Глава 23. Брат и сестра

- Мне очень жаль, правда, - проговорила Доран, - но вы не пройдете.
Она сказала еще что-то, уже обращаясь к колдуну и используя его родной язык, из-за чего путники не поняли ни слова, но это был явный приказ начинать нападение. Цепочка факелов, окружавшая незванных гостей, распалась на отдельные точки и растаяла среди лесного мрака - богиня Дорог тоже не спешила использовать своих слуг вкачестве живого щита. По земле побежал ветерок, пыль завилась столбиками, да так и продолжила крутиться маленькой воронкой. Элдор попятился было, чувствуя, что это игрушечное торнадо вовсе не такое безопасное, каким кажется сейчас, и попытался оттащить с собой и Люрванди, но Джулиан не дал ему сбежать, крепко взяв за плечо и вернув на место:
- Куда собрался? Мы идем вперед, других вариантов нет. Люванди, держись ближе ко мне, - собранно проговорил он, решительно глядя на противников.
И решительно двинулся в сторону дорожной развилки, совершенно не обращая внимания на то, как злобно сощурилась Доран. Анорьен заразился решительностью своего бога, от неуверенности князя и не осталось и следа, потому казалось, что этих двоих невозможно остановить, но богиня тоже была не так проста: сидящий на земле колдун открыл глаза, затянутые зеленой паволокой и резко взмахнул руками, соединив ладони над головой. Маленький смерч изогнулся и также стремительно, как двигался его хозяин, разросся до громадного размера, образовав круг, внутри которого были заперты путники. Вращающиеся стены отстояли пока что далеко друг от друга и не затягивали путников внутрь, но это было лишь дело времени и желания колдуна. А вот деревья не были защищены от подобной участи, и, выкрученные из земли, вырванные вместе со всей корневой системой, они легко, будто соломинки, поднимались в воздух и вплетались в общий, несущийся по кругу воздушный поток. Все это произошло настолько внезапно, что эльфийка не успела даже толком испугаться, как оказалась в западне. Небо над головой расчистилось – деревья, ветвями загораживавшие его, были вырваны, и в промозглой синеве одиноко зажглась далекая звездочка.
«Боже мой, только бы все это кончилось!» - в сердцах подумала эльфийка. Она безумно устала от всей этой магии, от бесконечных опасностей, подстерегавших на каждом шагу. И, хоть она не обращалась к Гарноуверу, тот услышал ее:
«Не волнуйся, скоро все пройдет. Потерпи еще немного,» - обещал он, но в то же время Доран, легко пройдя сквозь бушующее торнадо и встав на воздух напротив пленников, заговорила властно и жестко:
- Мое право убить вас, но я не хочу лишней крови. Последний раз говорю – уходите, и никто не пострадает.
Вместо ответа Элдор бросился на богиню, повинуясь приказу бога Ветров. Она отмахнулась от него, как от мошкии, и он, отлетев в сторону, провалился в стену и моментально исчез среди массы вырванных и поднятых камней, земли и стволов. Но этого мгновения было достаточно Джулиану, чтоб атаковать Доран, и оба бога, сцепившись в рукопашной схватке, исчезли за песчанной стеной. Земля задрожала под ногами, площадка внутри круга стала стремительно уменьшаться, стены подступали все ближе и ближе.
«Держись за меня,» - велел Тольм.
Волк был единственным, кто остался рядом, но грустить по этому поводу было как-то некогда, и девушка забралась под его спину, вцепившись в мощные лапы. Ветер хватался за одежду и грозил оторвать от земли, но Тольм как будто врос в утлый клочок дороги, что еще оставался на своем месте. И даже когда вертящаяся мельница стен подошла почти вплотную, Волк не пошатнулся, замерев, как скала. Люрванди давно отправилась бы вслед за князем, если бы не Тольм.
***
- Я сохранила тебе жизнь! Ты существуешь, благодаря мне! – Доран взмахнула руками, защищаясь от белого огня, посланного Джулианом. – Это я дала твой портрет первому из рода Анорьен и назвала тебя Ветром. Ты никогда не задумывался, почему ты стал богом Ветров, хоть и не владеешь Стихией Воздуха? Их вера дала тебе силу!
Гарноувер ничего не ответил, продолжая теснить богиню прочь от идола на распутье. Он знал все это, но какая разница? Доран еще многим дала возможность существовать, основав верования, в том числе и себе самой подарила право на жизнь, но, получив новую, она осталась такой же упрямой, какой была до гибели, а война озлобила ее еще больше. Огненный дождь из ледяного пламени обрушился на богиню Дорог, но, обжигая ее, не уничтожал: Джулиан не хотел убивать существо, которое помнил совсем еще маленьким, не хотел губить сестрёнку, пусть не кровную, но все-таки родную...она ведь была одной из тех, кого он обещался защищать… и за которую он умер когда-то очень давно, когда физических существ еще не было и в помине, а мир был настолько молод, что постоянно менялся и был заполнен монстрами. Тогда дух встретил группу молодых гэльфордов Второго поколения – они погибали, запертые в кольцо чудовищ, и Доран была среди них. Смена Джулиана, принадлежащего Первым Пятерым, гэльфордам Света, уже кончилась, он мог спокойно пройти мимо, тем более, что он плоховато знал младших и не сильно их любил, но он остался, и, прикрывая их отступление, погиб. И богиня Дорог… Она все также смотрела на него, как на непонятного и загадочного Старшего брата, она побаивалась его и была безгранично благодарна, но жизнь запутала ее, она уже не понимала, что происходит вокруг, и отчаянно боялась умереть, потому что за смертью ее, как и всех гэльфордов, ждала пустота. Вот Доран и сражалась, выкладываясь по полной в каждый удар и все сильнее питая колдуна, отчего тот все расширял воронку. И, чтобы остановить это безумие, требовалось лишить ее того, через которого она имела возможность колдовать – колдуна.
