И жизнь, и слезы, и любовь Киры XXI

             
                Глава двадцать вторая

                1


Остановившись, Кирилл поймал себя на мысли, что ему жаль расстаться с Алисой навсегда. Велико было искушение вернуться и настоять на том, чтобы она дала ему свой адрес. Он, почти неосознанно, сделал несколько шагов назад, но она  с улыбкой, глядя на него, остановила его  решительным  жестом руки. Увидев его замешательство, Алиса, перестав улыбаться,  мотнула головой, как бы говоря: “Нет!” И  уже, поднявшись по ступенькам в тамбур вагона, помахала на прощанье рукой. Кирилл не успел опомниться, как поезд, тронувшись, с привычным грохотом,  отправился вместе с Алисой на запасные пути...

Покидая привокзальную площадь, Кирилл был одновременно взволнован и встревожен. С ранней юности, избалованный вниманием женщин, он многим из них легко отвечал взаимностью, никогда при этом не терзаясь угрызениями совести. Может быть  потому, что ему не надо было их добиваться. Напротив, они сами искали дружбы с ним, не уклоняясь от близости, тайно надеясь на продолжение отношений. Единственной женщиной в его жизни, которую надо было завоевать, стала Кира.
Его не смущало и не останавливало то, что сердце ее, по ее же признанию,  хранило любовь к другому.

Целый год  он безутешно вздыхал по ней, но не потому, что она отвергала его, как мужчину, а потому, что впервые в жизни он по-настоящему влюбился. Ему впервые хотелось  каждое мгновение видеть ее, обнимать, .целовать ее губы, глаза. И вместе с этим его непреодолимо влекло к ней, как женщине, интуитивно считая, что обладание ее телом и будет апогеем счастья.
В отличие от Киры, вначале их близости, он не задумывался над тем сможет ли она на его любовь ответить такой же страстью. Ему достаточно было чувствовать, что он ее любит. Однако прошли годы. Нет, его любовь к Кире не померкла. И у Киры, по ее же признанию, проснулось к нему глубокое чувство, как к  мужу, другу и отцу их дочери. Но можно ли это назвать любовью?
Они оба стали об этом задумываться. Возникающий на этом фоне дискомфорт в интимных отношениях стал с годами их тревожить.
Между тем Кирилл все годы хранил Кире супружескую верность, избегая, даже легких ни к чему не обязывающих флиртов. Кира знала, что до встречи с ней, о нем говорили, что он не пропускает ни одной юбки. Когда Кира об этом вспоминала, в ней рождалось не только неприятное чувство ревности, но и брезгливость ко всем его бывшим случайным связям. Кирилл об этом знал и помнил, как Кира ему однажды сказала: “Если я узнаю, что ты мне изменил, я никогда тебе этого не прощу.”

То, что произошло вчера в поезде буквально спустя несколько часов после расставания с Кирой не укладывалось в его голове, но не только тем, что он изменил ей, а тем, что вечер проведенный с Алисой может наложить отпечаток на его дальнейшие отношения с Кирой.
Такой женщины, как Алиса, с такой жаждой удовлетворения  желания, он еще не встречал. Он невольно сравнил свою близость с Кирой. Она ему  почти никогда не отказывала, охотно, откликаясь на его ласки, но это больше напоминало исполнение супружеского долга. Она как-то сама призналась ему в своей фригидности: "Если бы не твой неиссякаемый темперамент, я могла бы без этого прожить". И он тут же подумал, что Алиса такого бы ему никогда не сказала. Так как распутать этот узел?

Такие мысли крутились в его голове пока он ехал с вокзала на трамвае до  остановки гостиница  ”Хабаровск”...

      
                2


Кира засыпала с мыслью: “Где я могла пересекаться с этой женщиной? Ее лицо не просто напоминает  кого-то, я уверена, что мы были знакомы”. И, даже во сне память Киры продолжала листать события и лица. Она несколько раз, просыпаясь, вглядывалась в полумраке в лицо спящей женщины. И снова засыпала под монотонный, убаюкивающий перестук колес.
Догадка пришла неожиданно во сне и, благодаря,
тому же, непрерывно звучащему перестуку колес. Именно он воскресил в памяти эпизод двенадцатилетней давности знакомства с попутчицей в плацкартном вагоне поезда “Ленинград-Москва”.

 Еще, не проснувшись, Кира вспомнила молодую  женщину, поразившую ее тогда, совершенно седыми, с голубым отливом волосами, скрепленными, как у балерин, в пучок. И еще, в отличие от большинства пассажиров в то суровое военное  время, она была одета элегантно, со вкусом…Но больше всего Киру поразил тогда рассказ женщины о её драматической судьбе...

Они проснулись одновременно и, свесив ноги, сели, молча рассматривая друг  друга. Молчание длилось не долго. Первой нашлась женщина:

           - Мне хотелось поскорее дождаться утра, чтобы убедиться, что моя догадка оказалась верной,  - она перевела дыхание, - Ведь мы уже не первый раз едем в поезде в одном вагоне и в одном купе? - Лицо женщины озарилось широкой доброй улыбкой.- Разве не так? Или я ошибаюсь?
Кира ее почти перебила:

           -   Знаете, я тоже засыпала с этой мыслью и она не давала мне покоя и во сне. Теперь все сомнения отпали, я вспомнила. Да! Мы   ехали вместе с вами в одном вагоне и в одном купе из Ленинграда до Москвы в июне 1944 года. - Кира подняла глаза, они были возбуждены и светились радостью, - И знаете, я вспомнила  ваше имя: Нина Сергеевна. Наверное потому, что вы тезка моей мамы.

           - Причем, хочу отметить, не просто тезка, а полная тезка. - Возбуждение Киры передалось Нине Сергеевне. - А я вот, простите меня, не могу вспомнить вашего имени. Помнится, что  необычное и достаточно редкое.
Улыбнувшись, Кира, приподнявшись, напомнила:

            -  Кира!

            - Ну, конечно, как я могла забыть.
Нина Сергеевна тоже пристала с полки.

           -  Ну, здравствуй Кира… Уже и не надеялась, что доведется опять увидеться, хотя иногда вспоминала. Как  я корила себя за то, что тогда, в Москве, пересаживаясь на Казанском вокзале на разные поезда, мы не обменялись  адресами. А ведь мы пока из Ленинграда доехали до Москвы  подружились. Не правда ли?

Они молча обнялись о обе не смогли сдержать слез.

         -  Знаете, Нина Сергеевна, - прервала молчание Кира, - встреча с вами  оставила в моей душе глубокий след. Еще продолжалась война. На вашу долю выпало столько испытаний, но вы не надломились и не потеряли вкуса к жизни. Я восхищалась вами. Простите меня, что напоминаю вам об этом.

Кира почувствовала, как рука Нины Сергеевны мягко коснулось ее спины.

         -  Мне не за что тебя прощать, девочка моя. Война у каждого из нас оставила свой след, но жизнь продолжается.
Она  с облегчением вздохнула:

           - Сколько  лет прошло после нашей последней встречи? Больше десяти? - Нина Сергеевна улыбнулась, - Даже не верится.

