Ночные ястребы - детектив Записки следователя прод

        Приближался  всеми  любимый, весенний, первомайский праздник. Праздник Весны  и  Труда!  Город готовился к празднику. Наряжался, прихорашивался, убирался.  Белили  бордюры, деревья, столбы. Ремонтировали  тротуары,  залатывали  ямки  разбитых  дорог.  Красили фасады  домов, зданий, магазинов, заборы. Приводили клумбы в порядок. Сажали цветы. Вешали на столбах, на зданиях флажки, транспаранты: призывающие, рапортующие о достигнутых результатах, приветствующие. Убирали мусор. Город хорошел и светлел.  Улицы, площади становились красивыми, чистыми и уютными.
  « Всегда бы так!» - подумал я, глядя на город, возвращаясь, домой  после тяжёлого, трудного рабочего дня.                На следующее утро после кражи, я,  побыв  некоторое  время  на  оперативке  у начальника, отпросился  раньше  времени,  ссылаясь  на  то,  что   накопилось  много  других  дел, требующих срочных  решений. Примерно, около  десяти часов дня, меня срочно  вызвал  к себе  полковник. «Опять  что – то  случилось? -  недоумевая,  я  направился  к  начальнику.  Я  даже не успел  перешагнуть порог  его кабинета, как  тут же полковник, скороговоркой  проговорил:                - Собирайся! Тебя, меня, прокурора города Хопрова, секретаря  партийной организации отдела Иванкова,  срочно требует к себе  первый секретарь горкома партии В.М. Лысов.
- Константин Дмитриевич, - обратился я к  начальнику, - моё участие необходимо там?   Полковник удивлённо посмотрел на меня и, сделав гримасу недовольства на лице, строгим  голосом, выпалил:               
 -Ты думаешь мне охота  идти  туда?  Пойми, не я приглашаю туда…   В этот момент  дверь  кабинета  начальника  резко  открылась и  в  дверях  показался  прокурор Хопров С, П.  С порога, тут же, не поздоровавшись, на ходу, бросил:
  - Что-то у вас кислые мины на лицах? 
 - Приятного ведь мало  будет, чует моё  сердце, - в сердцах сказал  полковник, и он  резко  поднялся из за стола и решительно направился к выходу из кабинета. За полковником последовал прокурор, а я за ним. По дороге в горком партии, нас догнал секретарь партийной организации отдела  Иванков В. П.
                *   *   *
  В приёмной первого секретаря людей не было. Только сидела секретарь  Татьяна Ивановна. Женщина средних лет, как я знаю, она давно  работает в горкоме. Не один секретарь поменялся, а она всё работает и работает.  Увидев нас, она быстро поднялась и скрылась за дверью кабинета первого секретаря. Через небольшой промежуток времени она вышла и, оставив дверь открытой, попросила нас войти в кабинет.   В кабинете первого секретаря  находились  члены  бюро   горкома  партии, председатель  горисполкома А.Ф. Чумаков и другие руководители  предприятий и организаций города. Четыре  стула были свободными, и Виктор Михайлович рукой  указал на свободные стулья. Мы незамедлительно воспользовались гостеприимством  хозяина. Как только мы расселись, первый секретарь, как будто он только ждал  этого момента, поднялся со своего  рабочего места, обвёл своим властным, грозным взглядом  присутствующих в кабинете и остановил его, где сидели  мы. Не спуская с нас своего взгляда, он с  жёстким и грозным требованием обратился к нам:
- Если вам дорога честь нашего города, если  вы и дальше хотите оставаться на своих должностях  и  продолжать  работать  добросовестно,  честно на благо  города и населения, винтовки должны быть найдены и изъяты, а преступники установлены и задержаны до наступления майского  праздника! Мы не можем допустить, чтобы  любимый  советским  народом  праздник  первого мая  был омрачён  каким-либо  преступным  событием. Прошу учесть это! Секретарь  на  несколько  секунд  сделал  паузу  и  не  спуская  с  нас  грозного  своего  взгляда,  добавил: -  Последний срок тридцатого апреля!