Отброшенный богиней, князь отлетел в сторону, и его мгновенно затянуло в смерч. Тело, гораздо более легкое, чем вырванные деревья, швыряло из стороны в сторону, каждое мгновение грозя расплющить в месиве камней и земли, и, если бы не сила божества, хранившая Анорьена, он бы давно погиб. Но линии на его теле продолжали гореть, словно говоря:
«Сила бога с тобой. Действуй!»
Поначалу Элдор растерялся, лишившись опоры под ногами, он через многое прошел - рядом с Джулианом никогда не было спокойно – но в воздух его закинуло впервые. Привычные понятия «верх» и «низ» исчезли, земное крошево забивалось в горло, мешая дышать, но времени медлить не было. Кое-как уцепившись за пролетающее дерево, князь с трудом забрался, оседлав ствол, но течением мощного потока «плот» тут же перевернуло, из-за чего Анорьен повис вниз головой, как паук. Он выругался сквозь зубы и, отпустившись, ринулся вниз. Колдун подчинял себе не воздух, а землю, а князь имел возможность управлять воздушным пространством. Он поднялся, зафиксировав себя посреди вертящейся спирали, а затем медленно пошел против потока. Каждый шаг давался с невероятным трудом, но идти нужно было именно против течения, чтобы подчинить торнадо себе, а затем вырваться наружу, причем в определенном месте. И Элдор упорно брел, на каждом шагу рискуя быть сметенным.
***
- Ты одного не учитываешь, - трава вспыхнула и загорелась призрачным световым огнем, в небо стали подниматься струйки ароматного дыма.
Доран отшатнулась в страхе: боги могли действовать на мир только с помощью своих слуг, могли делиться силой, но Джулиан велел, и травинки почернели, сожженные.
- Я – живой, - продолжал Гарноувер, - Я живой, в отличие от тебя. Мне не нужна вера, чтобы существовать, - он ударил световой волной, на мгновение отбросившей черные тени, и богиня, не сумев отразить, упала и поползла по земле, пятясь. В ее глазах загорелся дикий ужас.
- Мы же видели, как ты умер! Ты же умер! – крикнула она не своим голосом, не в силах противостоять панике. - Многие из нас с ума сошли, виня себя за твою смерть, Джулиан!
Она впервые обратилась к нему по имени, которое так часто употребляла, пока не стала богиней Дорог. И этот вопль все сказал за нее – она тоже была среди тех, кто двинулся рассудком.
- Я не такой, как вы все, потому что я – Первый и Самый Старший из всех вас. Меня можно убить, но нельзя уничтожить, - он наступал, а она все отползала.
«Где ты, Элдор? – позвал дух. – Заснул там, что ли?»
Линии вспыхнули и обожгли холодом, когда бог заговорил со своим слугой. Князь резко открыл глаза, только сейчас сообразив, что уже давно передвигается так легко, что зажмурился от ненадобности смотреть вперед. И ветер теперь бил не в лицо, а в спину – смерч поменял направление, ветер начал подчиняться своему богу через его слугу. Анорьен рассмеялся, чувствуя силу, льющуюся через него, и побежал по воздуху также свободно, как прежде бегал по земле. Теперь поток не сопротивлялся, а помогал, структура торнадо стала прозрачной и четкой: князь видел каждое дерево, каждый камень. И Анорьен бежал, радуясь могуществу своего бога. Князь велел – и стена крутящегося песка расступилась перед ним, и в образовавшемся проеме был отчетливо виден каменный идол и колдун, в экстазе покачивающийся в такт с движением торнадо. Красноволосый настолько сильно ушел в себя, что ничего не видел и не слышал, для него во всем мире остался только смерч, больше ничего. И у него не было никого рядом, чтобы защитить от надвигающейся опасности. Князь выхватил клинки и бросился вниз, к земле, металл коснулся шей русалки, мгновенно выдернув того из экстаза, бедолага судорожно водохнул и попробовал отшатнуться, но камень идола сыграл против него, преградив путь к бегству.
- Не рыпайся, - посоветовал Элдор, - и я тебя не трону. Остановись, богиня! – уже обращаясь к Доран, крикнул Анорьен. - Или я убью его!