Не отведя возбужденного взгляда от Киры, она на мгновение умолкла, как будто подбирая слова, а потом продолжила:

           -  До Читы 29 часов езды, так что, Кира,  у нас будет время рассказать друг другу о том, как мы прожили эти годы…

Поезд продолжал свое монотонное движение. В небе погасли ночные звезды, забрезжил голубой рассвет. За окном  ночная тьма уступала место предрассветным сумеркам.

До полного рассвета еще можно было немного поспать, но они обе  были возбуждены и понимали, что уснуть не смогут. Они сели каждая на свою полку, напротив друг друга, облокотившись руками на приставной, разделяющий их, столик. Радость неожиданной встречи переполняла их сердца, а в голове у каждой зрели вопросы на которые тут же хотелось услышать ответы.
Нина Сергеевна бросила взгляд на полку, на которой спала Ирочка и лицо ее озарилось светлой улыбкой.

           -   Вижу, Кира, ты тогда благополучно доехала до Свердловска. А я, признаться, не раз думала, успеешь ли ты  доехать? Ты же была на последнем сроке беременности.
Долго ли добиралась из Москвы до Свердловска?

            -  Только на десятые сутки прибыла на место. И тоже всю дорогу волновалась, особенно, когда приходилось по полдня стоять на запасных путях, пропуская военные эшелоны...Представляете, Нина Сергеевна, маме пришлось вызывать “скорую” именно в тот момент, когда я, едва переступила порог нашей квартиры… И вот, - глаза  Киры, стали теплыми - нашей Ирочке уже двенадцать.
Она с любовью посмотрела на спящую дочь. Нина Сергеевна таким же теплым взглядом проследила за ее взглядом.
 Ей не терпелось спросить о судьбе отца ребенка, который в то время был еще на фронте. Потупив глаза, осторожно спросила:

           -  Ну, а муж-то, отец ребенка, как?  Вернулся после войны?

Кира встрепенулась и почти скороговоркой выпалила:

          -  Вернулся! Вернулся! Живой  и невредимый. Войну закончил в Берлине и еще успел повоевать с Японией. После войны остался в армии. С тех самых пор  и живем на Дальнем Востоке, в Приамурье, в городе Благовещенске.

Лицо Нины Сергеевны посветлело.

       -  Я очень рада за вашу семью. Не всем так повезло. Сколько после той страшной войны осталось семей с искореженной судьбой…Дай вам бог счастья на долгие годы.

Нина Сергеевна дотянулась через столик до рук Киры и, глядя в ее глаза, крепко их сжала. Кира ответила благодарным взглядом и только сейчас обратила внимание, что в ее волосах  нет прежней седины с голубым отливом. Они окрашены хной, придающей им темно коричневый оттенок. И только отдельные белые нити свидетельствуют о былой седине.  Как и прежде ее прямые густые волосы скреплены  сзади в тугой пучок. Года не изменили ее упругую подтянутую фигуру. То же привлекательное с мягкими чертами лицо и живыми глазами. Только вокруг них и возле кончиков губ мелкими паутинками пролегли  заметные морщинки.

 Однако, в эту минуту Кире прежде всего хотелось поскорее услышать от Нины Сергеевны ее рассказ о том, как сложилась ее жизнь с мужем после их возвращения из Сочи в Ленинград. Она вспомнила, что у него после тяжелого ранения были ампутированы обе ноги. Подумав, Кира, прежде чем просить, подняла глаза и   посмотрела на полку, на которой спал мальчик. Нина Сергеевна уловила ее взгляд и, догадавшись, о чем хочет спросить Кира, предвосхитила ее вопрос.

          - Догадываюсь, Кира, о чем ты хочешь спросить.

Поднявшись, она поправила одеяло, которым укрывался мальчик, а когда повернулась, Кира, увидела, что в ее глазах блеснули слезы.

           -  Алешенька - это наш с Виктором сыночек. Я думаю это и есть главный ответ о том, как сложилась наша с ним  жизнь...

Нина Сергеевна опять села на свое место, напротив Киры и, наклонив голову, какое-то мгновение сидела молча, не поднимая глаз, как будто, что-то вспоминая. Неожиданный шум встречного поезда привлек ее  внимание. Рассеянным взглядом она смотрела на пролетающие с грохотом мимо окна вагоны, и только, когда прошуршал последний, перевела глаза на Киру.

У Киры глаза были полны слез. Но это были не слезы горести и сострадания, а напротив, слезы восхищения женщиной, которая почти в одночасье, узнав о гибели единственной дочери и тяжелом увечье мужа, нашла в себе силы дальше жить, не погрязнув в омуте уныния,  а выстоять и продлить себя в новой жизни.

В памяти Киры всплыли слова, сказанные Ниной Сергеевной при расставании в Москве и, запавшие в душу: “...мы с мужем еще не в таком возрасте, когда дорога аистам в наш дом уже заказана.”
Кира перевела взгляд на спящего мальчика, и почувствовала, как теплая волна согрела ее грудь. Она пересела на полку к Нине Сергеевне и  обняла ее…

          -  Одно тебе скажу, Кира, - прервала затянувшееся молчание Нина Сергеевна,  - рождение сына вернуло моего мужа к жизни. Алеша стал стимулом, ради которого ему хотелось жить дальше…
Ну, а что нам пришлось пережить - трудно вспоминать. Но об этом как-нибудь в другой раз...

                3

За окном предрассветные сумерки смешались с утренним туманом. В молочной пелене едва просматривались очертания предметов. По мере движения поезда туман рассеивался и, наконец блеснули первые, еще косые,  солнечные лучи. Утро, вступившее в свои права, известило о рождении нового дня…
А поезд, не сбавляя скорости, все мчится и мчится.
Нина Сергеевна взглянула в окно.

           -  Люблю наблюдать наступление  рассвета и пробуждение утра в Приамурье. У нас в Ленинграде сейчас время белых ночей. Нет четкого разделения между ночью и днем. С годами очень меняется отношение к белым ночам. В молодости они вместе с ритуалом разведения мостов настраивают на романтический лад. И, напротив, в зрелом и пожилом возрасте белые ночи становятся  в тягость, стимулируя бессонницу.

Кира тоже взглянула в окно. Блеснувший яркий солнечный луч заставил ее зажмуриться.

          -  Нина Сергеевна, что привело вас в этот далекий от Ленинграда мало известный приамурский посёлок?


 Пересев на свое место, Кира задернула занавеску и посмотрела ей в глаза .Внезапно изменившееся выражение  ее лица и помутневший взгляд поразили Киру. Нина Сергеевна, всхлипнув,  опустила веки и  по ее щекам потекли слезы. С изумлением, молча, не понимая причины ее слез, Кира затаила дыхание. Достав носовой платочек, Нина Сергеевна вытерла слезы.

       -  В Уруше живет моя старшая сестра. Вместе с ней жила наша мама…- Нина Сергеевна глубоко вздохнула и по щеке потекла новая слеза... Прошло десять дней, как мы ее похоронили...

          -  Я вам искренне сочувствую. -  Кира дотронулась до ее руки, - простите,  я не знала.

