Глава XXII. Опричники

- Смотрите, что пишут в газетах, - обратил внимание заключённых мужчина в обмотках.
Время в камере тянулось мучительно долго. Заниматься было нечем. Думал о прошлом. Детстве, юности, годах, прожитых в той, на тот момент ни с кем не воюющей стране.
Началось с провала военной компании в Порт Артуре, выведшего из душевного равновесия её население, но это было так давно и далеко, дальше Китая, на берегу Жёлтого моря. Но это было лишь началом. Война с Германией сильно повлияла на дальнейшую судьбу монархии.
На допросы больше не вызывали.
Камера, то переполнялась до самого предела, какой только могли вынести эти стены, то, прореживалась за счёт расстрелянных, переведённых в лагерь, или, что практически не случалось, освобождённых. Но, сам бег времени от этого нисколько не хотел ускоряться. Да, и надо ли было спешить, если знал, без его вялого течения ничто не сможет опередить те события, коим ещё не следовало наступать, и уж тем более не даст возможности избежать их. Всё в этой жизни должно приходить своим чередом, так, как и предписано свыше, не завися от воли простых смертных. И, даже сама смерть не вправе забрать, кого-то раньше того, как само время, медленным движением стрелки не приблизит её наступления.
Протекла мимо маленького, зарешёченного оконца зима. Но, несмотря на лютые холода, не так сильно отразилась на температуре переполненных тёплыми телами камер, согреваемых человеческим дыханием
Наступила весна. Ситуация на фронтах менялась. Количество арестованных не сокращалось. Пётр чувствовал; постепенно превращается в местную достопримечательность, как у Стивенсона в «клубе самоубийц», приобретал некие, непонятные льготы, с помощью коих неведомым ему образом не мог быть убит.
- «Управляющий отделом внутренних дел Временного правительства Северной области В. И. Игнатьев, посетив по согласованию с англо-французским командованием концлагерь на острове Мудьюг, обнаружил в нём свыше 200 заключенных, многие из которых были больны цингой, проживая в холодном бараке. Отчет о поездке Игнатьева, признававший бедственное положение заключённых, опубликовывается ниже» …, - читал неспешно мятую газету, мужчина в обмотках.
- Что замолчал? – читай дальше, требовали заключённые. Все интересовались этой темой, так, как понимали; неравен час, и они окажутся среди всех этих, прозябающих на острове бедолаг.
- «Действительность соответствовала слухам, хотя меня и ждали, подчистили помещение «тюрьмы», потому что нельзя же назвать тюрьмой дощатые сараи, окружённые колючей проволокой, дали арестованным пищу получше, но их изможденный вид, громадный процент в цинге (помещения для них в специальных бараках не хватало и в числе «здоровых» я нашел арестованных с цингой, вылившейся уже в гангрену ног), в тифу, а через проволоку, шагах в пятидесяти от бараков, я насчитал 78 могильных крестов, что для общего количества арестованных в 200 - 300 человек даёт хороший процент смертей. Карцеры холодные - в простых погребах. «Больница» была такова, что член Онежской Земской Управы Душин, лёжа в ней в тифу, отморозил себе все пальцы на ногах… Общее впечатление было потрясающее - живые мертвецы, ждущие своей очереди…» В. Игнатьев.
- Они смерти нашей хотят!
- Патрон им на нас жалко!
- Проклятые интервенты! – послышались возмущённые крики из разных углов камеры.
Долго, мучительно долго тянулось его заточение. Неужели нет конца этой смуте, полностью овладевшей русским севером? Не может же вечно продолжаться этот хаос в стране, пусть и лишённой императора, но, всё же пока ещё остававшейся на картах
Хорошо, что о нём забыли, и теперь может надеяться, останется жив. Победи окончательно уже хоть какая власть, обязана будет наводить порядок, инспектируя тюрьмы, пересматривая дела заключённых, начав прежде всего с восстановления всего разрушенного. И, тогда он сможет пригодиться, прежде всего, как преподаватель.
Но, проводил аналогию с прошлым, и, тогда, нынешние времена напоминали ему опричнину, творившуюся в стране при Иване IV. Хоть и видел его вовсе не таким царём, как преподносила нам сфабрикованная, как считал история, но, всё же не имел другой. Только воины с пёсьими головами, прикреплёнными к сёдлам способны были навести порядок на этой, давно привыкшей к страху и гнёту территории, носившей теперь, начиная с Петра I, название Россия. Неужели до прихода Романовых всё было иначе? Люди имели в себе страх Божий, и прежде всего опасались кары небесной, чем земной, хоть и так же были подвержены основным грехам. Но, они оставались незначительны и неопасны для власти, которая уверенно стояла на своих ногах, опираясь на правду и равенство перед законами, как бояр, так и простых людей, будь то крестьяне, или городские жители.
Слепые, уверовавшие в свою избранность, новые слуги народа, набирали силу своей веры, становясь жёстче и непримиримее к отжившему, не задумываясь, откуда берётся в них некая неимоверно растущая злость к прежнему порядку. Интервенты же не понимали, что за страна в которою пришли, чем опасна им. Вели себя уверенно, словно хозяева. Да и народ подчинялся им, видя некую таинственность, скрытую силу. Но, на самом деле, каждый думал только о себе, своей семье, надеясь на то, что эти иностранцы смогут вернуть старую жизнь, а это уже было невозможно. Опричнина, берущая корни в шестнадцатом веке, исходила теперь от революции. Больше не служила царю, уничтожая былую мощь его белой гвардии, что пока ещё оказывала сопротивление на юге, Сибири и севере, отдав врагу Москву и Питер.
Может и хорошо, что он не на воле? Но, чудом не расстреляли, и судьба его теперь неизвестна.
Тянуло вернуться к литературе. Но, не мог писать по случаю добытым карандашом на клочках бумаги мелким подчерком свои мысли. Да и мыслями-то не назовёшь те сцены, что желал внести в роман, запечатлев фрагменты окружающей его, отдающей абсурдом жизни. Привыкнув к тому, что прежде хоть изредка, но уделял время литературе, теперь, по большей части лежал, глядя в потолок камеры, стараясь не о чём не думать, не замечать, не вникать в творящееся вокруг него беззаконие.
Этот не состоявшийся расстрел оставил глубокий след, сделав менее подверженным влиянию внешнего мира. Теперь умел замыкаясь в себе впадать в состояние, напоминающее зимнюю спячку медведя. Словно лапу сосал, переживал прошлое. Иногда это были воспоминания детства, но, по большей части оказывался среди знакомых ему, важных для истории России людей, которые повлияли на её становление, как государства.