выходу из палаты, но был остановлен вопросом:

- Доктор, а можно мне до того, как засну поговорить с женой, ведь она, наверно, здесь.
Но врач, не оборачиваясь, ответил:
- Это реанимационная палата, сюда посетители не допускаются, все позже, и закрыл за собой дверь в палату.

Вскоре пришла сестра, сделала укол и он вновь провалился в небытие. Потянулись долгие часы лечения, которые слагались еще в более долгие дни. Состояние постепенно улучшалось и единственное, что тревожило больного это то, что память о последних минутах предшествующих аварии так и не возвращалась. И еще одно вызывало сначала недоумение, а потом все возрастающее беспокойство — отсутствие хоть каких-нибудь сообщений от жены или каких-либо других родственников. Врачи это объясняли тем, что пока он в этой палате сюда никого не пустят, а когда он спрашивал — не передавали ли они хоть записки, старались сразу перевести разговор на что-нибудь другое.

Наконец, на четвертый день врач сообщил ему, что его состояние настолько улучшилось, что его можно перевести из реанимации в обычную палату. Вскоре пришли два санитара, переложили его на каталку и повезли по коридорам больницы. Вдруг, откуда-то сбоку выскочила женщина, в которой он не сразу узнал мать своей жены. Увидев ее он страшно удивился.

Во-первых, как она оказалась здесь, ведь именно от нее возвращались жена и дочь, когда он должен был встретить их на вокзале. А во-вторых, он страшно удивился ее виду - она внезапно резко изменилась, как-то разом постарела, в волосах, до этого темно каштанового цвета, появились седые прядки. И еще одно поразило его — раньше эта женщина всегда любила, не смотря на возраст, яркую одежду, а тут на ней был строгое черное платье без единого украшения. Она оттолкнула одного из санитаров, вцепилась обеими руками в каталку, наклонилась к нему и закричала ему прямо в лицо:

- Подлец! Чертов пьянчуга! Сам-то жив сволочь остался, а мою дочь и внучку угробил гад. Ненавижу! Знай выйдешь из больницы я тебя убью, гореть тебе в аду убийца!
Подбежавшие врачи и санитары с трудом оторвали ее от каталки и куда-то увели, а он, закрыв лицо руками, в ужасе остался лежать. После слов тещи память почти мгновенно вернулась к нему и он вспомнил все. 

Вспомнил, как гнал по улицам Питера стараясь успеть к приходу поезда. Как бежал вдоль состава к вагону в котором Полина и Люда, жена и любимейшая, единственная дочка, возвращались от бабушки, его тещи. Как тащил тяжеленные чемоданы с дачными заготовками, которыми так гордилась теща.

Вспомнил и то, как, прежде чем сесть в машину, на него  подозрительно посмотрела Полина и ее вопрос:
- А ты что опять не трезвый? Что-то пахнет от тебя подозрительно.
Вспомнил и свой ответ:
- Да ты что? Я разве повезу свою дочь, если я выпивший?

Вспомнил, как, в раздражении, чтобы доказать обратное, ехал под дождем с скоростью, превышающей обычную для него в таких погодных условиях. Вспомнил и самое страшное — как на перекрестке, прибавив скорость, хотел проскочить на желтый сигнал светофора, как в последний момент увидел мчащийся  наперерез огромный джип. Вспомнил и удар, от которого машину закрутило и вынесло на сторону противоположного движения, а также тень надвигающегося грузовика.

Эти воспоминания ошеломили его, привели в смертельный ужас. Он никак не мог понять — как он мог совершить все это. Да, теща права, он убийца, убийца своих двух самых любимых людей на земле — жены и дочери. И практически мгновенно он вынес себе приговор.