Та дико оглянулась, понимая, что проиграла: Джулиан навис над ней, готовый блокировать каждое движение, князь готовился разделаться с колдуном…
- Прикажи ему остановить смерч! – велел Гарноувер. – Я не хочу проливать кровь попусту, мир и так слишком жесток, мы пройдем быстро, и ты больше нас не увидишь.
- ЕЙ не важно время, ЕЙ важен след, - прошептала богиня. – И я вас не пропущу!
И она исчезла. Джулиан вздрогнул, повернулся, пытаясь найти ее, но она пропала не только с поля физического зрения – ее невозможно было отследить даже на энергетическом уровне. Она как будто перестала быть – чем ближе божество к своему святилищу, тем оно сильнее, а идол стоял всего-то в десятке шагов. Внезапно Гарноувер понял, то она задумала.
- Элдор, уходи оттуда! – крикнул бог, но было уже поздно.
Колдун согнулся, когда Доран вошла в его тело, одновременно становясь и атакующим, и защитником, а затем резко поднялся на ноги ноги, одновременно отшвыривая князя в сторону. Волна энергии ударила духа, заставив его на мгновение потерять ориентацию, но в эти доли секунды преимущество было упущено. Смерч взвился до небес и вырвал Тольма из земли вмсесте с крупным блоком почвы, на котором закрепился Волк, да вот только Зверь был не нужен, и богиня отделалась от него также, как и от назойливого Анорьена, засыпав для верности порядочным слоем земли. Люрванди вскрикнула, поднятая в воздух, ее крутило, как соломинку в бурном потоке. Совсем как тогда, в озере Нейсут. Она задыхалась и ничего не могла сделать против разгневанного божества. Джулиан дернулся было на помощь, но Доран крикнула губами колдуна:
- Еще шаг – и она умрет! Даже тебе не успеть!
- Не вздумай! – Элдор мягко приземлился, готовый вновь прыгнуть.
- Смотрю, она дорога вам! – скривилась богиня. – Значит, она умрет первой!
Смерч сформировался в гигантскую ладонь, которая размахнулась телом эльфийки, намереваясь разбить его о землю, Джулиан с князем, не сговариваясь, бросились вперед – каждый на свою позицию. Они уже так давно были вместе, что и слова не требовались, чтобы понять друг друга. Время застыло. Анорьен бежал по падающим древесным стволам, двигаясь сквозь густой воздух медленно-медленно, как сквозь желе, и страшно было как никогда. Он не за себя боялся, нет, но от одной мысли, что погибнет Люрванди, становилось дурно. Князь догнал разящую длань у самой земли, прыгнул, по-звериному мощно, выбивая невесту из песчанного плена, но земля оказалась слишком близко, и Элдор принял единственное верное решение: он обхватил девушку руками, прижав к себе и закрыв собой, а в следующую секунду уже врезался в почву и покатился, подпрыгивая на ухабах. Пока князь спасал Люрванди, Джулиан выбил Доран из тела колдуна и прижал к земле, одновременно уничтожив придорожного идола. Все закончилось за считанные мгновения, и над лесом повисла тишина.
Сказать, что бог Ветров был в ярости – ничего не сказать. Его потряхивало от гнева, и теперь уже Доран по-настоящему испугалась. Он и убить в порыве бешенства мог, а в довершение всех бед в ночной тиши раздался взволнованный голос Люрванди, перешедший в отчаянный вопль:
- Элдор? Элдор, с тобой все в порядке? Элдор ответь мне! – она так вскрикнула, что всем стало ясно, что с ее женихом случилась Беда – он закрыл невесту собой, своим тело, приняв весь удар на себя, потому лежал без движения: даже сила бога не может полностью защитить. Даже бог бессилен против Смерти.
- Этого ты хотела? – зло прошипел Джулиан, резко поднялся, отпуская Доран, и зажег над головой пару волшебных фонариков, освещая пространство вокруг.
Картина была просто ужасной: среди векового леса образовалась глубокая воронка, на дно которой все еще ссыпалась земля с краев и куски дерна, деревья, те, что не были вырваны смерчем, стояли искривленные и поломанные, от дороги не осталось ничего. Красноволосый колдун лежал на краю, готовый вот-вот свалиться вниз – он был без сознания. Из осевшей массы ветвей и земли на дне вылез Тольм, грязный, окровавленный и уставший – ему сильно досталось в земляной гробнице. А на другом конце кратера безутешно рыдала Люрванди, прижимая к себе недвижимое тело князя, и ее пальцы были липкими от его крови.
- Этого ты хотела? – еще раз прошипел Джулиан и пошел решать проблемы, пока руки не потянулись к тонкой шее богини.