 «Недельный срок. Не густо! –  мысленно отметил я про себя, глядя на грозного первого секретаря горкома. – Устанавливать сроки и даты, ума большого не надо,  лишь  бы  голова  была  на  плечах.   А вот раскрыть преступление, не имея никаких  следов  и  улик? Тут  уж,  никакие угрозы и сроки не помогут!».  После слов секретаря горкома, в  кабинете установилась мёртвая, гнетущая тишина. Все сидели молча и ждали.  Молча сидел, опустив голову и сам первый секретарь. Мне подумалось, что так резко и грозно высказав, ему самому, по всей видимости, не уютно, не совсем приятно стало. Что сказано, то сказано. По его внешнему состоянию и виду я понял, что он смягчить обстановку не собирается. Его  тоже  понять  можно. Неприятности  перед  таким  праздником  тем  более. Я  посмотрел  мельком  на  прокурора  и  на начальника  своего. Они,  как и  все  другие,  опустив  головы,  сидели  молча.      Неожиданно тишину нарушил председатель горисполкома Чумаков Александр Фёдорович и он, вероятно, поняв, что секретарь горкома чересчур  грозно высказался, как-то разрядить обстановку и смягчить грозное выказывание секретаря, сказал:
 - Есть мнение горисполкома, в случае успешного завершения операции по изъятию винтовок и задержанию преступников, поощрить всю оперативно-следственную группу, занимавшуюся по раскрытию данного преступления, денежной премией. Пусть это будет вдохновляющим знаком для вас! Закончив свою речь, председатель горисполкома прямо посмотрел в сторону первого секретаря. Но секретарь остался глух на речь Чумакова.
                *   *   *
   Сообщение по радио о краже винтовок, и какую опасность представляют они в руках преступников,  начало  давать свои  результаты, но только пока не в пользу нас.   Время от времени в  дежурную  часть  милиции  стали  поступать сигналы от населения о том, кто-то слышал выстрелы, то в центре города, то на окраине его. Кто-то видел, какие-то  парни  несли  на  руках  винтовки. Кто-то сообщил, что ночью на рабочего, идущего  с работы, напали  вооружённые люди и  ограбили его. Оставили его, в чём мать родила. Выезжавшие на сигналы оперативные  работники  уголовного  розыска и участковые  изымали у подростков   самодельные ружья, как они сами его называют «поджигняки» или самопалы.       Многие сигналы не подтверждались, оказывались  ложными. Несмотря на не удачи, мы  реагировали  на все звонки и сигналы  жителей города.
  Постепенно в кабинете начальника милиции и в кабинетах оперативных работников, этих самопалов и поджигняков набралось столько, их уже некуда было девать. Впору было организовать музей этой коллекции. Тут, каких только видов, конструкций не было: разного калибра, большие, малые. Наверняка, завидовали бы такому разнообразию и изобретательности многие конструкторы и могли бы демонстрировать их некоторые музеи.
      Время шло  неумолимо быстро. Оно не щадило нас. До праздника оставалось несколько дней. Напасть на след  преступников  никак не удавалось. Преступники как в воду канули. Тишь да гладь и божья благодать. Мысли текли, как быстрые горные ручьи, но остановить их не было ни причин, ни препятствий.  Грозное предупреждение первого секретаря  горкома  партии не выходило из головы. Медленно, но упорно точило  мой  мозг. Нет, пусть читатель не подумает, что я боялся  потерять работу, должность. Бог дал мне ум, руки, ноги. Они  целы и здоровьем бог не обидел. Работу найду – это не проблема! Как- никак имею специальность горного техника, да и юристы нужны стране. Меня тревожило и волновало другое, а именно: ответственности перед населением, перед  людьми,  вручившим  нам – сотрудникам правоохранительных органов власть, право, свою безопасность, спокойствие, здоровье и жизнь.
       - Можно? – неожиданно  прозвучал  голос в тиши  моего  кабинета. Мои  рассуждения  на  этом  месте  оборвались.  Я машинально  кивнул  головой и после только  направил свой  взор на открытую дверь кабинета. В проёме  двери  предстал перед  моим  взором  бывший  начальник  уголовного  розыска  Иван Петрович Бублик. Участник Великой Отечественной войны, майор в запасе. Более  тридцати лет, проработавший в органах милиции. Начинал с участкового уполномоченного. Два года назад ушёл на пенсию в должности начальника уголовного розыска. Я быстро поднялся  со своего места и направился  навстречу  ему.
 - Заходи, заходи Иван Петрович! Давненько не виделись. Ну, здравствуй! Мы обнялись. Я  очень уважал его, и он  относился ко  мне с большим уважением.
 - Присаживайся!  Я усадил его напротив себя и сам сел. – Расскажи-ка, как поживаешь, как здоровье?  Редко  стал  посещать  нас?