С этого момента он полностью замкнулся в себе, лежал в палате повернувшись лицом к стене, с полностью равнодушным выражением лица, не отвечая ни на чьи вопросы. Даже на вопросы полицейского, который на следующий день посетил его в палате, он отвечал односложно и полностью подтвердил все те обвинения, которые были выдвинуты против него. Этим он даже удивил полицейского, который переспросил его:
- Вы понимаете, что после ваших показаний мне не остается ничего другого, как после выписки из больницы предъявить вам обвинение в убийстве по неосторожности и арестовать вас?

На что он равнодушно ответил:
— Да понимаю, но раз заслужил, пусть так и будет.
Все последующие дни он практически не спал. Как только он закрывал глаза перед ним вставало лицо дочери, сидевшей рядом с ним на переднем сиденье, и в ушах начинал звучать ее крик в крутящейся машине:
- Папа! Помоги!

Только большие дозы снотворного, вкалываемые ему на ночь, позволяли хоть ненадолго заснуть без мучающих его кошмаров. Он все для себя решил и только ждал подходящего момента и наконец на пятые сутки нахождения в палате он дождался.
В этот вечер сестра как обычно пришла делать укол снотворного, сделала его, положила пустой шприц на тумбочку у кровати и стала, по его просьбе поправлять ему сбившиеся подушки. В этот момент в ее кармане запиликал пейджер, она взглянула на него  и почти бегом выскочила из палаты. Как только она вышла, он схватил пустой шприц, сжал левый кулак, так, чтобы на нем хорошо обозначилась вена, воткнул в нее иглу, закрыл глаза  и нажал на поршень, впустив весь воздух из шприца.
 
Прежде чем резкая боль в области сердца погасила сознание он успел подумать:
- Хорошо если Бог существует, тогда меня там ждет наказание не только за  убийство жены и дочери, но и за тяжкий смертный грех — самоубийство. Я это заслужил.
Прибежавшие, на тревожный сигнал монитора, врачи уже ничего не успели сделать. При воздушной эмболии смерть наступает практически мгновенно.

P.S.
На следующее утро состоялось совещание в кабинете главного врача больницы. Присутствовали главный врач (ГВ), лечащий врач (ЛЧ), медицинская сестра (С), оставившая шприц и патологоанатом (П) проводивший вскрытие.
ГВ:  Вы понимаете, что это подсудное дело. Откуда мог взяться у больного шприц, если никто кроме медицинского персонала к нему не входил?
ЛЧ: Наверно, кто-то из сестер, делавших ему уколы, ему дал. Других вариантов нет. Надо проводить внутреннюю проверку.

С (плача): Да я это, я. По пейджеру срочно вызвали к больному, вот я про все и забыла, оставила шприц на тумбочке и убежала.
 ЛЧ: Ну и что нам теперь делать с Вами? Если родные потребуют результаты независимого расследования, то все …

ГВ: Не потребуют. Никого у него нет, кроме матери жены, а она у нас на четвертом этаже лежит с обширным инфарктом. Так что напишите в акте вскрытия — смерть от  инфаркта и если в течение положенного времени никто из близких родственников не объявится за телом — отправляйте на кремацию. А матери жены, когда ей немного полегчает,  скажем -  умер не вынеся мук совести, что в общем-то полная правда.

А потом добавил:
- Сам себя судил, сам себе вынес приговор, сам и был палачом.
Помолчал и сказал еще:
- Да, Батюшке не говорите, что он самоубийца, а то он откажется отпевать его. А вдруг это ему хоть немного на том свете поможет, все-таки совесть то у него была.

ЛЧ: Хорошо, я сделаю так, как вы сказали. Хотя, по моему мнению, не заслуживает он этого. Трус он, страшно согрешил и сбежал на тот свет. Если бы был настоящим мужиком и верующим человеком, то должен был покаяться и всей своей последующей жизнью заслужить прощение Господа, делая людям добро. А в конце пути мог бы  уйти в монастырь и усердной молитвой просить прощение у Господа. А так — какой след он оставил на этой земле, что будет с его душой?

После этих слов все молча постояли несколько секунд и также молча покинули кабинет.