Та с трудом села и в полнейшем ступоре принялась оглядывать разрушения, которые сама и создала. Гарноувер оттащил колдуна подальше от обрыва, уложил на траву и, удостоверившись, то его забытье – простой обморок, оставил русалку до поры до времени. Нашел рюкзаки, достал аптечку и принялся перевязывать голову Анорьену, останавливая кровь. Собственно, удар по голове князь получил не сильный, но кожу содрал, потому крови было много. Люрванди, Слава Солнцам, была цела и невредима, если не считать царапины на щеке – подарок от Онореда. Она напугалась и снова заперлась в себе, но теперь это было на руку - хоть работать спокойно не мешала. Закончив оказание первой помощи, Джулиан погрузил колдуна, который уже успел прийти в себя, но устал настолько, что двигаться сам не мог, на спину Тольма, сам поднял Элдора и, переставив эльфийку на другую сторону кратера, зашагал вглубь леса к поселению русалок. Проходя мимо Доран, он остановился: богиня схватила его за подол пиджака и тихо-тихо произнесла, уже не грозя, а умоляя:
- Не ходите туда. Тьма придет по вашим следам и убьет мой народ.
- ОНА и так придет, - фыркнул бог Ветров, - такой выброс энергии сложно не заметить, да и физическим зрением все было видно. ОНА сама, конечно, слепа, но у НЕЕ есть зрячие слуги.
Он больше не злился на Доран – ему было только жаль ее.
- Ты осталась такой же глупой, какой была прежде. Разве не выучила еще: когда сражаются сильные, удар всегда приходися по их окружению? – спросил он, но она ничего ему не ответила, только глаза опустила. Он вздохнул тяжело: - Видимо, еще нет. Пошли уже, с твоей помощью мы хоть до деревни быстрее дойдем.
Она повиновалась совершенно молча, встала и пошла по левой из двух дорог, остальные двинулись вслед за ней. Люрванди шла, видя впереди только пятки Джулиана, а сердце уже устало бояться. Хотелось просто сесть и завыть от безысходности, как будто это могло помочь, но приходилось держаться: сейчас вовсе не до ее переживаний было. Дорога пошла под уклон, сначала плавно, а потом все круче забирая вниз, воздух стал влажным, запахло стоялой водой, и уже вскоре путники вышли на берег небольшого озерца, заросшего илом и камышами по краю. Через этот водоем вел разрушенный по середине мост, на котором стояла утлая лачуга – видимо, домик для чужаков, случайно забредших в деревню русалок. На том берегу непроглядной стеной застыли мрачные ели, дорога исчезала в темноте под их лапами, путь пропадал, обрывался у озерца. Но в хижине горел свет – дверь была распахнута, а на замшелых перилах сидела девушка с сине-зелеными волосами. Она беспокойно вглядывалась в лес, словно ждала кого-то. Завидев группу, русалка бросилась навстречу, поклонилась богине, но не задержалась на ней взглядом. Кого она искала? Мужа? Брата?
- Пап? – она, совершенно не боясь свирепого Волка, подбежала к колдуну, с тревогой вглядываясь в его лицо, с облегчением выдохнула, убедившись, что с отцом все в порядке. Затем недоверчиво оглядела грязных незнакомцев, пришедших с ее отцом, и махнула рукой в сторону дома:
- Проходите, дождь скоро начнется.
И правда – на небе скопились тяжелые тучи, гладь озера, отражая их, стала черной. Крупные капли уже начали падать, со звоном разбиваясь об воду и пуская круги в разные стороны, ливень был готов вот-вот пролиться на землю. Просить дважды не пришлось, Джулиан первым вошел в хижину, оказавшуюся на удивление просторной, может, правда, из-за скудной мебели, а может, из-за какого-то зрительного обмана.
В доме было еще пятеро детей, но уже совсем маленьких, они сидели на раскладных кроватях в углу и хихикали, шепчась и никак не желая угомониться, одна лялька качалась в колыбельке. Дух уложил Элдора на лавку у стены, прикрыл ставни, чтобы дуло не так сильно. Дождь все-таки хлынул и забарабанил по крыше, ветер завыл среди елей на том берегу, стало холодно и неуютно, и даже когда были закрыты ставни и дверь, ощущение чьего-то враждебного присутствия осталось: лес был проклят жившей в нем Госпожой Тьмой. Люрванди села рядом с князем, взяла его за руку – он так и не пришел в себя. Джулиан, Доран и колдун с дочерью разместились вокруг грубо сколоченного стола и принялись тихонько говорить между собой, обсуждая дальнейшие планы.
- Через сколько ОНА явится? – спросила Доран.
Джулиан пожал плечами:
- Дня три у вас точно есть, но точнее не могу сказать. Лесной Джокер за пределами Зачарованного леса, а ОНА сама вряд ли придет – все-таки ОНА пока что заперта, я надеюсь. Вам придется уйти, и, я думаю, что Скрытые города станут вам хорошим прибежищем, пока Сивард не поможет.
- Но там нет воды, - тяжело возразил колдун. – Мы не сможем там долго находиться.
- А вам и не нужно. Дня через четыре мы уже будем в Солнечном, и Сивард заберет вас отсюда….
- Сивард, Сивард, - фыркнула Доран, и Люрванди, уже успевшая задремать, моментально проснулась. В голосе богини явно слышалось пренебрежение к имени Лунного Стража, будто она не верила в его силу. А у эльфийки уже давно были вопросы не только о способностях Верескового Воина, но и о его существовании, однако, девушка боялась спросить у Элдора, а, тем более, у духа. Богиня Дорог же не стеснялась высказать свое пренебрежение.
