Каково это, остаться одному?

Когда-то меня у нее еще не было. Она была молодой и очень красивой.

Мама.

Ну а потом появилась я.
И появилась наша с ней жизнь.

Помню, как просила ее не вести меня рано утром в детский сад, и мы оставались дома. Мама готовила сырники и сладкий чай, мы много смеялись, и она была такой молодой.

Помню ее большой теплый свитер с жемчужинами, и как мы гуляли под дождем. И как зимой катались с горки и упали в ручей, и даже тогда мы смеялись. Помню, как папа перестал быть рядом, и мама стала часто плакать. Когда я смеялась, она просто улыбалась мне, а в глазах ее была пустота.
Каково это, остаться одному?
Я не знала, ведь у меня была она, и рядом с ней мне не было страшно.

Я взрослела, и мир вокруг оказывался не таким чистым, как белый снег на горе, с которой мы улетели в ручей. Мир был злым, и я была злой, потому что боялась. На маму я злилась тоже — она была строгой, мы ругались и я ненавидела ее. У меня появлялись друзья, они все были ближе, чем она. Они понимали меня и любили.
А она была строгой.

Мы ругались и я убегала, я кричала, а она кричала мне вслед... Когда мы ругались перед сном и я засыпала в слезах, она входила в мою комнату чуть позже, дождавшись, когда я усну, садилась на краешек моей кровати и смотрела на меня своими добрыми глазами. Глазами, которые всё еще видели малышку, которая шлепает по летним лужам босиком и на весь двор
смеется.
Она гладила меня по голове и уходила тихо-тихо. А я не знала. И наутро просыпалась снова злой на весь мир и на маму. А мне всего-то надо было ее обнять.

Шло время, и друзья, которые были ближе, предавали. Или просто уходили. Или находили новых друзей.
Любовь, которая каждый раз казалась настоящей, сгорала, а та, которая у меня была, была не нужна. Я больше не жила с мамой, звонила ей редко, а она писала мне сообщения...  Я отвечала иногда, пальцы быстро печатали что-то типа "привет, занята", и спустя долгое время от нее приходил ответ: "Хорошо. Позвони, как сможешь. Я люблю тебя. Когда ты приедешь?"

Я не отвечала. А мама сидела с телефоном в руках долго-долго, и печатала мне. "Когда ты приедешь". За время, пока она набирала сообщение, я уже успевала забыть, что мне надо ответить, и пропадала.
Она сидела и не выпускала из рук телефон, и ждала. Думала, может быть позвонить?
Но я ведь так занята... Тогда она убирала телефон и смотрела в окошко. Когда успело пройти столько времени?

Сколько времени должно пройти, чтобы эта ладошка, которую она сжимала так недавно, которая брала ее за палец, чтобы не бояться ничего в целом мире, не может теперь взять телефон и набрать номер... Хотя бы на пять минут.
Хотя бы на две?

Однажды, когда я заехала к ней в гости, она вдруг заплакала и сказала, что увидела утром себя в зеркале и испугалась. Мама сказала, что от нее молодой остались только глаза.
Ее глаза, которые увидели меня в первую секунду моей жизни.
Глаза, которые видели все мои ошибки, падения и слезы. Которые все прощали.
Глаза, в которых была вся настоящая любовь, которая теперь мне как будто не нужна.
Я посмотрела на нее и вдруг увидела на секунду, что это я выросла, а она осталась той молодой девочкой... И эти ее глаза хранили все мое детство и всю мою жизнь – и они были самые живые на целой планете. Я обняла ее, взяла за один палец, как в детстве, и заплакала.

"Ты не голодная? Обязательно поешь"
"Как дела? Может быть ты приедешь?"
"Позвони пожалуйста бабушке"
"Если хочешь приезжай, я дома. Приготовила суп"

А потом...

Как это бывает в жизни, знаете? Когда закрываются чьи-то живые глаза навсегда - и ты
не понимаешь, где человек? Где он? Был всегда где-то, пускай и далеко, но ты мог ему позвонить, ты мог написать ему или даже приехать, или хотя бы было место на карте такое, где человек точно был.
А теперь его нигде нет.

Но от него остался целый мир.
Ты не можешь понять, где человек, но открываешь все его сообщения... Вот он пишет тебе
"Как дела? Может быть,ты приедешь?"

Но тебе больше некуда ехать. Этого места нет нигде на земле.
"Позвони, как сможешь"
Хотя бы на пять минут.

Хотя бы на две?

И я представляю, как она сидит, смотрит долго-долго в окошко, и думает обо мне.
Когда же я смогу. Когда меня смогут еще раз увидеть ее всегда молодые глаза.

Каково это, остаться одному?