 - Что моё здоровье?  Не  жалуюсь. Только  вот  скучновато. Я, считай, прожил своё. 
Ты лучше расскажи, как у тебя  дела?
 - Воюем.  Не стал я расстраивать старого человека. Он сам прекрасно понимал, какая у нас работа. - Тоже  не  жалуюсь.  Хотя  бывает  всякое, Иван  Петрович,
   - Не хочешь жаловаться, не надо. - Я  хорошо  знаю  тебя. Ты  не  из  таких. Это  хорошо.  До  меня дошли слухи, что оружие украли. Это правда?  Бублик пристально посмотрел на меня,  ожидая  ответа.  Не  хотел я о своих проблемах рассказывать ему, но не стал отрицать.
 - Да.
Иван Петрович  сдвинул свои  густые, поседевшие брови и между бровями образовалась вертикальная морщина.
- Конечно же, никакого  просвета?
 - К сожалению, да…
 - Совсем никакого?
 - Никакого.
 - Хоть какие-то улики, следы есть?
 - В том – то дело, ничего  нет. Чистый  лист  бумаги.
 - При таком  раскладе  трудновато  будет раскрыть  кражу. Иван Петрович  глубоко вздохнул и о чём – то задумался.
 - Скажи, Рудольф, - после  небольшой  паузы заговорил Бублик, - как бы ты поступил  на  месте  преступников? Использовал  бы  винтовки в таком виде, как они есть или сделал бы из них более удобное оружие, ну, скажем – обрез?
 - Смотря где их применять. Например, для охоты на зверя, на дичь, то лучше использовать, как оно есть. А если  его использовать в преступных намерениях, то лучше и удобно будет обрез. Почему ты спрашиваешь об этом, Иван Петрович?
 - Ты давно уже работаешь у нас в отделе.  Вероятно, тебе  приходилось слышать об известном преступнике давних лет. Кличка у него была « Шлёп-нога».
 -  Прости Иван Петрович, только  отдалённые  слухи. Никакой конкретики. Почему у него кличка такая, что у него с ногой было?
    - Он был известнейшим оружейником в преступном мире. Имел  три  ходки  за это. Кличка прикрепилась к нему после того, когда он при испытании обреза,   подстрелил свою ногу.
 - Специально что ли?
 - Да, нет. Нечаянно. По  неосторожности.  Ходил он, шлёпая  ногой. Кличка так и осталась « Шлёп-нога».  Во время рассказа у меня в животе заурчало. То  знак  того,  что  желудок  требовал  пополнения. Утром  толком  не  успел  позавтракать,  так  как  спешил  на  оперативку.  Я мельком взглянул на часы. Время было почти обеденное.
 - Иван Петрович, прости, что перебиваю. Что скажешь, если мы с тобой пойдём в кафе, пообедаем? Заодно поговорим о твоём оружейнике.
 - Я, знаешь, Рудольф,  согласен. Это даже очень кстати.  Давно казённых харчей  не ел. Всё дома да дома.  После выхода на пенсию, считай – это будет первый   казённый  обед.
 - Вот и отлично!  Мы почти были уже у выхода из кабинета, вдруг зазвенел  телефон. Пришлось вернуться.
 - Я слушаю! Понял. Иду!
 - Что- то случилось?  - вдруг  забеспокоился  Иван  Петрович.
 - Прости, Иван Петрович, обед отменяется.
 - По  винтовкам?
 - Как будто бы.
 - Ну что ж, дело есть дело.
 - Иван Петрович, как-нибудь мы продолжим начатый разговор и обязательно мы посидим в кафе. 
- Ну, пока?
 - Пока!
                *   *   *
     Звонок  телефона,  который  прозвенел перед  нашим уходом в кафе, означал, что  полковник  Пашков срочно попросил  меня  зайти к нему в кабинет. Причину вызова полковник не объяснил. Мне ничего не оставалось, как пойти к нему. Я быстро попрощался с Иваном Петровичем и, не мешкая бросил всё и пошёл к начальнику. У самого в голове сверлила мысль: «Жаль,  не успел  поговорить с Иваном Петровичем. Может, ценную идею подсказал  бы».
 Когда я зашёл, в кабинете находились инспектор уголовного розыска капитан
Дмитриченко Е.Ф., участковый старший лейтенант Гондусов А.А. и участковый
лейтенант Колесник  А. М. Но  Колесник,  когда  я  зашёл  в  кабинет, с  разрешения  полковника  покинул  кабинет. «Раз  ребята находятся у начальника, значит, какая – та есть хорошая новость!» - мелькнуло в голове.