- Ты все взваливаешь на него, - тем временем продолжала Доран. – С чего ты взял, что он живой вообще?
- Мне Ирвин сказал, что выпустил его из Дома.
- С того момента прошло тринадцать лет…
- Ему-то что? Он полторы тысячи прожил, тринадцать лет ему погоды не сделают, - отмахнулся Гарноувер.
- Ты знаешь, что он мог уйти за Предел? Тогда от него будет мало толку.
- Предел? – переспросил колдун.
Доран кивнула:
- Эта ситуация происходит, когда ты вычерпываешь все свои силы настолько, что не можешь даже дышать, но продолжаешь технику, уходя за грань возможного. Обычно, после такого умирают, но, если рядом оказался кто-то, кто может поделиться своей энергией, ты выживешь, да только вот перестаешь владеть всей своей силой – у тебя остается лишь часть. Чем дальше уйдешь за Предел – тем меньше останется, а в Последней битве Сивард очень многое отдал. Я все понимаю, что он – Звезда и потому сильнее всех в мире, - последняя фраза была произнесена с явной иронией, а дальше богиня продолжила уже совсем серьезно: - но если он был за Пределом, то он бесполезен.
Люрванди замерла, ожидая, что ответит Джулиан, ведь от его слов зависел смысл всего этого безумного путешествия. Дух молчал достаточно долго, и эти минуты растягивались в часы.
- А что мы еще можем? – наконец, спросил он. – Что еще остается? Сивард - наша последняя надежда, если он не справится – то никто не сможет. Я хочу вытащить Ирвина – его заперли где-то, и Тьма держит его оковы. Но я уверен, что Сивард сможет помочь мне спасти брата, - решительно добавил он, заметив, как приуныли все в хижине, - я уверен, что Белый Воин также силен, как и прежде, а он всегда был практически безграничен, что ему Темная Крепость…
От слов Джулиана на душе стало спокойно и пусто, плед, принесенный дочерью колдуна, наконец, прогрелся, и девушку стало клонить в сон. В этой хижине, где в нескольких местах протекала крыша, а в углу вповалку посапывали дети, было в сто раз уютнее, чем в светлых комнатах города-муравейника. По стенам висели какие-то предметы колдовского быта, свеча на столе прогорела и почти потухла, остался только едва тлеющий огонек, который давал больше дыма, чем света, потому повисла темнота, а на улице все шел дождь – ровно и монотонно. Колдун отправил дочку спать – она все-таки была ребенком, хоть отчаянно строила из себя взрослую, да и сам отправился отдыхать: ему крепко досталось сегодня. Сидеть за столом остались только Джулиан да Доран, брат и сестра, знавшие друг друга, насколько поняла эльфийка, еще до начала времен. Они тихо говорили между собой, и постепенно их беседа свелась к обсуждению событий настолько древних, что о них уже никто ничего не помнил.
- Мы все перестали быть детьми, - говорила Доран, - когда ты умер, - она подперла голову рукой и упорно отводила взгляд от Джулиана, хоть он и смотрел на нее, не отрываясь. – Мы все винили себя за твою смерть, потому что знали, что ждет каждого из нас после гибели, а в окружение мы попали по собственной глупости, ценой которой стала твоя жизнь. Тогда мы узнали, что значит боль потери и какова цена ошибки на войне. Я носила твой портрет в медальоне как напоминание, а когда на землю пришли братья меньшие – то есть физические существа – я получила группу эльфов в ученики. Среди них явно выбивался один парнишка, по имени Анорь – от него и пошел род Анорьен. Когда шла осада Счастливого города…
- Я так и не понял, зачем вы его осадили, - нахмурился Гарноувер. – Во всех легендах говорится, что вы хотели построить на его месте…
- Да бред это все! – в сердцах воскликнула богиня. – Мы хотели строить Крепость сильно западнее, у самой границы мира, у них там даже земель не было, но они так испугались нашей силы под боком, что запретили нам строить Дом. Мы даже не осаживали Счастливый, по сути-то, мы просто встали лагерем рядом.
- Что ты имеешь ввиду, говоря слово «мы»?
- У нас всегда было разделение, как ни старался Хозяин его минимизировать. Мы, гэльфорды, держались отдельно от наших учеников, да они и сами разошлись, когда война за мир была выиграна. И хорошо: в той рубке им было бы не выжить.
- Не перескакивай, - попросил Джулиан.
