Лицо в чёрной простыне

История язвительно насмехающаяся, метафорически намекая на несовершенство некоторых жизненных установок, и увлекающая своей абсурдностью в глубокие размышления.

Лицо в чёрной простыне.

   В комнате, сотканной из бледно-серого камня, посреди избитого веками пола, слегка возвышаясь над ним, жило лицо. Оно было со всех сторон укутано чёрной простынёй, молча смотрело в потолок, и никто не знал о его существовании до тех пор, пока однажды, здание замка, в котором Лицо таилось не решили реставрировать.

   Тогда, без стыда и следствия, в комнату, с трудом конечно, но ворвались работники музея, организовавшегося в пыльных коридорах старинного замка. Девушка и женщина. Первая оббежала Лицо с левой стороны, её очень привлекли старые занавески. Женщина же стояла, не шевелясь, там, где была дверь в комнату.

- Антонина Михайловна, вы только взгляните на эти шторы!

- Женечка, иди обратно, кто знает какие тут перекрытия, авось пол обвалится, что делать будем…

- Но это нельзя оставлять просто так! Какие шторы!

- Какие шторы!? Марш сюда, говорю!

- Какая вы, Антонина Михайловна, безынициативная.

- А вы, Женечка, глупая. Идите сюда, последний раз говорю!

   Девушка усмехнулась. «Что ей впёрлось? Что ей в голову впёрлось этой старухе?» - думала она, современным языком проходясь по своей наставнице. Всё молча, всё мысленно. Впрочем, её настрой был виден издалека и даже со спины.

- Слушайте сюда, уважаемый, - эти слова вырвали Женю из временного гневного анабиоза. - Я не знаю как вы сюда пробрались, но собирайте свою ткань и идите! Идите отсюда! Да говорю же вам — это музей, МУЗЕЙ! Государственная организация, сюда посторонним вход воспрещён.

- С кем это вы разгова…

   Слова девушки оборвал звонкий, скрипящий крик. Её же крик. Антонина Михайловна попятилась назад, нащупала ручку двери, и хотела было бежать, но…

   Дверь не поддалась.

- Что это, что это, Нина Михайловна, что это, что!? - визжала Женя нечеловеческим голосом.

- Не знаю я, говорю же, какие занавески, сюда, скорее! - женщина едва ли смотрела на Лицо, укутанное чёрной простынёй, ей было достаточно увидеть его единожды, она усиленно пыталась спиной надавить на дверь так, чтобы она всё-таки открылась.

- Боже мой, Боже мой! - не останавливалась Женя. - Оно что, живое!?

   Лицо молча лежало в простыне.

- Оно живое!

   Лежало и никого не трогало, даже не смотрело ни на кого.

- Зачем оно здесь лежит!?

   Наконец-то Антонине Михайловне удалось достаточно сильно надавить на дверь, и та, скрипя, поддалась.

- СЮДА, ЖЕНЯ, СКОРЕЕ!!

   Работницы музей со свистом вылетели из комнатки, с грохотом запечатав за собой дверь.

- Однако, - подумало Лицо. - И зачем они приходили? Теперь будут шептать за дверью? Столько лет я тут лежу, и ни разу такого не было. Отчего? Зачем? Почему?

   Отныне каждую пятницу и субботу Евгения Юрьева и Антонина Михайловна врывались в комнатку, совершая загадочные телодвижения. То крикнут чего, то ещё что-то. Лицо же молча лежало.

   В какой-то момент, случилось это уже несколько лет спустя после завершённой реставрации, Женя, глубоко обдумав свой дальнейший поступок, кинула в Лицо пластиковую бутылку. В ответ Лицо, обидевшись, откинуло её обратно. С визгом, криком, работницы музея скрылись, и с тех пор лишь тихо подглядывали за Лицом, не пытаясь входить в комнату.

   Шло время.

   Музей расформировали.