        - Как ты могла знать? - У мамы было очень слабое сердце - случился  обширный инфаркт. Сестра просила срочно приехать. Я застала маму еще живой. Успела неделю просидеть у ее изголовья, поговорить и проститься.
Нина Сергеевна подняла глаза и сокрушенно покачала головой.

        -   Видишь ли, Кира, в чем трагизм случившегося - умом понимаешь его неотвратимость, а  сердце смириться не может.

Слова Нины Сергеевны отозвались болью в груди Киры.
“Как там моя мама?” Тревога, с которой она садилась в поезд, вспыхнула с новой силой. Прошедшие двое суток в поезде, общение с попутчиками как-то отвлекли ее от тяжелых предчувствий. И вот такое скорбное  напоминание. У Киры побледнело лицо. Усилием воли ей удалось приостановить подступавшие слезы.

Теперь Нина Сергеевна заметила изменившееся настроение Киры.

        -  Кирочка, тебя расстроил мой рассказ? - Она бросила на нее пытливый взгляд. - Такова реальность нашей жизни: приходит время и мы теряем наших родителей. - Кира увидела, как глаза ее опять потемнели и она с трудом выговорила:

        - Но гораздо больнее, когда наоборот.

        -  Я тоже сейчас по вызову еду в Свердловск с плохими предчувствиями. Ваш рассказ напомнил мне о них. Моей маме со дня на день предстоит  непростая операция. Я хочу, чтобы ее сделали при мне, но не уверена, что успею приехать. И это больше всего меня тревожит...Порой я дохожу до отчаяния…

Нина Сергеевна с укоризной посмотрела на Киру и промокнула глаза.

       - А это ты зря. В такой ситуации тебе нельзя раньше времени паниковать. Чтобы поддержать маму после сложной операции ты сама должна быть стойкой.

      - Моя мама очень скрытный человек. О свой тяжелой болезни она не только скрывала от меня, но, даже близкие соседи, с которыми она была дружна ничего не знали, пока мама не попала в больницу..
Кира сокрушенно опустила голову.

       - Угнетает полное неведение...Каждый день в поезде кажется вечностью.

Нина Сергеевна с сочувствием посмотрела на Киру, потом бросила взгляд на окно.

       -  Смотри , Кира, за разговорами мы не заметили, как раннее утро уступило место новому дню.
Она посмотрела на часы.

       -  Скоро будут предлагать чай.. Пора будить детей и приводить себя в порядок пока возле туалетов не выстроились большие очереди.
Поднявшись с нижней полки, она повернулась к спящему сыну.

       -  Так сладко спит после колобродной ночной посадки в поезд…Жалко будить.

      - А вы не будите. Пусть еще поспит.. Я сейчас подниму свою Иринку. Она вчера после всех дорожных впечатлений так вымоталась, что еще до ужина уснула и до сих пор спит. Выспалась с лихвой... Мы первые пойдем умываться, а вы потом следом  за нами. Кира одернула одеяло и легко коснулась плеча дочери.

       - Ирочка, доченька, уже утро. Пора  вставать.

 Не открывая глаз Ира  повернулась на другой бок.

        -  Ну, мамочка, дай мне еще немного поспать.

        -   Неужели ты не выспалась? Ты же заснула еще до ужина.
            Пересыпать тоже вредно - будет головка болеть, тем более в душном купе. Вставай, вставай. Пойдем умываться. Скоро уже будут носить твой любимый чай.

Ира открыла глаза и, вытянувшись во весь рост, зевнула. Увидев на противоположной верхней полке спящего незнакомого мальчика и стоящую рядом незнакомую женщину, спросила Киру:

        -  Мамочка, а что Саша и Лена уже вышли на своей станции? А я им даже “до свидания” не сказала. Почему ты меня не разбудила?

        - Ты так сладко спала. Нам стало жаль тебя будить. Они на тебя не обиделись...Видишь, у нас теперь новые попутчики. - Кира перевела глаза вначале на Нину Сергеевну, потом на Алешу.

         - Соскакивай вниз и поздоровайся с тетей, а с мальчиком познакомишься когда он проснется. Уверена, ты с ними подружишься так же, как с Сашей и Леной.

Соскочив с полки Ира, потупив глаза, смущенно поздоровалась с Ниной Сергеевной.

        - Здравствуй, здравствуй, Ирочка! А меня зовут тетей Ниной, можно Нина Сергеевна.
Она широко, по-доброму улыбнулась и обняла Иру за плечи.
Ира вскинула брови:

     -  А мою бабушку тоже зовут Ниной Сергеевной.

     -  Я  знаю! - К удивлению Иры, она поцеловала ее в лоб.

      - О том, что мы с твоей бабушкой полные тезки, я узнала еще  двенадцать лет тому назад, незадолго до твоего рождения.

Ничего не понимая, Ира переводила удивленные взгляды с мамы на Нину Сергеевну и наоборот. Нина Сергеевна прижала к себе Ирочку.

       -  О том, где и как мы познакомились с твоей мамой, она обязательно тебе расскажет… Ну, а теперь, дай мне тебя рассмотреть.
Отстранив Иру от себя, она смерила ее теплым взглядом, потом перевела его на Киру.

        -  Надо же, какая красавица! И в кого она у вас пошла? Не знаю, как выглядит ваш папа, но видимо она больше на него похожа, хотя и ты, Кира, красотой не обделена.

Кира вся зарделась и глаза засветились.
 
         -  Ира вылитый папа, даже характером в него пошла. А он у нас красавец.

         -  Наш папа Кирилл, - сияя, с гордостью подхватила Ира, - самый красивый командир в гарнизоне.

Нина Сергеевна громко, по- доброму рассмеялась.

        - Тогда все понятно. Красотой твоих родителей бог не обидел, а они передали ее тебе.

Слова Нины Сергеевны еще больше смутили  Иру и она низко опустила голову.

        -  Не надо, девочка моя, так смущаться, - Нина Сергеевна продолжала с восхищением смотреть на Иру, - и, хотя говорят: “Не родись красивой, а родись счастливой”.
Нина Сергеевна снова привлекла к себе Ирочку.
      
         -  Но родиться красивой тоже не каждому дано и это не помеха стать счастливой. Пока ты еще маленькая, а когда повзрослеешь поймешь о чем я говорю...За примерами далеко ходить не надо.
Иметь такую дочь - уже счастье.

После этих слов Ира вся зарделась и еще ниже опустила голову. Нина Сергеевна перевела взгляд на Киру.

          - Ну, как,  мама Кира, правду я говорю?

И,  хотя в самой глубине души у Киры подсознательно что-то екнуло, она, не подав вида, уверенно закивала головой.

     - Правильно, Нина Сергеевна! Правильно! -- Потом обняла Ирочку за плечи и шутливым тоном, с легкой долей иронии обратилась к ней:

     -  Ну, что, писаная красавица, пойдем умываться?