- Да, прости. Итак, армия гэльфордов – нас тогда осталось всего-то двенадцать, какая мы армия? Встали под стенами Счастливого. Хозяин пытался договориться с жителями миром, но они, окрыленные своей победой, каждый раз отказывали, и в конце концов один из наших – У;рия – не выдержал. Щелкнул пальцами, и город превратился в груду пепла. Урия был хорошим парнем – таким отзывчивым, миролюбивым и даже добрым. Он всегда помогал мне – я ведь была младшей из гэльфордов Искр, и он больше всех винил себя в твоей смерти, потому что глупую ошибку допустил именно он. Бедняга изо дня в день медленно сходил с ума, война доконала его, а последней каплей стал очередной отказ Счастливого. Но пальцами умел щелкать не только Урия: Хозяин, видимо, испугавшись, безумия одного из своих солдат, моментально уничтожил его. Сейчас понимаю, что двигало Им: безумие – это заразная болезнь, а иметь двенадцать могущественных, но совершенно невминяемых психов - это самоубийство. Но тогда я, как и мои братья, не поняла Его действий. Яза;си открыто встал против Него, я и еще семеро поддержали Яза;си. Ирвин, оставшиеся двое встали на сторону Хозяина, и мы столкнулись над пепелищем Счастливого… говорят, кто-то выжил и сумел бежать, Ирвин впал в кому, а я… я была убита Хозяином. Помню, как Он вытягивал из меня энергию, как я внезапно отчетливо поняла, что умираю, но даже испугаться не успела. Что было дальше – сложно объяснить. Я как будто потеряла сознание на мгновение, но в то же время была в состоянии думать, и я рассыпалась на тысячи осколков мучительно долго, а потом темнота. И в ней я услышала голос, что звал меня по имени и просил помочь. На девушку в лесу напали какие-то подонки, и она обратилась с мольбой к богине Дорог, умоляя о защите… так я и стала тем, кем являюсь сейчас. Я потеряла способность сражаться самой, и искры мне больше не подчиняются. Единственное, что я могу – это поделиться силой с кем-то другим, с тем, кто верит в меня. И они тогда используют мое могущество, кто как сможет: маги и колдуны берут энергию, простые жители – по-разному: кто увеличивает скорость, кто на время обретает возможность взаимодействовать со стихией Земли… - Доран вздохнула. – Интересно, сколько еще наших осталось в живых или стало богами? Жив ли Урия или канул в лету?
Джулиан только головой покачал: откуда ему было знать?
- Значит, легенды лгут о нас.
Доран улыбнулась печально:
- Да и откуда им было знать, что у нас на уме? Мы всегда отличались ото всех остальных существ, вот нас и сделали монстрами, обозвали убийцами и все дошло до уничтожения… что ты будешь делать, когда найдешь Сиварда?
Продолжение разговора Люрванди не слышала – она уснула прерывистым, тревожным сном, и ее усталый разум даже сновидений не подбрасывал. Ночь ушла за свою половину, когда внезапно мирный разговор богов прервался: что-то двигалось, приближалось, заставив их вслушаться в шум дождя. Эльфийка проснулась моментально, но отдохнуть не успела, потому не смогла точно определить: спит она или нет, границы между сном и реальностью оказались полностью стерты.
- ОНА здесь, - глаза богини стали размером с небольшие блюдца, а кровь от лица отхлынула, из-за чего она стала похожа на покойницу.
- Я не думал, что ОНА придет так скоро, да еще и собственной персоной, - в приглушенном голосе Джулиана был тот же страх, что и у Доран. На миг повисла напряженная тишина – тот самый последний миг перед паникой, в который решается, куда бежать, а в сердце все еще теплится надежда, что все обойдется.
Люрванди застыла вместе со всеми, вслушиваясь в шорохи ночи за окном, хоть и понимала, что это бесполезно: ТА, что пришла, не имела тела, и звали ЕЕ Госпожой Тьмой.
- Надо уходить, - Джулиан вскочил, с грохотом перевернув стул, подлетел к лавке, где в забытьи лежал князь, тряхнул эльфийку за плечо: - Просыпайся, мы уходим, немедленно!
Доран тем временем подняла колдуна и принялась быстро объяснять ему, что происходит, девочка-русалка тоже проснулась, младенец в люльке истошно завопил.
«Доран, - Тольм ощетинился, шерсть на его загривке встала дыбом сильнее обычного, - поторопись. ОНА уже совсем рядом!»
- У тебя есть место, куда увести русалок? – Гарноувер поспешно закинул оба рюкзака на спину.
- Да, - богиня будила детей, - Морис, - обратилась она к колдуну, - отведи народ к темному гроту, там портал. Джулиан, вам на ту сторону озера – в ельник, дальше сам найдешь.
Колдун обнял дочь за плечи:
- Ты слышала, что сказала госпожа? Забирай детей, будите остальных и уходите!
- Пап, а ты? – спросила она, уже зная, что ответит отец.
Тот глянул на свою богиню, она замерла, а потом медленно и спокойно ответила:
- А мы останемся и задержим ЕЕ, пока вы уходите.
Это было все равно, что сказать: мы останемся на смерть, и каждый понимал это, исключая разве что детишек.
- Пап, идем с нами, пожалуйста! – крикнула русалочка и горько разрыдалась, прижавшись к отцу.
Остальные дети тоже что-то почувствовали и, окружив единственного родителя, завыли от страха и тоски.
- Этого ты хотел? – горько спросила Доран. – А я предупреждала, что так будет.