   А Антонина Михайловна и Евгения, сменившая после развода фамилию, и ставшая Носовой, продолжали преследовать несчастное, ни в чём неповинное Лицо. Они заглядывали в комнату, подглядывали, шушукались, иногда что-то кидали внутрь, ожидая ответа со стороны Лица.

   Затем, в один день, Лицо пропало из замка. Озадаченные Антонина Сергеева и Евгения Носова мчались по всей округе, объезжали все ближайшие музеи и заброшенные здания, ища его всюду.

   Лицо тем временем укрылось в дупле старого дуба, расположенного на территории замка.

- Думается мне, что кто-то из них совершенно не умеет жить своей жизнью, - сказал Филин, ранее живший в дупле в одиночестве.

- А мне думается, что жить в дупле я долго не смогу. Но а с этими-то что делать? - бормотало Лицо, то ли обращаясь к новому другу, то ли к себе.

- А ты корчи им рожицы, да пострашнее, каждый раз как войдут, может одумаются.

- А если нет?

- А ты всё равно корчи.

- Попробую.

   Тогда Лицо вернулось в свою родную комнатку. Чёрная простыня струилась по комнате, и первое время никого рядом не появлялось. Лицо уже успело обрадоваться, как вдруг, из-за двери послышались знакомые голоса.

- Да говорю тебе, я из окна видела! - пыхтела Антонина.

- Значит сработали мои работы! - радовалась Женя. - Я же колдовала на билетах из троллейбуса, чтобы оно вернулось! И вот! Какая я могучая!

   Лицо случайно, от усталости, чихнуло. За дверью замолчали.

- Подумать только, ещё и чихает!

- Ведёт войну против нас, ишь ты какое!

   Бывшие работницы музея, а ныне безработные сумасшедшие, медленно открыли дверь, чтобы убедиться, что их «нахальный враг» оказался на своём незаконно узурпированном месте.

   И да, Лицо вновь было посередине комнаты.

- А НУ ВОН! - вскрикнула Женя. - ЭТО НЕ ТВОЁ МЕСТО!

- ВОН ОТСЮДА! - вторила ей Антонина. - ЭТО БЫЛ МУЗЕЙ! ЭТО ДОСТОЯНИЕ ОБЩЕСТВЕННОСТИ!

   Лицо слегка привстало, сделало страшную гримасу и, не ожидая завершения адских криков, вызванных его выступлением, выпрыгнуло в окно. В дупле оно переночевало дождливую ночь, а на утро, вместе с Филином, подлетело к окну, посмотреть ушли ли захватчицы занавесок.

- И где оно теперь? - хныкала Женя. - Куда пропало?

- Так ты же колдовала на билетиках, может опять начни!? - расстроенно злилась Антонина. - Подумать только, так по-свински поступить! А рыло ведь не свиное, а человеческое было… Эх, эх, а простыня-то! Простыня!

   Носова достала из кармана помятые листочки, когда-то билеты, ныне атрибуты странного колдовства. Сергеева взглянула в окно и ахнуло. Лицо опять что-то скорчило, но прошлого эффекта не добилась. Увидев лицо, Евгения захохотала и прокричала что-то про свою могучесть, а Антонина начала орать что-то про оккупантов музея…

   В итоге Филин с Лицом скрылись. Но ненадолго.

   Пробравшись к комнате с другой стороны, они заперли ненасытных бывших работниц музея в их любимой комнате. Сначала они буянили, потом стихли. И лет через сто, Лицо наконец-то смогло вернуться в свою комнату. От мешавших ему женщин осталась только пыль. Её Филин вытряхнул своими крыльями из окна.

- Вот что бывает, если лезть туда, куда не надо, - завершил Филин. - Слушай, а простыню может постирать?

- Не начинай…

- Да ладно, ладно. У меня вообще там в дупле… Белки сушёные не отбиты, у меня семья, дела…

- Ну и лети отсюда.

- Ну и лечу!

   И не виделись они больше никогда.