Ире не понравился тон матери и, передернув плечами, она посмотрела на Киру холодным взглядом. Увидев ее глаза, Кира вспомнила глаза Кирилла, когда он чем-то недоволен и усмехнулась. Мгновенно в ее сознании возник его образ и стало неловко, что последние сутки она почти не вспоминала о нем. А там, в Хабаровске от решения командования может быть зависит вся его и ее дальнейшая судьба. “Как жаль, - мелькнула у Киры мысль, - что в эти трудные для него минуты, я не могу находиться рядом с ним. К тому же я не знаю, что ждет меня в Свердловске и его  не будет рядом. Мне так не будет доставать его надежного плеча…”

Кира на мгновение замешкалась и это не ускользнуло от внимания Иры.

         -  Ну, что , мамочка, - взгляд ее стал более теплый, - мы идем умываться?

         - Да! Да,  - встрепенулась Кира. - Идем, вот твое полотенце и умывальные принадлежности…

Возле ближайшего к ним туалету уже выстроилась небольшая очередь… Минут через сорок они вернулись в свое купе.  К этому времени мальчик  уже проснулся и, сидя на нижней полке рядом с мамой, внимательно слушал ее. Когда после стука в дверь Кира и Ира вошли, Нина Сергеевна встретила их с  улыбкой.

       -  Пока вас не было, я рассказала Алеше историю нашего знакомства...Теперь, ребята, ваш черед познакомиться и я очень надеюсь, что за то время, которые нам предстоит вместе ехать, вы обязательно подружитесь.

Нина Сергеевна поднялась вместе с Алешей, который, увидев Иру, смутившись, потупил глаза. Ира, напротив, несмотря на то. что вся зарделась, поборов робость подошла к нему и протянула руку.

       -  Меня зовут Ирой, а тебя?

Он торопливо, по-мальчишески неуклюже пожал ее руку и только на мгновение поднял на нее глаза.

        -  А меня Алешей, - произнес он прерывающимся голосом и снова опустил веки.

Несмотря на то, что Ира была старше его на два года, они были одного роста. Вместе с тем в облике Иры уже просматривались черты девичьей привлекательности, а Алеша рядом с ней выглядел  угловатым мальчишкой и он это сразу почувствовал. Это не ускользнуло от внимания Нины Сергеевны и чтобы разрядить возникшую неловкость, она обняла Алешу.

       - Вот и познакомились. А теперь мы пойдем умываться, а знакомство продолжим за завтраком...Да, Кира, если будут предлагать чай, закажите и на нашу долю...

Когда Кира и Ира остались в купе одни, она рассказала, как много лет тому назад, она познакомилась в поезде с Ниной Сергеевной, ее трагической судьбе, гибели дочери, тяжелом ранении на фронте мужа и о том, что до войны они с ним были артистами балета. То, что она была балериной больше всего впечатлило Ирочку. С первого взгляда Нина Сергеевна понравилась ей своей внешностью, открытостью и простотой и, конечно тем, что была полной тезкой ее любимой бабушки Нины. Рассказ мамы о ней вызвал в  душе Иры теплые чувства.

 За завтраком она бросала на нее короткие восхищенные взгляды, представляя ее  молодой, одетой в балетную пачку и на пуантах. Два года тому назад, когда они гостили у бабушки в Свердловске, бабушка купила им билеты на балет “Лебединое озеро” и именно тогда Ира впервые в жизни увидела  и пачку, и пуанты, главные предметы одежды и обуви балерин. В тот вечер в ее воображении облик балерины остался в памяти неземным существом, похожим на сказочную фею.

Сидя напротив, Алеша украдкой рассматривал Иру. В нем боролись два чувства. С первого взгляда она вызвала в нем симпатию к себе. С другой стороны он помнил, что во дворе и, даже в школе, большинство мальчишек считали зазорным дружить с девочками. В мальчишеской среде  считалось чуть ли не геройством дернуть девочку за косу.  Но были и такие мальчики, которые не только дружили с девочками, но всегда были готовы защитить их от нападок обидчиков. Преподаватель физкультуры Борис Игоревич называл таких мальчиков  рыцарями. Но это почему-то вызывало усмешку у их сверстников.
 К концу завтрака Алеша, вдруг подумал, что если бы в его присутствии какой-нибудь мальчик осмелился обидеть Иру, то, став на ее защиту, тоже стал бы рыцарем. Он не заметил, как начал смотреть на Иру не только украдкой, а, напротив. задерживал на ней свой взгляд. Ему еще не приходилось видеть такой красивой девочки и в его мальчишеском  сердце зародилось неведомое смятение.

Ира почувствовала пристальное к себе внимание Алеши и, переведя взгляд с Нины Сергеевны на него, встретилась с его глазами. Ее сердце вздрогнуло - еще ни один мальчик не смотрел на нее такими глазами и она, даже не заметила, как от смущения зарумянились щеки.
 
Переглядывание детей не ускользнуло от внимания Киры и Нины Сергеевны. Кира вдруг подумала: “Выросла моя девочка, и ей уже не все равно, как на нее смотрит мальчик”. В то же самое время Нина Сергеевна заметила, что при взгляде на Иру в глазах Алеши нет прежней отчужденности и, даже  намека на неприязнь, которую еще совсем недавно он проявлял к девочкам... 

                4

Между тем поезд продолжал свое стремительное движение.   Монотонно  стучали колеса, за окном мелькали придорожные пейзажи, в синеве неба навстречу поезду проплывали причудливой формы облака, осязаемые и вместе с тем невесомые. Солнце было на половине пути к зениту и потому глубокая тень, отбрасываемая вагоном, параллельно неслась рядом с ним.

Жизнь пассажиров поезда вольно  или невольно проходила в ритме перестука колес. Он как бы отсчитывал время и версты, которые пролетали вместе с мелькающими за окном пейзажами и вешками.
Помыслы  каждого пассажира были наполнены ожиданием предстоящей встречи с городом, близкими людьми и может быть новой жизнью. И это ожидание становится в дороге самым большим томлением.

После завтрака Кире и Алеше, к их великой радости, разрешили выйти в коридор и постоять у полуоткрытого окна.  Алеша так                же,  как большинство детей, любил  с упоением смотреть в окно движущегося поезда, наблюдая за калейдоскопом меняющихся
ландшафтов и различных придорожных предметов, слушать приветственные гудки паровозов и зажмуривать глаза при грохочущих звуках встречных составов.

Оставшись в купе одни Кира и Нина Сергеевна предались новым воспоминаниям. Ростки симпатии, которые зародились между ними еще в далеком 1944 году переросли в дружбу. И теперь они встретились не как случайные знакомые, а как близкие люди, и им хотелось как можно больше узнать друг о друге и поделиться самым сокровенным.

           -  Я обещала, - подняла Нина Сергеевна на Киру глаза, - рассказать тебе как мы встретились с мужем в госпитале и, что нам пришлось пережить  с ним за эти годы.

Нина Сергеевна замолчала, прикусила губу, как будто собираясь с мыслями.

         - Я не очень люблю вспоминать то время, тем более рассказывать кому-нибудь. Но тебе я расскажу…Иногда возникает желание освободиться от  пережитого груза...
Но вначале,  - встрепенулась Нина Сергеева, - давай одним глазком посмотрим,  как там наши дети.
Немного приоткрыв двери, они обе выглянули в коридор. Ира и Алеша стояли близко друг от друга у ближайшего от их купе полуоткрытого окна и, не отрываясь смотрели в него, оживленно при этом разговаривая.