Джулиан ничего не ответил, только отвел глаза: он всем сердцем хотел остановить этот ужас, но не мог ничего сделать.
-Вы идите, - колдун коротко поцеловал каждого из своих детей, открыл люк в полу, ведущий в озеро, и стал бережно сталкивать туда малышей.
Последней осталась его старшая, младенец в сумке-поноске за ее спиной истошно, не прерываясь ни на секунду, голосил, она сама навзрыд рыдала, понимая, что больше не увидит отца. Никогда не увидит…
- Все будет в порядке, слышишь? – Морис прижал ее к себе. – Обещай, что выведешь народ, пожалуйста. И береги семью, ладно? Я люблю тебя, милая…
Она только судорожно кивала в ответ и все не хотела уходить, но время поджимало и ей пришлось оторваться от родителя и прыгнуть в люк. Всплеск воды оповестил, что она уплыла, и только тогда колдун смог содрогнуться и, обхватив себя, сжаться в комок – ему было нестерпимо больно и страшно не столько за себя, сколько за семью оставшихся сирот.
- Я пойду помогу им и портал разломаю, чтобы ОНА не смогла пройти вслед за русалками, - тяжело бросил Джулиан. – Удачи тебе, Доран, и да хранит тебя сила Создателя!
Богиня усмехнулась:
- Мне уже ничего не поможет.
А потом внезапно подлетела, прижалась к старшему брату, не в силах сдержать нахлынувший ужас. Гарноувер обнял ее сильно-сильно, желая уберечь ото всех опасностей хоть бы ценой своей жизни, как тогда, на рассвете мира, но все изменилось, и теперь уже Доран должна была пожертвовать собой, а он, Джулиан, должен был жить.
- Я бы умер за тебя еще раз, если мог бы, - сказал он так, чтобы слышала только она.
Богиня кивнула:
- Я знаю, но ты должен жить, чтобы жил князь, только тогда вы сможете добраться до Солнечного и позвать Сиварда на помощь. Я знаю, так надо, но мне все равно страшно.
- Я позабочусь, чтобы вера в тебя не угасла, - обещал дух, целуя ее в обе щеки, - а теперь пора, прощай, Доран! Свидимся еще!
- Спасибо тебе за все, - прошептала она на прощанье, не в силах отвести взгляд.
Она проводила брата до самого люка и, даже когда он исчез, несколько мгновений смотрела на то место, где он только что был. А потом повернулась и решительно сжала зубы:
- Удачи тебе, храбрая девочка! – она поклонилась Люрванди. – Пусть любовь хранит тебя и твоего избранника.
И, не сказав больше ни слова, вышла под дождь, а вслед за ней хижину покинул и колдун. Эльфийка хотела было спросить, откуда богиня знает про ее любовь к Элдору, но потом подумала, что это очевидно, да и Доран уже исчезла. Потянулись долгие минуты ожидания, когда каждый посторонний звук – будь то выкрик ночной птицы или плеск рыбы в озере – кажется предвестником беды. Девушка и так уже издерганная недавними событиями, едва с ума не сошла, пока Джулиан не вернулся. Он появился только через пол часа – взъерошенный и злой, как черт.
- Теперь поторопимся, ОНА уже здесь, - дух подхватил князя на руки и первым бросился вон из дома. Дождь за несколько часов стал только сильнее, ледяные струи заливались под одежду, заставляя цепенеть от холода. Все вещи моментально вымокли и прилипли к телу, камни моста, скользкие, как мыло, не давали передвигаться быстро, но бог Ветров все подгонял, нервно оглядываясь назад, туда, где у распутья уже кипело сражение. То и дело темноту ночи разрезали всполохи зеленого света, сопровождаемые непрерывным грохотом, и земля тряслась под ногами. Люрванди едва стояла на ногах, лес вокруг плыл зачарованной картинкой. Она не понимала, куда бежит, и ей было все равно, как этот кошмар кончится, только бы он прервался поскорее. В какой-то момент камни под ногами кончились, и девушка побежала по свету – в том месте, где мост обрушился, Джулиан создал заплату, чтобы физические существа смогли пройти. И в этот раз никто не тянул эльфийку за руку, никто не помогал бежать, но она молча сражалась сама, упорно продолжая двигаться вперед. А потом она поскользнулась и с оставшиеся дуги моста просто съехала, обдирая руки о ступени.
- Ты жива там? – дух вздернул ее на ноги.
Голова отчаянно кружилась, тело болело от ударов. Люрванди обернулась, последний раз глянув на хижину, что приютила их: в окошках по-прежнему тускло горел свет – свечу никто так и не задул. С этой сторожкой было связано столько боли, что сердце рвалось на части, от одного взгляда на нее, потому девушка решительно отвернулась и вслед за Тольмом бросилась в черный ельник.