 - Присаживайся! -  указал на стул  полковник.  Я сел рядом с Дмитриенко и  приготовился  слушать,  направив  свой  заинтересованный  взгляд  на  начальника.. Так не терпелось  узнать, какую  важную новость  сообщит  полковник.               
    – Несколько  минут  назад  позвонил  некий  мужчина, фамилию  назвать отказался, что на старом  заброшенном  кирпичном  заводе, подростки  занимаются стрельбой. Подробности  расспросить у него не удалось, мужчина бросил трубку. Боится, вероятно. Полковник остановил свой взгляд на мне и продолжил: - Возьми с собой Дмитриченко и Гондусова и отправляйся на кирпичный завод. Колесник займётся со сторожем школы. Никак он не может поговорить с ним. Я хотел узнать у полковника причину. Почему участковый  Колесник не может  поговорить со сторожем. Уже  раскрыл, было,  рот, но зазвонил телефон. Полковник поднял трубку и тут же рукой  указал, чтобы мы покинули кабинет.
                *   *   *
 - Джек Фёдорович, ты не в курсе, почему участковый до сих пор не поговорил со сторожем школы? Что он, пропал или ещё какая причина?
 Дмитриченко странно посмотрел на меня и на ходу,  бросил:
 - А ты сам спроси у  него. Лично я не знаю. У меня  своей  работы  по  горло.  Некогда  с расспросами  заниматься.
   На улице стояла великолепная,  тёплая  апрельская погода. Солнце находилось почти, что в зените и щедро отдавало своё тепло людям и природе. Лёгкий ветерок шевелил молодые  листья  берёз и тополей. Над городом стоял  запах  сирени. Под стать погоде, город  выглядел  тоже  великолепно. Кругом чистота, порядок, глаз радует.
  - Поедем на автобусе? –  спросил Гондусов,  обратив свой взор на нас.  В его взгляде я, обнаружил, что наш  располневший  участковый, явно не желает  идти  пешком.  «Да-а, не очень – то удобно,  я  бы  ещё  добавил, трудновато  ему будет идти  пешком в такую тёплую  погоду  и к тому же, в кожаной милицейской куртке», - мысленно подумал я, глядя на него.
 Дмитриченко с изумлением посмотрел на Гондусова и что – то  перемолов  в  голове, секунды через две-три, выпалил:
 - Мне кажется, пешком мы  быстрее доберёмся  до места,  если  пойдём  через территорию  металлургического  завода. К тому же, сейчас автобусы на перерыве. Если будем ждать, то  потеряем  много  времени.  К тому времени, пока мы доберёмся до кирпичного завода, там уже никого не будет. Я знаю  кратчайший  путь туда.  Мы по той дорожке  в  детстве  ходили  на «кирпичку». Так  мы  называли  тогда  это  место.
  Предложение  Дмитриченко не очень, видимо, пришлось по душе Гондусову. Лицо его превратилось в кислую мину, а губы отвисли, как блины.
 -Я согласен идти пешком, -  как бы дразня Гондусова, быстро проговорил я. И, не  ожидая  согласия  ребят, первым  двинулся в  путь.  Гондусов, недовольным видом,  что -  то  пробурчал  невнятное. За  мной  тут же двинулся  Дмитриченко. Я  мельком  взглянул  на  Гондусова. Ему ничего не оставалось, как подчиниться большинству и с  неохотой  двинулся  за нами. Мы  направились через  центр  города  к  главной проходной завода. От  палящего  солнца становилось жарко. Я  расстегнул  куртку. Смотрю,  Гондусов  совсем  снял  свою  кожаную  куртку. От центра до проходной завода мы преодолели за десять минут,  так  как  шли быстро.
    Уже, будучи  на  территории  металлургического  завода, Дмитриченко  предложил  пойти  мимо  мартеновского  цеха  и  попить  газированной  воды. Дмитриченко, до  поступления в милицию работал в мартеновском цехе и поэтому он  прекрасно ориентировался  на  заводе. За  ним  мы  зашли  в  мартеновский  цех. Он повёл нас в специально отведённое место: для курева, Там  же  находились бочонки  с  газированной  водой. Мы с удовольствием  попили  холодной  газированной  воды,  и пошли дальше. Поплутав  десяток  минут по заводу, мы, наконец-то вышли к плотине. Таких плотин на территории завода несколько. Они по размеру не очень велики.   Вода из речки используется для  нужд  завода, и поэтому перегородили речку М - Гнилушу в нескольких местах. Мы, на одной из плотин, недалеко от бывшего кирпичного завода, через узкий металлический мостик, перешли её и, прячась за  кусты  терновника,  которые  тут  росли  везде,  где  были  свободные места, и выступы  скал, чтобы быть незамеченными, стали добираться к территории завода.