        - Ирочка по-моему первая девочка, - сказала  Нина Сергеевна, закрывая двери, - с которой Алеша так непринужденно общается.. Меня это очень радует.  В Ленинграде, подчиняясь какому-то ложному дворовому этикету, мальчишки до поры до времени сторонятся девочек.

       -  В младшем возрасте это повсеместное явление, - Кира улыбнулась, - но уже в среднем подростковом возрасте мальчики и девочки, напротив, ищут общения друг с другом. Это я вам, как учительница говорю.
А вообще у моей Ирины есть способность располагать к себе, тем более ваш Алеше такой славный мальчик. И я тоже буду очень рада, если они подружатся.

Их разговор неожиданно прервал шум встречного товарного поезда. Прямо у их полуоткрытого окна прозвучал пронзительный паровозный гудок и в купе проник  запах чадного дыма.
Они сели на свои полки, напротив друг друга. Не сговариваясь обе приподнялись и, взявшись руками за скобу окна, одновременно потянули его вниз до конца. В открытое полностью окно устремился встречный поток свежего воздуха.
Сев на свое место, Кира подняла на Нину Сергеевну глаза, ожидая продолжения ее рассказа. Нина Сергеевна встретилась с ее взглядом.

         - Всю дорогу, пока я ехала из Москвы в Сочи, я пыталась представить себе нашу с ним встречу. Я долго думала как себя повести. Если расплакаться и выразить отчаяние и жалость, значит признать его увечье и непоправимое его горе, наше горе... Зная его характер,  жалость его обидит. Но, где взять силы остаться стойкой и не разрыдаться..
Нина Сергеевна достала носовой платок и стала мять его, перекладывая из одной руки в другую.

        - Второе, что меня больше всего мучило: как сказать ему, что у нас больше нет дочери...

Глаза ее наполнились слезами. Она промокнула их платочком и вытерла нос… Кира, не моргая, слушая Нину Сергеевну и, представляя их встречу, почувствовала как ее саму охватывает непреодолимое волнение.  Нина Сергеевна как будто прочитала ее мысли.

        -  Последние часы, накануне прибытия в Сочи, стали для меня самым большим испытанием…По мере приближения к городу, мое  томление удваивалось. Сердце так стучало. Казалось, еще мгновение  и оно выскочит из груди. Мысли путались...Уже не помню, как мне удалось взять себя в руки и успокоиться…

Бывший сочинский санаторий “Кавказская Ривьера”, в котором располагался госпиталь, нашла очень быстро.

Дежурная медсестра проводила меня в его палату. В ней было три койки. На двух из них постель была смята, а их хозяева, облокотившись на костыли, стоя  у открытого окна, курили и тихо переговаривались…Я поздоровалась и представилась женой Виктора…

  Он спал на спине, вытянувшись, как будто во весь рост, укрытый простыней до самого подбородка.
На голове вместо некогда темных курчавых волос была короткая стрижка с проседью, заметно засеребрились виски. От переносицы к подбородку пролегли две глубокие складки…
Рядом с его кроватью вместо костылей бросилась в глаза широкая доска на шарикоподшипниках. На ней лежали две лопатки для рук...Сердце мое зашлось, в горле стоял ком…

Его соседи по палате, ответив на мое приветствие, смущенно ретировавшись, опираясь на костыли, вместе с медсестрой вышли из палаты.. При этом я успела заметить, что у одного из них не было правой ноги, а у другого левой...
Так хотелось кинуться к нему, прижаться и обнять...Но я не могла сдвинуться с места - мои ноги, как будто приросли к полу…

Затаив дыхание, Кира во все глаза, полными слез, смотрела на Нину Сергеевну...

        - Видимо, почувствовав мой взгляд, - продолжила она, - он приоткрыл веки, мельком взглянул на меня и быстро их зажмурил...Через секунду, встрепенувшись, приподнял голову над подушкой и широко открытыми глазами уставился на меня.

         - Нина! Ты? Откуда? - Спросил хриплым голосом.

       - Я, Витя!  Я, мой дорогой. Прямо из Ленинграда. - И сделала шаг к нему. Он уронил голову на подушку и, отведя взгляд в сторону, почти прокричал:

          -  Зачем ты приехала!?.. Зачем?

 В его голосе прозвучал крик отчаяния. С трудом, сдерживая себя, чтобы не разрыдаться, приблизившись к нему, я  ответила:

          - Чтобы отвезти тебя, Витя, домой в Ленинград.

Он повернулся ко мне и мы встретились глазами. Я увидела в них безутешную боль и печаль.

       - Ну, вот видишь, как ты правильно сказала: “Отвезти тебя в Ленинград”, - в его голосе появились  желчные интонации, - отвезти как чемодан. Разве не так, Нина?

        -  Ты меня неправильно понял, я совсем не это имела ввиду.

        - Какое имеет значение, что ты имела ввиду, если это на самом деле так и есть… Все Нина. Я давно так решил. Не хочу быть вам обузой и домой не вернусь. Ты еще молодая, красивая женщина. Зачем тебе  муж - обрубок?

        - Что ты такое говоришь, Витя? - Почти прокричала я, - Все годы,  с начала войны...   от тебя не было никаких вестей. Но не было дня, чтобы я о тебе не думала и не молила бога, чтобы ты остался жив.

Слезы сдавили горло. Он перебил меня.
 
        - Помолчи, Нина, дай мне договорить!.. И, знай,  слезами ты меня не разжалобишь.  Ты, Нина, повторяю, еще молодая женщина и встретишь достойного мужчину… А Лиза?..Лиза  уже взрослая девочка, шестнадцать лет. Без отца может обойтись... Я от нее не отрекаюсь, пока жив, захочет- будем общаться…

Ком, который стоял у меня в горле, прорвало - я расплакалась навзрыд.

          - Все, Нина! Все! - Он приподнялся над подушкой.- Прощай!
Не надо рвать душу  ни себе, ни мне. Так будет лучше. Прощай...Уезжай...

Опустив голову на подушку, он повернул ее в сторону от меня.
Не в силах справиться с рыданием, глотая слезы, я опустилась
 перед ним на колени и с трудом выговорила:

      - Знаешь, Витя... А Лизочки нашей больше нет...Она
 погибла еще в июле сорок первого...

Эту страшную фразу я произнесла тихо, без душевного надрыва, буднично, как свершившуюся данность... И сама, испугавшись собственного голоса, стоя на коленях, упала головой на его грудь…

Он не оттолкнул меня. Напротив, его рука легла на мою голову. Я услышала, как сердце его учащенно забилось и из его груди  вырвался стон, напоминающий рык, подстреленного зверя…

Нина Сергеевна осеклась на полуслове и глазами полными слез встретилась с глазами Киры.