Там было совершенно темно, деревья протянули свои ветви на дорогу, и колючие лапы били прямиком по лицу, раздирая кожу в кровь. Каким образом она не выбила себе глаза, эльфийка не знала. Может, повезло, а может, Джулиан хранил… она ничего не знала, и только в одном была четко уверена: чтобы выжить, надо было бежать вперед. И она бежала, хоть ей и казалось, что она стоит на месте, бежала, хоть сердце выпрыгивало из груди, а свежий воздух внезапно стал душным и пустым. Она не помнила, сколько раз падала и поднималась, сколько раз думала, что больше не сможет сделать ни шагу, но каждый раз откуда-то находились силы, чтобы двигаться дальше. И этот ад был реальностью, в которой она жила, или, если вернее, выживала. А потом все внезапно кончилось. Просто взяло и кончилось. Она в очередной раз рухнула, запнувшись о вывороченный корнями камень, но упала уже не на дорогу, а в глубокую, грязную лужу. Руки по локоть провалились в болотную жижу, Люрванди поняла, что прошла сквозь портал, и в то же мгновение силы оставили ее. Руки подломились, и эльфийка полностью рухнула в грязь, мгновенно захлебнувшись.
Кто-то схватил девушку за шиворот и выволок прочь из болотной лунки, уже начавшей засасывать свою жертву. Тольм вытащил напарницу, вытянул ее на островок суши, следом из портала вывалился Джулиан, бросил Элдор в воду, предоставив заботу о князе Тольму, а сам повернулся к межпространственной щели, которая уже снова начала работать, пропуская Госпожу Тьму. Фигура духа загорелась нестерпимо ярким светом, а прямо из воздуха показалось множество черных щупалец, разрывающих пространство. Гарноувер раскинул руки крестом, а затем резко свел их вместе, крикнув что-то страшно на Древнем языке. Вопль был настолько громким и грозным, что деревья зашатались, а Люрванди вынуждена была сжаться, закрывая уши руками, свет загорелся так сильно, что стер все, что было рядом, оставив только пронзительно сияющий шар, что-то сломалось со страшным грохотом, но этот разрушительный звук не был физическим – он прозвучал только в голове у девушки, а вслед за ревом ломающегося портала пришел дикий визг, и обрубленные лапы Госпожи Тьмы свалились в болото, но даже долететь до воды не успели: они сгорели во всепоглощающем свете Джулиана. И в тот же миг все закончилось. Свет потух и простая, мирная темнота навалилась на путников, голоса и грохот оборвались, и только эхо еще немного покричав, затихло, и шум дождя показался совсем слабым и тихим. Тольм с чавканьем вылез из болота, вытаскивая князя – тот до сих пор был в забытьи. Внезапно, как прощание, вспыхнуло и тут же погасло зеленое сияние.
-Доран, - прошептал Джулиан, а потом крикнул, что есть сил: - Доран!
И, отчаянно всхлипнув, рухнул на колени, сжав голову руками. Он не плакал, нет, но что-то внутри него рвалось и ломалось от боли. Люрванди, пошатываясь, поднялась, закутала эльфа во все теплое, что только нашла, с помощью Тольма оттащила жениха под крону чахлого болотного деревца – там хоть лило не так сильно. Затем, велев Волку остаться с Анорьеном, побрела к духу. Тому сейчас требовалась помощь гораздо больше, чем Элдору. Она шлепала по жиже между островками и все думала, что ему сказать, как поддержать, да так ничего и не смогла придумать, потому, подойдя со спины, просто обняла своего бога за шею, щекой прижавшись к его щеке. Он молчал, но девушка чувствовала, как его отпускает потихоньку, как его рассудок освобождается от разрушительной боли, и на ее место приходят пустота и тоска, но сходить с ума Джулиан уже не собирался, и на том спасибо. Люрванди не знала, сколько времени прошло, она продрогла до костей и устала, дух шевельнулся, высвобождаясь, поднялся на ноги, повернувшись к девушке, и впервые за все время дал спокойно посмотреть в свое лицо – на том явно проступили морщины, а глаза запали в тени синяков. Он был уродлив в своем горе, и не скрывал этого.
- Спасибо, - пробормотал он, как-то неуверенно и робко для могущественного бога. – Идем, я разожгу костер, ты, небось, совсем замерзла…
Остаток ночи прошел спокойно. Элдор забылся крепким сном, согретый теплом громадного Волка, Люрвади тоже задремала, но, сидя с открытыми глазами, она видела, как Джулиан достал сигарету и закурил, подавился дымом и закашлялся – это действие явно не было его привычкой. Девушка поднялась и, отобрав сигарету, кинула ее в грязь:
- Не надо, не губи себя.
- Я дух, у меня нет легких, - проворчал он.
- Как мне обращаться к тебе? Или к вам? – спросила эльфийка.
Он покосился на нее слегка раздраженно, но ответил спокойно:
- Просто на «ты» и по имени: Джулиан. Ударение на последний слог и постарайся не сокращать до Джу, как это делает Элдор. А теперь спи, - он дунул, навевая дремоту, и Люрванди, свернувшись калачиком на мокрой, грязной земле, заснула, прижавшись к теплому боку Тольма. А дождь все шел и шел, холодный, равнодушный, как сама жизнь, и все вокруг стало серым и пустым, как будто надело траурную ризу по двум погибшим в эту ночь.