                *      *     *
     Кирпичный завод был построен ещё в давние времена, более сто лет назад, с началом строительства металлургического завода. Его строили  для  нужд металлургического завода, а также для строительства зданий, сооружений, корпуса цехов и жилых домов для рабочих завода.  По  прошествии  определённого  времени,  а затем  вовсе, за ненадобностью, завод  забросили. В настоящее время от завода  остались лишь одни развалины и  руины: заброшенные, заваленные подземные штольни, туннели, пещеры.  Зато он  стал  для  детворы  любимым  местом  для  игр  и  купания  в  плотине.
   То  там,  то  здесь  видны торчащие из земли, поржавевшие металлические трубы, куски арматуры разных размеров и  длины.  Вся территория в настоящее время заросла деревьями, кустарниками и бурьяном.
 - Моё детство и детство  многих моих  ровесников прошли на этих развалинах, - неожиданно  заговорил  Джек Фёдорович.  Я эти  места  знал  как своих  пальцев  на руках. Целыми  днями  пропадали тут. Купались в плотине, играли  в  разные игры. Облазили все туннели, штольни, пещеры. Конечно же, которые были не завалены… Неожиданный выстрел,  раздавшийся  со  стороны  территории  завода,  прервал  рассказ  Дмитриченко.  Мы  тут же  остановились и  стали  прислушиваться.  Мы не дошли до территории завода несколько десятков  метров.  Стали приглядываться.  Находившийся  рядом со мной  Дмитриченко полушёпотом  сказал:
- Смотри, у входа  заваленного туннеля, возле  куста  терновника, трое подростков. По-видимому, они  произвели выстрел. Видишь?
 - Не  совсем, -  сказал  я,  так  как  мне  мешал  смотреть  выступ  скалы.  Дмитриченко  был  чуть  впереди  меня
  - Ну что, я побегу, постараюсь задержать кого-нибудь?                - Хорошо. Попытайся, - шепнул я. – Ты сразу не выбегай. Иди сколько возможно, скрытно. До них ещё приличное расстояние.                Дмитриченко согласно кивнул  головой и, прячась за кусты  шиповника, чтобы было не заметно, быстро  двинулся  вперёд. Когда Дмитриченко скрылся, я подозвал  Гондусова, который  шёл  позади  нас. Тяжело  дыша, весь в поту, он приблизился  ко мне и уставился на меня.               
 – Ты как, держишься?
- Как будто бы. Держусь.
 -  Прекрасно!
  Гондусов платком вытер пот с лица и шеи и, скомкав его, сунул в карман  куртки.
 - Алексей,- сказал  я  тихо, -  тебе  будет  полегче  задача. Ты  спустишься к  речке и пойдёшь  вдоль неё. Там к речке  идёт пологий  склон. Видишь? - я рукой показал  в  сторону   склона. . За плотиной  речка узкая и мелкая. Я  это  заметил,  когда   через  мостик  переходил  плотину.  В случае, если  подростки  побегут  к речке, чтобы через речку уйти от погони, то пытайся задержать кого-нибудь. Хорошо?
  - Хорошо.
  -  Тогда  вперёд!
Когда ушёл  Гондусов, я тоже  двинулся   вперёд. Через минуты,  может  быть, я вышел на территорию завода, если можно называть её так.  Перед  моим  взором предстала  печальная  картина. Как будто, тут никогда не было завода. На визуальный  взгляд не поймёшь, где была территория. Везде выросшие деревья, сплошные кустарники шиповника, терновника, бурьяна. Я вышел из-за куста и прямиком направился к туннелю, где  Дмитриченко видел  подростков. Я огляделся  вокруг, но никого не обнаружил. Не  было  ни  Дмитриченко,  ни  подростков  Решил подождать  Дмитриченко. Не успел толком  осмотреть  местность, вдруг из-за кустов показался  Дмитриченко. Весь в поту, тяжело и часто – часто  дышал.
    Подошёл ко мне и тяжело дыша, уставился на меня озадаченным взглядом
  -Ну что, Джек Фёдорович, возраст подводит? – поддразнил я его. - Удрали? Не догнал? Стареем, дружище, стареем.