      -  Не дай тебе бог, Кира, увидеть и услышать рыдание мужчины… Знала бы ты, Кира, что для него значила Лиза...Не секрет, что у большинства семейных  балетных пар, особенно, если они танцуют ведущие партии, чаще всего детей нет. С первых дней нашего замужества Виктор не скрывал, что очень хочет иметь ребенка и именно девочку. Я его очень любила и, протанцевав несколько сезонов, к огорчению руководства театра и великой радости Виктора ушла в декретный отпуск, пожертвовав собственной карьерой. После рождения Лизы я смогла вернуться в театр только в кордебалет на должность репетитора.
У дочери с папой сложились особые отношения, они друг в друге души не чаяли...

Слушая Нину Сергеевну,  Кира внутренне улыбнулась, мелькнула мысль, что в ее семье  Кирилл и Ирочка  испытывают друг к другу такие же теплые чувства…

Между тем Нина Сергеевна, промокнув платочком глаза, продолжила свой рассказ.

        -  Он рыдал долго и безутешно. Я не знаю какие мысли крутились в его воспаленном мозгу. Но, когда немного успокоившись, он пришел в себя, я не поверила своим ушам.

       - Я поеду, Нина, с тобой в Ленинград. Вместе нам легче будет пережить это горе… Впервые за столько лет я прижалась губами к его щетинистой, солено мокрой щеке и он не оттолкнул меня…
В этот же день мы оформили все документы, и на следующий день уже ехали в купе пассажирского поезда Сочи -Москва…

Нина Сергеевна, опустив глаза, умолкла, прислушиваясь к перестуку колес, который напомнил ей ту поездку...Некоторое время, сидя напротив друг друга, они обе молчали... Затаив дыхание, Кира,  продолжала, не моргая, смотреть на нее…
Подняв на Киру глаза, Нина Сергеевна глотнула из стакана остывшего чая.

          -  Знаешь, Кира, когда я вспоминаю нашу жизнь, на ум приходят слова поэта, кажется Пастернака: “Жизнь прожить - не поле перейти.”
Что только не пришлось нам пережить… Виктор был надломлен...Жизнь была ему в тягость. Он пристрастился к алкоголю...Большую часть времени проводил у пивных ларьков с такими же инвалидами, как он сам...На мои увещевания понуро опускал голову, отвечал грубостью или хлопал дверью...Что говорить?.. Он, даже, - Нина Сергеевна отвела глаза в сторону, - перестал спать со мной...Я чувствовала, что теряю его и от бессилия была на грани отчаяния…

Кира с нетерпением перебила Нину Сергеевну:

         - Как же вам все-таки удалось спасти его?

Нина впервые  улыбнулась.

        - О! Это отдельная тема и требует отдельного рассказа. Но я буду краткой. Помог, как всегда,  случай...Но какой!

Нина Сергеевна на глазах Киры как-то  вся преобразилась.

       - Среди наших с Виктором близких из балетного мира друзей был его однокурсник из хореографического  училища Сережа Невский. Случившееся с Виктором воспринимал, как личную драму. Для меня он был единственной опорой и делал все возможное -  не дать Виктору окончательно погрязнуть в алкогольном омуте…
Как-то в конце декабря 1946 года, в полночь, он неожиданно, весь какой-то возбужденный и взъерошенный пришел к нам домой, и буквально с порога произнес:

         - Вот это может спасти Виктора! - И положил на стол литературный журнал “Новый мир”. - Советую, не откладывая, прочесть повесть Бориса Полевого “Повесть о настоящем человеке.”  Без каких-либо комментариев, извинившись за поздний визит, попрощался и ушел.

        - Признаться, я весьма скептически отнеслась к такому пафосному названию повести.
Время было позднее.   Я с недоверием посмотрела на журнал и без особого интереса, а скорее из уважения к Сереже, решила перед сном полистать эту повесть…

В эту же ночь я прочла ее не отрываясь, взахлеб. Когда утром пересказала ее содержание Виктору, он, недоверчиво ухмыльнувшись, уверял, что герой повести летчик Алексей Мересьев всего  лишь литературный вымысел автора. Но опять помог вездесущий Сережа. Он нашел, напечатанную в газете “Правда” статью, в которой говорилось, что прототипом литературного героя стал летчик-истребитель Алексей Петрович Маресьев, который после ампутации обеих ног вернулся на протезах в кабину  боевого истребителя, продолжил летать, сбивать фашистские самолеты и удостоился звания Героя Советского Союза.
После этой статьи Виктор сам перечитал повесть. - Нина Сергеевна  широко улыбнулась.

         - Знаешь, Кира, что больше всего впечатлило Виктора? Представь себе, вовсе на то, что Маресьев на протезах смог летать, а то, что перед тем, как предстать перед медицинской комиссией, он за время нахождения в госпитале, научился на протезах ходить,  прыгать и танцевать.
 Для него, как танцовщика, это оказалось самым важным - появился стимул, родилась надежда, загорелись глаза…

Ну, а что было потом, - Нина Сергеевна снова подняла на Киру глаза, - если ты читала повесть или смотрела фильм с Кадочниковым, сможешь легко догадаться.
Следуя примеру Алексея Маресьева, ставшего его кумиром, Виктор начал упорно и настойчиво  тренироваться. Вспоминая какие ему приходилось испытывать мучения, преодолевать боль и усталость, я до сих пор не перестаю удивляться его терпению и воле...

Танцовщиком Виктор не стал, но стал известным в Ленинграде постановщиком народных танцев, пройдя мастер-класс у самого Игоря Моисеева. Его ансамбль народного танца в Доме культуры завода “Большевик” один из лучших в Ленинграде.
Он как будто заново родился. Жизнь для него приобрела смысл во всех проявлениях.
Нина Сергеевна  опустила веки и Кира заметила, как ее щеки зарделись легким румянцем смущения.

           - И вскоре у него проснулся интерес  и ко мне, как к женщине.
Она подняла с улыбкой на Киру глаза.

            - Как видишь результат не заставил себя долго ждать. Рождение Алеши стало для него самым большим счастьем.
Он ожил и понял, что жизнь продолжается и не смотря ни на что, можно быть счастливым.
 
Переполненная восторженными чувствами, Кира захлопала в ладоши и воскликнула:

        - Браво, Нина Сергеевна! Браво!  Надеюсь, я не ошиблась, предполагая, что сына вы назвали в честь Алексея Маресьева?

       - Нет! Не ошиблась. И, даже с ведома самого Алексея Петровича. Как только Виктор стал, если можно так выразиться, на ноги, написал ему письмо. С тех пор они общаются. Алексей Петрович называет Виктора своим крестником и относится к нему с большой теплотой. Бывая в Ленинграде, всегда находит время для встречи.

      - Фантастика! - Кира развела руки.- О жизни вашей семьи, Нина Сергеевна, можно написать роман.

      - Написать роман, повесть или просто рассказ можно о каждой семье. Жизнь многогранна и при всей схожести и отличии, она у каждого своя.  Вот ты, Кира, хотя почти ничего не рассказывала  мне о своей жизни, но я уверена в ней много такого, что могло стать темой  писательского  пера.

Нина Сергеевна дотронулась до руки Киры.

        - Или я не права?

