3. Попутчица. Un Viaggio Verso la Verginita

Продолжение. Предыдущая часть здесь: http://proza.ru/2021/07/30/96

                - 3 -

     Моя гуттаперчевая попутчица уютно укладывает своё миниатюрное тельце пирамидкой в кресле напротив: скрестив в лотос загорелые конечности, помещает голову между ладоней, упершись острыми локтями в уголки коленных чашечек и вонзается в меня жадно ожидающим взглядом:

- Ну? Твоя нерешительность уже превышает три непростительных шага! Решайся! И я посвящу тебя в великую тайну твоей судьбы!
- К чему это ты? Цитата?
- Почти. Я буду немного подсказывать, иначе ни за что тебе не догадаться о моих сокровищах.

     Вся моя самоуверенность мгновенно улетучивается. Мне не однажды случалось попадать к себе домой в абсолютно разных уголках мира. Представьте: вы впервые переступаете порог дома где-нибудь в совершенно иной стране, положим вас пригласили на семейный ужин, и вдруг обнаруживаете в библиотеке или на книжных полках ровно тот же набор книг, который остался дома, только на других языках. Когда это произошло со мной впервые, я не находила никаких иных объяснений происходящему, кроме мистических. Позже подобные совпадения повторялись неоднократно, и каждый раз я чувствовала себя в пространстве некоего метафизического вечного обиталища, будучи за тридевять земель от России.
     Это больше, чем кровная связь - знание о том, что твои собеседники пропустили через себя те же книги, наполнены теми же смыслами, это всегда рождает особую родственную интимность, телепатическое понимание с полувзгляда, не нуждающееся в пространных объяснениях.      
     Но настоящий случай был особенным: простоватая внешность и юный возраст моей попутчицы неуловимо диссонировали с глубиной её сверкающих обсидиановых глаз.

- Ты хорошо знаешь итальянскую литературу?
- Я думаю ... неплохо знаю, для иностранки. А у тебя там что, только итальянские авторы?
- Я же сказала в самом начале - я из Наполи. Вот слушай историю, может быть угадаешь. Тебе известно, что раньше в повозках возили только осуждённых на казнь? Так их лишали чести! А мы с тобой едем в повозке и считаем это привилегией.  Кто же это так все перевернул?
- Погоди-ка, это какая-то притча... Что-то очень знакомое. Кретьен де Труа? Рыцарь телеги? Но он не из Наполи, совершенно точно!
- Ланчалотто! Когда он влюбился в Джиневру и велел ...
- Карлику!
- Нет! Слуге ... велел возить себя в телеге на посмешище всем. И с тех только пор ...
- Граждане благородного происхождения ...
- ... Дамы и Рыцари стали в них разъезжать. Но это итальянская книга.
- Ты не права!
- Ашпетто! Я знаю о чем говорю, и доказать могу - она у меня с собой. Слушай дальше - у тебя ещё две попытки! Ещё одна история из этой же книжки: про письмо мертвой девушки, найденное в мешочке у её пояса благородным королем Артуром на корабле призраке. Она написала: "Если хотите знать как дошла я до жизни такой, то знайте, что я умерла от того, что слишком сильно любила"!

     Анна-Мария скорчила тут такую трогательно-скорбную гримасу, что я не удержалась и расхохоталась во весь голос:

- Так ты вздумала меня дурачить легендами о рыцарях Круглого стола?

     Она с удивлением уставилась на меня и нахмурившись угрожающе зашипела в ответ:

- Ашпетто, дорогуша, в моей книжке помештили почти что вше шказки и легенды, што тогда были извешны!
- Я наверное не знаю ничего об этой книжке, Анна-Мария, не обижайся. Я не так уж много и знаю, на самом то деле.
- У тебя ещё один шанс!,- она прищуривается и закусывает губы, пряча улыбку.
- А не то зарэжешь?
- А не то такую тебе судьбу напишу - устанешь распутываться.
- Это в благодарность то?
- В благодарность напишу, а в отместку - то, как напишу!
- Спокойно, спокойно! У меня для тебя тоже созрела загадка?
- Это я люблю. Но вот сначала дослушай мою. У одного жонглёра в попутчиках был Господь Бог...
- Я сдаюсь, Анна-Мария. Я не знаю, о какой книге речь. Но очень хочу узнать!