  - Быстро бегают, черти! – с чувством восхищения проговорил Дмитриченко. - Куда мне угнаться за ними. Он достал из кармана брюк носовой платок и стал вытирать пот с лица, шеи.
  -В какую сторону они убежали?
  - Увидев меня, подростки  разбежались в разные стороны. – Один, который был с самопалом, побежал в сторону плотины. Подростки, по-видимому, хорошо знают территорию и вмиг скрылись из виду. Я мельком успел заметить, как Гондусов, хоть и неуклюжий, побежал за подростком, у которого в руке был самопал. Далее, деревья помешали мне видеть. Может, повезёт ему, задержит подростка. Будем ждать.
  Разговаривая на ходу, мы незаметно оказались  у входа  одного туннеля  и остановились. Вход  частично  завален. От нечего  делать  стали  заглядывать  внутрь. Но там было темно и ничего дальше  двух – трёх  метров не было видно. Фонаря у нас не было и поэтому не стали лезть внутрь.               
 - Джек Фёдорович, глядя на эти развалины, какие  чувства  испытываешь? Ты же сам сказал, что твоё детство  прошло в этих чудесных местах.
 Дмитриченко молча окинул печальным взглядом вокруг и тяжёлый, грустный вздох вырвался из его груди.
 - Лет двадцать тому назад  было  совсем иной  вид.  Не было такой развалины.  Не было этих диких деревьев, кустарников и бурьяна. Для нас, мальчишек, это было чудесным, прекрасным местом…
      Дмитриченко хотел было ещё что – то  рассказать о своих детских годах, но помешал  Гондусов, неожиданно появившись  из – за кустов. Он вёл за руку подростка, возраста,  примерно, лет двенадцать с самопалом в руке.  Подросток, увидев нас, насупился, зашмыргал носом. Неожиданно из глаз его брызнули слёзы, и зарыдал навзрыд.  Мы стали  его успокаивать. Говорили, что мы ничего  плохо  ему не сделаем. Хотим только поговорить с ним насчёт самопала. Но подросток  продолжал  хныкать,  плакать.  Долго  нам ещё  пришлось  его  успокаивать. Через какое – то определённое время, парень немного стих. Перестал  рыдать, но  продолжал  хныкать. Когда  он  совсем  успокоился, я  приступил  к  разговору.
  - Ну, здравствуй! – сказал я,  изобразив  на  лице  доброе, ласковое  выражение.  – Чего так упорно убегал от нас. Мы  ведь  не хулиганы, не бандиты, а  настоящие  милиционеры. Милиция, ты сам знаешь, всегда  помогает людям,  особенно  детям, когда они попадают в беду. Так, ведь?
 Парень опустил голову, но ничего не ответил.
 - Как тебя зовут? – ласковым голосом спросил Дмитриченко, забирая  у него самопал. Парень  без  возражения отдал  самопал и еле слышным  голосом, сказал:
 - Владимир, - произнёс  парень и  в тот же миг из глаз его снова брызнули слёзы и протяжно завыл.
Как не пытались мы его успокоить, у нас ничего не получалось.  Парень продолжал
плакать и выть. Мы все трое, не зная, что дальше делать, растерянно уставились друг на друга.  Неожиданно я вспомнил.
 - Алексей! – , обратился я к Гондусову. – Ты до того, как стал работать участковым, работал ведь в детской комнате  милиции. Не так ли?
 Гондусов удивлённо посмотрел на меня и неопределённо проговорил:
- Ну и что из этого? – сказал он, уже совершенно успокоившись, после погони за Владимиром. – Я ведь давно там работал. Какое значение имеет это сейчас?
 -Я и говорю, что ты, работал в детской комнате милиции.
 - При чём тут моя работа в детской комнате милиции?  К чему ты клонишь, Рудольф Васильевич?
   -Работая с детьми, ты хорошо усвоил  детские характеры и их психологию, умение разговаривать с ними.  Отсюда  вывод:  тебе кварты в руки, займись-ка  с Владимиром. Я думаю, у тебя  лучше  получиться. Пока ты его успокоишь, приведёшь в нормальное состояние, побеседуешь, а мы обследуем территорию. Авось, найдём  какой-нибудь  ценный  клад.. Экскурсовод у меня  есть и даже, очень опытный и  надёжный.
  На лице Гондусова  изобразилась  довольная улыбка, а  глаза  засияли  радостным  блеском.