Кира опустила веки - у неё мгновенно промелькнула вся ее короткая жизнь и она утвердительно кивнула головой.

          - Да! Вы конечно правы.

       - Однако, мы с тобой, Кира заговорились и совсем забыли о наших детях. - Рассмеявшись, Кира посмотрела на часы и бросила взгляд в окно.

.     -   За разговорами не заметили, как солнце переместилось в зенит и часы показывают время обеда. Пора звать детей.

Нина Сергеевна тоже посмотрела в окно.

       - А у меня, Кира, создалось впечатление, что наш поезд с утра не сделал ни одной остановки. Или мы не заметили?

 - Все может быть, Нина Сергеевна. В этих краях  между  станциями длинные перегоны, а на маленьких поезда дальнего следования не останавливаются. Кстати, я хотела спросить почему в Уруше вы не сели на прямой поезд до Ленинграда?

       - Не было  билетов. Сейчас же время отпусков.  Нам предложили пересесть в Чите на прямой поезд до Ленинграда.
Нина Сергеевна села рядом с Кирой и обняла её за плечи, - и это оказалось к счастью, иначе бы мы не встретились.
Кира тоже обняла Нину.
         - Наверно это судьба. Не зря говорят, что мир тесен. Значит нам суждено было опять встретиться.

        -  Но на этот раз, - Нина Сергеевна посмотрела Кире в глаза, -мы обменяемся адресами и телефонами.

        -  Обязательно, Нина Сергеевна.- Кира прижалась головой к её плечу.

       - Кстати, Кира, не входит ли в ваши планы побывать в Ленинграде? - Нина Сергеевна  бросила на нее вопросительный взгляд.
       - Входит, Нина Сергеевна, входит. И мы, даже планировали в этом году... Кирилл давно мечтает показать Ире Ленинград - это же его родной город. Да и мне хочется увидеть каким он стал после войны.

        - Так в чем же дело? Что вас останавливает?

Кира тяжело вздохнула.
 
           - Прежде всего ухудшение здоровья мамы и у Кирилла пока нет ясности с его отпуском. Но надежды не теряем.

Нина Сергеевна оживилась.

          - Это же здорово! Если вы приедете в Ленинград, сможете у нас остановиться. Мы недавно перебрались из коммуналки в отдельную благоустроенную квартиру. Не вздумайте устраиваться в гостиницах, тем более в них почти никогда нет мест. А у нас из трех комнат одна будет в вашем полном распоряжении. Так что милости просим.
Она снова обняла Киру.

           - Если повезет приехать в Ленинград, даже не раздумывайте.
Мы с Виктором будем очень рады. А уж как будет рад Алеша! И Ирочке за компанию с ним будет веселей в незнакомом городе.
Ну, как, Кира, договорились?
У Киры глаза стали влажными.

      - Спасибо, Ниночка Сергеевна! Я передам ваше приглашение Кириллу.. 

Разговор Нины Сергеевны и Киры прервал протяжный гудок паровоза. Поезд  начал заметно снижать скорость и за окном замелькали живописные окрестности какого-то поселка. Вскоре заскрипели тормоза и их вагон остановился напротив небольшого  белоснежного  двухэтажного вокзальчика, построенного в традиционном для начала двадцатого века архитектурном стиле. Вход в вокзал с двух сторон обрамляют колоннообразные выступы. На уровне крыши их венчает небольшой фронтон. По центру фасада под самым фронтоном крупными буквами выделяется надпись станция “Зилово”

Кира приоткрыла двери купе.

        - Ребята, Ира и Алеша, возвращайтесь в купе. Будем обедать. И в это же время прозвучал зычный голос кондукторши.

- Станция Зилово. Стоянка десять минут. Пассажирам желательно оставаться на своих местах, чтобы не мешать высадку и посадку.
Кира непроизвольно улыбнулась ее обороту речи.
Войдя в купе, Ира спросила:

           - Мама, а тетя Нина и Алеша будут с нами ехать до Свердловска?

           - Нет, доченька. К сожалению только до Читы.

Ира недовольно нахмурила брови и бросила взгляд на Алешу.
Он понуро опустил голову и, молча сел рядом с мамой. Нина Сергеевна обняла его.

          - Вижу. сынок. тебе тоже жаль расставаться с Ирой. А знаешь
тетя Кира мне сказала, что может быть они скоро приедут в Ленинград и вы продолжите свое знакомство. Нина Сергеевна почувствовала, как у него забилось сердечко и посветлели глаза.
Ира встрепенулась и села рядом  Кирой.

        - Мама, это правда, что мы поедем в Ленинград?

        - Конечно правда. Мы же тебе обещали. Самое главное, чтобы у бабушки Нины было все в порядке со здоровьем и папе дали отпуск...

Не успели Нина Сергеевна и Кира постелить на столик  маленькую скатерку и выложить на нее из дорожных сумок еду, как прозвенел станционный звонок дежурного и вслед за ним паровозный гудок.
Вагон со скрипом вздрогнул и поезд, набирая скорость,  под перестук колес, устремился вдаль…

                5

Пройдет десять  часов и  тот же паровозный гудок известит о прибытии в  Читу. Нина Сергеевна и Алеша пересядут на прямой поезд до Ленинграда, а Кира с Ирой продолжат движение в своем купе до Свердловска. Случайная встреча оставила в душах не только Нины Сергеевны и Киры, но Иры и Алёши глубокий след.

От Читы до Свердловска более трех суток езды. К Кире вернулось прежнее чувство тревоги за здоровье мамы и армейской судьбе Кирилла. Неизвестность  больше всего изматывает. При всей ее любви к езде в поезде эти последние дни стали ей невмоготу - кажется, что время тянется очень долго, а поезд едет слишком медленно. 
В голову лезут всякие мысли. Как-то снова привиделся сон про Кирилла и на этот раз он ее по-настоящему напугал: “Неужели Кирилл может мне изменить?” И внутренний голос почему-то голосом Сони прошептал: “Может.” Она проснулась в холодном поту и разрыдалась. Сама себе сказала: “Надо взять себя в руки!”
Вспомнила Нину Сергеевну: “Вот у кого надо учиться терпению и стойкости духа.”- Вытерла полотенцем слезы.-
Завтра уже прибываем в Свердловск.. Надеюсь у мамы все не плохо. Позвоню Кириллу - и тоже надеюсь услышать, что и у - него порядок…

                6

Завершая свой дальний путь, поезд, как- то устало, скрипя своими многочисленными тормозами, медленно приблизился к перрону  Свердловска, конечной остановки. Кира и Ира, стоя у окна, увидели  заметную фигуру Вероники Леонидовны, которая внимательно всматривалась в окна вагона. Увидев их улыбнулась и помахала рукой.
Выйдя из вагона Кира и Ира попали в ее теплые объятия.

        - Мама не смогла нас встретить? - Тревожно спросила Кира.