     Она медленно высвобождает конечности, разбирая пирамидку и перемещается к пестроте своей невероятной поклажи, точным движением выуживая из кучи что-то напоминающее вещевой мешок. Медленно развязывает его тесёмки и извлекает завёрнутую в бумагу книгу. Все это происходит под мерное остинато колёс и посвистывание ветра, проникающего в купе сквозь невидимые отдушины вентиляционных решёток. Свёрток в её руках раскрывается и в нем оказывается ...

"...Они под звон колоколов
     Молились Богу спьяну,
     Они дарили соколов
     Турецкому султану.
       
      Увы, растаяла свеча
      Молодчиков калёных,
      Что хаживали вполплеча
      В камзольчиках зелёных,
       
      Что пересиливали срам
      И чумную заразу
      И всевозможным господам
      Прислуживали сразу..."

Я знала об этой книге из стихотворения Осипа Эмильевича, но никогда не читала её ни на русском, ни на итальянском.

- "Новеллино" Мазуччо! Это очень старая книга и её издали в Наполи - видишь? 1874 год!

Она аккуратно протягивает мне книгу. А я не могу поверить своим глазам - словно фокусник неожиданно извлёк живого кролика из носового платка.

- Ты это серьёзно? Вот так запросто разъезжаешь по стране с такими раритетами?
- Я ни кому не рассказываю, ты не думай. Просто ты не опасная для меня. Я умею видеть людей. Што скажешь?

     Я держу в руках странно тяжелый, словно пропитанный жирным воском времени фолиант с обложкой из тонкой голубой кожи; осторожно приоткрываю, прислушиваясь к своим ощущениям. На титуле действительно надпись и дата: Masuccio Salernitano, Napoli, 1874. По антикварным меркам книга не такая уж и давняя, но вся эта предыстория и то, где мы находимся, и эти всплывшие в памяти строчки на русском языке:

"Топили воск, мотали шёлк,
  Учили попугаев..."

- Что с тобой? У тебя такое лицо, как будто ты уже приехала туда куда собралась,- она хохочет своим
густым смехом и осторожно забирает сокровище, заворачивая его в бумагу, похожую на куски старых обоев.
Это книжка моего деда. Он мне читал её когда я ещё без штанов по двору бегала. Так что наизусть её знаю, не поверишь. Эй, подруга, я вовсе не намеревалась вгонять тебя в ступор. Ты тут?

- Да, просто ты и вправду походишь на какое-то сказочное существо...
- А я тебе говорю, мы в Наполи - особенные. Мы умеем хранить ... всякое барахло и ни за что с ним не расстаёмся, ни за какие посулы.
- Знаешь, есть такой русский поэт - Осип Мандельштам. Вообще он не только русский, но писал на моем языке и ...

И в этот момент я слышу её голос, произносящий миллионы раз повторенные строчки на другом языке:

 "Insonnia. Vele tese. Omero. 
  Ho letto fino a met la lista delle navi:
  stormo di cicogne, lunga covata,
  che sull’Ellade un tempo s’e levata*

- Я знаю его. Он поляк. Его книжка у меня есть - ты угадала! Моя подружка, на которую ты похожа мне её подарила. Погоди-ка...

     Она начинает рыться в своей разномастной поклаже и через несколько мгновений извлекает томик стихов обожаемого мной поэта и, раскрыв заложенную каким-то фантиком страничку продолжает:

     Come in confini stranieri cicogne incuneate -
     divina spuma sul capo di sovrani, - verso dove navigate?
     Ma se non fosse per Elena, v’importerebbe forse qualcosa
     della sola Ilio, o viri achei? *

А я вторю ей на русском:

"Кого же слушать мне?
  И вот Гомер молчит,
  И море черное, витийствуя, шумит
  И с тяжким грохотом подходит к изголовью."

Внутри меня словно разверзается бездна и в этот момент за окнами вагона яркий свет сияющего солнцем дня сменяет полная темнота и в нашем мирке день мгновенно превращается в электрические сумерки, и звучит ритм несуществующего времени, усиленный многократно крещендо тоннеля, в котором мы внезапно, и так в рифму и в ритм оказались:

Таки-так-то-так-то-так - Так-и-так-то-так-то-так ...




*Итальянский перевод Гарио Заппи /GarioZappi /


Продолжение: http://proza.ru/2021/10/05/90