         - Только не пугайся, - скороговоркой выговорила Вероника Леонидовна, - маму еще вчера прооперировали. У Киры сердце упало. Вероника обняла ее за плечи.
        - Накануне у нее случился тяжелый приступ. Скорая отвезла ее в больницу. Операция прошла благополучно, так что не волнуйся, Кира. Сегодня утром она  находилась еще в реанимации, но к полудню обещали перевести в общую палату. Ты во время приехала...Сейчас отвезем вещи домой,  и сразу поедем в больницу. Мама будет очень рада вас видеть.

Когда  они пришли в больницу, Нина Сергеевна уже лежала в хирургической палате. Дежурная медсестра запретила им входить в палату до завершения врачебного обхода. Вскоре открылась дверь и из палаты вышла группа врачей в белых халатах с традиционно свисающими фонендоскопами. Вероника Леонидовна шепотом указала Кире на хирурга, который оперировал маму. Это был сравнительно молодой, среднего роста, склонный к полноте, лысеющий мужчина с большими оттопыренными ушами. Слегка выпуклые глаза  прятались за линзами очков. Его полные губы и курносый нос подчеркивали его доброту.

Увидев Киру, он остановился и бросил на нее из - под очков любопытный взгляд.

       - Здравствуйте, доктор! - Срывающимся от волнения голосом, обратилась к нему Кира...Уделите мне, пожалуйста минуту. Я дочь Грановской Нины Сергеевны, которую вы оперировали.

           - Простите, у меня сейчас обход, - сказал он мягким голосом, но увидев ее глаза, участливо произнес:

        -  Ну, хорошо. Я вас слушаю, но у вас только одна минута.
Посмотрев на него с благодарностью, Кира продолжила.

      - Я живу в другом городе, на Дальнем Востоке. Свою болезнь мама от меня скрывала. Только час тому назад я приехала и о ее состоянии ничего не знаю, даже какую операцию ей сделали.
У Киры в глазах появились слезы.

                - Хочу вас заверить, - доктор посмотрел Кире в глаза, - я не вижу повода так волноваться. Не скрою, операция была не простой. У вашей мамы было запущенное воспаление поджелудочной железы. Еще недавно такие операции не делали. Но сегодня мы научились удалять воспалительные места. Смею вас заверить, операция прошла успешно и теперь нет угрозы ее жизни. Однако, в восстановительный период потребуется соответствующий уход и строжайшая диета. И это теперь во многом будет зависеть от вас.
Он посмотрел на часы.

         - Извините, я должен прервать нашу беседу. Приходите завтра в это же время в ординаторскую и мы сможем продолжить наш разговор. А теперь я разрешаю вам пообщаться с мамой, но не более пяти минут.

 У Киры было желание обнять доктора, но, склонив голову, едва сдерживая слезы, она тепло поблагодарила его. Попрощавшись, хирург направился в соседнюю палату и прежде, чем открыть дверь, повернувшись, задержал на Кире свой взгляд. И в это же мгновенье у Киры мелькнула мысль, что доктор ей кого-то напоминает...

С трепетом в душе, держа за руку Ирочку, Кира переступила порог палаты. Следом за ними вошла Вероника Леонидовна. В палате был устойчивый запах больницы. Нина Сергеевна лежала на спине, прикрытая до груди лёгким фланелевым одеяльцем. Сбоку кровати, рядом с изголовьем стоял металлический штатив от которого свисала капельница. Когда они вошли в палату, двое ее соседок по палате, легко похрапывая спали, а Нина Сергеевна, прикрыв глаза, тихо дремала.

У Киры защемило сердце. За прошедший год мама сильно похудела: лицо было бескровным, провалились щеки, лежащие сверху одеяла руки как будто высохли. Увидев реакцию Киры, Вероника Леонидовна обняла ее и прошептала:

              -  Кирочка, возьми себя в руки. Не надо, чтобы мама увидела, как ты расстроилась. - И крепко прижала ее к себе.- Вот посмотришь, теперь после операции, она начнет поправляться. Бросив взгляд на Нину Сергеевну, Вероника Леонидовна обратилась к Кире:

            - Может не будем ее будить. Сейчас ей полезно спать, а завтра опять  после обхода придем  и увидимся.

          -  Хорошо, Вероника Леонидовна, я согласна...Вот только с Ирочкой еще минутку постоим возле нее.

Скрипнула дверь и в проеме показалась голова медсестры.

          -  Михаил Ильич разрешил только пять минут. Вам пора уходить.
Вероника Леонидовна повернулась в ее сторону.

          -  Уходим, уходим, голубушка.
И одновременно с ее словами Нина Сергеевн открыла глаза.

       - Кира! Ирочка! Вы приехали - глазам своим не верю.
Ирочка, какая же ты стала красавица и как выросла.-
Кира увидела, как у мамы по щеке потекла не свойственная для нее слеза.
       - Наклонись ко мне, внученька, я тебя поцелую.- Как это все для мамы нетипично, промелькнула у Киры мысль.

Кира наклонилась над ней.

        - Здравствуй, мамочка! Как ты себя чувствуешь после операции?- Нина Сергеевна махнула головой. - Нормально! я думала будет хуже. Доктор говорит, что все будет хорошо. А Кирилл не приехал? Жаль.

        - Он приедет немного позже. Прости, мама, нам больше не разрешают сегодня оставаться. Мы завтра  обязательно придем, и я буду приходить к тебе каждый день, пока ты не поправишься.
Наклонившись, Кира поцеловала маму в щеку и руку. Выдернув руку, укоризненно посмотрела на Киру.

       - Прости, Кира, ты же знаешь, я не очень люблю такие сантименты. - И тут не удержалась Вероника Леонидовна.

      - Ах, Нина, Нина! Даже  в такие минуты вы не можете забыть о своем аскетизме.

     - Ладно, Вероника, не брюзжи. Я этого не люблю.
А вообще, Кира, я должна признаться тебе, если бы не она...Было бы мне очень худо. Ладно. Идите. Я устала.
До завтра.

Вернувшись домой, прежде всего перекусили. Затем Кира разложила вещи, вручила Веронике Леонидовне подарки от себя и Сони, сделала в комнате влажную уборку, приняла с Ирой душ. Ближе к вечеру Вероника пригласила их на обед, который пока они занимались делами, успела приготовить.
По ее совету уставшие и разморенные после дальней дороги Кира и Ира легли пораньше спать…

За полночь, около двух часов, Киру разбудил настойчивый стук в двери их комнаты. Не спрашивая кто стучит, встревоженная Кира открыла двери и увидела растерянное лицо Вероники Леонидовны. Упавшим голосом она сказала Кире.

         - Тебя зовут к телефону.

         -  Кто? Кирилл?

         -  Нет. Из больницы. - У Киры зашлось сердце. Она не помнит, как дошла до телефона и взяла трубку.

         -  Я слушаю. - Мужской голос переспросил.

         - Вы дочь Грановской?

         -  Да. А, что случилось? - Едва спросила она. Тот же голос в трубке.

         -  Вас как зовут?
 
         -  Кира.

          -  Кира,  вам необходимо незамедлительно приехать. У вашей мамы неожиданно наступило резкое, почти критическое состояние...Вам надо поторопиться…

В трубке прозвучали прерывистые гудки, а у Киры перехватило дыхание и отнялись ноги...